Там за горизонтом

Глава 5

5

К Омскому вокзалу, я прибыл к вечеру на двенадцатый день своего путешествия. За все время поездки, ничего сверхъестественного не произошло. Все было тихо и вполне буднично. Лишь однажды ближе к вечеру, услышал далеко позади себя стрельбу и грохот копыт. Оказывается, стук копыт бегущей по льду лошади, передается как бы не лучше звуков стрельбы, а когда этих лошадей много, громовень еще та, боялся лед не выдержит. На всякий случай, хотя и так к этому времени подыскивал место для ночлега, огрел вожжами свою лошадку поторопив ее, и въехал в заросли камыша на берегу реки, и уже оттуда, на всякий случай расчехлив свой карабин, чтобы было, чем обороняться, притаившись, смотрел, что там будет происходить.

Ничего особенного в общем не разглядел. Небольшой отряд, похоже бандитов, может человек десяти, или чуть больше, проскакал по зимнику, проложенному по льду, отстреливаясь от преследовавших их, скорее всего красноармейцев. Потому, что теоретически эти места уже находятся под властью большевиков, а форма солдатиков, скачущих за бандитами, как мне показалось, ничем не отличалась от формы белой армии. Может я, и ошибаюсь, но никакой разницы, я не обнаружил. Впрочем, довольно скоро бандиты выскочили на пологий, левый, берег реки и ушли куда-то в сторону, как и последовавший за ними отряд. Я же, осмотревшись поехал к самому берегу и расположился считай на нем, под глиняным обрывом, спокойно проведя следующую ночь. Остальной путь оказался тихим и нудным. Разве что несколько раз попадались на глаза встречные или попутные сани, и телеги, но здесь больше здоровались, обменивались новостями и продолжали ехать своей дорогой. Никому не было особенно интересно, куда я направляюсь, да и как-то не принято было об этом спрашивать незнакомцев.

К вечеру на одиннадцатый день я все же добрался до окраин Омска, и решил устроить для себя большую стирку, а заодно и привести себя в порядок. Как-то не привык я, такое долгое время обходиться без бани. Даже когда только попал сюда, и то старался, как минимум раз в неделю мыться, а сейчас заканчивалась уже вторая неделя, и я чувствовал себя мягко говоря преотвратно. Найдя достаточно пологий подъем на берег, я выкарабкался с реки, и заехав к какую-то рощицу решил расположиться именно здесь. Основных причин было в общем-то две. Во-первых, я находился достаточно далеко от окраины города, который хоть и был мне виден, но роща надежно прикрывала меня от посторонних глаз. А, во-вторых, неподалеку бил родничок, что давало мне возможность использовать его воду и для помывки, и для всего остального.

Как всегда, первым делом обиходил лошадку, и развернул ее мордой к саням, чтобы она спокойно доставала до лежащего там сена. Конечно его оставалось совсем немного, но с другой стороны, и я уже практически достиг конечной остановки. Завтра, просто оставлю лошадь неподалеку от вокзала, и не думаю, что она надолго останется бесхозной. А уж новый хозяин, наверняка и сам позаботится о живитинке. Пока же растянул между трех стволов деревьев, тот самый войлок, которым укрывал на ночь савраску, разжег костер, и подвесил над ним два ведра с водой. Первым делом занялся стиркой. Раздевшись снял исподнее, извлек из притороченных к нему карманов деньги, и хорошенько простирнул, основательно попахивающее белье. После отжав, поразвесил возле костра, а сам взялся приводить в порядок самого себя. Повешенный войлочный полог конечно не защищал меня от морозца, но с другой стороны отсекал ветер, да и разожженный между ним и санями костерок, тоже давал некое ощущение тепла. Так или иначе, я прекрасно помылся, и почувствовал себя чистым, а большего и не требовалось.

Чуть позже, когда белье достаточно подсохло, решил, что будет, наверное, гораздо лучше, если я натяну на себя и оба комплекта сразу. Наверняка нынешние вагоны не топят, а так будет все же теплее. Все, что не могло мне понадобиться в ближайшее время, уложил поглубже в вещмешок или чемодан, а деньги в виде совзнаков и собственную справку, полученную в деревне поближе, чтобы при необходимости, было что предъявить и чем расплатиться. Кстати, за время пути, я основательно подъел свои запасы, и сейчас у меня на руках оставался только чемодан и заплечный мешок, в который я и сложил все что оставалось от продуктов, взятых из дома. В весе он немного прибавил, но в принципе, моих сил должно было хватить, чтобы добраться от привокзальной площади до вагона.

