Мир падающих звезд XI. Владыка

Глава 14

— Ничего. Злее твари — ярче кости. В этот раз отбились, и дальше отобьёмся. Это они, видать, чувствуют, что недолго осталось, вот и агрятся.

— Ты так уверен в своей победе?

— Не в моей, Никит. В нашей. А всё, что могу сказать: биться надо.

Биться надо, да…

После того, как мы поговорили, Разумовский вернулся в Петербург, распоряжаться относительно строительства. Я прошёлся вдоль стены. Убедился, что разбор завалов осуществляется стахановскими темпами, во многом благодаря пауку и Разрушителю, после чего переместился в Давыдово.

Пытался забрать с собой Неофита и Земляну — на разборе хватало мужиков, без помощи пацана и девушки вполне можно было обойтись, — но те отказались. Увлеклись общим полезным делом. А мне вот было не до увлечений.

До Нового года — два дня. Через два дня выйдет на связь инопланетная хрень из яйца. И к тому времени неплохо было бы знать, каким образом ушатывать так называемое сердце Кощея. С учётом предсказания милейшей Анастасии Феофановны, от этого зависит исход даже не битвы, а дальнейшего существования мира как такового. В смысле — существования его в текущем виде. Который мне, с поправкой на присутствие тварей, очень даже нравится.

Я проверил баланс. Вчерашняя битва принесла больше тысячи родий. Нормально я так тварей в ассортименте накрошил… Итого сейчас пять тысяч четыреста шестьдесят восемь. За середину перевалил — того, что осталось поднять до Воеводы.

Это, впрочем, никак не влияет на тот факт, что с тварями биться надо. То есть, даже не так. Бить надо по конкретному объекту. Но, блин, чем? Моим охренительным легендарным мечом? Возможно. А может, и нет. Может, я таким образом только меч ушатаю — обидно будет.

Я, сидя за столом у себя в башне, закрыл глаза. В миллионный раз вызвал в памяти документацию, которую изучал дядюшка.

Язык пришельцев понимал всё лучше. Знал, что документы содержат в себе перечень всего того, что прибыло сюда на космических кораблях. Типы кораблей, состав экипажей, планы по захвату мира, списки комплектующих для Разрушителей, и так далее. Но нигде в этом документе не фигурировало ничего, что могло бы натолкнуть на мысль — как уничтожать самих захватчиков. Если я правильно понял Кощея, они представляли собой некий сплав живых и искусственно созданных существ. Могли, например, выдернуть из груди сердце — колоссальный источник силы, — и передать другому. Но, блин, что они такое⁈ Как их убивать? Об этом нигде упомянуто не было.

Бардак, я считаю. О самом главном — ни слова. Да и документация не полная, теперь я это отчётливо вижу…

В следующую секунду от моей ругани содрогнулись стены. Я вскочил, спустился по лестнице, понёсся в запертое крыло. Влетел в подвал и кинулся к зеркалу.

Рявкнул:

— Дядюшка, твою мать! Появляйся по-хорошему, не заставляй меня снова лезть в загробный мир! Мне туда завтра и так лезть, чертям обещал царя подогнать. Дай хоть сегодня обойтись без этой вашей духоты, у меня на неё аллергия.

Зеркало помутнело.

— Чего орёшь? — хмуро спросил появившийся дядюшка.

— А ты сегодня никуда не торопишься?

— После того, что ты тут устроил, мне некуда торопиться. Черти без твёрдой руки распоясались, до умерших никому дела нет. Кочевряжатся, на головах ходят, частушки похабные орут, друг другу то хвосты, то рога отрывают. Вернул бы ты уже царя наконец-то! Мочи нет терпеть это всё, на том свете — и то покой только снится.

— Ну, блин. Я сам не ожидал такого эффекта. Если думаешь, что к нам сюда черти не лезут, ошибаешься. Вопрос решаю, царя нашёл, скоро будет. Я к тебе по другому делу.

— Какому?

— Документ, который ты расшифровывал. Там не хватает нескольких страниц. Где они?

— Их нет.

— Спасибо, кэп. Это я и без тебя знаю. Потому и спрашиваю: где они?

— Их нет! — повторил дядюшка. — Я их уничтожил.

— Хм-м. Внезапно. А зачем?

