Вернуть Боярство 23

Глава 15 Интерлюдия — столичные настроения

По темным улочкам неспешно, не оглядываясь по сторонам, уверенно шагал высокий мужчина. Темный плащ, под которым в свете вечерних фонарей посверкивала начищенная темная кираса, тяжелые кожаные ботфорты с подбитыми сталью подошвами звонко цокали по камням мостовой. Треуголка, надвинутая на самые глаза, скрывала лицо, создавая некий флер таинственной скрытности…

Улицы Петрограда даже в это время были шумны и полны людей. Империя увязла в длительном, многолетнем военном конфликте, страна истекала кровью, стоя на уже начавших подгибаться ногах, с разбитым лицом, сломанной рукой и вышибленными зубами, исходила потом и с трудом, прерывисто дышала… Однако все ещё стояла, как опытный боец, стиснув в обагренных своей и чужой кровью пальцах рукоять меча. Аура её ещё кипела и приходила в движение в такт могучим ударам боевой магии, алхимия текла по жилам, вытягивая все новые ресурсы организма — боевые суда, воинов, магов, артефакты и технику… Всё это бежало по венам и артериям усталого, злого и тяжело раненного воина, что был известен миру как Российская Империя.

Что же заставляло этого исполина, несмотря на все раны, боль и шрамы продолжать упрямое сопротивление? Что толкало его продолжать упорную борьбу против многочисленных врагов?

Тот простой факт, что противникам приходилось даже хуже, чем ему. Российская Империя была воистину двуглавым орлом — и пока одна голова Орла смотрела сквозь холодный прищур на надвинувшегося на него спрута Британской Империи во главе свиты из сателлитов, другая, яростно оскалившись, на миг обернувшись вставшим на дыбы медведем, только что больно, чувствительно цапнула пастью второго врага — Османов и их союзников. А ведь где-то там, в Сибири, разгорались с новой силой финальные битвы за Сибирь — там, где Второй Император вел полки сквозь огонь и смерть, навстречу Японии, Англии и государствам Океании усталые, окровавленные, но закаленные в боях и обладающие чудовищным боевым опытом полки Империи — как своих вассалов, так и вообще всех ещё живых и боеспособных сибиряков.

Империя сжала зубы и готовилась сойтись на всех фронтах со своими врагами в череде решающих битв. То, что начиналось с попустительства и желания половить рыбку в мутной воде Имперской Знати и Николая Третьего, с желания подставить политических противников и загрести жар чужими руками, переросло в невиданной силы конфликт, результаты которого на многие века, а то и тысячи лет определят весь миропорядок.

Устоит ли слишком долго цацкавшаяся и не пользовавшаяся всеми привилегиями, дарумемыми Правом Сильного Российская Империя? Или миру предстоит увидеть нового гегемона… Или новых — в зависимости от того, как поделят мир возможные победители?

И если Империя устоит — будут ли русские и дальше столь же милосердны к Западу и Востоку? Как когда-то написал не самый талантливый маг, но без сомнения великий английский поэт Киплинг:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Российской Империи нет места ни средь Запада, ни средь Востока… И как бы пришлось и тем, и другим сожалеть, что этот перекресток двух миров, Запада и Востока, в итоге оказался противопоставлен и тем и другим. Ибо вобравшая в себя частичку и того, и другого, Российская Империя породило нечто свое, самобытное… И это самобытное, которое оказалось на краю уничтожения, ныне едва ли будет настолько великодушно, чтобы проявить снисходительность к соседям. Соседям, с которыми пыталась дружить даже в ущерб себе — но теперь, окончательно увидев, что те из себя представляют, в ярости своей может ответить зеркально. Если, конечно, не погибнет сама…

Но до всего этого не было дела шумной столице Империи. Сегодня, в субботний вечер, народ пил и кутил. Вот светящийся огнями кабак, распахнув свои двери, выплюнул на улицу тройку молодых людей, что с гоготом, обнимая друг друга за плечи, вывалились наружу. До чуткого слуха чародея донеслись обрывки чужого разговора:

— … за задницу! А она как вскрикнет, да как даст мне по роже, и заявляет — мол, что вы себе позволяете, Виктор Васильевич! Но при том у самой чертовки на лице так и читается — смелее, Витя, продолжай и я вся твоя! И, главное, подмигивает, чертовка, подмигивает!

