Тренировочный день 3

Глава 8

Это только кажется, что второй этаж — невысоко. Школа номер три была размещена в новом здании, с высоким «нулевым этажом» в пол-окна. На нулевом этаже размещались кабинеты химии, лаборатории, слесарные и столярные мастерские, услада для трудовика, хозяйственные помещения и конечно бассейн, который вот уже пятый год никак не могли запустить. Уже ниже был минусовой этаж, вотчина Ашота Варгиевича, бомбоубежище, переделанное в склад.

Тем не менее это означало что окна даже первого этажа расположены довольно высоко, а уж второго — и подавно. Практически на четырех метрах от земли…

Виктор выглянул в окно и только головой покачал. И как эта ненормальная сумела влезть на второй этаж по стене здания? Ладно бы тут была водосточная труба, но она вон там, на углу находится, от нее сюда еще два окна… а стена из белого, силикатного кирпича, зацепиться не за что…

— Что там интересного? — вместе с ним в окно выглядывает Лиля, высовывается едва не по пояс и он поспешно втаскивает ее назад и закрывает окно. Вздыхает и разминает переносицу пальцами.

— Как ты сюда влезла вообще? — задает он ей вопрос: — тут же четыре метра от земли и совершенно гладкая стена!

— Совершенно гладких стен не бывает. — безапелляционно отвечает Лиля Бергштейн.

— Это цитата! — вскакивает со своего места Оксана Терехова: — это же цитата, да⁈ Это Ирия Гай сказала⁈

— Ирия Гай, дочка знаменитого конструктора Самаона Гая. — хмыкает Лиля: — значит ты тоже читала «Гай-до»? А как тебя зовут?

— Оксана! Меня зовут Оксана. Обожаю Ирию Гай! Вы — вылитая Ирия Гай!

— Ну нет. — качает головой Лиля: — она высокая же.

— У нее светлые волосы и лиловые глаза, она в совершенстве владеет своим телом! Как иначе вы смогли по стене сюда забраться⁈

— Э… — Лиля смущенно чешет себе затылок: — честно говоря я по водосточной трубе поднялась на угол, а потом по карнизам. Это довольно легко, если баланс соблюдать. Не так уж и сложно. О! Лиза! И ты тут! Привет! — она машет рукой Нарышкиной, на лице у которой отражаются сложные чувства.

— Извините! — со своего места встает Инна Коломиец: — а какие у вас отношения с нашим учителем? — Виктор прямо-таки слышит в ее голосе ударения на словах «у вас» и «нашим учителем».

— Коломиец. Сядь на место. — говорит Виктор. Это все нужно пресекать вот прямо сейчас. Развели тут базар-вокзал, сейчас весь урок в фестиваль народной самодеятельности превратиться. Кроме того, интересоваться личной жизнью учителя…

— Мы с ним теперь пара. — перебивает его мысли Лиля Бергштейн: — потому что Волокитина не верит. Я ей говорю, что собралась замуж выходить, а она такая — «все ты брешешь, Бергштейн», а я такая — «сама ты брешешь». А она Станиславского включила, не верю, говорит и все тут. Потому что с таким говорит характером как у тебя Бергштейн, ты замуж никогда не выйдешь, а я ей и говорю, что меня Витька на свидание сегодня позвал, а она такая, мол сбегай за газировкой, врунишка. Нет, вы слышали? Я — врунишка⁈ — она садится на учительский стол и скидывает с ног белые кроссовки, поджимает ноги под себя, устраиваясь по-турецки и совершенно игнорируя тот факт, что на ней короткая теннисная юбка. По классу пробегает шумок, мальчишки застывают с выпученными глазами. Виктор вздыхает. Вот что с этой Бергштейн сделаешь? Урок женской анатомии для подростков в таком возрасте чреват воспаленным сознанием. Вот с места не сойти, а образ короткой теннисной юбки и того, что на мгновение сверкнуло под ней — запечалится в сознании всех мальчишек восьмого класса так, что потом раскаленным железом не выжжешь.

