Вне Системы. Книга 3

Глава 5

Эмоции просто захлестнули меня волной, которую невозможно было сдержать. Руки задрожали, сердце забилось так сильно, что я почувствовал его удары в висках. Если поверить в то, что я сейчас действительно смотрел глазами Ани — а все ощущения были настолько реальными, что сомневаться не приходилось — то как минимум она жива.

Она жива! Это понимание ударило меня с такой силой, что я едва не потерял равновесие, хотя и сидел. Вот доказательство того, что она ещё дышит, ещё сражается в этом безумном мире.

И не просто жива — способна постоять за себя. Судя по тому, как шёл бой в том видении, это было совсем не паническое бегство испуганной девушки. Скорее профессиональное истребление противника, возможно, даже охота. Каждое движение, каждый выстрел были рассчитанными, точными. Это была работа бойца, который знает цену каждой секунды и каждой пули.

Её окружали люди, которые тоже явно знали, с какой стороны приложиться к оружию. Я видел это в их движениях, в том, как они прикрывали друг друга, как действовали без лишних слов. Значит, как минимум, она попала в сильную группу — не к мародёрам или работорговцам, а к настоящим профессионалам. И сейчас это было самое главное. Выжить в одиночку практически невозможно, а в команде опытных бойцов у неё были все шансы.

Но откуда у меня эта способность или навык? Как это вообще произошло? Я даже и подумать не мог, что можно видеть чужими глазами, получать информацию через пространство и время. Это было что-то за гранью понимания, что-то, что не укладывалось в голове.

И тут до меня дошло. Моя способность — она же была описана как «вне системы», как там было написано в том сообщении? Может сработать раз в неделю, временно давая какой-то навык, который по её мнению будет необходим в конкретной ситуации. Вот она лотерея — каждый раз новая возможность, новое умение.

Я быстро пробежался взглядом по привычным иконкам интерфейса и ничего нового не нашёл. На долю секунды меня захватила паника — а что если видение было галлюцинацией? Что если усталость и отчаяние наконец добили мой рассудок?

Но потом я вспомнил сообщение системы: «Рунолог». Он же сработал, я же получил новую руну! Дрожащим взглядом я открыл интерфейс и посмотрел на сохранившуюся руну.

«Чужие глаза» — светилась надпись бледно-серым светом.

Я пристально посмотрел на руну, и перед глазами всплыло описание:

Сфокусировав мысли на конкретном объекте, вы можете взглянуть на мир его глазами в реальном времени. Время действия: до истощения энергии. Применение: одноразово.

Что значит «одноразово»? — подумал я, но потом понимание пришло само собой. Скорее всего, это означает: наложил руну, использовал — руна исчезла. Как одноразовый артефакт, который разрушается после применения.

Ну что ж, возможно. Но даже однократное использование могло кардинально изменить ситуацию.

Это очень, очень полезный навык, который, возможно, поможет мне наконец найти Аню. Если я смогу через её взгляд опознать какие-то ориентиры — характерные здания, особенности ландшафта, может быть, вывески или таблички — то зона поиска уменьшится в сотни, если не в тысячи раз.

Я закрыл глаза и попытался вспомнить каждую деталь увиденного. Здания вокруг были явно городского типа — не самодельные лачуги поселений, а настоящие городские строения. Многоэтажки, хоть и разрушенные. Асфальт под ногами, пусть и покрытый трещинами. Это сужало круг до крупных городов или их окраин.

Самое главное — Аня была активна, двигалась, принимала решения. Не пленница, не жертва, а полноправный участник команды. Это означало, что она не только выжила, но и адаптировалась, стала частью группы профессионалов.

Я видел, как товарищи прикрывали её, как координировали действия с её участием. Она была не обузой, а ценным членом команды. Это могло означать только одно — за эти годы она многому научилась, стала настоящим бойцом.

Мысль об этом одновременно радовала и пугала. Радовала, потому что увеличивала её шансы на выживание. Пугала, потому что означала — мир изменил её, как изменяет всех. Та девушка, которую я знал раньше, возможно, уже больше не существовала. На её месте была закалённая боями выжившая, для которой убийство стало обыденностью, а доверие — роскошью.

Но это неважно. Важно было только одно — она жива, и теперь у меня есть шанс её найти. Пусть одноразовый, пусть требующий точного расчёта, но шанс. И я не собирался его упускать.

