Тренировочный день 3

Глава 11

Глава 11

После знакомства и вечерней медитации с командой Виктор отпустил всех по домам, да и сам собрался. Ситуация в команде была ему понятна, действительно девушки молодые, энергии тут через край, все спортсменки, все активные и даже агрессивные — соревновательная игра же. Тут без толики агрессии никак. Напористые и весьма смелые. С такими палец дай — по локоть откусят. Не заметишь, как на голову залезут. Первый помощник тренера не понял куда он попал и попытался было подмять девчат под себя привычным способом, просто авторитетом задавить, как с мужиками. Не вышло. Это с мужчиной можно один на один выйти, а что ты с девушкой сделаешь, которая в открытую тебя саботировать будет? Кроме того, как бы ты ни пытался это скрыть, но если есть между вами химия, если возбуждает тебя девушка — то она это мгновенно считывает. И тут же — манипулировать начинает. Тут потянет, здесь надавит… и это одна! А их тут — два десятка почти. Валерий Сергеевич с ними справляется потому как возраст у него, скорей всего его и не возбуждает уже ничего, да и привык он дисциплину держать у себя в голове. А вот первый помощник у него не справился. Тут ведь как — коготок завяз, всей птичке пропасть. Только дай слабину и все — уже тебе на голову залезли, гнездо свили и насрали сверху. Женщины, как и мужчины тоже стремятся власть обрести, только методы у них разные.

Так что принцип номер один для помощника тренера — ни в коем случае не спать со своей командой. Нет, даже еще более строго — ни в коем случае даже не думать об этом. Вот чтобы даже намека в глазах не было. Стоишь ты в женской раздевалке после матча, они там все уже с себя все стягивают, а ты — как ни в чем не бывало морду тяпкой состроил и по делу говоришь. Потому что это они тебя проверяют, дразнят, из себя выводят. В каком-то смысле сами пилят сук, на котором сидят, потому как еще одного помощника им потом снова искать придется, но и поделать с собой они ничего не могут, в природе заложено власть над мужчиной обретать, особенно если он — один в женском коллективе. Поневоле тут соревновательный инстинкт включается, так что он не удивится если они потом специально перед ним дефилировать голышом будут. Слава богу, что у него теперь официальная отмазка на все случаи жизни есть — Лиля Бергштейн, которая теперь его возлюбленная. Якобы возлюбленная. И если на кого угодно эти нимфы волейбольной команды могли и сверху вниз посмотреть, и фыркнуть, то на нее-то никто не посмеет. Потому что знают кто она такая. А был бы он официально свободный — пришлось бы в два раза хуже. Так по крайней мере из уважения к Железному Кайзеру и женской солидарности не будут совсем явные провокации устраивать.

В то же самое время — нельзя и совсем мягким с ними быть, второй помощник, этот Тимофей Анатольевич, все правильно понял про взаимоотношения полов в команде и выключил у себя половое влечение, ну или его девушки в принципе не интересовали или он кремень был — неизвестно. Вот только был слишком мягким и снова позволил себе на голову залезть, но уже не как мужчина женщине, а просто как слабый сильному. Результат — его действительно перестали воспринимать как мужчину, что в какой-то степени конечно победа. Но перестали воспринимать и как человека. Как субъекта, скажем так. А переход из категории «суъект» в категорию «объект» означает переход из категории «человек свободный» в категорию «instrumentum vocale», то есть «говорящий инструмент» как называли римляне своих рабов. А что? Мнение неважно, что сказал — то и делает. Вот и сделали девчата из Тимофея Анатольевича вешалку для полотенец и мальчика на побегушках. И не то, чтобы девчата из «Металлурга» такие уж гадкие были, нет. Это общий паттерн человека — если вы не отстаиваете свои границы, то у вас их и не будет. И тут тоже все как в дикой природе — не сумеешь сразу себя в коллективе поставить, потом выправить все будет очень трудно. Иногда — невозможно. Вот и уволился Тимофей Анатольевич.

