Замуж до утра

ГЛАВА 25

Аманда Болейн

Риган смотрел на меня взглядом, полным боли. Это первое, что я увидела, когда очнулась. В ту секунду я решила, что ничего не получилось, меня успели спасти, и теперь вновь придется повторять…

Нет, я уже не смогу. Мне не удастся сделать это снова.

Спиной я чувствовала холод кушетки. Кожей – грубую ткань простыни.

А больше ничего. Ни страха, ни удивления, ни паники. Сердце не стучало – я не слышала его биения. Но чувствовала пульсацию, и от груди по всему телу разливалось тепло.

Я не могла говорить. Не знаю, по какой причине, да и мне почему-то было все равно. Где-то далеко-далеко в сознании билась загнанной птицей всего одна мысль: я умерла. Стала нечистью. Призраком? Скорее всего. И поэтому Риган сейчас так на меня смотрит. Ему ведь положено меня убить, разве нет?

Я приоткрыла рот и неслышно выдохнула его имя. Не получилось, голоса не было. Перевела взгляд на руки мужчины – они дрожали почти незаметно.

– Аманда, скажи, что это ты? – просил он шепотом. – Ты со мной, ты вернулась. Так ведь?

“Я с тобой!” – хотелось крикнуть мне, ведь я помнила, как любила его.

А люблю ли теперь?

Прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Пульсация в груди казалась мне чужеродной, непривычной.

“Я умерла”, поняла я. И резко распахнула глаза.

Ванесса… Это она, она меня спасла!

Я нашла взглядом глаза подруги. В них читался легкий страх. Ну, давай же, ты должна понять, что я не могу говорить! Что с моим голосом? Почему я не могу издать ни звука?!

Во мне металлическое сердце. Господи, но как?! Я отчетливо помню, как сознание меня покинуло, а потом были лишь темнота и холод, холод и темнота. Я долгое время, наверное, даже целые десятилетия бродила во мраке. И не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Мне некуда было идти, никто за мной не пришел. Я делала сто шагов в одну сторону, две сотни в другую. Передвигалась медленно и долго… Годы. Неужели и впрямь прошли годы?!

– Милая, – Ванесса позвала меня, и я вновь посмотрела на подругу. Она улыбнулась радостно, с надеждой. – Дорогая, ты меня слышишь?

Я попробовала кивнуть, раз не могла говорить, но и этого сделать не удалось – в шею будто вставили кол. Дважды моргнула – пусть это будет ответом.

– Слышит, – выдохнула Ванесса, счастливо взглянув на Ригана. – Риган, она слышит! Аманда, только не волнуйся. Паралич пройдет, это временно. Небольшой побочный эффект от операции. Твое тело привыкает к новому сердцу, но это не продлится долго. Ты наверняка хочешь есть и пить, хотя я поила тебя необходимыми отварами, пока ты спала. Хочешь в уборную?

Я прислушалась к ощущениям. Вообще-то, нет, не хотела. Даже странно, все мое тело будто было искусственным, не только сердце.

Впрочем, ничего удивительного – во мне мало живого осталось.

В ответ Ванессе я закатила глаза. Она поняла, что это значит “нет”.

– Вот и отлично. Я думаю, еще один или два часа понадобится, прежде чем ты начнешь чувствовать тело. Голосовые связки заработают… минут через тридцать.

– Ванесса, – оборвал ее Риган, – ты уверена во всем, что говоришь?

– Более чем, дорогой мой. Более чем. Давай-ка, расскажи Аманде все, что произошло за те семь недель, что она была без сознания…

Я вытаращила глаза. Не годы – всего семь недель! Но даже семь недель – огромный срок! Как там папа? Паркер? А Ханна? Последней я отчаянно желала смерти, и пусть меня за это покарает Бог. Плевать.

– Может, не стоит? – с подозрением спросил Риган вскинув брови.

– Чем больше эмоций ты сумеешь вызвать в своей невесте, тем быстрее она придет в себя. Не стой истуканом, давай! Я приготовлю… Да что-нибудь. Суп, например.

