СССР. Книга 5. Сюита среднесовкового периода

Глава 23

— Вот именно, моя радость, вот именно. — Даже не пытаясь скрыть удовольствия, а скорее, даже самолюбования в голосе, горделиво подтвердил я. И, возвращаясь к вопросу об обнародовании мною свойств Стазиса, добавил. — И это ещё одна причина, почему я не стал играть в таинственность, и изображать из себя загадочного графа Калиостро.

— В смысле? — С удивлением посмотрела на меня Марина. Хмыкнув со свойственной ей иронией. — В огороде бузина, а в Киеве дядька!

— Не надо про Киев… — Досадливо поморщился я. — А резон таков, что ЕГО, нужно не только привести сюда, но и как-то залегендировать. Придать, так сказать, легитимность и, сразу и навсегда, поставить это стадо, никак не могущих договориться и тянущих одеяло в разные стороны бабуинов, перед не вызывающим ни у кого сомнения, фактом.

— То есть, ты хочешь взять их с собой… — Недоверчиво уточнила моя девушка. — Провести через Стазис и, когда Леська откроет окно в прошлое, сделать свидетелями, а скорее, непосредственными участниками похищения…

— Совершенно верно. — Радуясь от того, что жизнь свела меня с такой, умницей, радостно кивнул я.

— Тогда, нам нужно будет всё как следует рассчитать… — Ни к кому не обращаясь, задумчиво прошептала Марина. — И прибыть к его постели перед самой смертью… — А потом присела перед девочкой и, взяв Леську за плечи, взглянула ей в глаза. — Доча, а ты сможешь… найти проход к одному, всемирно известному и очень важному для Страны человеку?

— Видосики про него есть? — С детской непосредственностью, сразу же поинтересовалась Леська. И, нисколько не сомневаясь в своих силах, уточнила. — И лучше всего, в той самой комнате.

«Не, ну какая смена растёт»! — Про себя восхитился мелкой, я. — «Никакого тебе соплежуйства, лишних сомнений и, в большинстве случаев служащей самым главным препятствием для достижения цели, неуверенности».

Ситуация была прямо идиллически-хрестоматийной. Из разряда «Партия сказала — надо! Пионэр ответил — есть»!

Правда, в роли опекающего и направляющего органа сейчас оказались папа с мамой. Но, всё равно ведь, как ни крути, мы выступали в роли «старших товарищей». Которые «знают как лучше» и, пользуясь своим привилегированным положением, указывают, что делать.

— Мне кажется, что обязательно найдутся… — Пообещала дочери Марина. — Ну, а если и нет, то ведь можно сходить в наше время. Где в распоряжении любого, не то что моря, просто океаны и космические бездны, информации.

— Марин… — Нерешительно пробубнил я. И, остужая пыл и осаживая энтузиазм моей раздухарившейся красавицы, продолжил. — Полагаю, что, разумеется если мы хотим осуществить задуманное и оправдать надежды всех этих… вершителей истории, с визитом в будущее нужно погодить. Ну, по крайней мере, пока не приведём все ключевые фигуры в Божеский вид. И не вытащим сюда ЕГО.

— Думаешь… — Закусила губу Марина.

— Если честно, то просто боюсь. — Не стал корчить из себя самоуверенного мачо я. И принялся оправдываться. — Ведь, пространственно-временной континуум, изнанкой которого оказался Сразис, штука тёмная… — Тут я обвёл взглядом окружающую нас черноту и невольно улыбнулся. — И никто не знает, что может произойти и где мы окажемся, если будем шастать туда-сюда, как по собственному двору. Вдруг, мы своим вмешательством, уже навортили такого… Что та самая «бабочка Бредбери» даже рядом не валялась!

Но тут Леська ещё раз доказала, что в её хорошенькой шестилетней головке обитает сознание, пусть и не очень пока эрудированной, но вполне себе здравомыслящей и умненькой пятнадцатилетней девушки.

— Пап, мам! — Громко привлекла наше внимание она. — А мне кажется, что вы всё выдумываете! — И, поясняя свои слова, принялась убеждать. — Сами смотрите! Если бы там, «у нас» все эти люди знали о распаде Советского Союза, то и развала никакого бы не было. А значит, что наш мир и этот — разные! К тому же, — принялась горячё убеждать нас она, — я нахожу проходы только в то место, о котором точно знаю, что оно есть! То, что видела, хорошо запомнила и в любой момент могу воскресить в своей голове! — Тут чудо-ребёнок на секунду прервался. И, отдышавшись и набрав в грудь побольше воздуха, закончил. — Про наш мир, я точно знаю, что он существует! Со всеми этим «русским капитализмом», дурацкой войной и санкциями Запада. А то, что получиться, если мы им поможем, я даже представить не могу. И, значит, окна просто не обнаружу!