Но Виктору нужна эта дополнительная ставка, нужны деньги, нужны связи. Прошел почти месяц, а он так и не сдвинулся со своего прежнего места и статуса. Как был учителем физкультуры в школе, так и остался. С зарплатой в восемьдесят шесть рублей, если округлить в сторону увеличения. И пока еще Советский Союз живет и здравствует, никакого вертикального социального лифта ему не светит. В девяностые — да, у него есть гигантское преимущество перед наивными и не хлебнувшими капитализма с рыночной экономикой гражданами, там он может что угодно сделать. Цех открыть, завод приватизировать, скупив ваучеры, металл за границу продавать или там водку паленую в киоске продавать — все будет цвести и пахнуть. Там одна проблема будет — масштабирование бизнеса и чтобы маслину из бандитского ствола не поймать. Потому как выступающий гвоздь в стенку вбивают завсегда, а если ты быстро поднялся, то и братки к тебе быстрей придут. И как не крути, а придется с ними сотрудничать, а сотрудничая — все равно между группировками попадаешь, разве что свою создавать. Что еще хуже. Но об этом он подумает, когда время придет, а пока — ему нужны эти дополнительные полставки помощника тренера.

Задумавшись об этом, он собрал свою сумку и перекинул ее через плечо. Пошел к выходу по полутемным коридорам спортивного комплекса, вечером технички из экономии энергии гасили две третьих освещения, оставляя гореть только каждую третью лампочку.

На крыльце спортивного комплекса Комбината он увидел стоящих и о чем-то увлеченно беседующих Айгулю Салчакову и Алену Маслову.

— О! Витька! — оборачивается к нему Алена: — ты чего так задержался?

— Я ж тоже переодеваюсь. — говорит он, похлопывая по сумке, перекинутой через плечо.

— Серьезно? — она окидывает его взглядом: — а так и не скажешь. Спортивка…

— Это — уличная спортивка. — поясняет он: — а в сумке — спортивка для занятий. На первый взгляд они не отличаются, но на самом деле внимательный глаз отличит одну от другой. Кроме того, они и пахнут иначе… нельзя же заниматься в том, в чем ты пришел.

— Ужас. — говорит Айгуля: — а я тут жду тебя чтобы вместе домой пойти, а ты оказывается спортивки по запаху отличаешь.

— Надеюсь, что только свои. — добавляет Алена: — был у меня как-то парень, который тоже… брр! — она ежится, передергивая плечами: — не хочу вспоминать! Пошли уже.

— В самом деле. — говорит Виктор и они идут по тропинке, вымощенной белым мрамором (богат и щедр Комбинат, да!) к пропускному пункту. Сидящий за мутноватым стеклом вохровец молча кивает им, пропуская через «вертушку» и вот они уже на улице города.

— Все, я пошла. — говорит Алена Маслова: — мне все равно в другую сторону. Но если что, то сегодня было интересно, Вить. Думаю, что ты у нас задержишься, не то, что предыдущие. А и кстати — ты же с Лилей общаешься, да?

— Сегодня только встречались. — признается Виктор, вспоминая что «совершенно гладких стен не бывает», и как она только не разбилась, негодяйка такая…

— А что она про меня говорила? — интересуется Алена: — в смысле не как про женщину или там подругу, а про игрока? Я же тоже либеро, тоже в красной майке на площадке стою…

— Про тебя? — Виктор пытается вспомнить что именно говорила Лиля и не может.

— Понятно. — скучнеет Алена: — значит она меня как соперницу и не видит…

— Да погоди ты. — говорит Виктор: — сейчас вспомню, что она там…

— Ну и пусть. — прищуривает глаза Алена: — буду тренироваться. Вот просто адски буду тренироваться! И ты тоже меня научи! Я ей покажу что труд и терпение превосходят прирожденный талант! Терпеть ее не могу! О! — она вдруг останавливается и моргает глазами: — слушайте, а я ведь начала наконец понимать Машку Волокно. Вот значит, как она к ней относится и вот почему терпеть не может и любит одновременно. Смотри-ка, оказывается мы с Машкой одинаковые…

— Чего вы все на ней зацикленные. — вздыхает Айгуля, беря Виктора под руку: — у нас впереди матч с «Химиком», а там свои монстры. Протасова Женька, Сайфутдинова Алана и эта, новенькая из прибалтики, как ее там… белобрысая такая. Ладно Лилька, она такая одна у «сырников», а что с «химиками» делать?