— Потому что там было сказано, как разрушать звёзды. Я побоялся, что кто-нибудь ещё сможет расшифровать документ. И употребить свои знания во зло.

— Угу. А как разрушать звёзды?

— Нужно собрать в себя всю силу мира и этой силой уничтожить силу звезды.

Н-да, действительно. Такие знания во зло употребить — чего уж проще. Бери да употребляй.

— Ты, дядюшка, прям как партизан на допросе, — вздохнул я. — Всё надо пассатижами вытаскивать. «Вобрать в себя всю силу мира» — это что значит? Какую кнопку нажимать?

— Не кнопку, — возразил дядя. — Речь идёт о Знаке. Его необходимо начертать внутри яйца. И тогда получившаяся сила уничтожит любую звезду на своём пути.

— В смысле, одно яйцо сможет уничтожить другое? — Я отчаянно пытался врубиться, но, судя по жалостливому взгляду дядюшки, получалось не очень.

— Ты, боюсь, не понимаешь… То, что называли падающими звёздами, никогда не было настоящими звёздами.

— Это я знаю, это ещё в школе на астрономии объясняют.

— Речь идёт о настоящих звёздах, Владимир.

— В смыс… О. Ох, бл…

Дядюшка только кивнул. А у меня пересохло во рту.

— Кгхм… Так, давай-ка проговорим, на всякий, чтоб без недопониманий. Ты хочешь сказать, что эти роковые яйца, в принципе, могут уничтожить Солнце?

— Могут. В принципе, — как-то ворчливо, совсем по-стариковски ответил дядюшка. — Но, как говорится, есть нюанс.

— Внимаю.

— Для этого им нужно собрать силу всей земли.

— То есть?

— Яйцо должно находиться на земле.

Вот теперь я почувствовал, как седина нежно касается моих волос. Потому что первого января начнётся игра, ставка в которой — весь наш мир. Если при переговорах по телефону пришельцу покажется, будто что-то не так — он приземлится где-нибудь в Антарктиде, уничтожит солнце, и мы все погибнем. А если он нам поверит и приземлится, но ему покажется, будто что-то не так — он уничтожит солнце, и мы все погибнем.

— Что ты задумал, Владимир? — тихо спросил дядюшка.

— А сам не догадываешься?

— Учитывая, чего ты добился за неполный год… Да, догадываюсь. Но ведь это можно отложить.

— Чего?

— На год или на два. Это существо ждёт уже так долго, что пара лет не имеет значения.

— Люди каждый день гибнут.

— И без тварей будут гибнуть. Ты толком не видел жизни и не знаешь, что главный враг человека — это не твари, а сам человек.

— Я повидал достаточно, чтобы согласиться с тобой, дядюшка. Что сказать? Да, ты прав, тысячу раз прав. Но это — наше дело. Понимаешь? Если нам суждено уничтожить себя — мы это сами сделаем. Помощи просить не будем. Не упёрлись нам всякие нездешние альтруисты.

— Владимир…

— Что «Владимир», что «Владимир»? Я уже почти двадцать один год Владимир, а с мая месяца ещё Всеволодович и Давыдов. Какой смысл ждать? Что изменится через год?

— Вы лучше подготовитесь.

— Серьёзно? Это как же? Сколько б мы тут ни расшибались, тварей меньше не становится. Они плодятся, понимаешь? Плодятся как кролики, даже хуже. Сегодня в Полоцке знаешь, что было?

— Не имею представления.

— Это приграничный город, шаг за стену — Пекло. Мужики там всякое видели, но такого, как сегодня — нет. Это лавина была, натуральная! И если бы в результате моей бурной и хаотической деятельности охотники из разных городов не оказались очень тесно между собой сообщены, Полоцк уже исчез бы с карты. А потом твари двинулись бы дальше на восток, объединяясь с местными и наращивая силы. Что-то — возможно, задница, или паучье чутьё, я их плохо различаю, — подсказывает мне, что это не последняя лавина. И даже не самая массовая. Будет круче и страшнее. И если весь год мы будем сдерживать эти атаки — что произойдёт через год? Именно то, о чём мы собираемся врать послезавтра: силы людей сломлены и истощены, можно приходить, добивать остатки и ставить своё знамя. Нечего ждать, дядя. Нравится нам это или нет, но эндшпиль уже начали разыгрывать. Глупо упарываться в оборону, когда есть возможность заманить в ловушку вражеского короля.

