СССР. Книга 5. Сюита среднесовкового периода

Глава 8

Интерлюдия. Спустя две недели после произошедших в Москве событий. То есть, по времени, плюс-минус, приблизительно совпадает с моментом «службы» главного героя в рядах Советской Армии.

Рассеянно глядя на море, и бездумно созерцая набегающие на прибрежную гальку волны, Марина невольно предалась воспоминаниям. И, мысленно вернувшись к спасательной операции, закончившейся не только пространственным но и, заодно, темпоральным перемещением, нервно покусывала тонкие губы.

После того злосчастного ядерного взрыва всё пошло немножко не по плану. Или, как сказал бы её несносный но, при этом горячё любимый гражданский муж, «по пизде».

Девушка не была ханжой и довольно спокойно, а где-то даже с лёгкой иронией относилась к употреблению Генрихом, которого наедине, по-прежнему, предпочитала называть Колей, матерных словечек.

Воспринимая это, скорее, как весёлую и забавную игру, а не желание действительно нахамить и оставить о себе как можно худшее впечатление.

К тому же, в своей третьей и, по утверждению самого Эльфа, «самой, что ни на есть настоящей ипостаси», свободного фермера Николаэля Петраниэля, крепкое словцо не только не мешает общению разумных, а наоборот, способствует «скорейшему достижению консенсуса».

Молодая, на вид лет шестнадцати или семнадцати девушка и совсем мелкая соплюшка, сидели на одном из солнечных пляжей Крымского побережья. И, смотря на лениво накатывающие на берег волны, вяло переговаривались.

— Ма-ам, кушать хочу! — Заявила младшая. И, подпустив немного капризности в голос, шмыгнула носом. — Бананчик!

— И где ж я тебе его возьму? — Не обращая внимания на явную несуразицу в обращении, так как по возрасту старшая из девочек никак не могла приходится младшей «капризульке» матерью а, максимум, «тянула» лишь на звание старшей сестры, и картинно выгнув тонкую бровь, наигранно изумилась Марина. — Или, ты думаешь, что сейчас бананы продаются в любом супермаркете?

— Ну, тогда мороженное! — Не став спорить, с надеждой и жадным энтузиазмом воскликнула мелкая. И тут же, закатив в предвкушении хитрые глазки, принялась перечислять. — И печенек, и рожок с кремом и заварное пирожное!

— Ага, и национальную индейскую хижину, в просторечии именуемую «фи гвам», в придачю. — Засмеялась, судя по внешнему виду и отчаянной молодости, всё-таки сестра. И, потрепав ребёнка по голове, преувеличенно заботливо, но, при этом очень даже ехидно, поинтересовалась. — А попа не слипнется?

— Сама ты попа! — Демонстративно насупившись, недовольно отвернулась девочка. И, укоризненно взглянув на «обидчицу», пробурчала. — Вредина! — После чего, высунув розовый язычёк, запрыгала вокруг сестры на одной ножке и запела. — Жадина-говядина, солёный огурец! По полу валяется, никто его не ест!

— Ладно, будет тебе мороженное. — Уступая, кивнула головой девушка. И, направляясь к стихийно возникшему лагерю, в котором обе нашли пристанище, сказала. — Только, сначала переоденемся.

Таких «бивуаков», спонтанно разбиваемых и, практически никем не контролируемых, по всему побережью было великое множество. И, не считаясь с тем, что апрель — не самый «курортный» месяц, очень много людей, чей отпуск выпал на это весеннее время, вместо того, чтобы отдохнуть где-нибудь в пансионате по месту жительства, предпочло «поехать на юг».

Прихватив палатки, спальные мешки и надувные матрасы. В ночное время служащие постелями, а днём используемые по прямому назначению. Так как, несмотря на то морская вода была ещё довольно-таки прохладной, смельчаков, рискнувших открыть купальный сезон, имелось достаточное, можно даже сказать, весьма внушительное, количество.

Ведь отпуск, как и день рождения — «только раз в году». А «ждать у моря погоды» или полагаться на «милость природы» — совсем не в правилах советского человека. Так что, «бросивших вызов морской стихии» хватало.

— Ай, да мне и так нормально! — Тут же заявила, облачённая в светлые шортики и белую маечку с коротким рукавом, малявка. И, ковырнув обутой в сандалики ножкой песок, помотала головой. — Я не буду!

Старшая же, критически оглядев нахалку, на секунду задумалась и пожала плечами.

— Как хочешь. А я, всё-таки, поменяю наряд, на более подходящий для похода в город.