Товарищи упомянутого Виктора Васильевича расхохотались, один из них похлопал товарища по спине:

— Да хорош заливать, Витька! Чтобы Селезнева, да ещё подмигивала! Нет, брат, я тебя, конечно, люблю и сомнений в твоей честности не допускаю… обычно, но тут ты, право, привираешь!

— Как есть привираешь, Витька! — вторил ему третий их товарищ.

— Да за кого вы меня принимаете⁈ — обиделся тот. — Чтобы я, Шуйский, да врал⁈ Тем более вам, своим друзьям⁈ Дуэль, мер-рзавцы!

Чародей невольно замедлил шаг и с отвращением поглядел на троицу. В свете фонаря стало видно молодое, суровое лицо, через все лицо которого тянулся косой, тонкий шрам, явно оставленный вражеским мечом.

Троица заметила посторонний интерес. Молодые люди поглядели на прохожего в ответ, и разгоряченные алкоголем, приятной компанией и неразумной, кичливой молодостью умы не нашли в себе сил молча проигнорировать пронзительный, полный неприкрытой неприязни взгляд незнакомца.

— Чего надо, любезный? — ворчливо осведомился оскорбленный недоверием друзей Виктор Шуйский. — На мне узоров нет и цветов не растет! Идите-ка вы по своим делам, доколе…

Молодой человек в треуголке замер, как вкопанный. Да так резко, что из-под подкованных ботфортов брызнули искры. Ледяным, полным сдерживаемой злости голосом он поинтересовался:

— Доколе что, любезный?

Не ожидавший столь резкого отпора боярин на миг растерялся и не нашелся что сказать. Впрочем, молодой человек и не собирался дожидаться его ответа.

— Узоров на вас, действительно, нет. И ни о каких цветах на вас тоже говорить не приходится, согласен, — резко продолжил он. — Но я, знаете ли, человек такой — вздумалось мне поглядеть на лица золотой молодежи. На лица, так сказать, лучших людей отечества! Вы что-то имеете против, господин Шуйский? Я чем-то мешаю вашему, явно столь важному и столь полезному для государства времяпрепровождению?

— Ничего… — начал было один из троицы, видимо самый трезвый, но был перебит Шуйским:

— Да, рожа твоя, изуродованная, мешает нам, как ты правильно заметил, лучшим людям страны, отдыхать! Тащи свою задницу туда, куда её нес, пес шелудивый, пока я тебе не показал, что такое боярский гнев! — заявил Шуйский.

Молодой человек активировал свою ауру, на уровне сильного Адепта, пытаясь надавить на неожиданно дерзкого прохожего.

— Мы с вами, господин хороший, на брудершафт не пили и вместе кровь не проливали, так с чего вы решили, что можете мне тыкать⁈ — зло бросил молодой человек. — И с чего вам взбрело в голову, что упоминание вашей принадлежности к боярскому сословию меня способно испугать?

— Господа, господа! — предпринял стремительно трезвеющий самый рассудительный участник разгорающейся ссоры очередную попытку воззвать к разуму. — Право слово, ну чего нам делить? Чего нам ссориться? Сударь, идите по своим делам далее! А ты, Витя…

— Дуэль! — зло, пьяно выкрикнул Шуйский.

Злая, довольная усмешка исказила лицо молодого человека в треуголке. Неспешно вышагивая, тот двинулся навстречу боярину, не обращая внимания на шепотки среди наблюдающих за конфликтом прохожих. Остановившись в пяти шагах от своего оппонента, он снял головной убор и, согласно всем правилам этикета, коротко кивнул и ответил:

— С удовольствием принимаю ваш вызов. Как вызванная сторона, выбираю меч и магию до сдачи или невозможности продолжать поединок. Не струсите⁈

Глядя в полные злости голубые глаза молодой боярин все четче ощущал, что совершает большую ошибку, вот только отступить без потери лица было уже невозможно. Слишком много было свидетелей у их стычки, и шепотки уже пошли по собирающейся толпе.