Переночевал, я можно сказать просто прекрасно. Чистый, свежий, в новеньком белье. В общем готов был на все сто. После некоторых раздумий, решил забрать с собою и войлок, который использовал в качестве попоны для лошади. Конечно от него слегка попахивало лошадиным потом, но это было меньшее из зол. Вряд ли сейчас в вагонах выдают постель, а расстелив попону на деревянной полке, будет хотя бы мягче лежать, да и укрыться тоже будет можно. Поэтому на утро расстелил ее на снегу, слегка вытряс от пыли, после срубив небольшой веник из лапника накидал на попону снега и несколько раз, обмел войлок веничком. Одним словом, действовал так обычно вытряхивали ковры зимой. Мне даже показалось, что он приобрел запах зимней свежести. Потом аккуратно свернул, и постарался как можно туже скатать его в валик, который подвязал по низу заплечного мешка. И наконец хорошенько позавтракав отправился в путь.

Вначале, я немного заплутал. Просто никогда в жизни не заезжал в Омск, именно с этой стороны, и поэтому несколько потерялся. Ткнулся туда, сюда и не понял, как вдруг оказался в каком-то тупике, и пока разворачивал сани, и выезжал с этой улочки, вдруг нарвался на патруль. Может оно и ничего страшного, но один из глазастых красноармейцев вдруг заметил мой карабин, что-то шепнул своему товарищу, и тут же старший патруля приказал показать ему документы. Причем моя справка, выданная в Муромцево, не произвела на него никакого впечатления.

— Что ты мне суешь, какую-то бумажку, ты мне разрешение на оружие покажи!

— А, что на него нужно специальное разрешение? — Удивленно спросил я.

— А, ты, как будто не знаешь. Кончай придуриваться, или показывай разрешение, или мы отберем ружье.

По большому счету, меня скорее брали на испуг. Ведь, что-то доказать я не мог, а драться с тремя «бандитами» в военной форме, под прицелом их собственного оружия, оно того не стоило.

— И, что же мне теперь делать? Я же охотник, как без ружья-то?

— Не волнует. В Омской газете об этом предупреждение печатали. Выправишь разрешение, приходи в комендатуру, вернем обратно.

Забрали мою винтовку,и почему-то даже не поинтересовались на счет патронов, и тем более моего имени. Впрочем, и так было понятно, что до комендатуры карабин не доберется. Хорошо хоть ограничились только этим, даже не стали интересоваться, что у меня в вещах. Наверное, сильно обрадовались. Во всяком случае, исчезли с моего поля зрения, достаточно быстро. Я же, постарался тож,е как можно быстрее уехать с этой улочки, а то еще вернутся, не дай бог, кто-то решит, что с меня можно еще, что-то поиметь. У какого-то встреченного мужичка, в форменной тужурке железнодорожника, спросил, как добраться до вокзала. Тот вначале заикнулся было, а после сказал, что направляется именно туда.

— Подвезешь, покажу. — Разумеется предложил присесть, и достаточно быстро оказался на примыкающей к вокзалу улочке. На самой привокзальной площади было не протолкнуться. Здесь находилась и толпа отъезжающих, и развернулся стихийный вещевой рынок, где продавали какие-то вещи, раздавались крики лоточников, шум торговцев, а изредка крик, возвещающий о том, что кого-то ограбили. Следом за этим раздавались трели свистков, и привокзальная толпа, на какой-тот момент расступалась, толи давая место стражам правопорядка настичь вора, толи наоборот воришке убежать от преследования. После чего все возвращалось на круги своя, и продолжалось как ни в чем не бывало.

Остановившись подле дороги, я вытащил со дна саней свой чемоданчик, накинул за плечи свой вещмешок, и только собирался попрощаться с лошадкой и отправиться в сторону вокзала, как вдруг заметил лежащий на дне повозки уголок какого-то ящика. Удивленно взглянул на свой чемодан, вспоминая, что всю дорогу, мне что-то мешало, нормально вытянуться в санях. Вообще-то я думал, что это мой чемодан, но вдруг оказалось, что здесь имеется кое-что еще.

Склонившись над находкой, отстегнул запоры, и слегка приподняв крышку, буквально обомлел. Сразу же вспомнился первый день, когда я увидел мичмана. Ведь, когда я еще находился на обрыве над заимкой, прекрасно видел, как тот волоком тащил к саням один из ящиков, и переваливал его через борт. Второй-то ящик, я сбросил в подвал, а о первом просто забыл. Позже, когда наваливал в сани сено, как-то не обратил на это внимания. К тому же предполагая, долгую дорогу, решил, что чем больше сена, там теплее мне, да и савраске будет что пожевать. И вдруг сейчас увидел ящик полный золотых слитков. Какой в нем вес я не знаю, вряд ли те самые пять пудов, но то что он тяжел я понял сразу. И что мне теперь с этим делать?

