Аптекарский огород попаданки

Глава 8.

Апрель 1877 г., Рязанская губерния, усадьба Демидовых

—

— Барышня! Барышня! Александра Ивановна! Сашенька!!! Ой, Иисусе Христе, что ж это делается-то?.. Барышня!..

Чей-то жалостливый голосок рыдал мне прямо в ухо. Наверное, Надька опять включила телевизор на полную громкость, а сама пошла в ванную чистить зубы. Вот сколько раз я её просила так не делать? Ей до ВУЗа добираться дольше, соответственно, вставать раньше. Но зависть, вообще-то, плохое чувство. С радостью бы махнулась с ней маршрутами, если б ходить могла. Хоть один маленький бонус у меня был — поспать на час дольше, и тот отбирали.

— Александра Ивановна! Миленькая! Бога ради, очнитесь же! Не то ж князя зазову!..

Кто-то потряс меня за плечи, и пришлось всё-таки открыть глаза.

— Надь, ну, имей со… ве… сть… — последнее слово еле договорила, потому что передо мной была вовсе не Надя, а какая-то совершенно незнакомая мне девушка в старомодном чепце и платьишки «олдскульного», как говорит нынче молодёжь, фасона. — Вы… кто?

— Ой, горе-то какое… — всхлипнула незнакомка. Её молоденькое лицо сморщилось, как курага. — Александра Ивановна, родненькая…

Я села на кровати и задумчиво посмотрела на странную девушку. Она всё крестилась и причитала, а я никак не могла понять, где я её уже видела. Вот прям точно видела, но не могла вспомнить, где. Возможно, потому и не могла, что она постоянно сбивала меня с мысли своей непрерывной истерикой.

— Ну, во-первых, я не Ивановна, а Михайловна, — осторожно ответила ей. — А во-вторых…

Тут я прервалась и осмотрелась по сторонам. После чего странная девица уже не показалась настолько странной, потому что сидела я не в кровати, а на земле, а точнее — в сугробе. Что, в Москве опять выпал снег в апреле? Ну, что ж, с этим глобальным потеплением чего только не случается, но почему я вообще оказалась на улице?

— Барышня, вставайте, вставайте ради Христа! — опять закудахтала незнакомка и схватила меня за руку, пытаясь приподнять. — Не то ж папеньку вашего покличу, вот вам крест!

— Да хоть кого зови, а встать я…

Девушка вдруг дёрнула меня со всей мочи, что я как-то рефлекторно подскочила и… встала на ноги!..

Первой реакцией был шок. Я резко замолчала, тупо уставившись вниз, не понимая, что тут происходит.

— Идёмте в дом барыня, — стала упрашивать девчонка в наряде из исторического музея. — Вам прилечь надобно…

— Это что такое?..

Я попробовала сделать крошечный шажок, и… ПОЛУЧИЛОСЬ! Правда, тут же наступила на подол длинного платья, покачнулась. Но девчонка мгновенно среагировала и схватила меня под локоть.

— Убились всё-таки, Александра Ивановна. Убились, — заныла она. — За дохтором бы послать, да папенька ваш…

— Ещё раз тебе повторяю, — уже немного твёрже заявила я, — не Ивановна, а Михайловна. И нет у меня никакого папеньки.

— Как же это нету? — девушка замахала руками на меня. — Не шуткуйте так, барыня. Грешно же. Боженька покарает.

Она торопливо перекрестилась, а я постаралась сообразить, в чём тут дело. Снова пошевелила ногой — одной, второй, и неосознанно улыбнулась. Даже чуть не рассмеялась на радостях. Нет, я же правда стою! А как это может быть?..

Приложила ладонь ко лбу, проверяя температуру.

— Болит? — жалобно поинтересовалась девушка. — Вона-то рана какая у вас скверная…

Я действительно ощутила что-то влажное в районе виска и поднесла руку к глазам. Похоже, кровь. И только я подумала об этом, как голова стала просто раскалываться. В один миг одолело такой мигренью, что я чуть во второй раз не брякнулась в сугроб.

— Да идёмте же, барышня, миленькая, — завыла девушка, пытаясь то ли удержать меня, то ли утянуть прочь отсюда. — Иван Ипатиевич же как хватится, так и со свету меня сживёт!

Кое-как справившись с приступом мигрени, я вновь обрела шаткое равновесие и огляделась по сторонам: ночной пейзаж был освещён бледной луной, рядом высилось какое-то здание, что-то смутно напомнившее, мы стояли на лужайке, вокруг которой были посажены густые деревья.

— А Иван Ипатиевич — это кто? — поинтересовалась я мимоходом.

— Опять вы капризничать изволите, матушка…

— Да какая я тебе «матушка»? — я недоумённо поглядела на несчастную девушку. — Тебя, кстати, как зовут?

— Груня… — обронила она тихо.

— Груня, — повторила эхом и задумалась. — Ну, предположим. А Иван Ипатиевич — это, стало быть…?

— Папенька ваш… — Груня шмыгала носом и смотрела на меня, как на безумную.

Впрочем, кто из нас безумен, ещё предстояло разобраться.

— Ладно, Груня, — решила я наконец. — А теперь можешь мне просто объяснить, что тут происходит?