— Тогда завтра в десять часов утра, в имении…

— А вот уж хрен, господа хорошие, — перебил его молодой человек. — Я, Андрей Рублев, заявляю — деритесь здесь и сейчас, либо убирайтесь, поджав хвост. Я приму оба варианта, мне лично с вами все ясно при любом раскладе.

Боярин не выдержал. Вспыхнула силой аура чародея, отблески пламени полыхнули в воздухе… Однако прежде, чем он успел сделать хоть что-то, Рублев ударил первым. Потоки воздуха закрутились, со свистом подсекая ноги боярина.

Поток пламени просвистел совсем рядом с Рублевым, чуть опалив лицо дворянина, и треуголка слетела с головы мужчины. Приятели рухнувшего навзничь боярина вступили в схватку на стороне своего недалекого и вспыльчивого товарища — камень мостовой треснул и выстрелил вверх, грозя как минимум переломать кости незадачливому дворянину… Однако того уже не было на месте — не дожидаясь, когда булыжники достигнут его тела, он ускорил себя магией воздуха и стремительно отскочил вбок.

Третий молодой повеса оказался магом Света. Сорвавшийся с его руки луч света способен был не просто ранить людскую плоть — полновесное, качественное заклинание пика третьего ранга способно было проплавить камень и сталь на своем пути. О столь быстрых чар Рублев уклониться был не в силах, он даже среагировать толком не успевал… Впрочем, он реагировать и не собирался.

Успевший к своим невеликим, на самом-то деле, годам набраться изрядного, недостижимого никакими тренировками, спаррингами и даже одиночными дуэлями истинного боевого опыта, когда в пылу сражения нет времени обдумывать ситуацию, анализировать и заниматься прочими, без сомнения полезными, но весьма затратными по этому самому времени вещами… Зато привык навскидку доверять своим ощущениям и примерно понимать, что и как можно принять на щит, от чего увернуться, что встретить броней…

Луч Света врезался в кирасу, и та вспыхнула рунами — синими, фиолетовыми, алыми и желтыми. Вороненая сталь выдержала столкновение, достойно встретив чужую магию. Да, металл раскалился и даже немножко потек, но не более того.

Воздушный кулак вмазал в живот чародею света, опрокидывая его на землю. Рублев стремительно сблизился, оказавшись около всей троицы — и дальше началось и вовсе одностороннее избиение. Чародей хорошенько прохаживался ногами по своим противникам, особенно выделяя Шуйского — тому доставалось и чаще, и сильнее.

— Достаточно! — послышался девичий возглас со стороны.

Из толпы вырвалась молодая русоволосая девушка. Маленький, курносый носик, чуть припухлые, мягкие щечки и сверкающие карие глаза — её нельзя было назвать ослепительной красавицей, но она определенно была весьма миловидна и жива.

Подскочив к отвлекшемуся на мгновение Андрею, она вцепилась маленькими ладошками в крепкую руку молодого мужчины и потянула его назад. Учитывая, что она не использовала магии, да и в ранге была ниже парня, являясь лишь Учеником, силой оттянуть разгоряченного Андрея она не могла… Но тот, смущенный её напором, позволил девице оттащить себя в сторону.

Троица поверженных аристократов начала подниматься на ноги. Вокруг Шуйского заполыхали оранжевые огоньки — получив краткую передышку, боярин решил ударить в этот раз в полную силу, не сдерживаясь. Рублев тут же отодвинул молодую заступницу себе за спину, закручивая перед ними потоки воздуха — позволять нападение на себя и незнакомку он не собирался.

— Прекратите немедленно, вы оба! — возмущенно воскликнула девушка, вырываясь из-за спины парня и вставая меж разъяренным боярином и молодым дворянином. — Ваше поведение возмутительно, судари! Вы в общественном месте, и ваши заклятия могут задеть окружающих! Не говоря уж о том, что вы оба нарушаете закон!

— Прочь, девка! — рыкнул Шуйский. — Я — Шуйский, и сотру в порошок этого урода! Выродок, ты…

— Моя фамилия Матвеева, — перебила его девушка. — Вам это ни о чем не говорит, сударь?