И вскоре, обновившая гардероб мама и, поленившаяся это сделать дочка (хотя для любого стороннего наблюдателя эти две девочки больше казались тандемом младшей и старшей сестёр), в компании недавно обретённых товарищей по палаточному городку, отправились в очередной раз приобщаться к благам цивилизации.

То есть, полакомиться, совершенно восхитительно таящим во рту мороженным, побродить по набережной и посетить летний, то есть, не отапливаемый и, потому не работающий в холодное время года, кинотеатр.

Фильм, всякими разнообразными способами показывающий смешные и забавные ситуации из жизни экранных отдыхающих, произвёл приятно впечатление. А вот, снятое на киноплёнку и демонстрируемое до начала сеанса и после его окончания, обращение милой женщины заставило немножко напрячься и крепко задуматься. Ведь слова, абсолютно непонятные всем остальным жителям Советского Союза, были предназначены непосредственно им.

В коротенькой, занимающей не более трёх минут заставке, говорилось о том, что «Марину Алексеевну, гражданскую супругу Его Высочества Принца Генриха и его приёмную дочь Лесю», просят откликнуться на приглашение. При этом убеждали, что «не надо ничего бояться», снимали с них всяческую вину за «печальное происшествие» и, как можно скорее «обратиться в ближайшее отделение милиции». Или же, просто позвонить по телефону с московским номером.

То есть их обеих очень настойчиво просили вернуться. И, как обе понимали, ударно поработать на благо, совсем недавно обретённой, новой Родины.

Не то, чтобы Марина и её, на вид шестилетняя но, в силу более развитого под воздействием полученных после инициации магических способностей, мозга, и потому обладающей сознанием пятнадцатилетней девушки, дочь этого не хотели.

Но, внезапное перемещение не только в пространстве (к чему в последнее время обе уже привыкли, но и скачёк во времени), последующая неприятная ситуация в ресторане «Арагви», а так же общее состояние некоторой растерянной сумбурности, требовали неспешного осмысления.

Поэтому и двинулась, совсем юная на вид мама с маленькой дочуркой, в тёплые края. Подальше от, внезапно ставшей очень негостеприимной Москвы. И всех «серьёзных», и не очень, людей. Каждому из которых что-то от них требовалось.

Так как сезон отпусков толком ещё не начался, то купить билет не составило никакого труда. Тем более, на руках имелись довольно таки большие деньги. Экспроприированные после трагически окончившейся для местного криминала, заварушки, и позволившие бы простому обывателю лет десять жить не работая.

Документов в те благословенные времена для посадки на поезд не требовалось. Да, что там говорить. Даже аэрофлотом можно было путешествовать, сохраняя полное и абсолютное инкогнито.

Но, немного поразмышляв, соваться в аэропорт Марина не стала. Всё-таки, напоминающая о строгом контроле, память из двадцать первого века, давала о себе знать. Да и, как ни крути в, занимающей гораздо больше времени дороге, всегда был шанс познакомиться с попутчиками.

Что, собственно, и произошло. Марина и Леська быстро сошлись с компанией весёлых и бесшабашных молодых людей. Сотрудников какого-то московского НИИ, решивших провести заслуженный отпуск «дикарями».

Сляпанную на скорую руку и отчаянно сшитую белыми нитками легенду, что едут к, уже находящимся в одном из пансионатов родителям, никто не проверял. Да и, справедливости ради нужно сказать, что компании молодых, и совсем недавно окончивших институты оболтусов, было вроде бы пофиг.

Едет симпатичная девушка с младшей сестрой на ют, и едут. Времена, в общем и целом, стояли относительно спокойные. На гастролирующих прошмандовок Марина и Леська были нисколечко не похожи.

Да и шутливые и ненавязчивые ухаживания со стороны молодых парней и, закономерно случившиеся «уси-пуси» и сюсюканье женской части компании в отношении имевшей, как говорили в двадцать первом веке, «няшную» внешность Леськи, тоже сыграли свою роль.

«Бэушную» брезентовую палатку, два спальных мешка и парочку надувных матрасов, Марина, ничтоже сумяшеся, купила у каких-то, сворачивающих лагерь и собиравшихся отъезжать отдыхающих прямо на пляже. Закончивших свой отпуск, направляющихся восвояси и грузивших вещи в старенький «Москвич».

Наличие денег залегендировали, заявив, что сейчас съездят в пансионат к родителям и попросят нужную сумму. Завышенную не очень сильно но, всё-же в достаточной мере, чтобы обе стороны посчитали сделку взаимовыгодной.