— Я с Протасовой и Сайфутдиновой ни разу даже словом не перекинулась. — замечает Алена: — они для меня все равно что инопланетяне, а вот с Лилей мы позавчера вместе портвейн пили. Она теперь для меня не просто абстрактный противник, а самая настоящая соперница. Раньше я не замечала ее, ну либеро и либеро. Хороша в защите, команду свою тянет и все такое… раньше я не видела какая она… знаешь, что, Витька? Съезжайся с ней поскорее. Чего ждать? Квартира у нее есть, будешь как сыр в масле кататься, вон какая девка…

— Тебе-то какая разница, коли они съедутся? — спрашивает Айгуля, держа Виктора за локтевой сгиб: — или ты задумала что?

— Говорят, когда медовый месяц у молодых, то они только этим и занимаются. — понижает голос Алена: — а аппарат у Витьки здоровенный, мы же видели. Глядишь он ее за месяц и сотрет…

— Не знаю… — с сомнением в голосе тянет Айгуля: — ты ж эту Бергштейн видела, это скорее она Витьку сотрет, за месяц-то…

— Между прочим я тут стою. — говорит Виктор: — могу и смущаться начать. Покраснеть там… или что в таких случаях делают.

— Бесстыжий ты, Полищук. — качает головой Алена: — но этой Лильке как раз такой и нужен, она и сама бесстыжая. Вот была бы она у нас в команде, этот Бледный Паж отсюда на второй день вылетел бы, а он почти две недели продержался. Рекорд!

— Если Витька и Лилька съедутся и поженятся, то он с нами работать не сможет. — замечает Айгуля: — ему руководство молокозавода не даст, это же конфликт интересов. Как же так, муж их лучшей либеро тренером у соперников работает. Не, нельзя им жениться сейчас, а то мы без помощника тренера опять останемся. Мало ты в прошлый раз Тимофея Анатольевича обижала…

— Я⁈ А кто его за газировкой гонял⁈

— Интересная у вас жизнь. — кивает Виктор: — но мне и правда пора уже. Завтра в школу с утра, но про подробности издевательств над предыдущим помощником тренера я обязательно как-нибудь послушаю. Надо же знать, чего меня ждет.

— Не прибедняйся, Полищук. — прищуривается Алена: — правильно про тебя Волокно говорит, ты опасный. С виду рохля рохлей, а вон, даже Лильку охмурил. Буду от тебя подальше держаться, а то еще забеременею случайно… а потом мне Бергштейн голову проломит. Все, я пошла, завтра увидимся. Осторожней с ним там, Салчакова, а то потом с Железным Кайзером драться придется.

— Сама не кувыркнись, Маслова. — они расходятся в разные стороны. Алена живет в районе слободы, так что ей от проходной Комбината вверх и налево, а им — вниз. Некоторое время они идут молча, потом Айгуля начинает задумчиво играть его пальцами на руке.

— Скажи, Вить. — говорит она, рассеянно глядя по сторонам: — это вы с Лилей специально договорились что якобы парочка? Но для чего? Ты бы ее вряд ли уговорил, значит это ей нужно… неужели чтобы Машку ревновать заставить?

— Ничего подобного. — Виктор прекрасно знает древнюю истину, освоенную еще Цао Пи и Екатериной Медичи — никогда не признавайся. Вот просто отрицай все до конца. Чистосердечное признание еще никому не помогло. Но эта Айгуля… умная, зараза!

— Я же вижу, как она на Машку смотрит. А раз так, то ты ей для прикрытия нужен. Но и ты молодец, конечно, на поводу у нее пошел. Нельзя было отказать? Как ты теперь себе девушку искать будешь? Настоящую? У нас в городе с Лилей никто соперничать не будет. Словосочетание «Лилькин парень» — это же как клеймо, от тебя все прочие девчонки шарахаться будут, никто с Кайзером связываться не захочет, она ж бешеная и без царя в голове. Такая и пырнуть может и яду подсыпать, никто ж не знает, что у вас это все не серьезно. — продолжает Айгуля, подбрасывая его ладонь своей рукой и ловя обратно. Получаются такие вот аплодисменты — подбросила, поймала ладошкой — хлоп.