И взять я его не мог, и оставлять здесь, тоже было как-то жалко, жаба так и нашептывала на ухо, что оставлять его здесь преступная халатность. Но и терять время, на то, чтобы куда-то его перепрятать, тоже не хотелось. Да и куда я его мог спрятать, по большому счету? Решив, пусть кому-то повезет, я чисто на автомате приоткрыл крышку ящика, и все-таки не удержавшись, обеими руками влез под крышку ящика и достав оттуда пару слитков, сунул их в карманы полушубка. Почему-то слитки показались мне не такими уж и тяжелыми, поэтому я повторил это действие еще раз. После чего закрыв ящик, привалил к этому месту побольше сена, чтобы не заметили ящик сразу, и поднявшись со своего места, вылез из саней. Подхватив чемодан, подошел к коняшке, и поблагодарил ее за приятное путешествие. После чего, достав из кармана кусок пиленого сахара, скормил его лошадке, судя по засверкавшим глазкам, та с удовольствием приняла угощение, и даже потянулась опять к моей руке.

Погладив лошадку по голове, развернулся и направился к вокзалу. Как оказалось, пассажирские поезда сейчас вполне привычное явление. Правда в день проходит всего три-четыре поезда в обе стороны, отдавая предпочтение товарным составам, но так или иначе они имеются и на них можно даже приобрести билет. Ближайший поезд, который должен отправиться через час, уже подан на первый путь, и на все билеты одна цена. Заодно узнал и о том, почему именно так. Как оказалось, восемнадцатого декабря 1918 года, вышел декрет, в котором было сказано, что классификация вагонов, делящая их на четыре класса, отныне упраздняется. При этом вагоны третьего и четвертого класса, а также теплушки, и другие вагоны, переоборудованные для перевозки людей, приравниваются к общим вагонам дальнего следования. Для некоторого удобства пассажиров наркомату путей сообщения, предлагается дооборудовать, по мере возможности, вышеуказанные вагоны до уровня вагонов бывшего третьего класса. То есть добавить лежанки, и по возможности отопление.

На стене вокзала в стеклянной рамочке висел декрет, который рассказывал именно об этом. Мне показалось это достаточно интересным, да и времени еще было полно, и я встав возле него зачитался, и вот что из этого вынес:

'За проезд пассажиров в вышеуказанных вагонах, взимать платы во всех сообщениях по повышенным действующим ныне тарифам, установленным для проезда в вагонах I класса, со включением в таковые платы и государственного сбора, и с увеличением исчисленных указанным порядком плат на 25%, причем изменение этой платы, когда в том окажется необходимость, в сторону понижения ее или повышения предоставить тарифным учреждениям в установленном порядке.

Примечание 1. За проезд пассажиров по тем железнодорожным путям, на которых тарифы I класса не установлены, подлежат взиманию платы, исчисленные путем увеличения в два-три раза, от применяемых ныне повышенных провозных плат пассажиров

Примечание 2. За проезд воинских чинов, следующих по воинскому тарифу, а также за проезд по всем льготным тарифам, платы, по которым рассчитываются по воинскому тарифу, в том числе за перевозку беженцев и арестантов, взимать, впредь до изменения по действующему ныне увеличенному пассажирскому тарифу II класса, с включением государственного сбора, и с увеличением исчисленных таким образом провозных плат на 25%. Тариф на перевозку переселенцев временно, впредь до пересмотра его, остается в действующем ныне размере.

Примечание 3. С введением в действие настоящего декрета, закон 27 сентября 1914 г. о временном налоге с перевозимых по железным дорогам пассажиров, с пассажирского багажа и с перевозимых по багажным квитанциям грузов подлежит отмене в той его части, которая касается взимания этого налога с пассажирских билетов.

Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин).

Народный комиссар путей сообщения В. Невский.

Управляющий делами Совета Народных Комисаров Вл. Бонч-Бруевич.

