Темная Императрица

«Я бы хотел сказать, что это был я, но это был молодой Кайри».

Самир повернулся к молодому стрелку.

«В нём достаточно золотой короны, чтобы купить собственный корабль, если сможешь запустить эту штуку и посадить её рядом с «Сердцем Оленя». Думаешь, сможешь?»

Молодой парень нахмурился, бросив профессиональный взгляд на красную шишку в руке Самира.

«Могу ли я, капитан?»

Самир кивнул и передал комок молодому человеку, потирая руки и вытирая красную пыль.

«Не очень тяжёлый. Это будет непростой выстрел, сэр. Я никогда не стрелял из чего-то настолько лёгкого. Не могу гарантировать».

«Значит, нам придется сделать его тяжелее?»

Парень кивнул, разглядывая опухоль.

«Это было бы хорошо, сэр».

Самир ухмыльнулся, достал предмет и потянулся к одной из бочек с картечью высотой в фут. Он с размаху достал поясной нож, открыл крышку и вытащил оттуда пару камней. Сосредоточившись, он бросил туда кусок железа, закрыл крышку и забил штифты рукоятью ножа. Подняв бочку, он встал и повернулся к парню.

«Более правильный вес?»

Артиллерист кивнул и протянул руку, взяв канистру.

«Это будет легко, сэр, но имейте в виду, что если он не ударится о камень, то просто утонет вместе с вашим металлическим куском внутри».

Самир уклончиво пожал плечами.

«В любом случае, ничто, кроме свинцового гроба, не поможет. Несколько ярдов воды и деревянный ящик не имеют значения».

Он кивнул парню и спустился на главную палубу, пока артиллеристы корректировали цель катапульты.

Гассан нервно улыбнулся.

«Будем надеяться, что он справится».

Самир рассмеялся.

«Он был достаточно хорош, чтобы повредить твой корабль, брат. Думаю, с ним всё будет в порядке. Честно говоря, любое, даже самое близкое, место с ними справится».

Саджа вздохнул, глядя на скалы.

«Конечно, это значит, что мы никогда не сможем вернуться домой, Самир. Ты понимаешь это?»

Самир пожал плечами.

«Мой дом — М'Даз… так было всегда. Лассос был лишь временным пристанищем».

Четверо офицеров замолчали, услышав скрип лебёдки. Глядя вперёд, они невольно вздрогнули, когда катапульта выстрелила всего в шести футах от них с громким треском и грохотом, от которого содрогнулась палуба. Выпущенный Самиром баллончик исчез, бесшумно улетев в туман.

«Разве мы не должны услышать звук приземления?»

Кулин покачал головой.

«Слишком мало. Будет лишь лёгкий всплеск, приглушённый туманом».

Четверо напряжённо наблюдали, как рифы становятся всё ближе. Теперь, если бы Самир сосредоточился, он мог бы разглядеть силуэты отчаявшихся призраков, беспомощно кричащих со своих скользких платформ. Всё вокруг было зловеще безмолвно, и туман сгущался над носом судна.

«Лучше всего нам резко повернуть направо и повернуть. Я не собираюсь разбиваться об эти скалы», — сказал Самир.

Гассан кивнул и повернулся, чтобы позвать рулевого, но едва он открыл рот, как раздался приглушённый треск. Все замолчали, прислушиваясь к отчаянным крикам, грохоту ломающихся балок, грохоту и всплеску из глубины тумана. Улыбка сползла с лица каждого. Гарик, возможно, и был бессердечным и жестоким мерзавцем, но разбиться о скалы… ну, все знали, что это значит.

Гассан сделал глубокий вдох и крикнул рулевому.

«Поворачивайтесь на правый борт, как можно резче!»

Саджа вздохнула.

«Больше никаких лассо. Странно будет быть законным. Я так давно не мог держать голову высоко в имперском городе, что даже не помню, каково это».

Самир тихонько рассмеялся.

«Думаю, ты приспособишься, мой друг. Ты…»

Кулин резко схватил его за запястье, а Самир удивленно посмотрел вниз, а затем на советника, мгновенно забыв свои слова.

"Что?"

«Наши преследователи! Они почти настигли нас. Это ещё не конец».

В которой братья осаждены

Самир бросился к левому борту, проклиная себя. Он был так сосредоточен на поимке и уничтожении «Сердца Оленя», что почти не обратил внимания на судно, которое вырвалось из строя и погнались за ними. Поначалу было неясно, планировал ли капитан этого последнего из действующих пиратских судов атаковать их или попытаться проскочить мимо них к Лассосу.

Последний вариант действий в любом случае был для них недоступен, учитывая, что из двух имевшихся компасов, способных прокладывать путь между рифами, один теперь находился на дне моря среди скал, а другой – на борту корабля Самира. Как бы то ни было, целью пиратов с самого начала, по всей видимости, был Самир и его люди. Вместо того чтобы направиться к узкому проливу, ведущему к рифу, или повернуть назад после того, как «Олень» скрылся из виду, преследователи надвигались на Самира с удивительной скоростью, надувая паруса и хлопая веслами, что приводило их к тарану.

Самир взглянул на железный шип на носу корабля; не то чтобы это было произведение разрушительного искусства, украшавшее корабль Фаэруса, но достаточное, чтобы пробить дыру в борту «Искупления» и вывести его из строя. Мысли Самира лихорадочно работали. У них оставалась максимум минута. Учитывая их собственную невероятную скорость, поскольку они остановились, чтобы выстрелить странным грузом среди скал, подставив левый борт врагу, времени убрать корабль с дороги просто не оставалось. Оставалась единственная надежда – остановить врага прежде, чем тот успеет протаранить.

Он сердито покачал головой. Как, чёрт возьми, они могли это сделать?

Обернувшись, он увидел Саджу и Кулина, которые в панике обсуждали происходящее, в то время как Гассан отчаянно выкрикивал приказы экипажу, пытаясь заставить «Искупление» двигаться и уйти с пути несущегося на него корабля.

«Мы должны её остановить! Идеи… давай!»

Саджа и Кулин, споря, оглядывались на него, но ни один из них не выглядел обнадеживающим.

«Гасан?»

Самир посмотрел через командную палубу туда, где всего мгновение назад был его брат, выкрикивая команды. Однако теперь его нигде не было видно. Прищурившись, Самир оглядел корабль и наконец заметил Гассана, мчавшегося по трапу на артиллерийскую платформу в середине корабля.

Самир, бежавший за ним, покачал головой. Времени было только на один выстрел, а времени на запал уже не было. Они могли нанести небольшой урон, но недостаточно, чтобы остановить их. Достигнув подножия лестницы, ведущей в артиллерийский замок, где свинцовый гроб всё ещё лежал открытым неподалёку, он поднялся наверх и увидел Гассана, который увлеченно беседовал с молодым артиллеристом, размахивая руками, чтобы проиллюстрировать свою мысль.

Самир, тяжело дыша, остановился на верхней ступеньке, и Гассан повернулся к нему с выражением спокойной решимости на лице. За ним двое артиллеристов заряжали катапульту тяжёлыми ядрами.

