Светлейший-9. Битва за надежду

Глава 27

Трасса уводила прочь от пепельного Петербурга, уводила в ночь и сырой, пахнущий хвоей ветер Финского залива. За окном проносились чёрные силуэты сосен и редкие огоньки лесных домиков. Мотор «Омеги» гудел равномерно, уверенно. Я держал руль одной рукой. Другой — машинально вертел ранговый перстень, который не снимал с тех пор, как получил его после Испытания.

Телефон лежал в подстаканнике, экран был погашен, но внутри всё ещё звучали последние слова Толстого-Стагниса:

— У тебя три часа, Алексиус. Встретимся в Терийоки. Причал для яхт, третий пирс. Если не появишься — я сожгу всё, чем ты дорожишь. А начну с неё. Терять мне нечего.

Щелчок. Линия оборвалась.

Он торопился. Я чувствовал это по голосу. Ему нужно было скрыться. Возможно, он планировал покинуть страну. Возможно, даже вместе с семьёй. Или только их переправить. Но так или иначе — всё должно было случиться этой ночью.

Я надавил на газ. Стрелка спидометра взлетела выше.

«Арс.»

Связь установилась мгновенно. Мыслеобраз моего духа-помощника вспыхнул внутри черепа мягким светом.

«Здесь.»

«Будь на подхвате. Скоро может понадобиться. Слежка, защита, добивание. Как пойдёт».

«Понял, хозяин. Хочешь, чтобы я сейчас летел в Терийоки?»

«Нет. Пока — побудь с моими. Следи за периметром, смотри в оба. Твоя подружка понадобится мне в другом месте.»

«Слушаюсь.»

Я сосредоточился и потянул второй ментальный канал.

«Чуфта.»

Ответ пришёл почти сразу. Мысленно — но живо, с характерной для неё лёгкой насмешкой:

«Агата, господин. Ты пропал. Тут всё вверх дном.»

«Я в пути. Мне нужно знать, что с семьёй.»

«Успешно перебрались во дворец Юсуповых. Виктор, Татьяна, матушка. Аграфена — как всегда на посту. Им выделена личная охрана, добавлена гвардия. Доступ во дворец ограничен. Пока всё спокойно.»

Я выдохнул — коротко. Это был не конец тревог, но хотя бы один страх отступил. Вероятно, Стагнис блефовал, когда угрожал моей семье. Но оставить эту грозу без внимания я все равно не мог.

«Ида? Есть подробности о ее исчезновении?»

«Исчезла из покоев. После того, как бал свернули — ты сам понимаешь, после взрывов — большинство гостей разъехались. Она поднялась в свои комнаты…»

«И что?»

«И всё. Когда к ней зашли — её уже не было. Телефон остался на кровати. Следов нет. Окна закрыты, охрана — на месте. Словно испарилась. Но есть еще кое-что, что тебе не понравится, хозяин.»

Я сжал руль так, что побелели костяшки пальцев.

«Он был на балу?»

«Профессор Толстой был на балу. Вы разминулись. Он появился ближе к полуночи, пробыл недолго. Поздоровался с парой дипломатов, с кем-то из академиков. После того, как он уехал, раздались взрывы.»

Я молчал. Кое-что сходилось. Он вполне мог оказать на Иду ментальное воздействие. У нее Изумрудный ранг и она не рохля вроде Боде, но и сам Стагнис тянет на Черный Алмаз. Ида вполне могла поддаться такой силе. Ему было достаточно поговорить с ней всего минуту, даже у всех на виду…

«Что с Черкасовым?»

«Арс слетал на место взрыва. Там, где была лаборатория, — теперь провал. Половина квартала уничтожена. Разрушения — как от бомбы. Погибшие есть. Черкасов выжил. Арс был первым, кто туда успел. Попытался оттянуть часть энергии, которой заразился твой подполковник. Но его спугнули. Черкасов в тяжёлом состоянии. Его отправили в Военно-медицинскую академию. Пытаются стабилизировать. Но он схлопотал слишком много аномальной энергии.»

«Ты нужна ему. Только ты можешь вытащить из него то, что ещё можно спасти. Он нам нужен живым.»

«Поняла. Я поеду. Арса оставлю у Юсуповых.»

«Хорошо. Пусть наблюдает. Доложит мне, если хоть одна тварь приблизится к дому.»