— Ты даже не из Великого Рода, — презрительно фыркнул парень. — Что ты о себе возомнила, пытаясь кичиться передо мной своей фамилией? Кто такие Матвеевы в сравнении с Великим боярским Родом Шуйских⁈

— Может быть, и никто, — неожиданно спокойно согласилась та. — В сравнении с вашим Великим Родом меркнет почти любая фамилия, согласна…

Но не успела самодовольная усмешка на лица боярина толком расцвести, как следующие слова девушки заставили её буквально примерзнуть к устам чародея, пусть они и были сказаны не вслух, а переданы телепатией.

— Но зато у меня есть двоюродные братья и сестра. Двое из них носят ту же фамилию, что и вы — Руслан и Жанна Шуйские… — и, не давая ему опомниться, припечатала. — А третий, старший из них, Аристарх. Тот, который Николаев-Шуйский, помните такого? Его ещё зовут Героем Империи, он нынче Глава Великого Рода и чародей, рангом превосходящий Магов Заклятий. Не буду врать, я не так, чтобы очень близка с Аристархом, но тем не менее совсем недавно была на празднике в Николаевске и имела честь быть лично представленной и ему, и его супруге. А Руслана и Жанну знаю с самого детства… Я лично видела, что первым обозначили намерение напасть именно вы. И если вы хотите продолжить эту свару — милости прошу, кто я такая, чтобы мешать представителю Великого Рода? Однако прошу учесть — я состою в переписке с Жанной и Русланом. И будьте уверены, я сделаю все, чтобы они подняли со своими старшими родичами тему вашего сегодняшнего поведения.

Передача отняла у неё много сил — для её ранга мысль-речь вообще была тяжелым испытанием, и свидетельствовала о недюжинных способностях в магии Разума. А так — даже Адептам это давалось непросто… Если речь не шла о гениях и монстрах, какими были Аристарх и Хельга на низших рангах.

— Только потому, что дама просит, я отступлю… Пока что. Завтра, на ристалище, что у Алексеевской рощи, в пять часов пополудни, — сквозь зубы обратился Шуйский к Рублеву. — Надеюсь, ты не струсишь и не попытаешься вновь спрятаться за чьей-то юбкой. Вам же, сударыня, всего хорошего. Пойдемте, друзья — не будем уподобляться всякой черни и драться на потеху толпе, игнорируя правила, принятые в благородном обществе.

Шуйский и пара его растерявшихся от столь резкой перемены товарищей двинулась прочь от места стычки. Плохо скрывающий душащую его ярость боярин грубо отпихнул плечом не успевшего вовремя уйти с его пути зеваку, и мужчина лет сорока, какой-то дворянин из мелкого Рода в ранге Ученика, не посмел возмутиться грубости Шуйского.

Да, здесь был Петроград, а не Москва, и бояре не имели тут той подавляющей, абсолютной власти, что в древней столице Империи. И в прежние времена бояр в Северной Столице сильно недолюбливали, но начавшаяся война, как ни странно, изменила отношение дворян и даже мещан к этому сословию.

Тот факт, что они столь долго практически в одиночку вели войну за Империю, даже сумев своими силами одолеть Рейх, взять столицу Швеции и теперь бились на Юге против осман сильно изменил общественное мнение и отношение к ним. Нет, конечно, нельзя сказать, что их теперь здесь обожали — но от былого отторжения и холодности почти не осталось следа.

Да и самих бояр в городе стало куда больше — торговые дела, союзы, желание усилить свое влияние при дворе и банальные интриги и шпионаж… В общем, война в некотором виде сплотила два вида Имперской аристократии. Причем это сработало в обе стороны — количество дворян в Москве тоже многократно увеличилось. В конце концов, боярам, которые намного раньше начали воевать всерьез, требовались многочисленные ресурсы для их собственной армии и военной промышленности. Что вело к многократному увеличению торговли — и мало что в мире сближает людей сильнее, чем прибыль.

— Благодарю, сударыня, — отвесил вежливый поклон Андрей. — Позвольте представиться — Андрей Рублев, старший лейтенант шестьдесят седьмой пехотной дивизии. Позволено ли мне будет узнать имя моей прекрасной заступницы?