Обрадованные внезапно случившимся «гешефтом» продавцы даже любезно согласились подбросить девочек до нужного места. Что несколько нарушало общую канву конспирации но, в общем и целом, очень способствовало придуманной «юными партизанками» легенде.

Вся «честна компания» подъехала к одному из многочисленных домов отдыха, название которого Марина предусмотрительно запомнила, читая самодельные плакаты, начертанные от руки на кусках картона, и находящиеся в руках людей встречающих поезда. Сделанные для того, чтобы приехавшие по путёвкам не толкались на вокзале, а сразу же, организованно и под присмотром, отправлялись к месту отдыха.

Проникнуть на, не очень тщательно охраняемую территорию и пройти в один из корпусов, не составило никакого труда. И, минут десять потолкавшись в холле, посетив туалет и полюбовавшись на себя в зеркало, девочки вернулись обратно.

Марина держа в кулачке несколько скомканных разноцветных бумажек, расплатилась. И, заявив, что с родителями всё улажено и о месте их пребывания им теперь известно, попросила отвезти обратно на дикий пляж.

Так и началась их «ленивая южная эпопея», по сути, предстающая собой самое настоящее бегство. С уклонением от «карающей длани закона» и, как ни крути, имевшей место быть, тревожной неуверенностью в будущем.

Впрочем, Марина и Леска не унывали. Деньги на первое, а учитывая цены в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году, даже но очень продолжительно время, у них имелись. Способностей их никто не лишил. Так что, как шмыгая носом и радостно улыбаясь, заявляла Леска — «прорвёмся».

Нагулявшись, и купив в ближайшем киоске несколько местных и центральных газет, вся компания вернулась в палаточный лагерь. Свежая пресса разошлась по рукам и «самым маленьким» предсказуемо достались «Пионерка» и, само-собой разумеется, журнал «Мурзилка». Ну и, печатный орган Центрального Комитета ВЛКСМ, до кучи. Именно так, в Советском Союзе официально именовалась «Комсомольская правда».

И на передней полосе обеих газет, было напечатано то же самое обращение.

Марину Алексеевну, гражданскую супруги Его Высочества Принца Генриха и его приёмную дочь Лесю, настоятельно приглашали откликнуться на призыв. И, как можно скорее, «найтись». Обещая полный иммунитет от преследования и всяческую заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве.

Кстати, на первых страницах «Правды», «Известий», «Южного Вестника», «Морской газеты» и «Советского спорта», слов в слово повторялись те же самые воззвания.

Что очень толсто намекало на то, что за них взялись всерьёз. И навевало разные, иногда обнадёживающие а, порой, и «не очень», и больше похожие на параноидальные и попахивающие пораженческим деструктивизмом, мысли.

— Ну что, мам? Сдаваться будем? — Отойдя от сидящей у уютного костерка общей компании и устроившись неподалёку от берега, жалобно спросила Леська. — И, обиженно шмыгнув носиком, всхлипнула. — Уже вон сколько дней прошло. А Эльф, гад такой, так и не нашёлся!

— Найдётся, малыш! Коля обязательно найдётся! — Погладив дочку по голове, не слишком уверенно обнадёжила ребёнка Марина. — Время у нас ещё есть. А, обратиться к властям мы всегда успеем.

— Мам, знаешь что я думаю. — Внимательно взглянула на Марину, внезапно посерьёзнвшая девочка. — Мне кажется, у них там, — тут Леська многозначительно дёрнула головёнкой вверх, — что то страшное случилось. Что-то такое, что заставило их наплевать на конспирацию и сохранение тайны. И, используя все имеющиеся возможности, попытаться найти нас как можно быстрее.

— Ну, не атомная бомба же вслед за нами прилетела. — Пожала плечами Марина. Хотя… — Тут старшая вдруг посерьёзнела и, нахмурив брови, задумалась.

— Что, мам? — Обеспокоено начала заглядывать в глаза матери девочка. И, принявшись теребить её за руку, спросила. — Ты что-то вспомнила?

Но Марина, схватившись за голову и сильно побледнев, еле слышно прошептала.

— Господи, какие же мы обе с тобой дуры!

— И чего это? — Абсолютно не согласная с так грубо охарактеризовавшей их обеих мамой, картинно упёрла «руки в боки» Леська. И тут же, отрицательно замотала головой из стороны в сторону. — И никакие мы и не дуры! А ты! — Тут девочка в негодовании топнула ножкой. — Если о чём-то догадалась, то давай! Рассказывай!