«Гасан? Что ты задумал? На это нет времени».

Гассан рассеянно кивнул.

«Есть. Есть время на один выстрел. Просто молись, чтобы этого было достаточно, и чтобы твои люди были настолько хороши».

Самир нахмурился, глядя на брата, и пока артиллеристы начинали устанавливать катапульту, натягивая тросы на последние обороты и проверяя их траекторию, он и Гассан перегнулись через деревянные зубцы стены и, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.

Вражеский корабль находился примерно в полуминуте от них и все еще шел на таранном курсе, ему приходилось лишь изредка корректировать курс на несколько градусов, пока «Искупление» медленно скользило вперед.

«Боги, надеюсь, ты прав, Гассан».

Они мрачно смотрели на приближающийся нос вражеского корабля с этим ужасным железным шипом, гребцы напрягали весла так, словно никогда прежде не гребли, чтобы достичь сокрушительной скорости. Самир крепко зажмурился и затаил дыхание.

'Трескаться'.

Позади них артиллеристы сделали единственный выстрел, на который у них хватило времени.

Самир приоткрыл один глаз, когда мощный, тяжёлый снаряд пролетел над их головами по удивительно низкой траектории. Для артиллериста сделать такой низкий и точный выстрел из катапульты было само по себе выдающимся достижением, не говоря уже о безупречной точности прицеливания, продемонстрированной при выстреле.

Сквозь прищуренный глаз Самир увидел, как ядро попало в ряды весел на левом борту вражеского судна, разбив и сломав их, и отскочив от вала, оно треснуло и сломалось еще больше, когда с ужасающей инерцией исчезло за бортом корабля и с громким всплеском исчезло в воде.

Самир моргнул. Точно так же, как он когда-то сделал с кораблём Гассана! Один точно прицельный выстрел лишил противника почти половины гребцов на левом борту, оставшиеся весла на том борту теперь работали разрозненно и не в такт, в хаосе.

Эффект был мгновенным и ошеломляющим.

При слабом движении левого борта вперёд, в то время как правые вёсла бороздили просторы, а паруса надувались на ветру, никакое управление рулём в корме не могло остановить разворот. Матросы имперского корабля «Искупление» заворожённо наблюдали, как вражеское судно резко разворачивается влево, всё ещё неся его вперёд под странным углом.

Самир едва успел всё осознать, как понял, что сейчас произойдёт. Таран сместился влево и вышел за пределы цели, но ничто не могло предотвратить столкновение двух кораблей в сложившихся обстоятельствах.

«Стой!» — заорал он и, крепко ухватившись за артиллерийское укрепление, пригнулся к полу.

Вражеский корабль ударил их под углом к палубе, и обшивка обоих кораблей разбилась и сломалась – в районе середины судна «Redemption» и по правому борту передней палубы пиратского судна. Повреждения были далеко не смертельными для обоих кораблей, но экипажи обоих кораблей были потрясены, а тех, кто не успел как следует упереться, сбило с ног. Крики и всплески воды с разных сторон возвестили о том, что за бортом оказались члены обеих команд.

«Редемпшн» пугающе накренился после удара, медленно восстанавливая равновесие, в то время как людей сбрасывало с борта. Похоже, похожие события происходили и среди пиратов.

Гассан схватил Самира, и они вдвоем поднялись на зубчатую вершину укрепления.

«Мы ещё не выбрались из дерьма, Самир, — тяжело дышал Гассан. — У тебя сейчас в лучшем случае лишь скелетная команда, хотя команда полностью укомплектована».

Самир кивнул, сдерживая незаслуженный ответ. Гассан был прав. Люди на его корабле были храбрыми и одними из лучших, что он когда-либо видел, но шансы были три-четыре к одному, и никакая сила духа не уравняет их.

«Я не позволю им забрать Императрицу, Гассан».

«Искупление, Самир».

Младший брат бросил на брата раздраженный взгляд.

«Если всё станет совсем мрачно, выбрось компас за борт. Это конец».

Гассан серьезно кивнул, а Самир повернулся и приложил руки ко рту.

«К оружию. Приготовиться к абордажу!»

Гассан уставился на брата.

«Абордаж? Вы с ума сошли? Нам нужно попытаться дать им отпор. Не стоит пытаться брать на абордаж корабль, превосходящий вас численностью в четыре раза!»

«Верно», — ответил Самир, — «вот почему это полностью собьет их с пути!»

Позади них матросы «Искупления» вытащили оружие, поднялись с палубы и по обломкам побрели к перилам.

«Самир, они умрут».

«Лучше попытаться, чем прятаться, Гассан. Я оставляю тебя ответственным за «Искупление» и компас. Ты знаешь, что делать, когда дела пойдут совсем плохо».

«О нет, ты не...»

«Да, я так думаю. Удачи, брат».

Когда Гассан разразился тирадой в адрес более низкого человека, Самир, скривившись, спрыгнул на главную палубу и побежал присоединиться к мужчинам, которые как раз в это время карабкались по перилам.

Гассан беспомощно наблюдал с командной палубы. Самир, каким бы раздражающим он ни был, был прав. Кто-то должен был остаться и управлять компасом. Он не должен попасть в руки врага. И он, поскольку его спина всё ещё кровоточила при каждом неверном движении, был очевидным выбором. Он ударил рукой по поручню, оглядывая сцену.

Это был настоящий бардак. Многие весла на обоих кораблях были сломаны при столкновении, и пиратское судно замерло бок о бок со своей добычей, оба судна качало и трясло. Пространство между двумя корпусами было настолько узким, что в него можно было практически прыгнуть, но если бы кто-то промахнулся, учитывая, что два корпуса постоянно омывали друг друга, утонуть было бы для него благословенным вариантом. Гассан уже видел людей, раздавленных между корпусами двух кораблей, и это было не очень-то приятно.

Матросы обеих сторон шумели у леера, ожидая возможности пересечься и устроить хаос, но ни один из них ещё не был готов. Столкновение погрузило оба корабля в состояние хаоса. Никто не хотел прыгать между кораблями, и ни одна из сторон не ожидала абордажа, поэтому с обеих сторон в спешке поднимали абордажные трапы.

Команды, которые выглядели практически одинаково, изрыгали друг на друга гнев и неповиновение, и это зрелище было почти комичным, учитывая их беспомощную неспособность фактически добраться до противника, пока не будут установлены аппарели.

Однако Гассан, ветеран многих лет боевых действий, смог заметить тонкую разницу между двумя экипажами.

Не в числе. Не было ничего удивительного в том, что у бортов вражеского корабля толпилась толпа кровожадных головорезов, по меньшей мере, в четыре человека в ряд, в то время как на борту «Искупления» было так мало людей, что у бортов оставались небольшие зазоры.

Нет. Разница была в тоне криков. Вражеский корабль издавал рёв настоящей ярости. Они знали, что у них преимущество и что им ничего не будет, если они захватят «Искупление», похитят компас и отступят на рифы. У них были все основания полагать, что бой закончится для них благополучно.