— Так что теперь я и Витька — парочка. Наверное, даже муж и жена, вот. — продолжает Лиля, раскачиваясь взад и вперед, словно индийская заклинательница змей: — а у меня тренировка после обеда, так что я не смогу на свидание пойти… а вечером ты уже должен обо всем Маше рассказать. У вас же по вечерам ваши медитации групповые? Наши как узнали — тоже хотят. Говорят, что ты Салчакову хорошо натянул, она просто жгла на товарищеском. Ой! — она прижимает ладонь ко рту: — мне же говорили, чтобы я про это не говорила!

— Ну да. И что, хоть раз такое подействовало? — Виктор окончательно прекращает попытки выровнять ситуацию и восстановить свое реноме, а также продолжать урок. Уже понятно, что урок сорван, а весь класс с удовольствием слушает Лилю, испытывая неподдельный восторг. Мальчишки — от созерцания ее загорелых ножек, сложенных по-турецки на столе, которые открываются чуть больше, чем следует каждый раз, когда она раскачивается взад и вперед в такт своим словам, а девчонки — от сладости взрослых сплетен про отношения.

— Что именно? — не понимает Лиля.

— Чтобы тебя попросили промолчать о чем-то, и ты промолчала? — уточняет он. Лиля задумывается. Ненадолго, буквально на секунду. Потом светлеет лицом и качает головой.

— Ни разу! — гордо сообщает она. Виктор вздыхает. Двойной агент из Бергштейн так себе. Впрочем, и одинарный агент из нее вряд ли получится. При всех своих прочих достоинствах она не считала нужным ничего скрывать и не скрывала. Слишком уж много остальных талантов, так что Цао Цао или Медичи из нее не получится, не станет она интриги плести, скучно ей будет.

— Итак. — повышает голос Виктор: — и о чем же мы узнали сегодня, класс? О том, что не стоит приводить свою девушку на работу, иначе у вас никакой работы не получится. Коломиец? — он кивает в сторону девушки, которая снова тянет руку вверх.

— Виктор Борисович, так это правда? — спрашивает она у него: — все-все правда⁈

— Я не знаю о чем ты… — начинает было он, но она — перебивает его.

— Про то, что позавчера у вас с волейболистками было! С целой командой! — выпаливает она и Виктор морщится. Он так и знал, что шила в мешке не утаишь. Вот как увидел, что из соседней квартиры Нарышкина выходит — так и понял, что все. Репутации конец. В смысле — конец репутации скромного физрука и начало легенды о Колокамском Казанове, который волейболисток в постель целыми командами укладывает. А уж если принять во внимание поправку на коэффициент гиперболизации слухов, то через какое-то время начнут рассказывать, что он тут вообще все команды регионального состава… того. Предотвратить это уже невозможно, потому-то он и не стал с утра отводить Лизу Нарышкину в сторону за локоток и просить, чтобы она никому не рассказывала — все равно расскажет. Не удержится теплая водичка на язычке, обязательно поделится сенсацией со своими подружками, к гадалке не ходи. Если бы он ее о таком попросил это бы привело только к тому, что эти сведения кроме грифа «СЕНСАЦИЯ!» приобрели бы еще гриф «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО! ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ СЖЕЧЬ!». А с таким вот грифом информация через сплетни и слухи распространится в два раза быстрей. Ничто так не способствует распространению как слова «ты только никому не говори!». Вот только скажи такое и скорость передачи информации по сарафанному радио вырастает в разы.

Так что помешать распространению информации он уже не сможет. Однако он может направить ее, взять контроль над самой информацией, если сейчас он все скажет верно, правильно расставит акценты, то сенсация станет не такой уж и скандальной. Нужно оставить элемент сенсации, иначе люди не поверят, не будут распространять ее, станут распространять скандальную версию. Однако оставив этот элемент сенсации (как же — сама Бергштейн и какой-то физрук!) — убрать оттуда нарратив «Казановы» и что «вы представляете, он со всей командой переспал!». Тем более что отрицать факт прощания с Лилей в стиле «ню» у ее дверей он никак не может, Нарышкина все своими глазами видела, да и сама Бергштейн пока не возражает против того, что они теперь пара… и на этом он сможет выстроить свою версию. Любовь с первого взгляда, вот. Такие истории всем нравятся, в это все поверят. И так он уберет акцент с того, что «всю команду». Были рядом другие девушки из команды «Металлурга», но они так, подруги. А у них с Лилей — любовь. Так что он сейчас аккуратно возьмет нарратив в свои руки и…

— Неправда! — выпаливает Лиля, которая аж раскачиваться на его столе перестала: — что за чушь такая!