— Очень даже может быть. — Вроде бы подтвердила слова дочери, но, по сути засомневалась, Марина. — Будущего ведь, как такового, нет… Оно просто-напросто ещё не создано. И… не наступило…

— А я про что, мам! — Тут же принялась убеждать нас в состоятельности своей теории Леська. — А мы — вот они! И наш дом «там» — тоже есть! И замок в Швеции, и дед Лёша с бабой Ниной! Так что, не выдумывайте! Мы вернёмся домой и никто нам не помешает! — Тут девочка закрутила головёнкой и, отбежав на несколько метров, запальчиво закричала! — Вот! Если пойти сюда, окажемся в нашем Замке! А если сюда, — тут Леська сделала ещё пару шагов, то окажемся возле бабиного и дедушкиного дома в Подольске!

И тут я вполне искренне и от всей души возблагодарил Создателя, за то, что он так предусмотрительно «разделил» наш дар. И я мот беспрепятственно проникать в Стазис, а мелкая видела прорехи в ткани Мироздания. Бесспорно, я бы не отказался от умений Леськи. Но вот то, что она, впрочем, как и любое другое, истинно или условно-разумное, существо не может покинуть пространственно-временной карман самостоятельно, в этот раз оказалось очень большим благом.

Иначе девочка уже б «сиганула» в одно из перечисленных мест. И… Один Всевышний знает, что было бы дальше.

— Доченька, мы тебе верим! — Тут же забеспокоилась и, вмиг оказавшись возле Леси, запричитала Марина. А потом, обняв девочку, принялась гладить ребёнка по голове. — Пусть будет так. Этот и наш миры существуют отдельно. И мы, сами того не желая, просто оказались в параллельной реальности. Которая просто отстала от нашей на пятьдесят с небольшим лет!

— Вот! — Победно вздёрнула курносый носик сразу загордившаяся малышка. — А вы мне не верили!

Если честно, я и сейчас был в растерянности. Но и сомневаться в словах, не по годам развитой и магически одарённой девочки, резона не было. К тому же, если честно, само наше попадание в это, как мы только что договорились считать, «условное прошлое», вряд ли бы было возможно, без её участия.

И это не ядерный взрыв разорвал ткань мироздания. А просто, одна испугавшаяся крошка, спонтанно нашла проход в самое, по её мнению, безопасное место. Ну а, ваш покорный слуга, будучи оглушённым и контуженным, вывел всех нас сюда. В одна тысяча девятьсот семьдесят второй год.

Но это, как вы, наверное понимаете и догадываетесь, было не точно. А устраивать проверку эмпирическим, то есть опытным путём, я был совсем не готов.

Ибо незачем плодить сущности без необходимости. А проблемы нужно решать по мере их поступления. То есть, сначала разобраться здесь. И, оставив за спиной более-менее надёжный плацдарм, отправляться обратно. Где — и я почему-то в этом стопроцентно уверен! — всех нас ждёт ворох, невесть откуда взявшихся и, как мне порой кажется, абсолютно рандомно зарождающихся и тут же самовоспроизводящихся, проблем.

Впрочем, если имеешь дело с псевдо-мыслящими полуобезьянами, ожидать чего-то иного просто-напросто глупо. Это ведь не стабильные и, как любит меня подкалывать Марина, «пасторальные», миры Содружества. Населённые эмоционально здоровыми и лишёнными каких-либо психических отклонений, истинными разумными.

В общем, обратно в Локацию, где меня знали как Принца Генриха, я совсем не торопился. Хотелось бы смотаться «на ферму». Но, так как при использования для межпространственных переходов Стазиса, время ведёт себя дискретно, то и это моё желание, в принципе, можно отложить.

А то ведь знаю я себя… Расслаблюсь… Потом забью болт… А после, через недельку-другую, вообще решу что «ебись оно в рот», то есть, опять вынужден извиниться за мой французский, приду к выводу, что «проблемы аборигенов, да ещё существующих "где-то там», в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году, меня, в общем и целом, не сильно-то и касаются.

В общем, надо ковать железо, пока горячё. То есть, пока все мы находимся под впечатлением от нежданного визита в «условное прошлое». Сильны недавно приобретённые эмоциональные связи, а желание помочь и даже немножечко поучаствовать, находится на самой высокой, из всех возможных, отметок.

— Доча… — Осторожно начал свой спич я. — В общем, давай-ка, пока уладим все наши дела здесь. Поможем этим, — кивнув вниз, я указал на лежащих у наших ног людей, спасённых мною из того злосчастного научно-исследовательского института. — После я вылечу тех, кто, опять же, при нашем косвенном участии, пострадал от коронавируса. Затем приведём в это время ТОГО САМОГО, ОЧЕНЬ ВАЖНОГО ДЯДЮ. И, когда будем уверены, что всё сделали как надо, обязательно отправимся домой.

