Тренировочный день 3

Глава 12

Глава 12

Летние вечера в провинциальном городе были похожи как близнецы — мгновенно наступающие сумерки, теплый и прозрачный воздух, загоревшиеся фонари ночного освещения вдоль бульваров, влюбленные парочки и молодые мамаши с колясками, гуляющие по дорожкам парка и рядом с ним, на центральных улицах. Где-то играет музыка и слышны взрывы хохота, какая-то компания с гитарой и бутылкой портвейна устроилась прямо на детской площадке, слышен заливистый женский смех.

Четверо подружек неторопливо идут по бульвару, так и не наговорившись всласть за весь день, впереди вышагивает Нарышкина Лиза, заложив руки с портфелем за спину и опуская каждую ногу так, словно печать на мостовой ставит. Рядом с ней, заложив руки за голову идет Инна Коломиец, за ними — двое. Оксана Терехова и конечно же Яна Баринова, все четверо уже подруги не разлей вода.

— Не ну вы видели⁈ Видели⁈ Я же потом специально вниз спустилась и посмотрела! Там четыре с половиной метра наверное! — продолжает восхищаться Оксана Терехова, ее глаза блестят лихорадочным блеском, словно два драгоценных камня в сумерках: — чистая Ирия Гай! Настоящая вестерианка! Вот бы с нее носки снять, наверняка у нее там шесть пальцев!

— Чего? Какие еще шесть пальцев? — хмурится Инна Коломиец, оборачиваясь: — ты это о чем?

— Ну ты даешь! А еще «Технику Молодежи» читаешь! — всплескивает руками Оксана: — Ирия же инопланетянка с планеты Вестер! Эти инопланетяне отличаются от людей только тем что на ногах у нее шесть пальцев. А она когда кроссовки сняла и на учительский стол села, то у нее на ногах белые носки были, так что не посчитать… а жаль. Я уверена, что у нее на ступне шесть пальцев!

— Гай-до в «Технике Молодежи» не публиковалась. Она в «Пионерской правде» по частям выходила. — поправляет Оксану Яна Баринова: — я ее там читала. Очень интересно. Но я себе Ирию Гай немного другой представляла. Тетя Лиля она скорее, как сама Алиса Селезнева — такая же взбалмошная и на подъем легкая.

— Тетя Лиля… — ворчит Лиза Нарышкина: — какая она тетя? Да она всего на сколько лет нас старше? Лет на семь?

— Ты же сама говорила, что она старая. — замечает Инна: — что совсем старая.

— Это я раньше говорила. До того, как решила, что она мне теперь как сестра. — поясняет Лиза: — я с ней соревноваться никак не могу, уж слишком она… такая. Но мне и не нужно. Я буду ей как младшая сестра и она меня в семью примет.

— А вы видели, как Лермонтович из класса выскочил как эта Ирия Гай на стол Виктора Борисовича забралась? — задает вопрос Инна Коломиец: — как будто его кипятком ошпарили. Уверена, что у него кровь из носа брызнула!

— Мальчишки такие идиоты. — авторитетно заявляет Оксана: — на переменах под лестницей толкутся, ну той, что в столовую ведет. Там же ступеньки не сплошные, а просто плиты из мраморной крошки, снизу видно кто идет. Пытаются под юбку заглянуть, уроды.

— Пусть пытаются. — машет рукой Инна: — я на летних все равно юбки не ношу, да и Лизка вон в джинсах ходит. А у Яны там шорты спортивные.

— А если кто из девчонок не знает? — возражает ей Оксана: — и вообще, неправильно это. Подглядывать.

— Говорит та, кто за парнями в мужской раздевалке подсматривала. — хмыкает Инна: — молодая и озабоченная лицемерка Терехова. За кем ты там подсмотреть хотела? Не за Поповичем же? Я так понимаю, что у нас только одно место для фанатки физрука есть. Кто тебе там понравился так, а?

— Ты не понимаешь! — защищается Оксана и машет руками: — это другое! У меня научный интерес был! В смысле… ну интересно же как у них там все… потому что анатомический атлас все в разрезе показывает и в черно-белом еще!

— Тю… — протягивает Инна: — что ты парней голых не видела еще? Ну ты даешь, Терехова. Тебе сколько лет уже? Четырнадцать? Пятнадцать? Так старой девой и останешься.

— Ой, сама-то! — огрызается Оксана: — можно подумать, что знаешь уже все!