«Будет сделано.»

Связь оборвалась. Я остался один — в темноте дороги и гуле мотора.

Стагнис ждал. Моя семья была в безопасности. Ида — нет.

Черкасов был на грани. Юрьевский — в багажнике. А я — между ними. Как всегда.

Трасса вела к Терийоки. И каждый оборот колеса приближал меня к встрече, которую я откладывал слишком долго.

Терийоки встретил меня не привычным неоном Петербурга, а тишиной. Здесь, на Карельском перешейке, у залива, всё было будто вырезано из другого времени: ветви сосен хлестали по крыше машины, песок под ногами казался живым, чернеющим в свете фар, а на горизонте — море. Тяжёлое, чёрное, неспокойное.

Я припарковал «Омегу» у обочины, там, где асфальт съезжал в сторону. Трасса шла вдоль побережья, а дальше начинался почти пустой пляж: песчаный, местами усеянный водорослями и отбитыми от бурь досками. Дул пронзительный ветер. Пахло солью, смолой и холодом. Где-то за спиной, на отшибе, мигал огонёк рыбацкой хижины, а вдоль воды тянулись тёмные силуэты катеров, лодок и нескольких причалов. Ярких огней не было. Терийоки спал, как и весь север в это время.

Я шел по песку, ощущая каждый шаг. Капюшон куртки сорвало ветром, и на волосы осела взвесь соли. На пирсе — третьем от дороги, как было указано в сообщении, — мелькнула фигура в длинном плаще. Лицо скрывала тень капюшона, но я узнал походку. Узнал осанку. Ауру.

Стагнис.

Я медленно приблизился. Он стоял у самого края причала, уткнув взгляд в чёрную воду. Услышав шаги, повернулся.

— Где они? — спросил он без предисловий. Голос был ровным, но напряжённым.

— Где Ида? — парировал я, не сбавляя шага.

Мы остановились на расстоянии в три метра. Никто не дернулся.

— Твоя возлюбленная спрятана недалеко отсюда. А вот с тобой никого нет. — Он повёл плечом. — Ты солгал. Ты не привёз мою семью. Просто хотел выманить меня, верно?

— А ты думал, я рискну жизнями ещё троих из-за твоего шантажа?

Стагнис кивнул, как будто ожидал этого. Затем взглянул на часы. Молча. Я видел, как его губы сжались.

— Ты предсказуем, Алексиус. В тебе никогда не было достаточно хитрости. Но я — перестраховался. — Он поднял голову. — Ввёл Зинаиде Феликсовне препарат с высокой концентрацией энергии Искажения. Очень точная доза. Настолько точная, что действие рассчитано по минутам. И через тридцать минут… если не принять меры… Её эфир выгорит изнутри. Дотла.

— Ты…

— Она умрёт в муках. — Он говорил спокойно, как будто читал лекцию. — И это будет на твоей совести, Алексиус. Я дал тебе шанс. А ты выбрал ложь. Впрочем, я в глубине души знал, что все выйдет именно так.

Он развернулся. Сделал шаг в сторону пирса, но я не позволил.

Вязь «Дриады» сорвалась с кончиков моих пальцев прежде, чем я осознал. Заклинание, знакомое как старый друг, взвилось из земли, пробилось сквозь песок и обвило ноги Стагниса шипастыми корнями.

Он вздрогнул, замер. А затем — сбросил заклинание. Не без усилия, с хрустом воздуха, с болью. Я ощутил, как воздух вокруг дрогнул от силы его эфира. У нас была равная мощь.

— Я не позволю тебе уйти, — сказал я. — Ты вернешь мне девушку.

Он повернулся.

— Ты стал одним из них. Тем, кого мы в Ордене презирали. Слабый, продажный. Служака. Вспомни Орден. Там не было власти, чинов, династий. Была только сила. Мы сражались за выживание. За жизнь. За принципы. А здесь… Здесь ты сам стал придворным, как те жополизы, над которыми раньше смеялся.

— Дело не в том, кем я выбрал стать, Станис. Беда в том, что ты перешёл черту. — Я шагнул ближе. — Потому что начал убивать всех подряд ради идеи. Ради контроля. Ты говоришь о силе и сражении за выживание, но на самом деле просто жаждешь власти. Ты заигрался в бога, Стагнис.