До вечера мы двигались по дороге, известной только Дмитрию и, возможно, его друзьям — Кире и Александру. Старый пикап трясло на каждой кочке, подвеска скрипела и стонала, но держалась. Ехали не останавливаясь, поддерживая ту скорость, которую Дмитрий только мог выжимать из изношенного автомобиля. Двигатель работал неровно, время от времени начинал троить, но Дима умело играл газом, не давая ему заглохнуть.

Я сидел в кузове, прижавшись к кабине спиной и пристально вглядывался в горизонт, периодически проверяя интерфейс — система показывала, что поблизости нет активности других игроков. Это было хорошим знаком. Перед глазами только пылевое облако от наших колёс и пустая дорога, уходящая к горизонту. Я так и не заметил каких-то признаков нашего преследования — ни машин вдалеке, ни поднимающейся пыли, ни даже птиц, вспугнутых чужим присутствием.

— Похоже, не пошли за нами, — сказал я, заглядывая в приоткрытое окно-перегородку.

— Рано радуешься, — ответил Дима, не отрывая взгляда от дороги. — Эти ублюдки могут появиться в любой момент. У них техника получше нашей корыта.

Тем не менее, это давало надежду на то, что нам удастся избежать столкновений в дальнейшем с той группировкой, которая устроила бойню. Но надежда — понятие относительное. Сегодня ты в безопасности, а завтра можешь проснуться с автоматом у виска.

Вика пересела с раненому Саше, периодически проверяя его пульс и меняя повязки. В её инвентаре как и в моем лежали медикаменты, которые мы раздобыли с лута и отмеченных системой точках в червоточинах — несколько флаконов антибиотиков, болеутоляющие, бинты. Система аккуратно распределила их по ячейкам, показывая количество и качество каждого предмета.

— Как он? — спросил я, оборачиваясь.

— Держится. Температура спадает, дыхание ровнее стало, — ответила она. — Но нужен покой. Долго так ехать нельзя.

Когда день стал близиться к завершению и солнце начало садиться за горизонт, Дмитрий сбавил скорость, внимательно всматриваясь в придорожные ориентиры. Наконец он резко свернул с накатанной дороги куда-то в сторону леса, туда, где между деревьев виднелась едва заметная колея.

— Приехали? — спросила Кира, которая всю дорогу молчала, глядя вперед.

— Почти, — ответил Дима. — Ещё немного.

Пикап медленно въехал в лес, ветки царапали по крыше и бортам. Проехав ещё какое-то время по едва заметной колее, которая то появлялась, то исчезала среди корней и опавшей листвы. Деревья сомкнулись над головой, создавая зелёный туннель. Воздух стал прохладнее, пахло хвоей и прелой листвой.

Судя по всему, что мы удаляемся от основных троп и дорог. Хорошее место для передышки.

Уже почти в сумерках, когда стемнело настолько, что пришлось включить фары, Дима остановил автомобиль на небольшой поляне между соснами.

— Дальше пешком, — сказал он, глуша двигатель.

Тишина после многочасового движения показалась оглушительной. Только шумел ветер в ветвях да где-то вдалеке ухал филин.

— Далеко? — спросил я, разминая затёкшие ноги.

— Да нет, метров пятьдесят, — ответил Дима, доставая из багажника рюкзак и автомат. — Но машину лучше здесь оставить. Меньше шансов, что заметят.

Мы осторожно подхватили под руки Сашу, который пришёл в сознание. Он опирался на нас всем весом, еле переставляя ноги. Кира взяла его рюкзак.

Пошли в указанном Дмитрием направлении, продираясь сквозь кустарник и обходя упавшие стволы.

Да, действительно, через каких-то пятьдесят метров мы вышли к какому-то озеру. На берегу лес резко расступился, и в сгущающихся сумерках была видна водная гладь, отражающая последние лучи солнца. Тут же показалась довольно крепкая изба или домик — сруб из толстых брёвен, с покосившейся, но ещё крепкой крышей.

— Пошли в дом, — сказал Дмитрий.

— Хорошее место, — ответил я, оглядывая окрестности. — Скрытно, вода рядом, лес защищает от ветра.

— Да, часто пользуемся. Мы тут уже лет пять останавливаемся, — пояснил Дима, отпирая массивную дверь. — После того как мир изменился, таких укромных уголков осталось немало.