— Елена… Елена Матвеева, — ответила девушка, на чьих щечках проступил легкий румянец при взгляде ярких синих глаз. — Для друзей — просто Лена. Не стоит благодарности, сударь — признаться, вы и без посторонней помощи отлично справлялись. Да и господа бояре первыми начали конфликт, я все видела. Однако несмотря на то, что истина на вашей стороне — вы поступили весьма неосмотрительно.

— Предлагаете мне бояться одной лишь звучной фамилии, даже если её носит негодяй, и терпеть грубости и оскорбления в свой адрес? — сверкнул глазами Андрей. — Вот какого вы мнения на самом деле?

— Я такого не говорила! — горячо, с легкой обидой в голосе возразила девушка. — Впрочем, вы можете думать что хотите. Не буду вас более задерживать!

Развернувшись, Лена направилась было дальше, в том направлении, откуда выскочила — благо зеваки, поняв, что зрелище окончено, уже расходились. Да их и изначально было немного, десятка полтора-два человек — слишком быстро все произошло, да и улица была не слишком людной. Так, одна из многих себе подобных, где были расположены питейные заведения, популярные среди молодых аристократов. Основной публикой в этих краях столицы были дворяне из Родов средней руки, но иногда попадались и представители более звучных и могущественных семейств Империи. Вот как этот Шуйский с друзьями, например…

Андрей торопливо шагнул вперед и поймал маленькую девичью ладошку, останавливая Лену. Обернувшаяся девушка уже собиралась разразиться гневной отповедью — все же вот так хватать за руки молодых незнакомых дворянок было наглостью — но Рублев её опередил.

— Покорнейше прошу прощения, моя прекрасная госпожа, если мои слова показались вам слишком резкими или обидными, — улыбнулся он. — Уверяю, я никоим образом не хотел вас задеть. Дабы загладить мою невольную вину и выразить свою благодарность за заступничество, приглашаю вас разделить со мной трапезу.

— Вы мне ничего не должны, сударь. И вы ничем меня не обидели. Так что вы, право, не обязаны… — неуверенно ответила девушка, но Рублев решительно перебил свою заступницу:

— Я настаиваю, сударыня! В конце концов, что я за офицер, если позволю своей благодетельнице уйти на подобной ноте? Прошу, сударыня — окажите мне эту милость. О большем и просить не смею!

Несколько секунд девушка молчала, явно колеблясь, однако выдергивать ладошку не спешила. Вновь взглянув в ярко-синие, она с улыбкой поинтересовалась:

— А вы не думали, что у меня уже могут быть планы? Вдруг у меня уже назначена встреча, и вы сейчас ставите меня в неловкое положение?

— О, если вы намерены встретиться с друзьями, я с удовольствием составлю вам компанию, — ещё шире заулыбался Рублев.

И начисто проигнорировал намек на то, что речь может идти не о посиделках с друзьями, а о свидании. Щечки девушки стали ещё немного пунцовее, и она, поспешно и неловко выдернул ладошку из руки молодого мужчины, отвела взгляд и ответила:

— А вы наглец, сударь. К счастью, я сейчас свободна… Так отчего бы и не поужинать?

Уже через полчаса молодые люди сидели за уединенным столиком в углу одного из ресторанчиков. Перед этим им пришлось обойти четыре заведения, и лишь в пятом им улыбнулась удача в лице только что освободившегося места.

Девушка заказала себе салат и апельсиновый сок, Андрей же неспешно отрезал кусочки от хорошо прожаренного стейка, запивая его красным сухим вином. Разговор протекал неспешно и на отвлеченные темы — факты из биографии, обсуждение кругов знакомств и прочего.

— Знаешь, Андрей, мне хочется задать один вопрос вне контекста нашей беседы, — заявила в какой-то момент девушка. — Позволишь?

— Конечно, — кивнул парень.

— Почему ты устроил тот конфликт с Шуйским? Ты ведь видел эмблему их Рода, да и двое других тоже были из Родов первой категории, причем боярских… У тебя к боярам или конкретно к Шуйским личная неприязнь? — поинтересовалась Лена, слегка склонив голову набок.