Ванесса ушла раскапывать нечто, похожее на плиту, в куче своего ценного хлама. Риган осторожно вытащил мои руки из металлических креплений, потом ноги. Положил ладонь мне на грудь.

– Хорошая она у нас, правда? – с улыбкой спросил он, прижимая мои пальцы в своим губам. – Если бы не Ванесса… Так, она сказала, что ты должна всё узнать. У меня много новостей, но только хорошие. Будешь слушать?

Мысленно я улыбнулась и дважды моргнула: “Да!”

– Когда ты… Когда я нашел тебя бездыханную, то Ванесса тут же пригнала кеб, и мы увезли тебя сюда, в мастерскую. Ванесса провела операцию, и почти сразу у тебя появился пульс. Мертв… Прости за это страшное слово, – мертвой ты была всего часа четыре, пока шла операция. Потом я вернулся в квартиру. Джина накормила меня, я поговорил с Ханной. Твой отец и мой друг спали безмятежным сном. Черного мага и его слуг больше нет… Аманда, любовь моя, своим поступком ты спасла десятки людей, но разбила мое сердце.

Я вновь закатила глаза. Риган рассмеялся и еще раз поцеловал мои пальцы.

– Я надеюсь, кусок железа в твоей груди будет любить меня так же, как ты любила меня раньше. А теперь о том, что произошло: твой отец получил от меня чек, который я обещал тебе. Да, я не должен был этого делать, но решил, что ты простишь меня. Сейчас у Ландорфа все хорошо, и он с нетерпением ждет твоего выздоровления. Паркер и остальные охотники восстанавливают архив в офисе Корпорации. Черные слуги натворили дел… Впрочем, неважно. Ханна мертва. Нет, я не притронулся к ней и пальцем, Паркер все сделал сам. Жалею ли я ее? Безусловно. Но у нас не было другого выхода. Я жду, моя милая, когда смогу познакомить тебя со своей семьей. Я попросил прощения у матери и отца, рассказал о нас. Когда тебе станет лучше, мы все встретимся: ты, Ландорф, я и моя семья. И, Ванесса, конечно же.

Я нахмурилась. Снова мысленно. Мышцы лица все еще не слушались.

Риган, кажется, заметил изменения в моем взгляде и поспешил успокоить:

– Ванессу больше не преследуют охотники. Я, к счастью, сумел заслужить некоторое уважение в Корпорации, и мне позволили поручиться за Ванессу. А мы с нашей дорогой подругой договорились, что как только она начнет сходить с ума и строить планы по захвату мира, я тут же лишу ее головы.

– Эй! – со смехом воскликнула Ванесса. – Мы договорились, что ты меня застрелишь! Так будет гуманнее, тебе не кажется?

Риган усмехнулся, покачав головой.

– Мы со всем справились, моя любовь, – шепнул он мне. – Но если бы не твой такой глупый, но отважный поступок, нам пришлось бы несладко.

Глупый поступок, определенно. Я понимала это. Но очень рада, что меня вернули к жизни. Ведь по ту сторону мира живых нет ничего. Нужно рассказать об этом Джине, она будет рада узнать подробности загробного мира.

Тело я начала чувствовать, как Ванесса и обещала, через пару часов. Риган помог мне встать с кушетки, и я сделала несколько шагов по мастерской. Даже сама поела, хотя ложку держала с трудом – рука тряслась как у пропойцы.

Еще день понадобился на то, чтобы привыкнуть к новым ощущениям в груди.

Неделя – чтобы тело слушалось меня полностью.

И только спустя полторы недели я смогла выйти на улицу без поддержки.

Я вышла из дома одна. Нашла неподалеку скамейку и долго сидела там, в укрытии меж двух деревьев.

Риган и Ванесса дали мне время насладиться зимой. Грязь и серость скрылась под толстым слоем снега, а морозный колючий воздух сверкал тысячами крошечных льдинок. Я откинулась на спинку скамейки и подставила лицо ледяному ветерку.

