Замуж до утра

ГЛАВА 21

Скрип железа показался слишком громким. Я закрыла глаза, приоткрыла губы. По ту сторону клетки мелькнула тень. И еще одна, и еще… А может, там и вовсе никого не было, и это мой воспаленный мозг выдавал желаемое за действительное.

Сверкнули искры. Запахло нагретым металлом. Некто держал в руках замок, висящий на клетке, и тот плавился от жара.

Замок со звоном упал на пол. Дверца отворилась.

Тень метнулась внутрь. На мое лицо полилась вода, и я неверяще открыла рот, чтобы поймать хоть каплю. Если меня мучают галлюцинации, то эти мне нравятся.

– Пей, девочка, – тень говорила голосом Ванессы. Держала мою голову на весу и заливала мне в рот прохладную приторно-сладкую воду. – Давай, еще немного…

Я глотала жадно. Пальцами одной руки трогала фляжку, не в силах сжать ее, второй хваталась за Ванессу. Рыдала без слез, да и откуда им было взяться?

Клетка приобрела очертания. Ко мне вернулась способность дышать полной грудью, но появилось головокружение. Ванесса оставила меня на полу, и что она делала после, я не видела и не слышала. Медленно моргала, привыкая к слабости в теле.

В подвале за распахнутой дверцей мерцал фонарь. Я приподнялась на локтях и поползла в его сторону. Покинула клетку, распласталась на каменном полу.

Сквозь веки я видела искры, сквозь звон в ушах слышала, как отворяется клетка Ригана. Его голос, слабый и хрипящий, почти вернул ко мне способность здраво мыслить. Я даже нашла в себе силы, чтобы встать на колени, которые почти не чувствовала.

– Эй, – Ванесса в ту же секунду оказалась возле меня и мягко толкнула в спину. – Ляг, не вставай.

– Джина… – промямлила я неслышно.

– Что? Что ты говоришь? Милая, чуть громче, – подруга смахнула с моего лица прядь волос и заглянула в глаза.

– Джина в клетке…

– Вы тут не одни? О боже!

Что происходило дальше, я снова не слышала. Провалилась во тьму, а когда пришла в себя через неизвестно сколько времени, Ванесса уже помогла Джине и Ригану покинуть клетки. Она металась между нами: то к одному, то к другому.

Время от времени я проваливалась в полусон-полубред. Моих губ касалось горлышко фляжки, и тогда я пила то, что в ней было. Вода, сладкий крепкий чай, кофе, бульон, снова вода. Потом жидкость стала горькой, с привкусом полыни и солодки. Ванесса начала отпаивать нас настойками, и я, наконец, почувствовала в себе способность осмотреться вокруг.

Ванесса притащила в подвал несколько масляных светильников. Они сильно коптили, но освещали хорошо. Рядом со мной лежал спящий Риган, чуть дальше – бессознательная Джина. Кандалов на ней уже не было – они валялись неподалеку.

Подруга куталась в объемную мантию. Сидела у нас в ногах на невесть откуда взявшемся стуле и иногда начинала бренчать склянками в чемодане. Она выливала из пузырьков настойки во фляжку, мешала их с водой и приносила по очереди мне, Джине и Ригану. Даже когда те были без сознания или во сне, и не могли сделать ни глотка, она все равно заливала жидкость в их рты.

Заметив, что я пришла в себя и бездумно хлопаю глазами, глядя на нее, Ванесса оказалась возле меня в тот же миг.

– Как ты? Аманда, если сложно говорить, не отвечай.

– Мне уже лучше, – слабым голосом ответила я. – Давно мы здесь?

– Почти три дня вас не было до того, как я поняла, что что-то не так. Вчера пробралась в дом, удивилась спящим по всей бальной зале людям, и отправилась искать вход в подвал. Я нашла вас ночью, а сейчас с той поры прошло уже… – Ванесса задумалась на секунду. – Тринадцать часов. Может, чуть больше.

– Джина рассыпала какой-то сонный порошок по зале, – улыбнулась я. – Сказала, что он усыпляет на неделю… У нас еще есть время до того, как все очнутся.

– Есть, поэтому мы не уходим. Вам нельзя сейчас вставать, пока настойки не подействуют. Джина слишком слаба, да и Риган все время спит. Его рана почти зажила, но он не пил, не ел и не менял повязки, и в рану попала инфекция, а организм слишком слаб, чтобы справиться самостоятельно. Я вылечу его, но нужно время.