Секретарь Совета Л. Фотиева'. (с сыль на декрет касающийся организации перевозок ж\д транспорта, откуда были взяты эти сведения прилагается) https://docs.historyrussia.org/nodes/10183

Одним словом, вагоны первого и второго класса, которые еще недавно колесили по железным дорогам, вывели из обращения, а вместо них запустили вагоны третьего и четвертого класса, а также приспособленные для перевозки людей товарные вагоны, но оплата за проезд, поднялась до стоимости проезда в вагонах первого класса, плюс двадцатипятипроцентная надбавка, наверное, за красивые глаза кого-то из совета народных комиссаров. Радует хотя бы то, что все это, пока работает.

Билет я в итоге приобрел, отдав за проезд до Самары девять с половиной тысяч совзнаков, хотя учитывая, что билет ни разу не проверяли, ни при посадке, не во время пути, его можно было и не брать. Много это или мало не знаю, по той простой причине, что до сих пор как-то не удосужился обратиться с этими «знаками» в магазин. Поезд, в котором мне предстояло отправиться через полстраны, уже стоял на первом пути. Правда внутрь еще никого не пускали, а судя по выданному мне билету, в виде довольно толстой картонки размером со спичечный коробок, на котором значился конечный пункт следования, и компостером была пробита дата отправления, какого-то определенного места, как собственно и номера вагона, указано не было. В тоже время судя по количеству людей на платформе, внутри меня ожидает самый настоящий бедлам, и мне очень повезет, если достанется хотя бы какое-то место. Я не говорю о том, чтобы прилечь, но хотя бы, чтобы присесть, а ехать предстояло, как минимум неделю.

Пока двери в вагоны были закрыты, я довольно спокойно прошел до самого вагона, и закурил, прохаживаясь вдоль него. И хотя меня пропустили довольно близко, чувствовал, что стоит только в дверях показаться кондуктору, как я вполне могу оказаться в самом хвосте. Поэтому отошел немного в сторону, чтобы не мозолить глаза другим пассажирам, которые уже косились на меня недобрым взглядом, сам же поглядывал на окна вагона, и едва заметил какую-то тень в вагоне, направляющуюся к одному из тамбуров, тут же постарался оказаться возле него, и даже успел ухватиться рукой за поручень. Может быть именно поэтому меня и не смогли оттеснить в сторону, хотя честно говоря помяли все же изрядно.

Хотя я и держал билет наготове, но оказалось, что он не требуется. Находящийся в вагоне кондуктор, просто повернул ключ, открывая дверь, и тут же отскочил в сторону, чтобы не быть задавленным ринувшейся толпой. Вначале, как я уже говорил, меня хотели оттеснить в сторону, потом видя, что ничего не выходит, просто протолкнули внутрь, можно сказать впихнули в вагон. Как я удержался при этом на ногах, не представляю.

Впихиваясь в вагон, мечтал о плацкарте, хотя, увидев прошмыгнувшую по вагону тень, скорее рассчитывал на что-то, напоминающее «пригородную электричку». То есть вагон с деревянными сидениями, и без каких-либо дополнительных полок сверху. Тем более, ничего этого сквозь окна не просматривалось. Когда же оказался внутри слегка офигел. Оказалось, что мне все-таки повезло. Вагон оказался плацкартным, то есть раньше относился к третьему классу, и имел лежачие места. Правда сделан он был несколько иначе, чем более поздний плацкартный вагон. Сразу за тамбуром, обнаружилась небольшая выгородка, в которой находилась буржуйка. То есть самая обычная железная печь, сваренная из трубы с топкой и поддувалом, и плоской верхней частью, из которой торчала труба, уходящая в потолок. Кроме того, из нее шли еще две трубы меньшего диаметра, подключенные к трубам отопления проложенным вдоль всего вагона. Было похоже на то, что здесь имеется водяное отопление, и это меня обрадовало.

Подумав, что первые отсеки будут самыми теплыми, я тут же юркнул туда, сев на нижнюю полку возле самого окна. Свой чемодан, тут же опустил на пол, и задвинул его в самый угол под сидение, на которое сел, а вещмешок установил рядом с ним, и приготовился к скандалу, решив, что меня сейчас будут отсюда насильно выселять. Ведь на дворе зима, крещенские морозы, а я занял самое теплое место. К моему удивлению, ничего подобного не происходило. Наоборот, большая часть людей устремилась в самый конец вагона и стала занимать места именно там, двигаясь в мою сторону по мере заполнения. В чем причина этого, я понял уже после отправления, но что-то менять было поздно.