Я не жива по-настоящему. Но я чувствую. Это ли не счастье?

Послышались голоса Ванессы и Ригана. Они переговаривались негромко и неторопливо шагали в мою сторону. Я смотрела на них с улыбкой – два любимых мной человека теперь в безопасности. Наверное, моя жертва стоила того.

– Кеб стоит за углом, – сказал Риган, протягивая мне локоть. – Нас ждут на обед к двум часам, и до двух осталось… минуты три.

– Папа будет недоволен опозданием, – скривилась я.

– И моя мама. Она не любила, насколько я помню, когда обед остывает в ожидании гостей.

Мой старый дом, заснеженный и хмурый, встретил нас тишиной. Во дворе ни души, только белки скачут по стволам деревьев, да случайно заблудший заяц напугал меня неожиданным появлением.

Металлическое сердце не позволяло мне волноваться. Оно пока не умело этого делать, а Ванесса говорила, что эмоции вернутся со временем.

Зайдя с морозного воздуха в теплый холл, мы принесли с собой облако пара. С сапог сразу потек растаявший снег, заиндевелые ресницы покрылись капельками воды. Габита натопила дом так сильно, как ни разу в жизни!

Отец не стал нанимать слуг, и нас встретила мисс Габита. Меня она обняла настолько крепко, что я всерьез опасалась задохнуться.

– Милая моя, Аманда, – шептала она со слезами на глазах. – Риган сказал, что ты сильно заболела, и мы не могли дождаться, когда же увидим тебя!

– Я уже здорова, – прохрипела я, стараясь выпутаться из удушающих объятий. – Спасибо, что переживала, но со мной все хорошо, правда.

– Дорогая, – Риган забрал меня у мисс Габиты и помог мне снять пальто.

– А Бёрнс будет присутствовать? – спросила Ванесса, неловко поправляя платье. Она надела его только после того, как я стала ей угрожать, потому что никакие другие доводы ее не проняли.

– Да, он уже в столовой, – кивнула Габита. – Пойдемте, скорее, все уже начинают волноваться!

В столовой было шумно и весело. Я ненадолго остановилась у входа, рассматривая незнакомых мне людей, вдруг ставших семьей. Если точнее, они станут моей семьей, когда я по-настоящему выйду замуж за Ригана. Через две недели, всего-то.

Мой папа увлеченно беседовал с худеньким, пожилым мужчиной в очках. Отец Ригана с первого взгляда на него вызвал во мне только положительные эмоции: его лицо было добрым, взгляд теплым, а голос очень приятным.

Мама Ригана напомнила мне мою маму. Такая же хрупкая, с аккуратной, но сложной прической, в красивом зеленом платье. Моя мама любила наряжаться даже на завтрак, а уж на подобные приемы всегда приходила во всей красе.

Миссис Вуд с улыбкой слушала разговор мужчин. Ей наверняка было позволено вступать в беседы, но она этого не делала. Я обратила внимание на то, что у ее платья длинные рукава – закрывают порезы. И высокий ворот – чтобы не было видно ссадин на шее от грубой веревки.

Я тяжело сглотнула и тряхнула головой, заставляя себя не думать обо всем том, что рассказывала Ханна. Все это в прошлом, далеком прошлом.

Мой взгляд остановился на Бёрнсе. Юноша лет двадцати трех, – я точно не знала, сколько ему лет, – стыдливо прятал глаза в пол, и было видно, как он нервничает. Его впервые пригласили к столу, и я уже догадывалась по какой причине.

– Дети приехали! – оповестила мисс Габита с улыбкой, и разговоры в столовой прекратились.

Мгновенно наступившая тишина вызвала у Ванессы смешок. Мы с Риганом успели только обменяться улыбками, как оказались в крепких объятиях родственников. Меня тискала миссис Вуд, потом мистер Вуд, попеременно трогая меня то за плечи, то за щеки. Они оказались такими простодушными, что позволили себе даже поцеловать меня в лоб. Невиданная дружелюбность вогнала меня в краску.

Наконец, меня передали в руки отцу.