— И в самом деле. Вот откуда такие слухи берутся — «с целой командой». — подхватывает он. Все-таки молодец Лиля, понимает, когда что сказать нужно, не только спортивные у нее таланты, но и в социалку может, недооценил он ее… правильно, нужно сейчас акценты расставить и сказать, что не было ничего такого, а у них двоих любовь с первого взгляда, все прилично. Это же школьники, они поверят. Да и потом — действительно же не было ничего!

— Вот-вот. — кивает Лиля: — неправда все. Лиза ты же сама все своими глазами с утра видела, да?

— А? — Нарышкина видит, как все оборачиваются к ней и краснеет: — я ничего такого не видела! — защищается она, закрывая лицо руками: — просто с утра из квартиры вышла, а там такое! Простыня упала! Я и не видела ничего!

— Простыня действительно упала. — хмурится Лиля: — моя вина, извини. Но мы же с тобой обе девочки, так что ничего страшного. Это же как в баню ходить, там все голые. Правда я тебя еще голой не видела, давай сходим в субботу в баню вместе?

— Извините! Мне в туалет нужно, срочно! — с места вскакивает рыжий Лермонтович и уносится прочь из класса, при этом лицо у него почему-то красное, как будто раков в кипятке варили. Рыжие вообще легко краснеют, думает Виктор, провожая его взглядом. Но, пожалуй, с откровенностью ментальной картинки, которую Лиля загружает в неокрепшую подростковую психику и правда перебор. Как теперь мальчишки из класса сегодня спать будут?

— Лиля! — повышает голос он голос, стараясь взять весь этот бардак под контроль: — пожалуйста хватит!

— Чего? — она моргает глазами: — ах, да! Точно! Так вот… — она снова поворачивается к классу: — все это враки про то, что Витька с целой командой. Лиза сама видела, что у меня дома и Салчакова была и Маслова, а Волокитина еще раньше убежала. А они все из «Металлурга», команды Комбината, а я из «Красных Соколов», а «Соколы» — от молокозавода выступают. Так что это целых две команды, а не одна. — говорит она, поднимая палец вверх: — поняли! Вот такой у вас учитель, цените и восхищайтесь!

— Лиля! — шипит Виктор, осознавая, что все его планы по мягкому направлению нарратива в приличное русло только что потерпели фиаско.

— Ой! — она снова прижимает ладошку ко рту: — точно! Ты же говорил мне чтобы я об этом никому не рассказывала! Извини, забыла! — глядя в ее смеющиеся глаза, он только зубы стиснул. Ну конечно, забыла она. Теперь-то уже никто ему не поверит, чтобы он не говорил.

— А и ладно. — машет он рукой: — упавший в реку дождя не боится. Плевать. Это твоя репутация на кону, Лиля. Мне-то что, парень он и есть парень, мне такие вот слухи только на руку, имей в виду.

— И верно… — грустит она: — надо было мне промолчать. Но ты же сам говоришь, что со мной это не работает. А с другой стороны, про меня давно в городе всякое говорят, это ты за свою репутацию бойся, нашел с кем связаться!

— Все, хватит мне тут бардак устраивать. И со стола слезай. — говорит он: — у меня уроки еще. Я бы с удовольствием с тобой на свидание сходил, но работа же. Уволят меня, как пить дать уволят. А твое влияние на молодежь исключительно растлевающее, Бергштейн. Давай вечером сходим. Ну или завтра.