— Оспа! — Всплеснула руками Марина. — Оспа и североамериканские индейцы!

— Мам, ты чего? С дуба рухнула? — Импульсивно покрутила у виска тоненьким пальчиком девочка. — Какая в жопу оспа? И где ты, скажи пожалуйста, видела в Советском Союзе этих самых индейцев?

— Да нет, доча. Ты не поняла. — Принялась облекать в словесную форму осенившую её мысль Марина. — Двести лет назад, не имевшее иммунитета к завезённым со Старого Света болезням, коренное население Америки массово вымирало от оспы. А мы, сами того не желая, кажется, принесли сюда «Ковид».

— И что теперь? — Растерянно пожал плечами младшая. — Мы же не Эльф. И, всё-равно лечить не умеем…

— Так как он, нет. — Не стала спорить с дочерью Марина. — Но, полагаю, что антитела, возникшие под воздействием появившихся у нас способностей и имеющиеся в нашей с тобой крови, позволят помочь попавшим в беду людям. Ведь, первый удар пришёлся как раз по тем, на кого мы наткнулись в том дурацком зале. А, учитывая средний возраст и состав собравшихся мы, кажется, умудрились обезглавить советское правительство…

— А-фи-геть! — Прижав ладошки к щёчкам, испуганно опешила Леська. И, с размаху усевшись попой на, нагревшийся за день песок, жалобно спросила. — Так что, возвращаемся?

— Придётся, малыш. — Неуверенно пожала плечами Марина. — Ведь, если я правильно успела заметить, там за столом, сидел сам Брежнев. Тот, который в военной форме явно Устинов. А в парадном милицейском мундире, скорее всего Щёлоков. И, если мои предположения, тьфу-тьфу-тьфу, — тут Марина три раза поплевала через левое плечё и постучала себя по голове, — на дай Бог верны, то всех нас ждёт полная жопа!

— Тогда погнали! — Импульсивно вскочила на ноги неугомонная Леська. — Айда! Спасём Мир, вылечим тутошнее правительство и, как любит говорить наш любимый папка, обязательно получим пиздюлей!

— Ну ругайся! — Погрозила дочери пальца Марина. — И, вообще, детям спать пора. А завтра с утра, на свежую голову, двинем в Ялту и позвоним по указанному номеру.

— Ну да-а! — Не согласился с рассудительной матерью неугомонный ребёнок. — А если за ночь кто-то там, в ихнем Кремле, помрёт?

— Блядь… — Не сумела удержаться от крепкого словца и, выраженных таким образом, эмоций, Марина. И, при мысли о тех, поистине необратимых последствиях, что ждут страну в случае гибели сразв нескольких членов правящей верхушки, невольно побледнела. А затем, встав и отряхнувшись, решительно взяла за руку девочку. — Пойдём, попросим кого-нибудь подбросить до города. Скажем, что устали от походного быта, и хотим продолжить отдых с родителями.

После чего, переговорив с немного огорчённой их внезапным отъездом компанией, взяв у всех новых друзей московские телефоны и, сославшись на строгость «старшего поколения», они отбоярились шутками от оставления своего номера, заявили что дарят новым друзьям спальники, надувные матрасы и палатку. А после загрузились в чей-то «горбатый запорожец» и отчалили в сторону города.

Где, попросив довезти до работающего круглосуточно почтамта, расплатились зелёной «трёшкой» и, заказав междугородний разговор, принялись терпеливо ждать.

Будущее немного пугало. Но, фигурально выражаясь, «умыть руки» и устраниться от последствий, случившихся пусть и помимо их воли но, всё-таки, при их непосредственном участии событий, было неправильно.

А потому, как только объявили их очередь, девочки смело вошли в переговорную кабинку. И старшая, плотно прикрыв за собой дверь, уверенно заявила…

— Алло! Это Марина. Гражданская супруга Его Высочества Принца Генриха и его приёмная дочь Леся.

После чего последовала небольшая пауза. Так как, дежуривший на другом конце провода офицер «девятки» слегка опешил. Но, вскоре взял себя в руки и, стараясь говорить как можно спокойнее, сказал.

— Марина Алексеевна, мы очень рады, что вы решили откликнуться. Поверьте, у нас возникла очень серьёзная необходимость в Вашем присутствии. — И тут же, взял быка за рога. — Мы уже определили, где вы сейчас находитесь. Так что, очень прошу, оставайтесь на месте и, ни в коем случае, никуда не отлучайтесь. Через десять минут за вами приедут.