Витязь 2

Глава 23

Гордиев узел

— Разрешите, Станислав Петрович? — заглянул я в приоткрытую дверь кабинета ректора.

— К чему спрашивать, если секретарь уже сказал вам проходить? — закрывая папку с какими-то бумагами, недовольно пробурчал тот.

Конев Станислав Петрович, возглавлял Московский государственный университет на протяжении вот уже двадцати лет. До этого ещё пятнадцать служил здесь же преподавателем и заведующим кафедры алхимии. А до того, армия, две войны и несколько лет на границе с дикими землями. Помотало его, и характер за эти годы у него сложился непростой. Собственно именно по этой причине он и выбился на эту должность.

Вернее, его подметил и подвёл под неё прежний ректор, тоже не отличавшийся добрым нравом. Иным тут и не место. Сожрут. Тут ведь в кого не плюнь, родовитый, гонористый и с большими связями. Иди дай таким укорот, даже если за твоей спиной государь. Он ведь не самодержец, чтобы указывать князьям, да боярам из древних и богатых, а главное влиятельных родов. Тут нужно обладать недюжинным характером, и суметь сплотить вокруг себя сильную команду из преподавательского состава.

Я с уверенностью могу сказать, что они представляют собой реальную и серьёзную силу. Да ещё и при своём мощном алтаре. Тронь таких и самим же мало не покажется. Плюсом к этому прошедшие через их руки десятки тысяч студентов, многие из которых после выпуска вовсе не отвернулись от своих учителей. Мало того, готовы прийти на помощь по первому зову. Словом, связываться с универом, может статься себе дороже даже для самых могущественных родов царства. Причём не только с нашим, но и с провинциальными. Вот и не трогают их, а они держатся слегка на особицу, но неизменно на стороне государя.

К чему это я? Кто-то другой скорее всего отказал бы в нашей просьбе, из опасений навлечь гнев Зарецких и Каменецких. Но Конев мог себе позволить их недовольство. В то же время имеет некоторую заинтересованность в оказании нам помощи…

Следом за мной в кабинет прошла Ольга. При этом выражение лица ректора скривилось, словно он съел дольку лимона. Не то чтобы он не умел владеть собой. Скорее уж хотел показать своё неудовольствие. Ему не очень нравилось, когда его студенты сочетались браком ещё до выпуска, и уж точно не по душе, когда заводили детей ещё до выпуска. Причём это касалось не только меня, которому предстоял ещё один год обучения, но и выпускницу Ольгу.

— Итак, милостивые государи, чем могу быть полезен? Или вы, Никита Григорьевич, пришли сообщить мне об очередной дуэли?

Вообще-то, дуэли поощрялись, а сам ректор полагал, что молодые люди должны драться и закалять характер. В конце концов, университет выпускал представителей воинского сословия и их удел в первую очередь война. Во всяком случае, для подавляющего большинства. Но моя манера прикладываться противникам по голове… Когда-нибудь ведь и окончательно могу приголубить. А такой исход Коневу нравится не больше студенток оказавшихся в тягости.

— От драки я не бегаю, и готов поставить на место любого зарвавшегося нахала. Но сейчас пришёл просить вас помочь нам разрешить кривотолки и избавить меня от необходимости регулярного посещения манежа.

— Даже так. И чем же я могу вам помочь?

— Главный лекарь университета мог бы провести обследование нашего ребёнка на предмет отцовства.

— Вы имеете сомнения по данному поводу, Никита Григорьевич?

— Я? Нет. Но не могу сказать того же самого о других студентах. Для многих из них эта тема волнительна.

— И что будет если я откажу вам?

— Ничего. Мы просто уйдём. А я буду вынужден продолжать отстаивать честь моей супруги.

— Не свою?

— Нет. Меня это задевает в меньшей степени. Вот только боюсь, что я уже выбрал лимит предупреждений, и не уверен, что следующий лжец выживет.

— Полагаю, что с вашей стороны нечестно использовать вашу дарованную способность. Я могу лишь догадываться о ней, но не кажется ли вам, что это сродни игре краплёными картами.

— Если бы я перед поединком принимал усиливающие зелья, как поступало большинство моих противников, то ваше сравнение было бы справедливо. Подобное можно сопоставить с пометками карт. Но можно ли обвинять в мошенничестве того, кто обладает талантом просчитывать игру? Ему стоит изображать из себя идиота в угоду окружающим? Всем известно, что я от природы сильный одарённый, а значит имею скрытый козырь в рукаве. Всё просто. Не уверен в своих силах, держи язык за зубами. Не умеешь плавать, не прыгай в воду.