Мы вошли в дом, и Дмитрий откуда-то достал керосиновую лампу. Зажёг фитиль, и стало видно обстановку. Да, домом действительно пользуются — вдоль стен были сколочены топчаны, порядка семи штук. В центре стоял крепкий деревянный стол, явно самодельный, но добротный. На топчанах лежали матрасы — не новые, но чистые и сухие.

— Ну хорошо хоть не на сырой земле ночевать, — подумал я вслух, помогая уложить Сашу на ближайший топчан.

— Здесь есть и печка, — показал Дима на угол, где стояла небольшая железная печурка с трубой, выходящей в стену. — Дров заготовлено с прошлого раза.

В углу действительно лежала аккуратная поленница. Рядом стояли несколько вёдер, котелок.

— Мы с ребятами это место обустраивали несколько лет, — продолжал Дима, раскладывая на столе свои вещи. — Сначала это была просто заброшенная изба рыбака. Потом мы её починили, утеплили, припасы сюда свозили по мере возможности.

Кира уже хлопотала возле раненого — проверяла повязки, доставала из своего инвентаря медикаменты.

— Здесь должна быть еда, — сказал Дима, открывая деревянный ящик под одним из топчанов. — Консервы, крупы. Не ахти что, но протянем.

Вика подошла к окну и выглянула наружу. За стеклом уже стемнело окончательно, но лунный свет отражался в озёрной глади.

— Тихо, — сказала она. — Никого поблизости. Хорошее место выбрали.

— Главное — утром решить, что делать дальше, — ответил я. — И подумать о маршруте.

Кира с Викой принялись готовить что-то на ужин. Каждая достала из по маленькой плитке. Посмотрев друг на друга, улыбнулись. Приготовили наваристую похлёбку из всего, что нашлось в общих запасах: банка тушёнки, пачка макарон, каких-то специй и круп — намешали всё это в одну большую кучу в металлическом котелке, почерневшем от множества костров.

— Соль есть? — спросила Вика, помешивая варево деревянной ложкой.

— Чуть-чуть, — ответила Кира, доставая из инвентаря небольшой пакетик и протянула Вике.

Дима бросил в импровизированный очаг несколько щепок и поджег их. Те тут же вспыхнули ярким пламенем. Огонь отбрасывал причудливые тени на стены полуразрушенного дома, где мы расположились на ночлег. В воздухе витал запах дыма и горячей еды.

Ужин был, пусть и не самым вкусным, как хотелось бы, но питательным. А ещё с учётом того, что горячее после событий хорошо зашло — все уплетали похлёбку с аппетитом.

— Ночью дежурим? — спросил я, отставляя пустую миску и чувствуя, как тепло разливается по желудку.

— Необязательно, — ответил Дима, вытирая руки о потрёпанную тряпку и показывая на маленькую рукоятку лебёдки в углу комнаты. От неё шёл тонкий металлический трос, который исчезал в пробитом отверстии в стене. — Есть кое-что получше.

— Что это? — спросил я, подходя ближе и рассматривая самодельную конструкцию.

— Система оповещения нашей собственной разработки, — ответил Дима улыбаясь и стал крутить ручку лебёдки.

Механизм заработал с тихим скрежетом — видимо, смазки не хватало, но работал исправно. Лебёдка сматывала тросик на катушку, и когда трос достаточно натянулся, Дима достал из ящика в столе небольшой медный колокольчик — такие раньше вешали на шеи коровам.

— В два ряда вокруг дома, — пояснил он, закрепляя колокольчик карабином на тросик, — не считая основных подходов к воде, развешали и натянули тросы. Плюс там привязаны разные консервные банки, куски металла — тихо не получится пройти. Первый ряд в тридцати метрах от дома, второй — в пятидесяти. Так что время на то, чтобы среагировать, будет. Можно выспаться спокойно.

Дима проверил натяжение троса, подёргал его несколько раз. Колокольчик тут же откликнулся мелодичным звоном.

— А если ветер? — спросила Вика. — Или какой-нибудь зверь наткнётся?

— Ветра здесь практически не бывает, — махнул рукой Дима, — а звери… ну, от них тоже неплохо бы проснуться заранее. Тут и они могут быть опасны.