Однако команда Самира знала, что обречена. Хотя их крики были такими же гневными, как и крики противника, в глубине души звучала тихая покорность. Команда «Искупления» понимала, что, скорее всего, потерпит поражение, и что противник не оставит никого в живых.

Рев усиливался по мере того, как доски настила с обеих сторон выдвигались, падая на противоположную палубу и застревая там, когда железные зубья, прикрепленные к концам, впивались в доски; разворачивался еще один потенциально комичный момент, когда обе стороны пытались атаковать друг друга прежде, чем другая могла подготовиться.

Результатом, конечно же, стал хаос. Люди с обоих кораблей выбежали на одни и те же абордажные доски, встретившись в центре между двумя судами. Силы схлестнулись в ревущем море красок, люди кричали и вопили под ударами мечей, а беспомощные, отчаявшиеся падали с досок в бурлящую воду, лишь чтобы с ужасом и изумлением смотреть на корпуса двух кораблей, скользящих по воде. Волны неумолимо сближали корпуса, пока они не столкнулись с хрустом.

Гассан поморщился, услышав, как дюжина отчаянных криков мгновенно оборвалась этим деревянным ударом.

Первоначальная атака начала замедляться. Численность кораблей редела, и теперь больше людей попадало в пропасть между корпусами, чем успевало добраться до палубы. Кровь и внутренности ожесточённых сражений уже в первую минуту покрыли все аппарели, сделав багровую древесину скользкой и опасной.

Гнев быстро уступал место разочарованию и отчаянию, поскольку обе стороны сражались так осторожно, как только могли. Затем, на глазах у Гассана, из задней части многочисленной команды «Искупления» появились фигуры Самира и Саджи, кивнули друг другу, развернулись и побежали, используя ряды гребных сидений как стартовую площадку.

Со своего наблюдательного пункта на командной палубе Гассан наблюдал, и его сердце замирало, как двое мужчин перепрыгнули через пролом с его окровавленными досками, сокрушая глубины и сражаясь с людьми, и рухнули на вражескую палубу, среди напирающей толпы удивленных пиратов, сбивая с ног несколько человек на палубу при ударе.

Пара скрылась из виду среди толпы, и местность внезапно превратилась в эпицентр ожесточённых боёв. Гассан закрыл глаза.

«Самир, ты чертов идиот!»

На мгновение он упустил из виду какой-то крик, почти затерявшийся в шуме бушующего вокруг сражения, и Гассану потребовались драгоценные секунды, чтобы понять, что голос доносится откуда-то сверху. Подняв глаза и прикрывая их от яркого голубого неба, он заметил молодого матроса на вершине меньшего заднего паруса, держащегося за перекладину.

"Что это такое?"

Молодой человек крикнул что-то невнятное, чего Гассан не разобрал, и указал на такелаж вражеского корабля. Гассан нахмурился, глядя на паруса, канаты и мачты пиратского судна, среди которых тут и там виднелись кричащие люди. Ничего необычного. Он снова нахмурился и уже собирался повернуться и попытаться задать юноше вопрос, как вдруг увидел нечто… не среди такелажа вражеского корабля, а позади него.

Два судна! Не одно, а целых два! Бывший корабль Саджи: «Морская ведьма». Официально он не участвовал в восстании, поэтому у него не было ни нового названия, ни имперского вымпела, но он отказался от своих собственных цветов и щеголял простым зелёным флагом, который где-то нашёл капитан.

И она с устрашающей скоростью надвигалась на своего агрессора, а рядом с ней шло Возмездие Фаэруса, словно отряд героев из древних сказаний.

Гассан глубоко вздохнул.

«Береги себя, Самир. Помощь уже в пути…»

В котором начинается последний штурм

В какой-то момент безумие этого поступка мелькнуло в голове Самира и почти повергло его в шок. Он был человеком, который никогда ничего не делал без плана и хотя бы одного козыря в рукаве. За свою взрослую жизнь он редко попадал в ситуацию, в которой не был бы абсолютно уверен. Всегда должен был быть выход.

Не в этот раз.

Годами он прилагал все усилия и направлял все возможные нити к одной цели: к этой самой цели. Но как только губернатор принял сделку, пиратский флот был принуждён или с ним удалось справиться, и проход через рифы был навсегда закрыт, планов больше не было. И вот теперь он оказался втянут в морскую битву, к которой не был готов и которая, казалось, была в значительной степени на стороне противника. И в итоге ему пришлось делать всё, что он мог, без этого слишком важного козыря в рукаве.

Среди толпы, напиравшей на борт «Искупления» в попытке добраться до разъярённых пиратов на борту вражеского судна, мысли Самира окончательно отключились, и он блуждал без всякого плана, без цели. Он и его люди должны были получить преимущество над гораздо более многочисленным противником, но он продолжал терпеть неудачу; не было никакого ясного пути.

Вокруг него толкались и кричали члены его команды, горя желанием доказать свою ценность в битве с единственным оставшимся вражеским судном, а Самир ничего не мог сделать, кроме как беспомощно наблюдать.

Он подпрыгнул и чуть не махнул рукой, когда чья-то рука схватила его за плечо. Резко обернувшись, он обнаружил, что беспомощно смотрит в глаза Саджи, бывшего советника Лассоса, известного пиратского лорда, тактика и не менее прославленного воина. Лицо Саджи выражало глубокое беспокойство, отчего некоторые его татуировки сошлись в уголке глаза, а многочисленные золотые украшения загипнотизировали его лицо. Самир, чьё сознание кружилось от незнакомого чувства неуверенности, потерялся в движении колец и серёг.

Он вдруг понял, что Саджа что-то ему говорит, в тот момент, когда мужчина остановился и поднял бровь, ожидая ответа.

«Нельзя показывать свою растущую панику, — подумал Самир… — не среди команды».

Сделав глубокий вдох, он приложил руку к уху, делая вид, что не слышит Саджу из-за шума. Крупный, эбеновокожий капитан кивнул и, крепче схватив Самира за плечо, повернулся и потащил его сквозь толпу к открытой палубе позади них.

Когда они покинули густую толпу, советник наклонился к Самиру.

«Нам нужно что-то сделать, чтобы их сломить».

«Да», — Самир решительно кивнул, — «но что?»

«Это зависит от нас. Мужчины сражаются вдвое яростнее, когда их ведут те, в кого они верят; ты же знаешь это, Самир. Нам нужно поменяться ролями с врагом».

Самир снова кивнул, но неуверенность все еще терзала его разум.

«Но как?»

Саджа пожала плечами, когда они приблизились к открытому пространству.

«Мы должны возглавить атаку. Дайте им цель».

Самир кивнул, но неуверенность всё ещё опустошала его разум. Он должен был что-то сделать. Он никогда не был таким бесполезным; всегда продумывал следующие пять шагов.

Итак… им нужно было опередить прессу и добраться до вражеского корабля. Нужно было дать им «что-то, к чему можно было бы прицелиться», как сказала Саджа. Очевидно, им оставалось только одно.