— Ага, давай. — легко соглашается девушка, поджимая под себя ноги руками: — но только ты Маше расскажи, что мы уже встречаемся, а то она мне не поверила. Говорит, что я себе надумала, а такой как ты с такой как я в жизни не стал бы встречаться. Она тебя скучным считает, представляешь?

— Ну так я и есть скучный. Кыш со стола, это мое рабочее место…

— После той ночи я так не считаю. Ты интересный. Любой другой мужчина на твоем месте совсем по-другому бы себя вел. — серьезно говорит Лиля и Виктор видит как кончики ушей у всех присутствующих существенно удлиняются в попытке уловить подробности. Он примерно понимает в чем дело. Лиля Бергштейн очень симпатичная и невероятно обаятельная девушка. Конечно же за ней куча парней ухлестывает, но все они едва рядом с ней оказываются — либо дар речи теряют, либо наоборот — начинают руки распускать. С ее провокационной манерой общения это и немудрено. Парни начинают думать, что она легкодоступная и что можно уже в трусики лезть и… получают отлуп. Потому что ей нравится Маша Волокитина, а дружелюбная она сама по себе. С учетом как она со словами обращается и насколько откровенна в общении — то отлуп парни получают весьма и весьма болезненный. Любая красивая девушка должна уметь говорить «нет» и чего-чего а Лиля Бергштейн это умеет. Он же, видя, как она относится к Маше Волокитиной иллюзий ни тогда, ни сейчас не испытывал и не испытывает. Они могут быть хорошими друзьями с Лилей, но не более. Да и вообще, он никогда не забывает о том, что в его классе учится Яна… конечно никакого обета целомудрия он ей не давал и не знает как именно жизнь дальше сложится, но пока он не готов во все тяжкие бросаться. Тем более, что у него есть задача, а все эти отношения только все усложнят. Так что с самого начала он относился к Лиле как к другу, немного держа дистанцию, а это сразу же считывается. Лиле неудобно рядом с мужчинами, все сразу хотят ее в физиологическом смысле, это создает напряжение в воздухе. А с учетом ее характера — ей такое нелегко дается. А тут Виктор, которому от нее ничего не нужно. Этого достаточно, чтобы она заинтересовалась. И как только поняла, что рядом с ним — безопасно и что он не будет выбирать момент чтобы к ней под юбку потными ручонками залезть — так и расслабилась. Включила его в свой внутренний круг доверенных лиц. К которым можно на работу на второй этаж через окно залезать.

— Ладно, пожалуй, я пойду тогда. — Лиля спрыгивает со стола и подбирает свои белые кроссовки: — рада познакомиться с твоими учениками.

— Извините! — вскакивает с места Оксана Терехова: — а может вы с нами в субботу поедете? В поход? Я бы очень хотела с вами поговорить! Вы такая классная!

— В субботу? Ну конечно пойду! — кивает Лиля: — выходные вместе с Витькой. Вот тогда Маша точно поверит!

— Виктор Борисович! — дверь в класс открывается, заглядывает Альбина Николаевна, которая держит за локоть Володю Лермонтовича: — ваш ученик по коридорам носится во время уроков и… — она замолкает, увидев Лилю, которая натягивает кроссовки и притопывает ими.

— Альбина Николаевна, а это Лилия Бергштейн, мастер спорта и лучшая либеро области из команды «Красные Соколы». — представляет ее Виктор: — я пригласил ее в школу, чтобы она как действующий спортсмен поделилась с ребятами тем как проходят будни и тренировки советских спортсменов.

— Привет! — Лиля одаряет Альбину Николаевна ослепительной улыбкой: — рада знакомству. Ну, мне пора! — она обнимает Виктора и смачно влепляет поцелуй ему прямо в губы. Отскакивает, открывает окно и стремительно скрывается за ним, прежде чем он успевает ее удержать!

— Есть же лестница, негодяйка ты эдакая! — кричит он ей вслед: — убьешься же!

— … боже мой, она, наверное, разбилась! — вскрикивает Альбина, прижимая руки к груди: — там же совершенно гладкая стена!

— Совершенно гладких стен не бывает! — поднимает палец Оксана Терехова.