Аптекарский огород попаданки

Глава 41.

Я понимала, что допрос мне Булыгин учинил не ради праздного любопытства. Он и так позволил мне работать вместе с его братом, не спросив документов и не допытываясь лишний раз о том, откуда я взялась и что у меня на уме. Его подозрительность была вполне естественной. И всё равно я не могла не злиться, потому что чувствовала себя припёртой к стенке.

— Ваша правда, — сдержанно улыбнулась, пряча под улыбкой раздражение и страх. — Но прежде вынуждена спросить у вас, Василий Степанович: могу ли я рассчитывать на вашу благовоспитанность и умение хранить тайны?

— Это смотря какие тайны, Александра Ивановна, — отчеканил он, будто вколачивая гвозди.

— Тайны личного характера, — подчеркнула я. — Уверена, за вами также числятся какие-нибудь секреты, как у всех прочих людей.

— Вы опять переводите разговор на меня. В то время, как мы беседовали о вашей персоне, — заметил Булыгин.

Я сделала глубокий вдох. Постаралась сохранить максимально отстранённое лицо, словно наш диалог ничем меня не цепляет. Наконец, собравшись с духом произнесла:

— Ваши подозрения, сударь, отчасти оправданы. Дело в том… Дело в том, что Агриппина Никифоровна мне не сестра. И даже не родственница.

Повисло молчание. Я ждала какой-нибудь реакции. Самой вероятной предвидела недоумение или возмущение. Однако Булыгин никак не реагировал — по-прежнему глядел на меня сверху-вниз с тем же непробиваемым выражением лица.

— Вы… вы не удивлены? — осторожно спросила, не выдержав долгого затишья.

— Хотел бы я удивиться, Александра Ивановна. Но, увы. Признание ваше ничем меня не поразило.

От этих слов по спине у меня пробежал холодок.

— Вы… вы знали?

Мне показалось, по губам Булыгина пробежала улыбка — скорее снисходительная, чем надменная.

— Разумеется, — совершенно без эмоций ответил он. — Более того, вне всяких сомнений, вы со своей названой сестрицей различны не только в родословных, но и положением в обществе. Я прав?

Не стерпев его прямого неотвратимого взгляда, я отвернулась, сделала несколько шагов прочь от стола, встала к Булыгину спиной, чтобы он не увидел, как лицо моё полыхает от злости и стыда.

— Вы всё знали, — выпалили гневно.

— С самого начала.

— И решили поиграть со мной в какие-то игры?

— Игры? — переспросил Василий Степанович. Я услышала его приближение, отчего по всему моему телу пронеслась дрожь. — Разве я начал наше знакомство с обмана?

— Я не имела цели вас обманывать. Это была вынужденная мера, — с ожесточением ответила я. — А вот какие цели преследовали вы, Василий Степанович?

В секунду я встретилась с его холодным взглядом, в котором не смогла разглядеть ни единого человеческого чувства.

— Вы знаете, кто я?

— Догадываюсь, — сухо ответил он.

— Тогда чего же вы хотите? Шантажировать меня?

Булыгин молчал. Словно ждал, что я сама должна найти ответы на все свои вопросы, однако я не намеревалась отступать.

— Отвечайте, сударь.

— В определённой ситуации, — начал Василий Степанович, — это могло бы стать крайне удобным инструментом для шантажа. Тем не менее, для меня в том нет никакой выгоды.

— В таком случае зачем? Зачем вы пытаете меня?.. — моя злость перетекала в растерянность.

Тем временем Булыгин обошёл меня стороной, придвинул кресло и опустился на сидение. Теперь уже я взирала на него сверху-вниз, но никакого превосходства не ощущала.

— А вы не предполагали, Александра Ивановна, что я лишь стремлюсь вам помочь?

— Помочь?.. — словно это показалось будто бы инородным и неуместным.

— Да, помочь. Разве вам это удивительно?

— Более чем. Помощь редко бывает абсолютно бескорыстной, — ответила я.

— И всё же бывает, — парировал Булыгин. — Я, знаете ли, склонен к разного рода благотворительным вещам. Безвозмездно.

— Так не бывает.

— Отчего же? — он вскинул брови. — Разве бескорыстие несвойственно также вам? Для чего вы назвали чужую вам девушкой своей сестрой?

— Чтобы… чтобы уберечь нас.

Булыгин кивнул:

— И её, и себя. Разумное решение. И благородное, — снова на его губах будто бы промелькнула и тут же погасла слабая улыбка. — Но для того, чтобы я мог помочь вам, вы должны быть со мной предельно честны. Мне требуется знать, что передо мной женщина нравственная и рассудительная. Тогда я сумею что-то для вас сделать.