«Нам придётся нырнуть первыми и начать бороться. Мы должны стать стимулом».

Саджа кивнула.

«Спускаться с такелажа?»

«Слишком медленно. Пока мы поднимемся и переправимся, всё может пойти плохо. Нам нужно переправить туда наших людей сейчас, пока нас не сломили, и нам всем не пришлось сражаться на «Искуплении»!»

«Тогда нам понадобится максимально чистая территория и хороший разбег».

Самир кивнул и оглядел палубу, когда эта парочка наконец вышла из тыла толчеи матросов.

«Там… за грот-мачтой. Там, где меньше всего людей. Вот там они и прорвутся первыми!»

Саджа проследила за взглядом Самира, повернулась к нему и кивнула. Двое мужчин побежали обратно по палубе, повернувшись так, чтобы, когда они снова повернулись к толпе, оказаться лицом к одному из оставшихся промежутков, где толпа кричащих матросов была самой редкой.

«Увидимся по ту сторону», — рассмеялся Самир. Внезапное обретение направления придало ему цель и очистило разум от скопившейся там суеты.

«Ха-Риш, улыбнись нам с добрым лицом».

Пара ухмыльнулась и побежала. Бега по палубе было на удивление мало, и атака несколько затруднялась многочисленными препятствиями на деревянных досках, но двое мужчин добрались до возвышенных скамей гребцов сразу за толпой и проворно шагнули, подпрыгнули и спрыгнули с самой высокой точки, выхватив оружие.

«Гасан бы этого не одобрил», – мельком подумал Самир, глядя на удивленные лица матросов своего корабля, когда он пролетал над ними, а затем на столь же удивленные лица врагов, как раз перед тем, как реальность вновь взяла верх, и двое мужчин рухнули на пол, спутавшись в кучу разбросанных тел. Им повезло, что враги были настолько застигнуты врасплох, что не успели отреагировать. Всего один человек, догадавшийся поднять меч навстречу спускающимся, мог бы слишком быстро положить конец безрассудной атаке.

Когда Самир и Саджа почувствовали под собой раздавленные тела упавших людей и твёрдую поверхность палубы, сзади раздался рёв. Их атака воодушевила команду «Искупления» и, как можно было надеяться, подтолкнула её к более активному натиску. Однако у них было очень мало времени на раздумья, и они не могли больше обращать внимания на то, что происходило позади. Эффект от их шока уже начал проходить, и люди рядом начали подниматься и собирать оружие.

Самир с трудом поднялся на четвереньки, обхватив кулаком рукоять короткого меча и поддерживая вес, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию. Обернувшись, он оказался лицом к лицу с одним из пиратов, который тоже поднялся. Когда их взгляды встретились, мужчина попытался освободить клинок в руке, чтобы нанести удар безумному капитану. Самир, как всегда поддавшись инстинкту, уже обдумывал вариант с мечом, но затем отказался от него. Всё ещё опираясь на эту руку, он взмахнул свободным кулаком, ударив присевшего пирата прямо в лицо, раздробив ему нос и сбив с ног.

Когда оглушённый мужчина упал на бок, его рука поднялась, и Самир спокойно вырвал из неё более длинный изогнутый клинок. Медленно поднявшись, держа в правой руке свой короткий имперский меч, а в другой – длинный изогнутый пустынный клинок, Самир вспомнил день, давным-давно, когда он стоял на разрушенной башне на краю М'Дахза вместе с их дядей Фараджем, объясняя им разницу между этими двумя видами оружия и объясняя, почему нужно учиться пользоваться разными видами.

Он мрачно улыбнулся, вывернув запястье и вращая прямым клинком в руке. Ближайший пират взглянул ему в лицо, взгляд мужчины скользнул сначала по одной руке, затем по другой, и он осторожно отступил, насколько это было возможно, в толпу.

За его спиной Саджа действовал гораздо менее эффектно, с меньшим размахом и благородством, но с гораздо большим эффектом. Когда здоровяк пришёл в себя на полу, на двух упавших пиратах, но в окружении множества других, он взмахнул оружием, немного оттолкнулся локтем и со всей силы ударил.

Несмотря на тесноту, Саджа был могучим мужчиной. Под его смуглой, украшенной узорами кожей перекатывались мощные мускулы, а золотые браслеты звенели, когда он косил своим изогнутым клинком, легко рассекая икры, голени, колени и подколенные сухожилия. Эффект был ужасающим. Кровь хлынула из дюжины ран и начала заливать пространство, люди с криками падали на землю под этой внезапной и изнурительной атакой. И пока пираты над ним падали, словно пшеничное поле под косой, Саджа медленно поднимался из толпы, покрытый свежей кровью, размахивая своим зловещим клинком и ухмыляясь, словно чудовище из легенд.

Самир медленно встал, держа в каждой руке меч, и кивнул своему товарищу. Атака определённо что-то положила начало. Среди толпы он видел лишь знакомые лица членов команды «Искупления», рычащих и кричащих врагов. Команда Самира снова начала наступать.

Пираты, несмотря на все трудности, были окружены значительно меньшими силами, и Самир с Саджей ухмыльнулись, столкнувшись с разношерстной группой нервно выглядящих мужчин, ожидавших, когда закончится напряженное противостояние, возникшее после их первоначального натиска.

Первый удар нанесён внезапно, спустя три удара сердца, которые показались месяцами. Ближайший к Самиру мужчина прыгнул со скоростью змеи, и Самиру пришлось отступить назад, чтобы парировать удар коротким императорским клинком, слегка споткнувшись о Саджу, которая в результате едва не попала под одновременную атаку с другой стороны.

В тот краткий миг, что предшествовал началу ада, Самир воспользовался возможностью поменяться руками: тяжёлый изогнутый меч – в правой руке для удара, а меньший прямой клинок Имперского клинка – в левой для парирования. Он едва успел схватиться за клинки, как их обрушила сила.

Люди вокруг Самира и Саджи налетели, словно волна, отбрасываемая брошенным камнем, размахивая изогнутыми клинками и делая выпады короткими мечами и длинными ножами. Нападение лишь немного захлебнулось из-за отсутствия организации и пространства для маневра.

Самир обнаружил, что у него нет времени на собственную атаку, и ему пришлось поднимать и переставлять оба меча в непрерывном свисте стали, чтобы блокировать многочисленные клинки, которые наносили ему удары, били и рубили. Тем не менее, в огромной толпе людей, он почувствовал три удара в первом же шквале: один скользящий отрезал тонкую полоску кожи с плеча, чуть ниже плеча, другой оторвал небольшой кусочек от мочки уха, а третий глубоко вошёл в наружную часть бедра.

Ещё одна серия таких ударов, и он рухнет! Ему чертовски повезло, что ни один из этих трёх не был изнурительным, как это вполне могло быть. Позади него Саджа вскрикнула, когда удар угодил куда-то в его могучее тело.

А затем наступил хаос. После первоначального удивления и затишья, затем робкие выпады, полномасштабная атака окружившего их противника дала мужчинам необходимый стимул, и Самир с Саджей оказались в окружении и отчаянно сражались за свои жизни, парируя удар за ударом и лишь изредка умудряясь нанести укол или удар, если представлялась такая возможность.