— Конфликт начал не я, — пожал плечами Рублев.

— Я видела все с самого начала, Андрей. Первым нагрубил, конечно, Шуйский, но то, как ты отвечал… Мне в Роду готовят роль одной из стряпчих, а в этой профессии умение понимать людей и общение — одни из ключевых. Хотя, честно говоря, в вашем случае и понимать ничего не надо было. Ты явственно с огромной охотой включился в ссору и сознательно довел её до этой драки, — сказала девушка с легкой улыбкой.

Некоторое время за столиком царило молчание. Молодой мужчина неспешно жевал, опустив задумчивый взгляд в тарелку. Наконец он, сделав изрядный глоток из своего бокала, поднял взгляд и ответил:

— Ничего против бояр в целом и Шуйских в частности я не имею. Больше того, отношусь и к тем, и к другим я отношусь с уважением. Моя дивизия воюет как-раз на юге, и я не раз видел их в бою, да и плечом к плечу сражаться доводилось. Собственно, я в столицу лишь на несколько дней — вместе с некоторыми другими офицерами, теми, кто достиг планки взятия следующего ранга.

— Императорский эдикт о «Всемерном повышении боеспособности армии»? — полуутвердительно произнесла девушка.

— Да, — кивнул Рублев. — Только не для себя — отец переходит на ранг Архимага. Именно он сейчас использует возможности Академии Оккультных Наук, я же… Он сумел выбить отпуск и для меня, но я буду брать ранг Мастера за Родовой счет.

Императорский эдикт, о котором шла речь, был издан примерно полгода назад и, по мнению многих, сильно запоздал… Однако, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Согласно этому документу все чародеи, что достигли верхней планки своего ранга и имели потенциал взятия следующего ранга, но не обладали необходимыми Родовыми знаниями и ресурсами, в обязательном порядке получали помощь от государства в этом вопросе.

Ввиду экстренности ситуации Империя в кои-то веки не просто пошла на встречу малым и средним Родам государства, но и сделала это почти задаром. Условий было всего два — клятва, не позволяющая распространять полученные знания о переходе на следующий ранг даже в кругу семьи, и обязательство участвовать в войне до конца. Впрочем, второе касалось лишь тех магов, что участвовали в войне в составе дворянских ополчений, а не регулярных войск…

Эдикт достаточно быстро принес свои плоды, позволив усилиться тысячам чародеев, зависших много лет на одном ранге, уперевшись в невозможность взять следующую ступень. В другое время высшая знать бы вряд-ли позволила нечто подобное — тут уж Великие Рода что бояр, что дворян выступили бы единым фронтом, и даже Императорский Род вынужден был бы откатить свое решение назад… Но в нынешних обстоятельствах с необходимостью подобных мер были согласны все.

— Касательно причин моего поведения… Знаешь, я все понимаю — не каждый рожден быть боевым магом. И хватает тех, кто просто необходим в тылу — артефакторы, алхимики, маги природы, что заботятся об урожаях, ибо на пустой желудок много не навоюешь, — продолжил Андрей. — И к ним у меня претензий нет.

— А почему ты решил, что та троица — не из числа тех, кого ты перечислил? — вскинула брови девушка.

— Видела нашивки на их одежде? На плащах и камзолах? Скрещенные меч, секира и копьё? Это обозначение принадлежности к боевому крылу Рода, оно у всех бояр одинаковое, — пояснил молодой мужчина. — Эти здоровые лбы — Адепты, числящиеся в гвардиях своих Родов. Один маг из боярского Рода в среднем стоит двух, а если он из Великого Рода, то бывает, что и трех бойцов своего ранга. Сейчас, когда нас теснят повсюду, когда нам нужен каждый маг, каждый меч — они, вместо того, чтобы отправиться на войну и защищать Империю вместе с остальными, в том числе и своими родичами, пьянствуют в столице! Гогочут, как кони, и на всю улицу, прости за грубость, баб обсуждают! Наверняка их родители — достаточно влиятельные Старейшины в своих Родах, что сумели оградить их от фронта…

Рублев одним большим глотком осушил до дна свой бокал и жестом показал официанту, что хочет добавки. Лена молча глядела на нового знакомого, терпеливо ожидая продолжения.