– Папа! – я не смогла сдержать слезы. Уткнулась в плечо отца, а его руки стиснули меня очень крепко. Отец молчал, но я слышала, как гулко он глотает слезы. – Я люблю тебя, я так тебя люблю!

– Прости меня, – шепнул он. – Я все помню, милая. Каждую минуту своей жизни, в то время как… Ты знаешь.

– Знаю, папа, знаю. Ты не виноват, слышишь? Оставим это в прошлом. Всё закончилось, и подобное больше не повторится.

В объятиях друг друга мы стояли очень долго. Мисс Габите пришлось потянуть меня за руку к столу, иначе я бы вовсе никогда не отпустила папу. Я улыбнулась ему и вовлеклась в шумные разговоры за столом.

Мы ели и пили не замолкая. Раньше отец ни за что не позволил бы говорить с набитым ртом, но сегодня никто и не думал о приличном поведении. Воссоединилась семья Вудов. К мистеру Болейну вернулась дочь, которую он выгнал из дома.

Как только я видела в глазах папы слезы, то понимала, что он каждый раз прокручивает в своей голове день похорон. Тогда я улыбалась ему, и он успокаивался.

Только час спустя мой отец попросил минутку тишины. Он встал со своего места с бокалом вина в руке и быстро, чтобы не передумать, объявил:

– С нами за столом сидит мой сын. Бёрнс, встань, пожалуйста.

Конюх медленно поднялся и кое-как заставил себя поднять голову. Все взгляды за столом были устремлены к нему, и он раскраснелся от смущения.

– Бёрнс родился двадцать два года назад. Я совершил страшную ошибку, не признав его своим сыном сразу… Сегодня я ее исправлю. Бёрнс, – папа повернулся к нему, – с этой минуты ты можешь называть меня отцом, если сам того захочешь. Знаю, мы с тобой уже обсуждали это, и ты оказался против, но если ты захочешь…

– Я всегда мечтал иметь отца, – перебил его Бёрнс. – Но мне по душе моя жизнь, не требующая ответственности и обязательств перед обществом. Я конюх, и хочу им оставаться. Так получилось, что меня уже не исправить… Боюсь, я не смогу стать хорошим сыном.

Мистер и миссис Вуд удивленно вздохнули. У миссис Вуд даже рот открылся слишком уж широко.

Мистер Болейн понимающе кивнул и напоследок сказал:

– Ты имеешь полное право жить, как хочешь сам, но помни – ты всегда можешь найти поддержку в этом доме.

– Спасибо, отец.

Ужин затянулся. После того как основные блюда были съедены, мы перешли в большую гостиную и расселись у камина. Родители заняли место на широком диване, мы с Риганом уселись в одно кресло, обнимая друг друга. Ванесса суетливо помогала Габите расставить закуски и напитки на низком столике, а Бёрнс, краснея и извиняясь, покинул дом. Сказал, что пора кормить лошадей.

Папа пытался его остановить, и тогда Бёрнс сказал:

– Я очень рад, что больше не один в этом мире. Но как бы сильно я ни хотел, я не смогу отказаться от своих привычек.

Мы с папой поняли, что он имеет в виду: пить Бёрнс не бросит. Оставалось с этим только смириться.

– Дорогой, – миссис Вуд обратилась к сыну, и они обменялись теплыми улыбками, – вы с Амандой уже решили, когда будет свадьба?

– Вообще-то, да. Первое слушание завтра, и через две недели мы будем готовы стать мужем и женой.

– А где планируете жить? – спросил мистер Болейн. – В моем доме достаточно места для еще одной семьи, да и я буду только рад, если дочка вернется домой.

– Папа, – я бросила короткий взгляд на Ригана и виновато посмотрела на отца: – Риган купил домик в лесу, как я всегда мечтала. Он небольшой, но я хочу жить именно в таком. Там есть сад и даже озеро, а сразу за ним – хвойный лес.

– Значит, если так будет лучше для тебя… – грустно начал отец.