— Насовсем? — Как-то настороженно и робко спросила Леська?

И, понимая, что на краю сознания нашей чудо-девочки замаячила тень, так нелюбимого и ненавистного ею малышкового садика, я улыбнулся.

— А это уже, как ты захочешь. — И, немного польстив, а, если как следует разобраться, ничуть не погрешив против истины, заверил. — Ведь, в любых путешествиях — ты у нас главная!

И, посмотрев на Маринуа, и получив одобрительный кивок, я вывел всех троих из межмирового кармана обратно. На, внезапно и неожиданно ставшую «местом встречи двух цивилизаций» и «ареной дипломатических переговорив», кухню простой свердловской хрущёвки.

Выйдя и Стазиса, мы, впрочем, как и всегда, когда делали это не используя магические способности Леськи, оказались там же, откуда вошли. В компании всё тех же, посланных по мою душу, представителей высоких сфер.

И «морды лица» у двоих их них были, вполне предсказуемо, не очень довольными. Как понимаю, порицание было вызвано известием, что поиметь с меня ништяков на халяву не получится. А, за возможность пользоваться моим «целебным даром» придётся платить звонкой монетой.

Хреново, само-собой. Но, я же не сто рублей, чтобы всем нравится.

«Фиг с ним! Переживут»! — Ничтоже сумяшеся решил я и перестал об этом беспокоиться.

А тут, как раз и товарищ Цинёв, осторожно и бережно, словно имел дело с хрустальной вазой, взяв за рукав Михаила Андреевича и вывел его в комнату. После чего тщательно закрыл за собой двери.

Как понимаю, уединились они для того, чтобы Георгий Карпович, смог без лишних ушей передать полученную от вашего покорного слуги информацию.

«Интересно, что зам Андропова поставит во главу угла»? — Не особо сомневаясь, какой вопрос окажется первым и «наиважнейшим», на повестке дня, подумал я.

Ведь, каких-то там бедолаг, к тому же, уже спасённых и изолированных от источника заразы, в мире вообще, и в Советском Союзе в частности — пруд пруди.

А вот тот факт, что я оказался «несговорчивой буржуазной сукой», явно будет подан под соответствующим совсом, и безо всякого промедления

И, судя но посуровевшему выражению лица, вернувшегося через несколько минут на кухню Суслова, а так же по его хмурому взгляду — угадал.

Но, к чести Михаила Андреевича, обострять проблему, и пытаться «поставить меня в стойло» прямо сейчас он не стал. А, вместо того, предпочёл озаботиться судьбой тех, кто сейчас находился в пространственном кармане.

— Ваше Высочество… — С явно видимым недоверием и напряжением на построжевшем лице, осторожно поинтересовался он. — Георгий Карпович сообщил мне весьма странные, прямо скажем, выходящие за все разумные рамки, вещи…

— И, при этом, нисколько не соврал. — Не стал отрицать, для него пока что не очевидные но, в любой момент могущие получить подтверждение факты, я. — То, о чём поведал вам уважаемый Георгий Карпович, и чему был свидетелем присутствующий здесь же Семён Кузьмич, в самом деле существует.

— В таком случае… — Медленно, будто бы колеблясь, начал закидывать удочку Суслов. — Вы не могли бы… Скажем так… Продемонстрировать… — Тут главный идеолог страны, словно сомневаясь и, явно подбирая слова, сделал небольшую паузу. Но, спустя секунду, взял себя в руки и продолжил. — Всё-таки, согласитесь… Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Да, пожалуйста. — Не стал кочевряжится я. И, пародируя голосом, знаменитое «чего изволите», заверил. — Сделаю в лучшем виде!

После чего, для экономии времени, да и сил кстати тоже, перенёс нас обоих в Межмирье. Аккурат к всё тем же, всё ещё лежащим без сознания, бедолагам из злополучного НИИ.

— Надо же… — Очутившись в Стазисе, только и сказал Суслов. — И, подойдя к ближайшему к нему телу, осторожно попинал носком лакированного ботинка по ноге. — Никогда бы не подумал…

Вопроса в его словах не было. Так что я просто-напросто промолчал. Ожидая продолжения беседы и ещё одной попытки, «дожать» меня.

Которая и случилась, буквально через секунду.

— И что, без золота никак? — Прищурившись, въедливо поинтересовался Суслов. И, кивая на пострадавших, попытался воззвать к моей совести. — А ведь вы, прямо сейчас, могли бы помочь всем этим людям!

Про то, что выросло на том месте, где он ожидал обнаружить мою совесть, я рассказывать не стал. Обидится ещё. Посчитает, что проявил неуважение и, как следствие, «затаит».