Дядюшка тяжело вздохнул. Понторез, блин. Как будто ему нужно дышать.

— Что ж, решать тебе. Эта битва — дело живых, и не мёртвым вмешиваться. Чего ты хочешь от меня?

— Тот самый Знак. И вообще — пропавшие страницы с подробным описанием того, как пользоваться этой мега-пушкой.

— Зачем?

— Ну, затем, что если она может уничтожить звезду, то, наверное, сможет уничтожить и пришельца, и сердце Кощея.

— И солнце впридачу.

— Да что же оно, вот прям всенепременно будет бить именно по солнцу? А если нацелить его на что-нибудь другое? Уменьшить мощность?

— Это невозможно!

— Откуда тебе знать? Ты пробовал? Кто вообще писал этот мануал?

— Манул? При чём тут манул⁈ Я тебя иногда совсем не понимаю.

— Понимать меня не обязательно, мне главное предоставлять своевременно все имеющиеся ресурсы и отходить в сторонку.

— Будь по твоему. Слушай…

И дядюшка рассказал мне историю мануала.

Когда упали звёзды… Ладно, к чёрту ложный романтизм: когда упали яйца, Славомыс был пусть и мёртвым, но вполне себе человеком. Он обрёл силу, начал меняться, но процесс это был долгий и кропотливый. Неизвестная Земле энергия растерянно щупала даже не плоть, а… Что она щупала? Из чего состоят мертвецы в потустороннем мире? Эктоплазму?.. Загадка загадок, пусть её решают учёные, если мы, охотники, сумеем предоставить им такую возможность.

В общем, энергия медленно превращала Славомыса в Кощея, меняла ему костную ткань и развращала и без того отравленные жаждой власти и славы мозги. Тогдашнего царя потустороннего мира — какого-то не то божка, не то ещё какую дрянь — Славомыс прибил и занял его место. Начал строить крепость, воруя при помощи чертей камни из нашего мира. Ну, эту часть истории я уже слышал.

Однако Славомыс всё ещё был человеком. И про свою человеческую любовь очень хорошо помнил. Силы его росли, он получил возможность выходить в наш мир, чем регулярно и пользовался, пытаясь найти Лесьяру. Получалось хреново, но зато познакомился с одним старцем очень глубокого ума.

Старец намного опередил своё время. Как минимум, изобрёл письменность, но придумка не зашла, да так, по сути, вместе с ним и погибла. Таких гениев, наверное, было немало по Руси, но закрепилась в итоге кириллица, поскольку была импортной и потому считалась крутой. Ну или, вернее, пиарили её лучше и настойчивей.

Кощей то ли подружился с этим старцем, то ли хрен его знает. В общем, у них нашлось много общих тем для разговоров. Старец собирал обломки разбитых космических яиц, испещрённые таинственными Знаками, выискивал и другие диковины. Всё это изучал и подробно описывал, Кощей поначалу даже помогал. У него-то в потустороннем мире было цельное яйцо, и он мог потестировать многое из того, что старец мог только предположить.

Так у них дело спорилось несколько лет, и в результате мудрый старец написал те страницы, которые в итоге какими-то совершенно невероятными путями во-первых, сохранились, а во-вторых, попали в руки кружка просвящённых из трёх человек, одним из которых был мой названный дядюшка.

Чем же закончилась трогательная история старца и Кощея? Грустью она закончилась. Не всякой любви суждено реализоваться, бдит, неусыпно бдит вселенский Роскомнадзор, оберегая всех нас от чуждых ценностей.

Старец вошёл в совсем уже глубокие лета и начал слепнуть. Новые Знаки он изучал ощупью. Делал амулеты для охотников. Давал подробные консультации. В общем, был всесторонне полезен, только не видел нихрена. В частности, не видел того, что его друг Кощей уже не выглядит как человек, а выглядит как гигантский скелет.

Зато односельчане старца на зрение не жаловались. Понаблюдав за происходящим некоторое время, они почесали головы, пожали плечами и приняли единственно верное решение: сжечь деда к едрене фене, вместе с его избой. Так и сделали.