— А я еще на прошлых летних каникулах в лагере насмотрелась. — заявляет Инна: — ничего интересного, это я тебе как доктор говорю. Я даже пробовала… всякое. Целовалась там и вообще. Так что опыта у меня уж всяко побольше.

— Это просто потому что ты дылда. — говорит Оксана: — у тебя вон все как выросло, даже грудь почти как у Барыни. Вот тебя и принимают за взрослую.

— Сдалась тебе моя грудь. — отвечает Яна Баринова: — я ее, между прочим, постоянно утягивать пытаюсь, а она все растет и растет. Вот куда? Я уже и капусту есть перестала совсем, хотя обычно бигус люблю, особенно если с копченными сосисками и беконом.

— Скажи, Барыня, а ты уже целовалась? — обращается к ней Оксана: — и как? Ну, в смысле — приятно или как? И кто тебе из парней в классе нравится?

— Давай лучше у Инны спросим. — дипломатично перенаправляет фокус внимания Яна: — она сама говорит, что все уже пробовала. Инна, расскажи, а? С кем у тебя было?

— С вожатым из соседнего отряда. — не стала чиниться Инна: — такой высокий и красивый, а волосы кудрявые, русые. Красавчик, одним словом. Ему другая вожатая из нашего отряда глазки все строила, а он за мной ухаживал. Стихи по вечерам читал, пару раз я даже ночью через окно из расположения отряда убегала, а мы с ним на озеро купаться убегали. Представляете, ночью! Луна светит как бешеная, а мы с ним вдвоем! Но ничего такого не было, он и не приставал даже.

— И когда же вы тогда…

— Вот если ты помолчишь хоть секундочку, Терехова, то все и узнаешь. — сердится Инна: — что за манера перебивать меня постоянно!

— Да мне просто интересно! — поднимает руки вверх Оксана: — продолжай, интересно же, ну!

— Точно, ты ее не слушай, это у нее от восторга. — добавляет Яна: — у меня вот тоже ничего не было, хотя в детском садике мальчики нам свои писюны показывали, баш на баш.

— Баш на баш?

— Ну это когда они нам покажут, а мы — им.

— И ты показывала?

— Все показывали!

— Хватит! — сердится Инна: — да кому интересно кто там кому чего в детском садике показывал! В детстве все по-другому! Вон фотографии младенцев везде есть, моя мама вечно всем гостям показывает мою фотку, где я только в распашонке лежу… ужас какой! Стыдно!

— Моя тоже. — кивает Яна: — что это за манера такая своих детей позорить? Такие вот фоточки нужно сжечь, выставить огнеметный взвод и пепел по воздуху развеять! Чтобы не позориться! Я вот прямо в красках представляю себе, что вот когда я себе парня заведу и он ко мне домой придет, с мамой знакомиться, а она ему сразу под нос эту вот фотку! Да я ж со стыда сгорю!

— А у меня и фоток таких нет… вроде. — говорит Оксана тихо: — только одна из роддома, но я там закутанная в одеяло, одни глаза видно.

— Как же тебе везет. — вздыхает Яна: — я бы давно эту фотку порвала да в унитаз спустила, но мама не дает!

— Тихо! — шипит Лиза спереди: — тихо! Смотрите! Вон там! — она протягивает руку и указывает куда-то вперед: — видите⁈

— Что? — не понимает Инна, глядя туда куда указывает ее подруга.

— Вон там! У проходной Комбината! — тычет пальцем Лиза: — прячемся!

— Да зачем⁈ — Инна оглядывается и видит, что у проходной Комбината стоят трое. Мужчина и две девушки. Мужчина кажется знакомым. Она вглядывается в него и охает. Это же их учитель физкультуры, Виктор Борисович! Но что он тут делает и почему с ним две девушки? Одна — высокая, кажется даже чуть выше него, нет, определенно — выше. И вторая — ниже почти на голову. И ни одна из них не похожа на ту, которая днем в их класс по «совершенно гладкой стене» забралась.

— Это же Попович! — ахает Терехова: — но… кто эти девушки? И почему он с ними, а не с Ирией Гай⁈ Он что, уже изменяет⁈ Какие все-таки мужики сволочи! А она такая классная!

— А ну-ка спрятались! — Лиза заталкивает всех за угол: — нужно проследить за ними! Это… это же те самые девушки что с ними на квартире были! Вон та узбечка с длинными косами и эта, которая невысокая…

— Узбечку зовут Айгуля Салчакова. А мелкая это Алена Маслова, тоже либеро как и Лиля, только за Комбинат играет. — говорит Инна: — мне дядька все рассказал про них. Но каков Попович! У него такая девушка теперь, а он уже с другими заигрывает!