Сам вагон хоть и был похож на плацкартный, но все же несколько отличался от него. Правая часть вагона была отдана под места для пассажиров. Хотя и считалось, что и нижние места тоже лежачие, но как я понял, всю дорогу придется именно сидеть, и в общем-то был готов к этому. Отличие заключалось еще и в том, что полки здесь располагались в три яруса. То есть ту, третью полку, которая в будущем была предназначена для багажа, сейчас тут же заняли под лежачее место, и как мне показалось, были очень этим довольны. Вторая полка, которая была вначале опущена, при поднятии соединилась с той которая находилась напротив нее и в итоге, вместо двух лежачих мест получилось, как минимум три. А прямо надо мною появился дополнительный потолок, из-за которого встать в полный рост, было уже невозможно. Чтобы чуточку размяться, приходилось в полусогнутом полложении выбираться в проход, и только там выпрямляться. О чем-то подобном, я слышал когда-то в будущем. В вагонах для перевозки заключенных такое расположение сохраниться еще очень надолго.

Причем, в тот момент, когда средняя полка оказалась поднятой, то вдруг выяснилось, что между отдельными отсеками нарисовался проем. То есть находясь в опущенном положении полка как раз этот проем закрывала. Разве что за моей спиной осталась жиденькая металлическая перегородка, потому что отсек был крайним. Прислонившись к ней, я почувствовал, что она достаточно теплая, ведь за нею стоит печь, значит мне будет вполне комфортно.

Слева от отсеков имелся сквозной проход, и никаких боковых мест, не наблюдалось, правда во всю длину вагона имелись откидные узкие лавки, на которых можно было сидеть спиной к окну. А над окнами, точно такие же багажные полки, и там уже устроились некоторые пассажиры. Сейчас нижние лавки были пустыми, но я чувствовал, что все это ненадолго.

Моими соседями по отсеку оказались пара пожилых мужчин, а напротив семья, состоящая из мужичка лет тридцати или чуть старше, какой-то худенькой женщины, примерно этого же возраста, хотя с до того изможденным лицом, что ей можно было дать, и сорок, и даже больше лет. Рядом с нею сидели двое пацанов погодок девяти-десяти лет. Как оказалось, семья решила перебраться в Уфу. Якобы прошел слух, что там можно легко найти место для жизни, получить земельный надел, и даже свободный дом. Мол из-за какого-то поветрия, или гражданской войны, многие деревни опустели, и там сейчас с удовольствием принимают беженцев из Сибири, вот и учтя все это, семья и решила отправиться в Уфу, искать счастья. Я тоже представился, и сказал, что отца застрелили бандиты, мать померла много раньше, а я направляюсь к тетке, двоюродной сестре отца, которая якобы, живет в Саратове. Версия была принята, без вопросов, и на этом знакомство в общем закончилось. Хотя забыл упомянуть о сидящих рядом дедках. Оба оказались из какой-то деревни под Челябинском, а в Омск, ездили толи на заработки, толи еще по какой причине, и сейчас возвращаются обратно домой.

В чем заключалась моя ошибка, я понял еще до отправления поезда. Хотя, после отправления, стало все же полегче, из-за небольшого сквознячка, идущего от окна. Во-первых, находящуюся за перегородкой печь, растопили до такой степени, что прислониться к перегородке было просто невозможно из риска получить ожог. И все время пришлось искать какое-то положение, чтобы случайно не задеть эту перегородку. Во-вторых, трубы, проходящие возле стены, буквально под ногами, тоже были огненными, особенно та, что шла чуть ниже, да и верхняя отставала не намного. В какой-то момент, мне показалось, что стоит поставить возле нее котелок с водой, и вода тут же закипит. Учитывая, что рядом со мною сидело еще два мужика, отстраниться от этого места, было проблематично. Даже, когда я вышел немного размяться, рассчитывая на то, что кто-то подвинется, место так и осталось за мной, люди были похоже опытными. Вдобавок ко всему, во всем вагоне не оказалось ни единого окна, которое можно было бы открыть. То есть окна защищали от мороза, но ни о каком проветривании речи даже не шло. А стоило кому-то открыть дверь, ведущую в тамбур, как тотчас раздавалось требование ее запереть. Добавьте к этому дым от папирос, махры и трубок, висящий такими клубами, что хоть топор вешай, и вы поймете все картину этого вагона.

Курили поголовно все, не обращая никакого внимания на детей, даже на грудных которые, как оказалось тоже присутствовали в вагоне. А еще в вагоне не было туалета. То есть или терпи до станции, или выходи в тамбур, и пытайся справить свою нужду там, не обращая внимание на встречный ветер. Причем если за этим делом попадешься на глаза кондуктору, тебя могут просто ссадить с поезда, на любом полустанке. Одним словом, поездка предстояла веселая.