— Там, на войне, каждый день умирают тысячи человек, — глухо заговорил он. — Мне двадцать шесть лет, и я уже третий год воюю на юге. Из тех, кто был в нашем полку на момент начала моей службы, три четверти офицеров погибли или получили раны, превратившие их в инвалидов. Я год как командую ротой инфантерии, и за это время у меня под началом не осталось ни одного рядового, что был в составе подразделения на момент получения мной должности командира роты. Все погибли или изувечены…

Дождавшись, пока бокал наполнят вновь, чародей жестом приказал оставить здесь же и бутылку.

— У меня не раз на руках умирали друзья, я сам дважды оказывался на грани гибели, не говоря уже о менее серьезных ранах, которых и не сосчитать… И это первый мой отпуск за три года. Я терял друзей детства и юности и родню — почти в каждом письме, что пусть и изредка, но приходили и удавалось получить, упоминания о том, кто из моих знакомых погиб, — тяжело продолжил Андрей. — А эти сволочи стоят, сытые, довольные жизнью, пьяные и веселые, баб обсуждают! Пока другие кровь проливают за этих сволочей!

— Но Андрей, ведь вполне может быть такое, что они тоже в отпуске, как и ты, — заметила Лена. — Разве не стоило хотя бы попытаться разобраться?

— Я даже не буду ссылаться на чутье, которое есть у каждого, кто выживает в той бойне, что творится на границах, — усмехнулся Андрей. — Хотя одного его хватит, чтобы безошибочно понять, что за маг передо мной… Все куда проще — я знаю, на что способны боевые маги бояре. Особенно из Великих Родов… Если бы передо мной был прошедший войну Шуйский равной мне силы, то как бы пьян он не был, у меня не имелось бы ни единого шанса на победу. Древние боярские Рода, особенно Великие, слишком хорошо учат своих. Знания, индивидуальная подготовка, алхимия, на которой они взращены — всё это дает им огромные преимущества. И если бы у него был боевой опыт, настоящий боевой опыт, то у меня не было бы ни единого шанса, особенно против троих. В общем, они явно не воевали…

Сделав ещё один хороший глоток, он, поморщившись, оглядел зал и с нотками злости добавил:

— Да и вообще, вот смотрю я на Петроград и не понимаю, чего тут все такие радостные? Ходят по ресторанам и кабакам, каждый день дают балы и устраивают приемы, сидят в салонах, таскаются по борделям… Мы там каждый день кровь проливаем и гибнем, а народ тут веселится, будто ничего и не происходит! Это же неправильно, мерзко даже, подло по отношению к тем, кто сейчас сражается!

— А как, по-твоему, должно быть? — прикусив губку, ответила девушка. — Все должны ходить с мрачным выражением лица, в глубоком трауре, и говорить только о войне и смерти? Жизнь должна замереть?

— Я такого не говорил, — возразил Рублев. — Не нужно утрировать.

— Все устали от войны, Андрей, — вздохнула девушка. — Мне сейчас девятнадцать. Когда она началась, было пятнадцать… Война идет почти половину моей сознательной жизни, и конца краю ей не видно. Знаешь, отец иногда пишет нам с фронта. И в одном из последних он, зная, как я скучаю по нему, написал, что сражается в том числе и ради того, чтобы те, кого он защищает, могли улыбаться и жить мирной жизнью.

Андрей, вновь наполнив опустевший бокал, приложился к вину и промолчал.

— Знаешь, в последние несколько недель я иногда замечаю, что в городе что-то меняется, — негромко продолжила Лена. — Словно что-то разливается в воздухе, нечто тонкое, неуловимое и почти неощутимое. И от этого все худшее в людях словно получает дополнительную подпитку. Усиливается злость, нетерпимость, алчность и лень, люди больше пьют и кутят, чаще вспыхивают конфликты, стало больше дуэлей, смертей и прочего…

В ответ Андрей пожал плечами и постарался сменить тему для разговора. Ни он, ни его спутница даже не подозревали, сколь важную тему они только что вскользь затронули…