— Может мы лучше про то как Инна в летнем лагере с вожатым целовалась послушаем? — осторожно предлагает Яна: — следить за взрослыми как-то… неуютно.

— Лиза права. — говорит Оксана: — а что если он Ирию Гай обижает и за ее спиной с этой узбечкой встречается? Вон, смотри, одна ушла, а он ее провожать принялся. Вдвоем идут, да еще она его под ручку взяла… стерва! Разлучница!

— Ты вообще на чьей стороне, Терехова⁈

— Мне Ирия Гай нравится! Но я на твоей стороне! Зачем тебе еще соперницы, у тебя и так их хватает! — спохватывается Оксана, выглядывая из-за плеча Лизы: — Альбина Николаевна та же… или Ирка из девятого «бэ».

— Ирка? Которая чулки черные носит и юбку подрезала? Она же вроде с Костей Горюновым ходит, который заместитель председателя школьной комсомольской ячейки? Они еще видик в красном уголке крутят по вечерам… — отзывается Инна: — а что с ней не так?

— Говорят, что она тоже вокруг Поповича крутится, а Горюнова бросила. — поясняет Оксана: — потому что он козел и с Нинкой на свиданку ходил, которая из школьной ВИА. На ионике играет.

— Уж Ирке из девятого «бэ» я нипочем не проиграю. — твердо говорит Лиза: — все, они пошли дальше, идем за ними. Старайтесь в глаза не бросаться, делайте вид что мы тут по делу и вовсе за ними не следим.

— По какому такому делу мы тут? — уточняет Инна: — потому что у меня тут никаких дел нет. Да и какие дела могут быть у школьниц возле проходной Комбината?

— Родителей встретить с работы? — предполагает Оксана: — если бы кто-то из наших родителей работал на Комбинате…

— У меня отчим там работает. — находится Яна: — в администрации завода.

— Да какая разница! Кто у вас спрашивать будет, вы чего⁈ Просто идем за ними и не палимся! — сердится Лиза Нарышкина.

— Хорошо, хорошо… — закатывает глаза Инна: — идем, идем. Просто это глупо — за Поповичем и его бабами следить. В субботу мы все вместе в поход пойдем, там на него насмотришься.

— Ага. Вот только Терехова, блин, пригласила с нами и Лилю. Гостеприимная ты наша, вот кто тебя просил⁈ — Лиза тычет Оксану в бок указательным пальцем: — кто тебя просил⁈

— Ай! Хватит! Ну нравится мне Ирия Гай, ничего не могу поделать! — защищается Оксана: — не тыкай меня! Ты не понимаешь, она же просто чудо!

— Никакая она не Ирия Гай! Никакая не инопланетянка с планеты Вереск! — повышает голос Инна.

— Вестер! Вестер а не Вереск! — в свою очередь повышает голос Оксана.

— Да всем все равно! Нету никаких инопланетян! Это все фантастика, Кир Булычев написал и в «Пионерской правде» опубликовал, вот и все! Хватит тут себе воображать черте-что, Терехова!

— Все начинается с воображения! И… — тут Оксана замолкает. Оглядывается. Прямо перед ними стоит, сложив руки на груди Виктор Борисович, а рядом с ним — та самая высокая девушка с длинными и тонкими черными косами.

— И почему я не удивлен. — раздается его голос: — четверо неуловимых мстителей снова пошли в отрыв. Что вы тут делаете так поздно? Скоро уже одиннадцать будет, а вы по улице шарахаетесь.

Виктор оглядел застигнутых на месте преступления девчат. Они выглядели виноватыми, даже вечно дерзкая Инна Коломиец и та взгляд потупила. Ситуация его больше смешила, но все равно вид нужно было сделать крайне суровый и строгий. Чтобы знали.

— Эээ… а мы просто гуляли. И совсем про время забыли. — говорит за всех Яна Баринова: — не ругайтесь пожалуйста, Виктор Борисович.