– Ты спасла нас, – прошептала я благодарно, укладывая голову на колени Ванессы.

Подруга что-то ответила, но я уже не слышала. Вновь провалилась в темноту, как это было уже не один раз.

Еще день спустя я смогла ходить. Джина даже улыбалась. А вот Риган оказался куда крепче всех нас, и в момент, когда он пришел в себя, уже готов был бежать и вершить правосудие.

Ванесса разрешила нам покинуть подвал только спустя еще один день. Не знаю почему, но ей виднее. Она подняла нас на ноги отварами непонятных трав, разве можно ей не верить?

Риган не отпускал мою руку. И когда мы покинули темное, сырое помещение и вышли в светлый холл, то какое-то время мужчина просто смотрел в мое лицо, будто не веря, что перед ним не призрак.

Выглядели мы, мягко сказать, не очень свежо. Но кого это теперь волнует?

В бальной зале протухла еда. Запах стоял соответствующий. Откуда-то несло кислятиной, и я зажала рот ладонью, чтобы не лишиться того кусочка серого хлеба, что смогла проглотить этим утром.

Охотники, лакеи, мой отец, Бранда и Ханна, все они не лежали, нет – валялись на полу, где придется. Кто-то прикорнул на подоконнике, двое под столом, остальные как танцевали, так и свалились там, где были.

Мы шагали между ними осторожно. Присматривались к лицам, боясь, что кто-то из спящих проснется раньше чем нужно.

Ванесса бесшумной тенью остановилась рядом с Брандой. Риган присел перед Паркером и дотронулся до его шеи там, где должен быть пульс. Расслабленно выдохнул – жив.

Как произошло то, что произошло, я и не поняла… Ванесса обнажила клинок и всадила его в горло Бранды. Тихо. Молча. Без раздумий.

Риган кинул на меня быстрый предупреждающий взгляд. Я перехватила его, и машинально вытерла подступившие к глазам слезы.

Мне не хотелось устраивать скандал подруге, спасшей нас. Да и понимала – со смертью Бранды мой отец освободится… Если она, то важное, что было для него… Но ведь это не так!

– Ванесса, – позвала я негромко.

Женщина обернулась ко мне с немым вопросом в глазах.

– Бранда была девушкой на побегушках, не более, – объяснила я, стараясь не смотреть на лужу крови у головы моей бывшей подруги. На ее лице застыло умиротворение – пусть она такой и останется в моей памяти.

– Кто еще мог быть смыслом жизни твоего отца? – спросила Ванесса, недобро осматривая усыпанный людьми пол.

– Мы возьмем их с собой – сказал Риган выпрямляясь. – Ландорфа, Ханну, кухарку, конюха… если найдем его.

– Он живет в домике при конюшне, – кивнула я. – В дом никогда не приходит, даже на завтрак с мисс Габитой.

В тот момент ни мне, ни кому-то еще и в голову не пришло, кто именно является смыслом жизни моего отца. Мы могли только тыкать пальцем в воздух и попытаться угадать, но перебить половину гостей было нельзя.

Впрочем, может быть, мой папа видел смысл своей жизни вовсе не в человеке, а в вещи? Кто знает.

Мисс Габита ни о чем не подозревала. В последние дни она не заходила в бальную залу, очевидно, решив, что все разъехались. Приглашенные слуги, кроме лакеев, которые спали в зале вместе со всеми, уехали по домам. Нам оставалось надеяться, что никто не унес с собой тайну дома. В общем-то, кто бы это ни был, он наверняка спит вместе со всеми.

Кухарка около часа пыталась понять, что мы стремимся до нее донести. Предварительно она накормила нас, напоила, ну а потом нам пришлось сочинить историю, в которую старая женщина безоговорочно поверит. Нам не следовало говорить ей, что мы были заперты в подвале, или еще чего – о черных духах.

Списали всё на заражение незнакомым вирусом.

– Вам стоит пожить в другом месте какое-то время, – объясняла я. – Я дам вам ключ от комнаты в отеле, и вы можете находиться там, пока мы за вами не приедем.

Джина, Риган и Ванесса молча согласились с моим предложением. Мисс Габита нервно теребила передник, поглядывая то на меня, то на моих друзей.

– У меня нет денег на комнату в отеле, – пробормотала она смущенно.