— От старца я эту историю и узнал, уже после смерти, — закончил рассказ дядюшка. — Мученическую смерть принял, невинно пострадал, как и я. Только меня зарезали, как собаку, а его живым огнём сожгли. Потому он выше меня сидит, но нисходит беседы ради.

— Значит, это благодаря ему охотники научились Знаки использовать? — уточнил я.

— Да. Он и мастеров по амулетам первых обучил, он и оружие ковать из костей тварей придумал.

— Ну… Передай ему спасибо, что ли. Как зовут-то?

— Имени своего он никому называть не велел, и спасибо от тебя я не передам.

— Чего это?

— Он в своём познании настолько преисполнился, что ему ещё при жизни сделалась чужда вся мирская слава. Он считает, что чем меньше люди про тебя знают — тем правильней.

— Ладно. Тогда просто поуважай его за меня. Всё, давай к делу. Мне информация нужна. Что за Знак? Как использовать?

— Тебе лучше взять бумагу и чернила.

— Это вовсе не обязательно, дядюшка. Ты совершенно прав: такое оружие не должно попасть не в те руки, так что пусть лучше оно пока что останется только в одних руках — моих. А у меня — феноменальная память.

Дядюшка поднял руку и пальцем начал чертить Знак…

— Готов?

— Готов, — вздохнул Гравий.

— Ты смотри, вдруг не готов.

— А ежели и не готов, что тогда? Других-то желающих, чай, толпа не стоит. А если и стоит, так там такие проходимцы, что загробному царству Кощей милостивой государыней императрицей покажется.

— Верно говоришь. Ну, поехали, с богом.

Я ткнул в голограму мечом, и яйцо затряслось.

Мы находились внутри вдвоём с Гравием. Тысячу собирать — дело тяжкое, и буквально вот-вот и так надо будет этим заниматься. А дёргать такую массу народа через день да каждый день — верный способ всех выбесить и расхолодить.

Малым отрядом соваться в потусторонний мир я тоже большого смысла не видел. Ну, придёт нас десяток — и чё? Сильно легче будет, чем вдвоём? Если хоть что-то пойдёт не так, мы в любом случае ныкнемся в яйцо и свалим обратно.

Перемещение завершилось. На голограме яйцо стояло посреди серенькой пустоши. К нему уже кралась делегация чертей. Агрессии они не проявляли, даже вроде как пёрли нечто, отдаленно напоминающее каравай.

— Не вздумай ничего есть, — напомнил я Гравию. — И пить тоже. Хотеться может, но это психосоматика, прояви твёрдость.

— Это могу. Помню всё, Владимир, не переживай.

Мы вышли из яйца, остановились. Остановились и черти на почтительном расстоянии. Я признал знакомое рыло и крикнул:

— Ну ты чего, Недотыкомка, как неродной? Давай, подходи ближе!

Черти приблизились. Трое из них бережно несли… Нет, не каравай, как выяснилось. Всё же с высоты птичьего полёта сразу не поймёшь. Они тащили трон.

— Пожалуйте, государь, — пролепетал Недотыкомка. — А дворец — это мы вам быстро отстроим, это не извольте беспокоиться! Вы главное правьте нами!

— Трон где спёрли? — строго спросил я.

— В Пекле где-то. Там этого добра… — махнул лапой другой чёрт, незнакомый.

— Поставить, — велел Гравий.

Черти опустили трон. Гравий, не глядя на него, подошёл к чертям и сбросил с плеча кощеев меч. Здоровенную дуру он удерживал с видимым трудом, но всё же легче, чем в нашем мире. Неужто оружие начинает его признавать? Хорошо бы. Вот, даже лезвие на землю не рухнуло, задержалось, нацеленное на пятачок Недотыкомки.

— Вот вам мой приказ: всех чертей из мира живых вернуть сюда! И если хоть один туда выскользнет, мой друг Владимир придёт сюда с тысячей, и я рядом с ним встану. Не остановимся, пока последнего не прибьём. Это ясно?

Черти с визгом повалились бить земные поклоны.

— Исполнять, — процедил Гравий.

Черти исчезли. Гравий сел на трон и перевёл дух. Умаялся. Хлопотное дело — управление.