— А мне сейчас как раз ничего и не нужно. — говорит Виктор: — вполне такие отношения устраивают.

— Это потому что предыдущая тебе сердце разбила и в Москву уехала? — понимающе кивает Айгуля: — да ну, нашел по кому горевать. Анжела твоя та еще шалашовка была.

— Ты-то откуда знаешь? — удивляется Виктор.

— Город у нас маленький, все про всех знают. — отвечает Айгуля: — так что и про тебя с Лилькой будет всем известно моментально. Я даже думаю, что уже всем все известно. Даже тем, кто за команды местные не болеет и что такое волейбол слыхом не слыхивал. Уверен что тебе весь этот геморрой нужен?

— Да нормально все. Лиля девушка хорошая, порой даже слишком. Рядом с ней может быть страшно, иногда стыдно, но всегда — весело. — отвечает Виктор: — чем не подруга по жизни. Кроме того… мне сейчас на пользу будет статус именно занятого будет.

— А. Ну тогда понятно. — говорит Айгуля: — я и забыла что ты у нас школьный физрук и тебе сидеть неохота по статье «совращение малолетних» или как она там называется.

— С чего это ты тут…

— А с того, что следят за нами, товарищ Полищук. И если это не агенты царской охранки, а ты не товарищ Ульянов со свежим выпуском газеты «Искра» под мышкой — то эти девицы скорее всего твои ученицы. — улыбается Айгуля и крепче сжимает ему руку: — тихо, тихо, тихо. Не поворачивайся, спугнешь. Видишь, я тебя понимаю. Крепкий и красивый парень в школе… старшеклассницы кипятком писаются наверное. Вот только путь ты выбрал неверный, товарищ Полищук со своей «Искрой».

— Это еще почему? — он скашивает взгляд, чуть повернув голову и видит группку из нескольких девчат, которые делают вид что усиленно изучают старые афиши на бетонной стене. Ну конечно. Нарышкина и ее компания. Все тут — Коломиец, Терехова и Баринова. Конспираторы…

— Да потому что трюк «его сердце занято Лилей Бергштейн» действительно всех женщин вокруг отпугивает. Всех взрослых женщин, у которых есть мозги и чувство самосохранения. Но подросткам… — она качает головой: — вспомни что делают подростки если что-то им недоступно, да еще и запрещено? Ах, да, а еще если твоя девушка сама Лилька, то это же вот такенный знак качества у тебя на лбу! «Значит хорошие сапоги, надо брать». — передразнивает она секретаршу Верочку.

— Ну… а какие у меня были варианты? — отвечает Виктор: — сама знаешь, молодость и целеустремленность — страшное сочетание. Есть у меня в классе одна такая одаренная и тем и другим, Лиза Нарышкина. Девушка красавицей вырастет, да и сейчас уже красотка. Умная, развитая не по годам, но вбила что-то себе в голову и все тут. Кстати, ты же ее видела, это она на лестничной клетке напротив Лили живет.

— То есть ты хочешь сказать, что она видела как ты с этой бесстыжей Бергштейн на лестничной клетке обжимался? — хмыкает Айгуля: — ай да девчонка! Ну все, Полищук ты попал как кур в ощип. Видела я ее глаза… действительно очень целеустремленная девочка. Как там — нас бросала молодость в сабельный поход, нас кидала молодость на кронштадтский лед! Вырастет — будет такая хищница… знаешь, что — а ты ей поддайся.

— Чего⁈

— А чего? Для молодой девочки это первая связь, а так у нее фокус с тебя пропадет. Ну… или нет. Тогда у тебя вообще две дороги отсюда будут — или в загс или в прокуратуру, понимаешь. — снова передразнивает персонажа из фильма Айгуля.

— Не надо в прокуратуру… — машинально отвечает Виктор.

— Сам не хочу, понимаешь… — разводит руками Айгуля. В прозрачном вечернем воздухе смех разносится особенно далеко.