— Я вас услышал, Никита Григорьевич. Что же, пожалуй это будет правильно. Когда вы хотите провести обследование? — уточнил ректор.

— В два часа пополудни, после классного часа. — Ответил я.

— Я предупрежу Иннокентия Петровича.

Дальше дело за малым. Ольга попросила свою свиту, сиречь боярышень Рокотову и Гагину обойти лидеров различных студенческих группировок женского пола, и пригласить их на некое мероприятие на медицинскую кафедру университета, где располагался и кабинет медпункта.

В назначенный час там собралось порядка трёх десятков девиц с разных курсов, представлявших как союзные Зарецким рода, так и их противников. На самом деле, чем больше, тем лучше. Но кабинет не резиновый, а перебираться в лекционную аудиторию мы всё же посчитали излишним.

— Сударыни, мы пригласили вас сюда, чтобы раз и навсегда развеять все кривотолки относительно нашего ребёнка. — Обратился я к собравшимся. — Очень прошу вас, чтобы вы донесли то, что увидите сейчас до остальных, не в качестве слухов, а как правду. Любого кто после этого выскажет хотя бы тень сомнений в добропорядочности моей жены, я убью. Просто и без затей.

Ольга вышла из-за ширмы уже будучи в одной лишь сорочке и нижней юбке. Просто снять жакет мундирного платья и оголить живот не получится, нужно же ещё и от корсета избавиться. Всё-то у местных красавиц сложно да с подвыповертом.

Несмотря на её самообладание и то, что тут присутствовали одни лишь девицы, а я вроде как муж, на её щеках алел румянец смущения. Скорее всего не из-за меня, а из-за самой ситуации. Гордая представительница старинного рода должна что-то там доказывать, считай оправдываться, перед другими. Но это только одна сторона.

В первую очередь она согласилась на это чтобы расстроить планы своего отца и деда. А значит, пусть открыто и не признавала, подспудно была согласна со мной, и предпочла вот такое представление, чем оказаться разменной фигурой в чужой игре. Впрочем, этого ей всё равно было не избежать. Разве только случилось бы всё чуть позже и на более высоком уровне.

— Сударыни, на этом настоял ректор, а потому те из вас кто занимается артефакторикой должны осмотреть артефакт и убедиться в его исправности. — Иннокентий Петрович указал на прибор стоящий на столе рядом с кушеткой.

Первой подошла княжна Аничкова. Я бы даже сказал, проявила нетерпение. Далее последовали ещё две княжны и пять боярышень, представители разных не просто университетских группировок, но партий знати Русского царства. Уж и не знаю, что ими сейчас двигало, банальное любопытство или желание принять участие в некой политической игре.

После проверки артефакта, лекарь приладил его на животе Ольги и подозвал меня. Признаться мне пришлось взять себя в руки, чтобы не пялиться на жену. Шутки шутками, но женщины у меня не было уже довольно давно, хотя и препятствий для этого не имелось. А тут вроде и не эротическое одеяние, но будоражащее воображение, плюс оголнный живот. Словом, есть на чём задержать взгляд. А тут ещё и щебечущие смешки молоденьких девочек за спиной.

Иннокентий Петрович сделал прокол на подушечке моего указательного пальца и я размазал выступившую капельку крови в окошечке тихо жужжащего артефакта. Та сразу же и без остатка впиталась, после чего жужжание стало громче и басовитей. Наконец над окошечком засияла небольшая радуга.

— Каждый охотник желает знать где сидит фазан. — Довольно отчётливо произнесла Аничкова общеизвестную считалочку.

— Правильное расположение спектра, чего и следовало ожидать. — Пожала плечами Гагина.

Тут целая система. В зависимости от расположения цветов можно определить дальность родства по материнской или по отцовской линии.

— Вообще-то, были и те, кто надеялся на полное отсутствие радуги. — Возразила боярышня Зарецкая.

Вот так сразу и не поймёшь, рада она за кузину, или осталась разочарованной. Дух соперничества он такой. Или за этим кроется что-то более серьёзное? Да кто же этих высокородных поймёт с их хитрыми раскладами.

— Елизавета Петровна? — Поднимаясь с кушетки и опуская сорочку, обратилась моя жена к Аничковой.