Снова и снова Самир чувствовал, как мечи ударяют по его отчаянно поднятому клинку и скрежещущим, скрежещущим скольжением скользят по лезвию. Всё больше ударов достигали цели, проливая кровь и оставляя тонкие линии или небольшие раны на его коже. Самир был хорошим фехтовальщиком, возможно, даже не хуже Саджи, но никто не мог надеяться долго продержаться в теснящей толпе из десятков кровожадных, кричащих врагов.

Вот и всё. Конечно, никаких сожалений. То, что они сделали, бросившись в гущу врагов, стало для воинов «Искупления» тем самым толчком, в котором они нуждались, и изменило весь ход битвы. Гассану и Кулину лучше было воспользоваться этой переменой, иначе их жертва оказалась бы напрасной.

Еще один удар, нанесенный в тот момент, когда сам Самир поднял мечи, чтобы блокировать другие атаки, пришелся ему под защиту и нанес глубокую рану чуть выше левого колена.

Самир понял, что какая-то мышца или жила перерезана, отчаянно взмахнув изогнутым клинком. Сила мгновенно покинула его ногу, и он рухнул, словно мешок с зерном. Клинок выскользнул из его руки и отскочил по доскам между ног нападавших. Он с тревогой наблюдал, как изогнутое оружие замерло, возможно, в футе от досягаемости, среди топающих ног.

Он смотрел на него, падая, и его голова сильно ударилась о палубу. В фут, может быть, но с таким же успехом это могла быть и лига. Вне досягаемости.

Он попытался подняться, но его голова взорвалась осколками белого света, и сквозь сильное биение крови, бьющейся в мозгу, он понял, что палуба под его головой скользкая от темной крови, которая льется из его собственного черепа.

Он взмахнул рукой и попытался поднять короткий меч, держа его в левой руке, но силы были так ничтожны, а координация движений головы – никакой. Клинок на мгновение закачался, прежде чем выскользнуть из его руки и упасть на пол.

Он понял, что снова упал, только когда доска ударила его по треснувшей части затылка, и зрение затуманилось.

Он всегда задавался вопросом, как это произошло? Когда Ха'Риш обратила к тебе своё скрытое маской лицо, и твоя душа ушла с ней, ты увидел Богиню? Он прищурился сквозь обломки белого света и сгущающийся туман в глубине мозга, пытаясь понять, пришла ли Ха'Риш лично за ним.

«Возможно, нет», — вздохнул он, когда его зрение на мгновение сфокусировалось, и он смог различить крепкого мужчину с синим завитковым узором, вытатуированным на лице. Пират поднял прямой и широкий меч обеими руками острием вниз, чтобы вонзить его в грудь Самира и наконец прикончить его.

Учитывая довольно сильную боль, это могло быть благом. Самир позволил конечностям ослабеть и упал на палубу, наблюдая, как опускается сверкающее остриё меча.

Каким-то образом, поверх падающего клинка, он наконец увидел замаскированное лицо Ха'Риша.

Даже в посмертной маске она оказалась не такой красивой, как он ожидал. На самом деле, её можно было бы назвать довольно уродливой.

Самир вздохнул, когда наступила тьма. По крайней мере, она могла бы быть красивой…

Саджа схватила Самира за плечи, и его охватила внезапная паника, когда команда «Искупления» окружила его и начала оттеснять отчаявшихся пиратов. «Морская ведьма» и «Возмездие» были всего в нескольких минутах, их абордажные трапы уже были подняты и готовы помочь. В считанные мгновения вся атака была остановлена. Атака двух командиров положила начало тому, что было просто невозможно остановить даже численным перевесом, а известие о том, что их сестринское судно и старое судно Саджи спешат им на помощь, придало атаке новую силу.

Однако на пиратов эта новость подействовала несколько иначе. Их прежняя решимость была утрачена, началась паника. Надежды у них не было. Если они сдадутся, их ждут лишь виселица и публичная казнь, но если они останутся здесь, то будут просто разорваны на куски тремя победоносными командами.

И вот они разбились: некоторые прыгнули за борт, другие пытались найти место, где можно укрыться от теперь превосходящих сил противника.

Саджа нахмурился, глядя на неподвижное тело Самира. Всего мгновение назад, отбивая последнего пирата, который намеревался добить его, он видел Самира с открытыми глазами и улыбкой. И вдруг тот обмяк и сник.

Затаив дыхание, с колотящимся в горле сердцем, он наклонился к груди Самира и приложил ухо к его тунике.

Сверху раздался глухой, гулкий голос.

"Хорошо?"

Саджа поднял взгляд, и его черное лицо расплылось в широкой, белозубой улыбке.

«С ним всё будет в порядке, капитан Гассан. Главное, чтобы ему быстро перевязали голову. Он выжил, твой брат».

Высокий первый офицер откинул с глаз неизменную прядь черных волос и с облегчением вздохнул.

«Близко, Саджа. Слишком близко для вас, двух сумасшедших ублюдков!»

В котором возмездие является девизом

Флагман губернатора был великолепным судном. Гассан не мог отвести от него глаз, когда на вершине верёвочной лестницы его встретил почтительный матрос и жестом указал на главную палубу. Отмахнувшись от него, он повернулся и помог Садже поднять раненого и перевязанного брата на последний участок. Мастер Кулин внизу поддерживал его, подталкивая Самира к вершине.

Губернатор стоял на командной платформе в окружении нескольких важных персон, и Самир, добравшись до палубы, мягко покачал головой и как можно тверже уперся шатающимися ногами в деревянную стойку, приняв предложенную Гассаном руку для поддержки.

Саджа и Кулин заняли скрытые позиции, оказывая поддержку молодому капитану, который, вопреки всем обстоятельствам и невзирая на бесчисленные препятствия, повёл флот свирепых пиратов на битву друг с другом, пока единственные оставшиеся на плаву корабли не подняли флаг Империи. Четверо мужчин подождали немного, пока над краем палубы не показалась обдуваемая ветром голова капитана Фаэруса.

«Вижу, никто не считает нужным помогать мне на борту, просто потому, что у меня не хватило идиотского ума лично разобраться с целой командой воющих психов».

Он ухмыльнулся, когда Кулин наклонился, схватил его за руку и потянул на борт.

Пятеро мужчин, предводители пиратского восстания, постояли немного, приходя в себя, а затем последовали за манящим их знаком второго офицера на борту «Гордости Кальфориса».

Подъём по лестнице на командную палубу был легче, хотя всё ещё требовал осторожности, учитывая состояние троих из пяти человек. Гассан всё ещё морщился, когда движения растягивали швы на спине, Саджа была покрыта мелкими порезами и ссадинами, а Самир… Врач на борту «Искупления» был, как обычно, саркастичен, но начал зашивать и перевязывать многочисленные раны ещё до того, как капитану дали успокоительное; это свидетельствовало о том, насколько тяжёлым он считал состояние Самира.