— Хорошо придумано, — признал я, оценивая простоту и эффективность системы. Хочешь жить — умей импровизировать.

— Для себя старались, — хмыкнул Дима, проверяя ещё раз крепление карабина. — Лучше перебдеть.

— Давай уже спать, — сказала Вика, зевая и потягиваясь. — Что-то последние дни совсем вымотали. Ощущение, что не спали неделю.

— Ага, — буркнул я, чувствуя, как усталость навалилась на меня свинцовой тяжестью.

Заваливаясь на ближайший ко мне топчан, я подложил под голову свой потрёпанный рюкзак. Вещи в нём были сложены так, что получалась вполне сносная подушка. Калаш положил рядом, на расстоянии вытянутой руки.

Я вырубился практически мгновенно. Сон был глубокий, без сновидений — организм просто отключился, восстанавливая силы после напряжённого дня. И казалось, проспал буквально ничего, когда вдруг что-то заставило меня проснуться.

Сначала я не понял, что случилось. За окном уже был рассвет — серый, тусклый свет пробивался через грязные стёкла, отбрасывая длинные тени на пол. Воздух был прохладным и влажным, как это бывает ранним утром в лесу.

Потом я услышал это снова — какой-то звон. Тихий, но отчётливый.

Открыв глаза полностью, я прислушался. Тишина. Только равномерное дыхание спящих товарищей и отдалённый шум легкого ветра снаружи.

В эту же секунду колокольчик дёрнулся ещё раз. Звук был резкий, тревожный — кто-то или что-то задело трос.

Быстро вскочив с топчана, я схватил калаш и выглянул в окно. Туман поднимался от земли, ограничивая видимость метров до двадцати. В серой мгле ничего не было видно — ни движения, ни силуэтов. Но это не значило, что там никого не было.

Сердце забилось чаще. Адреналин мгновенно прогнал остатки сна. Подойдя к двери, я замер, прислушиваясь к звукам снаружи. Шаги? Или это всего лишь эхо моего собственного сердцебиения?

Резко открыв дверь, я тут же наставил ствол в сторону прохода. Но здесь тоже никого не было. Только пустота, туман и утренняя тишина.

— Что там? — прошептала Вика за моей спиной. Она уже держала в руках своё оружие, готовая к бою.

— Колокольчик звенел, — ответил я, не отводя взгляда от тумана. — Дважды.

В этот момент колокольчик дёрнулся так резко и неожиданно, что я едва не подпрыгнул на месте. Причём настолько сильно, что аж сделал полный оборот вокруг натянутого трусика, звякнув металлом о металл. Звук был пронзительный, тревожный — именно такой, какой и должен быть у сигнальной системы.

А сам трусик, служивший основой нашей примитивной сигнализации, натянулся до предела, затрещав от напряжения. Он сорвал с петли лебёдку, прикреплённую к краю стола. Механизм с грохотом упал, подпрыгнув на неровном полу.

Мы все мгновенно напряглись и услышали характерный металлический звон — дребезжание жестяных банок, которые были развешены на тех самых трусиках по периметру нашего временного убежища. Банки качались и били друг о друга, создавая зловещую какофонию в густом тумане, окружавшем нас со всех сторон.

Я инстинктивно поднял автомат, крепко обхватил его обеими руками и направил ствол туда, откуда доносился звук, палец лёг на спусковой крючок.

Звук доносился из густого тумана, который окутывал местность непроницаемой завесой. Серая пелена поглощала все контуры, превращала мир в размытое, призрачное пространство, где любая тень могла оказаться смертельной угрозой.

Я напрягал зрение, пытаясь разглядеть хоть какое-то движение, хоть малейший силуэт в этой серой массе, но безуспешно. Только звуки — скрип, шорох, может быть, чьи-то осторожные шаги.

Нервы были натянуты до предела. Я уже думал сделать несколько выстрелов в сторону звука — пристрелочных, для острастки, чтобы показать возможному противнику, что мы не беззащитны. Палец напрягся на спуске…

Как вдруг из плотной завесы тумана, словно мираж в пустыне, промелькнула яркая синяя аура — неземное свечение, которое на секунду осветило клочок пространства перед нами холодным, мертвенным светом.

И тут же снова исчезла, растворилась в сером мареве, словно её и не было вовсе.

— Твою мать! — выругалась Вика голосом!