— Ольга Платоновна, прошу прощения за высказанные мною сомнения. — Вынуждена была признать свою неправоту та.

Вообще-то могла бы наплевать и обострить. У неё хватает сторонников, который непременно вступятся за честь княжны невзирая на её неправоту. Это вообще не имеет значения. Главное готовность поставить свою жизнь на алтарь служения сюзерену, что непременно скажется в будущем. А как я уже говорил, местные дворяне в подавляющем своём большинстве далеко не трусы. Без понятия, как там обернётся через сотню лет, но сегодня они именно воины.

— Сударыни, благодарю вас за то, что откликнулись на моё приглашение. Более не смею вас задерживать. — Обозначила поклон Ольга и удалилась за ширму.

Посетительницам оставалось ответить тем же и направиться на выход. Я же остался, присев на стул у стены, ожидая когда супруга приведёт себя в порядок.

— Оставлю вас. — Произнёс лекарь и покинул кабинет вслед за студентками.

— Полагаете, что этого будет достаточно для того, чтобы слухи прекратились? — спросила Ольга из-за ширмы.

— Более чем. Когда отсутствует предмет, то и говорить не о чем. Вам помочь с корсетом?

— С чего бы вам мне помогать? Сидите на месте, я и сама управлюсь. — С язвинкой ответила она.

— Как скажете. — Легко согласился я.

— Слухи относительно принадлежности ребёнка конечно же прекратятся. Но злословия по поводу моей ветрености и быстрой смены приоритетов никуда не денутся.

— Тут придётся поучить нахалов. Но тех, кого это занимает не так много. Главное, что мы подсыпали перца двум старым интриганам. А то, я гляжу им жизнь мёдом кажется.

— Не в том видите главную проблему, Никита Григорьевич. — Шурша одеждой, возразила Ольга.

— И что же у нас теперь стоит на первом месте?

— Не у нас, а у вас. Разрушив интригу с ребёнком, вы подставили себя под удар. Коль скоро старый Каменецкий желал вашей смерти, то не трогал он вас лишь из-за возможности нанести удар по Зарецким. Теперь же вы для него бесполезны, и он может вернуться к прежнему плану по вашему устранению.

— Ну, рано или поздно это всё равно случилось бы. Так что, по большому счёту для меня ничего не изменилось.

— Я это к тому, что сейчас уже неразумно отказываться от охраны.

— Полагаю, что с моей способностью в одиночку я в куда большей безопасности, чем при наличии телохранителей.

— Не будьте столь самоуверенным. — Выходя из-за ширмы и застёгивая верхнюю пуговицу жакета, возразила она. — Полагаю, что в окружении Каменецкого не глупцы, а потому о вашей способности им уже известно и они вполне способны её компенсировать.

— Возможно вы и правы.

— Я права, Никита Григорьевич. На территории университета на вас не нападут, если только честный вызов на поединок. Но за пределами, возможно всё, что угодно. Поэтому я хотела бы посоветовать вам всё же озаботиться охраной.

— А о себе подумать не желаете?

— Я в меньшей опасности. Или даже скорее в безопасности.

— Не поясните.

— Всё просто. Пусть я и взбрыкнула, от этого не перестаю быть дочерью князя Зарецкого, а ребёнок у меня под сердцем его внуком. Ударив по мне, Каменецкие ударят непосредственно по роду Зарецких. А такое спускать нельзя. Мы уже знаем откуда прилетит, так что в доказательствах особой нужды не потребуется. Что же до вас, то вы зять. По сути, человек сторонний. Основную пользу уже принесли. Первенца с гарантированным сильным даром и способностью наш род уже получил.

— А как же второй и третий ребёнок? — с притворным ужасом, произнёс я.

— Шансы уже значительно меньше, а потому этими потерями можно пренебречь в пользу мира между родами. — Пожала она плечами.

— Звучит обидно.

— Таков прагматизм.

— Возьмите. — Я выставил на столик склянку.

— Что это?

— Позволить себе зелье роста отличного качества я не могу. Но хорошего, мне вполне по карману. Полагаю, что батюшка перестал выдавать вам их, чтобы вы не больно увлекались развитием дара.

— Он мотивировал это моим замужеством, и тем, что нам пора самостоятельно решать свои проблемы. — Взяв в руки склянку, произнесла она.

— Вот мы и будем их решать сами.