— Да я в общем и не ругаюсь. — отвечает он, подумав о том, что Яна всегда такая была — готовая за всех отвечать. Взять на себя вину и вести переговоры. Что и не удивительно, она уже полностью сформированная личность… дальше паттерны просто закрепятся и усилятся. Как там? Пробираясь до калитки, полем вдоль межи — Дженни вымокла до нитки вечером во ржи… очень холодно девчонке, бьет девчонку дрожь, замочила все юбчонки идя через рожь. Если кто-то звал кого-то сквозь густую рожь и кого-то обнял кто-то — что с него возьмешь? И кому какое дело, если у межи целовался с кем-то кто-то вечером во ржи…

— Но все равно я вас всех лучше по домам провожу. — говорит он, стряхивая с себя паутину воспоминаний, очарования голоса Яны и стихотворения шотландского поэта: — Айгуля, ты тогда домой сама иди, а я эти неуловимых мстителей доставлю в руки царских жандармов-родителей, как и положено штабс-капитану Овечкину. Неуловимые мстители наконец пойманы.

— Давай вместе их проводим. — отвечает девушка с длинными и тонкими черными косичками и озорно взблескивает глазами: — все лучше, чем ты один будешь ходить. А если что случится, то я тебя защищу, раз уж у нас сегодня ни Волокитиной ни Бергштейн рядом нет. Как можно мужика одного по ночному городу отпускать? Вон такая как Маслова появится — как отобьешься?

— Продолжаешь меня подкалывать, а? — качает он головой: — ну да ладно. Хочешь по городу походить вечером — твой выбор. И… — он не успевает закончить. Рядом с ними останавливается милицейский бобик, на секунду ослепив их фарами. Виктор невольно подбирается. Они что-то незаконное сделали? Да вроде нет. Просто стоят тут и все. Другое дело, что не должны девочки так поздно ночью гулять… хлопает дверца и из машины выходит милиционер, его лица Виктор не может разобрать из-за света фар.

— Витька-джан! — раздается знакомый голос: — а я смотрю, кто ночью не спит, у кого совесть не чиста? А он всех девушек города вместе собрать решил, а?

— Гоги Барамович! — узнает своего соседа Виктор: — а ты какими судьбами?

— Да на усиление отправили, понимаешь. Из Южлага дернулись рецидивисты, в побег подались. — говорит Гоги и поправляет брезентовый ремень на плече. Только сейчас Виктор отмечает необычный вид своего соседа. Обычно он в синей рубахе и штанах с лампасами, даже кобуры на поясе не носит, а сегодня — в бронежилете и со сферой шлема на голове, через плечо перекинут ремень АКСУ или как этот автомат ласково прозвали в девяностые — «Ксюхи». На поясе — брезентовый подсумок для запасных магазинов.

— Это опасно? — спрашивает Айгуля и Гоги поворачивается к ней.

— А я тебя знаю. — говорит он: — ты же в тот раз за Витькой в общагу приходила. Айгуля, верно? Меня Гоги зовут, я Витькин сосед и в целом мировой парень. А насчет беглых преступников можешь не переживать, пока тут стражи закона и порядка — вы в безопасности! — он подбоченивается. Айгуля окидывает его скептическим взглядом и тот немного сдувается, поправляет автомат на плече.

— Ну а если серьезно, то скорее всего они уже из области исчезли. Какой смысл им тут торчать… — говорит он: — дороги, конечно, перекрыли, но пока схватились, пока то да се… — он машет рукой: — поди уже в Московской области.

— Гоги Барамович! — говорит Виктор: — слушай будь другом, развези моих учениц по домам, а? Пешком мы будем час мотыляться а то и два. А им завтра в школу.

— Что? Так эти девушки — школьницы? Современное поколение акселератов… — бормочет Гоги и откашливается: — конечно отвезу. Давайте все в машину. Витька с Айгуль на заднее сиденье, а школьниц я в клетку посажу. Для так сказать осознания, чтобы не гуляли по ночам…

— Очень педагогично. — кивает Виктор: — а может у вас в отделении еще и камера свободная есть?

— Камеры всегда есть. — авторитетно заявляет Гоги Барамович: — но только для избранных. Как там — много званых, но мало избранных. Ты уж извини, Вить, но твоим ученицам я пока только стакан с решеткой в уазике могу предложить. Но все включено и вообще услуга «люкс». Домчим всех домой с ветерком, нечего по ночам шляться.

— Вот спасибо, Гоги Барамович, выручил! — радуется Виктор: — девочки! Забирайтесь в машину!

— Виктор Борисович! Я в клетку не полезу!

— Терехова заткнись и полезай!

— Виктор Борисович! А Баринова дерется!

— В самом деле может все же их в салон посадить. — сомневается Айгуля: — а мы с тобой можем и пешком пройтись…

— Товарищ милиционер, не отпускайте их одних! У него Ирия Гай есть, а он с… этой!

— Весело живете, Витька-джан. — качает головой Гоги: — не позавидуешь…