Это было почти пять часов назад, и доктор весьма категорично отказывался выпускать Самира из виду, даже по просьбе губернатора, пока Гассан не отдал ему прямой приказ отправиться в свою каюту.

Пока доктор работал, экипажи трех кораблей прочесывали место сражения, отмечая местоположение различных затонувших обломков, в основном плавающего и выброшенного на берег мусора, а также качающихся, раздутых тел, которые еще не были извлечены на дно и которые лежали, разбросанные по случайным деревянным брускам или разбитым кускам палубы.

Самым печальным было место, где лежал корабль Орина, «Месть». Никаких следов выживших в этом районе обнаружено не было, но обгоревшие обломки древесины и другие неприятные вещи, найденные поисковиками, поведали ужасающую историю.

Тем не менее, Орин, как и все они, боролся за то, что считал правильным, и отчасти благодаря его жертве пятеро оставшихся лидеров достигли вершины лестницы и пересекли командную палубу огромного, негабаритного дарама, где напротив них ждали офицеры.

Лица маршала Титиаса и коммодора Джарала, стоявших рядом с губернатором, выражали нечитаемое выражение, и Гассан понял, что ему трудно выдержать взгляд своего бывшего капитана, даже в новой высокой роли Джарала – командующего флотом. Присутствие, несомненно, очень важного пеласийского сатрапа, облачённого в элегантную чёрную мантию и щеголяющего многочисленными знаками различия и наградами, стало ещё большим сюрпризом. Гассан узнал некоторые знаки отличия, указывающие на то, что этот офицер – командующий пеласийским королевским флотом.

«Все пятеро?» — удивлённо спросил губернатор. «Мне показалось, что один из ваших кораблей исчез в огненном шаре. Я ожидал, что их будет всего четверо».

Самир устало кивнул, поморщившись от боли в голове.

«Я прошу внести небольшие изменения в контракт, губернатор».

Мужчина подозрительно нахмурился.

«Обычно условия сделки не меняют после того, как она заключена, капитан Самир».

«Я это понимаю, Ваше Превосходительство, но есть… обстоятельства».

Он взглянул вдоль очереди.

Капитан Орин, как вы проницательно заметили, больше не с нами, отдав жизнь за дело. Однако нам очень повезло, что в последнюю минуту нам помог мастер Кулин из совета Лассо.

«Кулин?» — резко бросил губернатор. «Этот человек разыскивается по сотне разных обвинений! Пиратство — всего лишь где-то в списке. Я на это вряд ли согласился!»

Объект его желчи вышел из строя и слегка поклонился губернатору.

«При всем уважении, Ваше Превосходительство, в ходе расследования вы обнаружите, что более половины этих обвинений ошибочны или, по крайней мере, завышены».

Когда губернатор бросил на него сердитый взгляд, он озорно улыбнулся в ответ.

«Действительно, если вы дадите мне пару дней, я думаю, вы обнаружите, что мой обвинительный лист почти чист!»

"Что?"

Кулин усмехнулся.

«Ну же, губернатор. Вы же понимаете, сколько у меня людей среди ваших людей. Если бы я захотел, я бы давно очистил своё имя. Но я бы предпочёл, чтобы это было сделано законным путём».

Губернатор пристально посмотрел на него, а затем перевел взгляд на Самира.

«Вы могли бы сделать гораздо хуже, губернатор. Мастер Кулин действительно мастер во многих делах. Думаю, вы найдете в нем ценный актив в адмиралтействе. Конечно, я бы предпочел, чтобы он работал на меня, а не против меня…»

Взгляд губернатора не изменился, Самир вздохнул и вытащил из туники сложенный и потертый лист пергамента.

«И этот конкретный пункт не был частью нашего соглашения, но я предложу его в качестве дополнительного стимула принять изменение условий».

Губернатор протянул руку и взял пергамент, сохраняя при этом глубочайшее хмурое выражение лица, пока разворачивал его и читал аккуратный почерк на внутренней стороне.

«Что это? Список имён? Кто эти люди?»

Улыбка Самира стала мрачно-озорной.

«Вот все те люди, которых я подсунул вам на борт за последние несколько лет. Можете с почётом уволить их всех, поскольку они не причинили вам никакого вреда и служили не хуже любого другого моряка».

Рядом с ним Гассан моргнул.

«У вас действительно были люди на борту кораблей? Я полагал, что это ложь, чтобы спровоцировать совет на действия?» — спросил он, и в его голосе слышалось нечто среднее между удивлением и гневом. «Не уверен, что я бы согласился, если бы знал».

Самир тихо рассмеялся.

«Мне нравится иметь подушку безопасности, на которую можно опереться, Гассан. Ты же знаешь. Всегда существовала вероятность, что губернатор не примет моё предложение, и я должен был быть к этому готов».

Гассан беспомощно смотрел на брата, а Самир повернулся к губернатору.

«Пора заключить сделку, губернатор. Вы принимаете нас пятерых с амнистией на службу, а я гарантирую вам конец пиратского острова».

Губернатор повернулся и что-то прошептал на ухо маршалу Титиасу. Двое мужчин вместе с коммодором Джаралом отступили на несколько шагов и коротко перешептывались, пока пеласийский адмирал наблюдал за ними с непроницаемым выражением лица. Спустя долгую минуту трое офицеров повернулись и направились обратно к ним.

«Очень хорошо. Условия таковы: Самир, Гассан, Саджа и Фаэрус будут полностью помилованы и приняты в Имперский флот в звании капитана с собственными командами, как вы и просили. Однако в отношении мастера Кулина наше предложение сделано на иных условиях. Мы предлагаем амнистию за все его преступления, совершённые на сегодняшний день, но без зачисления на Имперский флот и при условии, что он «исчезнет» для нас».

Самир покачал головой.

«Это…»

Его прервали на полуслове, когда пеласийский адмирал указал на Кулина.

«В таком случае я хотел бы предложить ему должность. Пеласийский флот более чем осведомлён о достижениях Кулина. Думаю, мы могли бы использовать вас?»

Кулин пожал плечами.

«Какая погода в Пеласии?»

«Горячо», — ответил мужчина с натянутой улыбкой. «Всегда горячо».

Самир переводил взгляд с одного на другого, пока Кулин слегка не кивнул.

«Похоже, вы заключили сделку, губернатор, хотя, мне кажется, вы упустили важный актив. Теперь будьте очень осторожны с пеласианским флотом».

Губернатор кивнул.

«Тогда остается только одно».

Его взгляд поднялся к туману на горизонте и к чёрной скале пика Лассос, возвышающейся в центре. Самир кивнул и повернулся к брату.

«Гасан?»

Выудив из-под туники бронзовый диск с серой иглой, старший брат открыто продемонстрировал его стоявшим перед ними мужчинам.

«И даю вам слово, что это именно то, что вы сказали?»

Самир кивнул.

Компас погибшего. С тех пор, как «Сердце Оленя» унесло предыдущий на дно несколько часов назад, этот — последний. Более того, я принял дополнительные меры, чтобы лишить его всякой надежды на дальнейшее плавание между рифами. Вам больше не нужно бояться пиратского острова, губернатор. Всё кончено.