— Я и решаю. В прошлое посещение поместья полностью ознакомилась с финансами и приняла у Булыгина кассу. Дела в полном порядке, Олешково приносит стабильный доход в тридцать пять тысяч в год. Из них на содержание дома и расходы по хозяйству планирую порядка двадцати. Остаётся около пятнадцати, которые мы можем тратить по своему усмотрению. Так что, я уже приобрела себе несколько склянок хорошего зелья. — Тем не менее прибирая мою в один из подсумков на поясе, пояснила она.

— То есть, в кассе сейчас тридцать пять тысяч?

— Меньше. Ведь идёт уже пятый месяц нового года, а расходы на содержание поместья никто не отменял.

— Но пятнадцать идут излишком, сверх запланированных расходов, куда включены и наряды? И если так, мы ведь можем на них рассчитывать?

— Вполне.

— В таком случае потратьте их на оборудование артефакторной лаборатории. А на будущий год, полагаю замахнёмся на полноценную мастерскую. Разумеется, если вас это заинтересует.

— Признаться не думала заниматься изготовлением артефактов, только изучение старых образцов и создание новых. И, к слову, если мы потратимся на оборудование лаборатории, то на всё остальное нам средств не хватит. На вас висит кредит, мы должны посещать приёмы, именины и другие праздники. А это всё наряды и подарки.

— Намекаете на то, что мне не по карману содержать столь требовательную особу как вы, Ольга Платоновна? И, что придётся обращаться за помощью к вашим родителям?

— А это не так? — смерила она меня взглядом.

Показалось, или в нём не было прежней холодности, а в тоне, хотя и присутствовало сомнение, но оно скорее подстёгивало, чем вызывало настоящее недоверие. Или я всё себе придумал и желаемое выдаю за должное?

— Не переживайте. Я ведь витязь, пусть и начинающий, но весьма перспективный, а в нашем распоряжении имеется застава на границе с пятном. Так что, мне вполне по силам справиться с подобной задачей.

— Ну что же, поживём увидим. — Пожала она плечами и направилась на выход…

Похоже наше представление удалось. По универу поползли разговоры, студенты шептались в каждому углу, стараясь оставаться для меня незамеченными. Но получалось у них не очень. Я для себя решил сегодня не напрягать слух и не обращать внимание на разговоры, но они буквально сами лезли мне в уши. Пришлось реально прилагать усилия, изображая из себя слепо-глухо-немого…

— Зачем?

Когда я вошёл в кабинет тестя, тот налил мне коньяку, чокнулся со мной и медленно выпил. Затем наполнил свой бокал по новой и устроившись в кресле перед камином, где дрова были лишь сложены, но не горели, задал мне этот короткий вопрос.

— Это моя семья и я никому не позволю использовать её в своих интригах. Доставив вам Тарасову, я полагал, что вы прекратите это всё. Но вы решили иначе. И поначалу я поддержал вашу игру, но понял, что это путь в никуда. Поэтому решил прекратить всё.

— Зачем? — не отрывая взгляда от взбалтываемого в бокале коньяка, вновь спросил князь.

— Я хочу чтобы у нас с Ольгой была семья. Увы, но пока мы всего лишь муж и жена, ожидающие прибавления и не более.

— Полагаешь, что у тебя, что-то получится?

— Если буду следовать в кильватере у других, никогда. Поэтому я больше не позволю никому вовлекать нас в интриги.

— Не думаю что ты преуспеешь.

— Во всяком случае, я попробую это сделать. — Вынужден был я признать правоту тестя.

— Я буду рад, если у вас будет семья, Никита. Но, надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы полагать, будто у вас получиться жить в деревенской глуши на особицу от других. Если ты хотел этого, тогда я понимаю, отчего изначально скрывал свой дар. Удайся тебе это, и у тебя имелся бы шанс. Но с того момента как оказался в стенах Московского университета, ты лишился выбора. Не Зарецкие, так другой род, но ты непременно оказался бы вовлечён во внутриполитические расклады. Если ты не занимаешься политикой, то однажды политика займётся тобой. Я постараюсь оградить вас, как накажу это и сыновьям. Но не думай, что тебе удастся вечно быть в стороне.

— Я вас услышал, Платон Игоревич. Но Игорю Всеволодовичу лучше держаться от нас подальше. Что же до Ольги, то я не желаю видеть подле неё Любавина.

— Отчего так?

— Он может и знатный боец, но служит не мне и не Ольге, а вашему батюшке.

— Я тебя услышал, Никита. — Тесть отсалютовал мне бокалом и отпил небольшой глоток терпкого благородного напитка.