– Лучше. Но он совсем рядом, не волнуйся. Между нами полтора часа пути, и мы сможем ездить друг к другу в гости так часто, как того захотим.

– Хорошо, – со вздохом согласился отец.

Разошлись мы поздно. На часах было одиннадцать, когда мы с Ванессой и Риганом отправились в дом Ванессы, чтобы забрать все ее вещи.

Я больше не смотрела скептично на коробки с железяками. Одна такая железяка спасла мою жизнь, разве могу я теперь весь этот хлам называть хламом? Конечно, нет. Это всё очень ценные и нужные вещи.

И когда Ванесса забрасывала коробки и мешки в кеб, я бережно задвигала их под сиденья, чтобы во время перевозки ничего не сломалось.

Мы уезжали в большой, сказочный дом Ригана, который должен был достаться Ханне. Теперь он принадлежит Ванессе.

Риган предложил это неделю назад, а я, не раздумывая, согласилась. Нам такое просторное жилье не нужно, мы хотели тишины и покоя вдали от города, а Ванесса заслужила подарок даже дороже, чем дом. Она спасла жизнь Ригану, а потом дважды мне. И мы готовы были отдать ей вообще все, чего она только пожелает.

– Я люблю тебя. Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было, – сказала я Ванессе, когда мы уже ехали в ее новый дом. Я прижалась к ней, положила голову на ее плечо и так просидела всю дорогу.

– Я знаю, милая, знаю, – выдохнула она. – Кстати, твое колье…

Подруга протянула мне колье из гагата, которое я оставила у нее еще до фиктивного замужества. Я благодарно улыбнулась и спрятала украшение в карман пальто.

Переезд закончился благополучно. Ванесса чувствовала себя неловко, осматривая огромный холл. Она всё жалась к своим коробкам и мешкам, сложенным в кучу у входа, а слуги, выстроившись перед новой хозяйкой, улыбались ей вполне искренне.

Ванесса познакомилась с ними сама, без нашей помощи. И пока она приходила в себя от осознания, что ей больше незачем ютиться в крошечном темном подвале, мы с Риганом тихонечко сбежали в его бывшую спальню.

Как только за нами закрылась дверь, Риган тут же подхватил меня на руки и унес на кровать. Смеясь от счастья, я получала десятки и сотни поцелуев, таяла в горячих руках любимого мужчины и молилась, чтобы наше счастье никогда не закончилось.

Риган стянул с меня пальто, обувь и платье. Разделся сам. У нас еще не было ничего серьезнее жарких поцелуев, и Риган запрещал мне даже думать о чем-то большем до того, как священник объявит нас мужем и женой.

По неизвестной мне причине Риган хотел, чтобы я узнала все волшебство брачной ночи именно в брачную ночь. Сначала я возмущалась, но потом согласилась. В конце концов, у нас еще будет время насладиться друг другом. Ведь впереди целая жизнь.

– Я так счастлив, – прошептал Риган, когда глубокой ночью мы нежились под пушистым одеялом. Всполохи огня из камина играли на стенах, создавая романтичную атмосферу. – Если бы не Ванесса…

– Она спасла меня, и я всю жизнь буду ей благодарна, – кивнула я, укладывая голову на грудь жениха. Риган ласково погладил мои волосы.

– Я имел в виду тот самый вечер, когда я пришел к Ванессе просить ее стать моей женой. Если бы она тогда не убедила тебя, мы бы никогда не обрели друг друга.

– Вообще-то, я была против, – засмеялась я. – Да, ты очаровал меня суммой, которую предложил, но я все равно была против! Если бы не маячащий на горизонте голод и жизнь под мостом, я бы ни за что не поехала в ту церковь.

– Бог дает нам испытания, чтобы мы их выдержали. А потом мы получаем награду. Во всем стоит видеть только хорошее, даже если это туманное будущее в холоде под мостом.

Я молча согласилась с ним. Тот день, когда я увидела Бранду с моим папой, теперь остался в другой жизни, мне не принадлежащей. Риган прав: всё, что ни делается, к лучшему.