А, вместо этого, попытался оперировать такими понятиями как логика. И, заодно, указать, на имеющийся у любого живого существа, инстинкт самосохранения.

— Скажите пожалуйста, Михаил Андреевич. — Издалека начал я. — А вы, вот ВЫ ЛИЧНО, отдали бы любому из этих несчастных, к примеру, почку?

— При чём здесь моя почка? — Не принял подачи Суслов. И, тут же бросился в атаку. — И вообще, Ваше Высочество! Не передёргивайте и не уходите от ответа!

— Мои условия вам озвучили. — Не желая ввязываться в дискуссию, искренне считаемую мной словоблудием и переливанием из пустого в порожнее, отрезал я. А, чтобы не думали, что могут указывать, ткнул носом в, очевидные для меня но, по всей видимости, ещё не до конца осознанные Сусловым, факты. — Не забывайте, Михаил Андреевич! Что я не только не патриот, я даже не гражданин Советского Союза! А речь об оплате за целительские услуги завёл лишь потому, что чувствую некоторую вину. За то, что невольно послужил причиной занесения в ваше время заразы из двадцать первого века. Так что, вместо того, чтобы пытаться что-то выгадать, просто примите это как факт согласия сотрудничать. Или же, как уже понял и даже сообщил о своей догадке Георгию Карповичу Цвигун, "любой западный миллиардер, не то, чтобы с радостью, но и без особого сопротивления, отдаст если не всё то, весьма значительную часть своего немалого состояния за такую возможность. А это, как может посчитать любой, кто мало-мальски знаком с простой арифметикой, гораздо больше чем несколько сотен килограммов золота. — Тут я не удержался и позволил себе подпустить небольшую шпильку. — Которое, через каких-то два десятка лет, вагонами будут вывозить на Запад. Оставляя вашим потомкам лишь дырку от бублика!

— Это ещё вилами по воде писано! — Явно задетый за живое, тут же принялся горячиться Главный Идеолог Страны. И даже позволил себе усомниться в тех сведениях, что, по словам Марины, местные аборигены смогли выкачать из смартфона и ноубука «того упоротого». — Да и вообще! Нужно убедиться в надёжности и достоверности полученный нами информации!

— Ну так, не от меня же полученной. — Криво усмехнулся я. И, буквально тыкая носом в голые и неприглядные факты, напомнил… — Или это я, сразу же и на всех порах примчался в Москву? И, не жалея времени и не «щадя живота», принялся обивать пороги Кремля?

Отбритый но, в силу, как понимаю упёртости характера, не желающий сдаваться Суслов, насупился.

— Посмотрим! — Недовольно пробурчал он в мою сторону.

И, уже было открыл рот, чтобы «отдать команду на выход».

Но я опередил, не предоставив ему такой возможности.

А, вместо «возвращения» решил что, раз уж хроно-аборигенам «сведений недостаточно», поставить их в известность о тех, кого мы вытащили из эпицентра ядерного взрыва в двадцать первом веке.

Рассудив, что лишённым всего беженцам, к тому же, без нашего с девочками вмешательства обречённым на верную гибель, всяко лучше будет «здесь», чем «там».

И, в самом деле… В одна тысяча девятьсот семьдесят втором году их, если и не ждёт «почёт и уважение» то, по крайней мере, безопасное и сытное существование точно обеспечат.

К тому же, у каждого (ну, или практически у каждого) из них собой есть, если не ноутбук, то уж смарфон обязательно. И абсолютно не важно, что у большинства память устройства забита всякой, не имеющей слишком большой и, соответственно практической пользы, фигнёй.

Умные люди, а в том, что работать с прибывшими из будущего допустят «самых и самых» я нисколько не сомневался, сумеют из всего извлечь выгоду.

Да и устный опрос, а вернее, многочасовые и многодневные вдумчивые беседы, тоже нельзя сбрасывать со счетов.

В общем, я на мгновение «вынырнул наружу», схватил силовыми щупальцами Цвигуна и Цинёва и, присоединив к этой «сладкой парочке» Суслова, перебросил всех троих к испуганно гомонящей куче народа.

Которая, в отличии от находящихся в беспамятстве бедолаг из НИИ, была не то, чтоб совсем уж в здравии но, по крайней мере, в сознании.

И вели они себя соответствующе.

То есть, галдели, переговаривались, светили фонариками и экранами телефонов. И вообще, создавали впечатление слишком сильно перевозбуждённого цыганского табора.

Что, в общем и целом, было вполне закономерно и даже немножко ожидаемо. Особенно, если учесть, что эти люди пережили крушение собственных судеб, потеряли дома, большую часть имущества, а очень многие, плюс ко всему, родных и близких.