– Проживание оплачено. В том отеле живу я, не волнуйтесь.

– Хорошо, – женщина вытерла одинокую слезу с морщинистой щеки. – Если так нужно, то я, конечно, сейчас же соберусь.

Она ушла, и Риган улыбнулся мне ободряюще:

– Не переживай. Когда действие порошка закончится, дом опустеет. Вряд ли кто-то захочет в нем оставаться.

– А если мы уничтожим чернокнижника, – подхватила миссис Ингелоу, – то кухарка сможет вернуться сюда беспрепятственно.

– Уничтожим, – эхом повторила я. – Знать бы еще, как. И как мне смотреть отцу в глаза, когда он снова станет собой? Он ведь будет помнить, что натворил, и никогда себя не простит. Я знаю папу, он добрый человек и очень совестливый. Даже странно, как я сразу не придала значения несвойственному ему поведению.

– Ты была обижена, ничего удивительного, – сказал Риган. – Эмоции возобладали над разумом, только и всего.

Мисс Габита вернулась с тощим чемоданом, одетая на выход. Взволнованно поправила шляпку, потом заметила, что верхняя пуговица пальто расстегнулась, и замешкалась, поправляя ее.

– Я готова. Мы… можем ехать?

– Идти, – вздохнул Риган. – До первой стоянки кебов.

На улице стоял поздний вечер. Туманный и сырой, как обычно. Гнилые листья смешались с первым снегом и грязью, в воздухе чувствовался запах приближающегося мороза.

Мы не торопились. Оставили за спиной дом и его спящих гостей не обернувшись. Отыскали свободный кеб, погрузились в него все и отправились в отель.

Там пришлось проводить мисс Габиту до комнаты, потому что она все переживала, что ей не позволят остаться в таком роскошном месте. Роль провожающего я взяла на себя, и когда мы вошли в комнату, кухарка спросила:

– Так это ты успела забрать бриллиантовое ожерелье? Деньги тебе нужны, я понимаю. Такой отель стоит недешево, верно? Ты не подумай, я не осуждаю, но я вдруг решила, что драгоценность стащил кто-то из многочисленных гостей. Ты ведь знаешь, я каждый день убираю комнату твоей мамы, даже после ее смерти не перестала этого делать. Протираю пыль, мою полы, меняю простыни. Будто она вернется…

– Я, – коротко ответила ей и кивнула. – Мамино ожерелье должно было достаться мне, так что я взяла его. Доброй ночи, мисс Габита.

И я сбежала быстрее, чем успела получить еще хоть один вопрос. Мне нечего было ответить, чтобы ни разу не солгать.

Вновь пришлось возвращаться в дом моего отца, но уже на арендованном кебе без возничего. Запихивать спящих великовозрастных мужчин в кеб – то еще удовольствие. Когда наконец папа, Паркер и Ханна были погружены, мы с Риганом отправились на поиски конюха. Братом я его все еще не могла называть – не укладывалась в голове мысль, что человек, которого я всю свою жизнь знала как безответственного пьяницу и балагура, вдруг оказался моим братом.

– Стой, – я схватила Ригана за рукав, когда мы уже обошли дом и направились к конюшням. – Давай не будем брать его с собой, пожалуйста?

– Жалеешь?

– Нет, но как ему потом объяснить, чего мы хотим? И почему вдруг мой папа связан, а какая-то девчонка – ведьма? Мы ведь приведем его вместе со всеми, да? А значит, он услышит всё. Я думаю, неправильно втягивать в наши дела невиновного человека.

Риган задумчиво поковырял носком сапога заснеженную травяную кочку. Потом кивнул.

– Думаю, ты права. Да и я сомневаюсь, что он окажется тем, кто поможет нам убить Даниэля. Будь конюх самым важным для твоего отца, он бы жил в доме, а не с лошадьми.

С тяжелым сердцем я кинула взгляд на крошечный домик конюха. Бёрнс наверняка сейчас спал в пьяном угаре, или таскался по городу в поисках дешевой выпивки. К счастью, работу выполнял отлично: лошади всегда чистые, накормленные и напоенные. Может быть, поэтому никто не испытывал к нему неприязни?

Почему-то я почувствовала облегчение, когда наш кеб тронулся с места и покатился на Бейкер-стрит. Риганом было решено проводить “допрос” в его пустующей квартире, а не в доме или тем более у Ванессы.