Он повернулся и кивнул Гассану, и высокий капитан подошёл к ближайшему поручню. С любопытной улыбкой он перехватил бронзовый компас и, зажав его под мышкой, со всей силы бросил его в море. Компас ударился о поверхность, трижды скользнул по поверхности и с хлюпаньем исчез, погрузившись в водную могилу.

Губернатор кивнул, и Гассан вернулся к группе.

«Тогда наше дело выполнено, капитан Самир. Добро пожаловать в Имперский флот. Полагаю, коммодор Джарал запер под палубой довольно большую бочку какой-то едкой жидкости в честь этого события… Мне известно из авторитетных источников, что существуют обряды посвящения, которые не поддаются официальным терминам. Полагаю, вы не торопитесь возвращаться на свои корабли?»

Самир перевел взгляд с одного друга на другого и заметил их улыбки.

«Я думаю, мы можем уделить немного времени общению с нашими коллегами-офицерами, Ваше Превосходительство».

Эпилог

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Гассан и Самир отдыхали на боковом поручне имперского флагмана, глядя на сверкающее море. Гассан был осторожен с напитком внизу, постоянно ощущая на себе взгляд коммодора Джарала и не совсем понимая, каково его положение по отношению к бывшему капитану. Тем не менее, он вернулся в командный пост, и, даже если Джарал всё ещё питал сомнения, Гассан вскоре отбросит их и вернёт себе благородное имя.

Жизнь вдруг превратилась в море возможностей. Он улыбнулся стоявшему рядом капитану поменьше. Самир тоже выпил всего пару рюмок: от пульсации крови в раненом черепе у него кружилась голова и становилось дурно уже после нескольких глотков.

«Ты сделал это, Самир. Ты спас нас обоих».

Самир кивнул, поморщившись.

«Думаю, дело было не только во мне, Гассан. Возможно, я и был той центральной фигурой, которая всё держала вместе, но это была работа многих из нас, включая губернатора, Кулина и Саджу… но больше всего, я согласен, это были сыновья Надии».

Улыбаясь, он поднял чашу к темнеющему небу.

«Мама и дядя Фарадж, где бы вы ни были. Ваши сыновья наконец-то заставили вас гордиться».

Гассан поднял свою чашку и сделал быстрый глоток.

«Кажется, прошла тысяча лет с тех пор, как умерла мама, и я потеряла всякую надежду. И это была ты. Именно ты, со своим «всё будет лучше», всегда поддерживал меня. Прошёл через всё. Через всё, что мы потеряли, и через столько раз, когда мы встречались врагами, но ты никогда не забывал об этом, правда? Всё «стать лучше» всегда было твоей целью».

Самир улыбнулся.

«После того, через что мы прошли, я думаю, мы заслуживаем, чтобы все стало немного лучше, не так ли?»

Гассан тихо рассмеялся.

«Надеюсь, мы больше никогда не пойдём войной на Пеласию. Не хотелось бы мне столкнуться с флотом, за которым стоит Кулин!»

Самир искренне рассмеялся, и они оба замолчали, наблюдая, как свет угасает на западе, унося с собой старый мир и принося возможность нового.

У кочевников пустыни есть поговорка.

«Если что-то сломалось, его ни в коем случае нельзя выбрасывать. Пока есть осколки, целое можно собрать заново».

Каро был, и он первым это признал бы, не самым приятным человеком. Он никогда им не был, и пиратство было для него естественным занятием. После многих лет сражений в шахтах Кальфориса, чтобы закалить себя, он обратился к грабежам, чтобы свести концы с концами. Он обнаружил, как ему нравится убивать именно так, когда ограбление шло не по плану, и ему приходилось расправляться с жертвой. Это было грязно и беспричинно. И ему так понравилось, что он повторил это в следующий раз, и в следующий.

Лишь когда давление со стороны властей стало невыносимым, ему пришлось бежать с улиц и отправиться в порт, где началось долгое путешествие, которое спустя более десяти лет привело его к должности командира абордажной группы на пиратском судне «Бриллиантовый дьявол». Он сделал блестящую карьеру под командованием капитана Коруна, и всё было прекрасно до последних нескольких дней. А потом этот проклятый Самир и его вероломные друзья вернулись и принесли с собой катастрофу.

Корун замешкался, когда флот внезапно начал атаковать сам себя, и первому помощнику потребовалось присутствие духа, чтобы убедить его развернуться и преследовать «Сердце Оленя» и «Тёмную Принцессу» в надежде убить Самира и вернуться к Лассосу. А потом всё пошло не так. Каким-то образом, несмотря на выгодное положение, всё пошло настолько плохо, что ему пришлось остановиться, снимая скальп с какого-то ублюдка с «Императрицы», и прыгнуть в море, чтобы избежать плена и смерти после внезапного и неожиданного появления Морской Ведьмы и проклятого корабля Фэруса.

Он видел, как несколько десятков других упали в воду вокруг него. Некоторых раздавило между корпусами. Другие, вероятно, утонули, но он не обращал на них внимания. Теперь их больше не было на корабле, каждый был сам за себя. Вопрос выживания. И поэтому он направился к скалам.

Конечно, люди говорили о рифах, и он сам видел призраков, но они были там, чтобы останавливать корабли, а не людей. Человеку потребовалось бы много времени, чтобы добраться от скалы к скале до острова, но он знал, что справится.

Первый камень был холодным и скользким. Он провел руками по липкой поверхности, пока не смог заглянуть за край. Вот они, в тумане: фигуры в сером, в мантиях, угрожающие. Но, как он и думал, никого рядом не было. Они были отпугивающим фактором. Они всегда появлялись поблизости, а не на том камне, где ты был. Отпугивающий фактор, чистый и простой. Должно быть, это какая-то магия, раз уж они не могли существовать на самом деле.

Он ухватился за верхнюю часть пальцами и подтянулся.

Следующий камень тоже был свободен. Он доберётся туда, а там решит, куда двигаться дальше. Опираясь на мокрый, холодный камень, он перебрался через гребень к низине и увидел серую фигуру.

Его глаза расширились, когда призрак улыбнулся, и зрелище, когда это мокрое и резиново-серое лицо растянулось и исказилось, обнажив сотню острых как иглы зубов, было поистине ужасающим.

«Гарик?»

Его сердце остановилось от шока, но не раньше, чем холодные, мертвые, серые руки бывшего капитана пиратского корабля «Сердце Оленя» сомкнулись на его щеках, и призрак насытился.

Асима проснулась в тишине. Она явно находилась в каком-то трюме. Балки переборки и бочки напомнили ей комнату, в которой Самир держал её в последний раз. Что ж, на этот раз не будет никакой сладости и соучастия… Самиру просто придётся умереть. Она хотела бы сделать это медленно: сдирать плоть с его конечностей, слегка посолив его, но, возможно, придётся просто ударить ножом в спину. Хотя с Гассаном это не сработало. Может быть, шею. Лезвие прямо в бок, а затем вырвать спереди; этого будет достаточно. Всё жизненно важное одним махом… грязно, но быстро и надёжно. Гассан, может быть, и изуродован, но никто не сможет утверждать, что у него горло в другом месте.

Она пошевелилась и застонала.

Сколько времени она пролежала здесь без сознания? Она слышала плеск волн, но не слышала голосов. Она снова пошевелилась и поняла, что часть дискомфорта ей причинял обломок под головой.

Она прищурилась, постепенно привыкая к здешнему полумраку: заколоченное окно пропускало лишь скудный свет. Там лежал обломок дерева, который она использовала как подушку; несколько сломанных досок, оторванных от стены какого-то здания. Она склонила голову набок, разглядывая доски, и в её глазах внезапно вспыхнул гнев, когда она поняла, откуда они взялись, и их происхождение выдавал изящно написанный слоган: «Тёмная Императрица».

Какое-то время она молча бушевала в уединении своей головы.

В конце концов, ему придётся пострадать. Быстрого убийства не будет. Сложности или нет, Самир заслуживал медленного и кропотливого труда. Она поднялась на колени и поняла, что к днищу оторванной от борта корабля Самира части корпуса пришпилена записка.

В гневе она сорвала пергаментный квадрат с обломков балок и выпрямилась, потянувшись. Кем, чёрт возьми, себя возомнил этот маленький монстр? Когда Асима схватит его, она растянет его смерть на дни, а то и недели. Она оглядела маленькую каюту и заметила слабый проблеск света в щелях двери. Значит, это настоящая каюта на дараме, а не где-то внизу, в трюме.

Развернув пергамент и сосредоточившись в тусклом свете, она, подходя к двери, прочитала короткую записку. По мере того, как она читала страницу, выражение ее лица медленно менялось от недоумения к гневу и, наконец, к откровенному ужасу.

Она прочитала последнюю строку, выронила бумагу из трясущихся рук и распахнула дверь, чтобы увидеть не коридор и палубу дарама, а пристань, тянущуюся по воде к гавани Лассоса, над которой возвышалась черная гора.

Её крик не услышала ни одна живая душа. Как и любой другой крик, который она когда-либо издавала.

Моя дорогая Асима

Я считаю, что ситуация до боли очевидна, но я считаю, что ваше высокомерие закрывает вам глаза на некоторые истины, и поэтому я чувствую необходимость объяснить вам это.

Моего корабля, «Тёмная Императрица», больше нет. Подобно легендарному фениксу, она восстала из пламени битвы и возродилась как «Возмездие». И если вы немного подумаете, думаю, вы поймёте, почему.

У корабля долгая история, и «Тёмная Императрица» — не первое название, под которым он был известен. В ранние годы правления императора Квинта корабль был заказан по императорскому приказу и, как и другие корабли того же ордена, был назван в честь членов императорской семьи. Этот корабль получил имя Сабинии, матери императора. Как вы, возможно, знаете из своих летописей, она была одной из членов семьи, пострадавшей от наследственного безумия династии, и именно когда она начала проявлять своё порочное безумие в актах беспорядочного и бессмысленного насилия и мании величия, и наконец «исчезла» ради блага Империи, императорский линейный корабль «Сабиния» стал «Тёмной Императрицей», ибо именно так мать Квинта навсегда запомнят.

Но корабль, как и его капитан и команда, был спасен.

Мы возрождены для служения Империи, и титул Темной Императрицы, перешедший от Сабинии к моему кораблю, должен быть передан дальше, чтобы отлучить нас от этого зла.

Но, и, думаю, вы понимаете, к чему я клоню, у неё есть очевидный преемник. Как и Сабиния, многообещающая, красивая и умная молодая женщина, впавшая в порочное безумие и манию величия, эта новая «Тёмная Императрица» достигла точки, когда ей необходимо «исчезнуть» ради блага всего мира.

И Лассо больше не будет. Ничья живая нога, кроме тебя, больше не ступит на проклятый остров. Ты больше не сможешь чинить зло невинным людям мира, но, как однажды сказал тебе один мой друг-прорицатель, тебе суждено править как Императрица.

Надеюсь, твоя Империя содрогнется при звуке твоих приказов.

Желаю вам удачи в вашем правлении. Пусть оно будет долгим и мирным.

Твой друг,

Самир.

Оглавление

SJA Turney Dark Empress

Пролог

Часть первая: Конец детства, где начинаются путешествия

В которых происходят изменения

В котором выстраиваются отношения

В котором учатся чему-то, к лучшему или к худшему

В котором мир, как видно, переворачивается

В котором поле выравнивается

В котором приносятся вести

В котором М'Даз меняется

В котором встречается пеласианская мощь

В которой Асима отрицает богов

В котором происходят беспорядки

В котором концовки становятся началами

В которой жизнь Асимы принимает неожиданный поворот

Где заканчивается детство

В котором мы смотрим в будущее

Часть вторая: Сводим концы с концами, в которой планы Самира меняются

В котором путешествие завершено и начинается другое

В которой Пеласия раскрывает свои объятия

В котором достигается продвижение

В котором устанавливаются иерархии

В котором Кальфорис встречает Пеласию

В котором прошло пять лет

В котором мы видим, что годы были добры к Самиру

В котором образуется раскол

В котором колесо повернулось много раз

В котором находится флот

В котором Самиру приходится действовать быстро

В котором Асима прогрессирует

В которой мир Асимы снова меняется

В котором колесо снова поворачивается

Часть третья: Грузы, в которой начинается новая страница истории

В котором события принимают неожиданный оборот

В котором границы перерисовываются

В котором возвращение домой переживается

В котором совершается путешествие

В котором Асима дает о себе знать

В котором воссоединение завершается

В котором сталкиваются капитаны

В котором происходят встречи и расставания

В котором убеждения Асимы пошатнулись

В которой мы знакомимся с лассо

В котором Императрица вырывается

В котором Гассан дрейфует

В котором заложены новые планы

В которой Гассан возвращается домой

Часть четвертая: Враг моего врага, в которой Самир возвращается домой

В которой Самир возвращается домой

В котором планы строятся и рушатся

В котором возрождаются старые игры

В котором Асима заключает сделку

В котором рушатся замки

В котором братья сбегают

В котором Гассан наводит порядок

В котором схема Гассана приводится в действие

В котором есть ночное посещение

В котором начинается новое путешествие

В котором Тайн лидирует

В котором пути расходятся

В каких случаях старые приемы могут быть полезны

В котором происходит полное воссоединение

Часть пятая: Доброта незнакомцев, жестокость друзей, в которой капитаны вступают в сговор

В которой Асима восстаёт против судьбы

В котором происходят последствия

В которой императрица возвращается домой

В котором заседает совет

В котором чествуют BelaPraxis

В котором дается приказ

В котором плывет флот

В котором падают другие монеты

В котором участвует флот

В котором строка обрывается

В котором темы подходят к концу

В которой братья осаждены

В котором начинается последний штурм

В котором возмездие является девизом Эпилог