— Ты так ничего и не понял! — воскликнул он. — В этом мире другие законы магии. В нашем родном мире Искажения несли лишь гибель. Но здесь… Здесь эту силу можно укротить и заставить служить. Здесь можно построить новый порядок — правильный. И я пытался! Но никто, никто из них не заслуживал этих знаний. Никто, кроме тебя.

Я смотрел на него молча. Позволил ему говорить.

— Когда я узнал, что ты здесь… что ты помнишь… Я был счастлив, Алексиус. Я думал, что наконец-то нашёл того, кто поймёт и поможет мне. Кто не побоится. Кто поведёт за собой и, быть может, даже займет трон новой империи. Мое происхождение в этом мире подкачало. Но тебя… О, ты был бы любимым правителем. Вместе мы могли бы…

— Устроить еще одну Трагедию на Ладоге? — перебил я. — Взорвать Петропавловку? Убивать невинных и детей?

Он поморщился, но не отвёл взгляда.

— Это были дети Империи. Наследники. Продолжатели старого порядка. Думаешь, я не пытался с ними работать? Павловичи, Юрьевские… Все те, кто утверждали, что желают сломать неактуальные порядки… И что? Они ничем не лучше императорской ветви. Лишь более озлобленные, алчные… Я наблюдал за всеми ними. Я создал Римский клуб, чтобы понять, кто из них увяз в пороках, а кто еще способен вести благородную жизнь. Я годами изучал все эти сословия и окончательно убедился лишь в одном. Чтобы вырастить новое, надо сжечь старое. Ты ведь знаешь это. Мы оба знаем.

— Я знаю, что ты заигрался и не имеешь права влиять на судьбу мира, которому не принадлежишь. — Я чувствовал, как ярости горел эфир в венах. — Мы оба получили величайший дар. Вторую жизнь. Возможность прожить ее мирно и так, как мы всегда мечтали. Мы должны были жить, учить, хранить. А ты, осознав свое могущество, выбрал играть в бога. Решать самому, кому жить, а кому умирать. Это не порядок, Стагнис. Это безумие.

— Значит, ты все же ничего не понял. — Он отступил на шаг, глаза его блестели от ярости. — Значит, ты один из них. И нам больше не о чем говорить.

Я выдохнул. Сделал шаг.

— Отдай мне Иду. Верни её. Это ничего не изменит в твоей судьбе и не спасет тебя. Но это будет благородно. По-человечески.

Он усмехнулся.

— Благородство уже давно не для меня. И с тобой не будет по-человечески. Ты ведь сделал свой выбор. Теперь останешься либо ты, либо я.

Он вновь повернулся, собираясь уйти. Я знал: отпущу — не прощу себя никогда.

«Стихийное разрушение». Я начал плести первое боевое заклинание.

И воздух загудел, когда четыре стихии вырвались из пространства, собираемые моим эфиром.

Время замедлилось. И всё началось.

Тишину взорвал гул стихий, оформившихся в заклинание. Пятиэлементное заклинание окутало Стагниса и обрушилось на него, едва не сбив его с ног. Но он устоял. А через пару мгновений рассеял заклинание, словно отогнал назойливую осу.

Я увидел контуры пятиэлементной брони вокруг его тела. Маски сброшены. Передо мной был такой же Черный Алмаз.

— «Стихийное разрушение»? — усмехнулся он. — С козырей заходишь?

Мы стояли друг против друга на пустынном пирсе, окружённые лишь гулом ветра и тихим плеском волн. Запахло солью и сырой хвоей — воздух Карельского перешейка был терпким, наполненным тревогой. Темное небо затянуло, где-то вдалеке над Финским заливом засверкали молнии.

— Не дёргайся, Стагнис, — предупредил я. — Я не отпущу тебя, и ты знаешь, почему. Ты нарушил законы обоих миров и знаешь, какое за это полагается наказание.

Стагнис покачал головой.

— Я больше не принадлежу ни к одному из них. А ты солгал мне, — с мрачной решимостью сказал он. — И ты за это заплатишь. Я ведь до последнего хотел договориться…

Я не стал отвечать. Просто позволил ярости закипеть и разогреть эфир. Ладони сжались — эфир заклокотал в венах, и первым вспыхнул «Огненный круг». Из земли вырвался обод пламенных языков, ударив вверх, туда, где только что стоял Стагнис. Он исчез в пламени — лишь на миг, прежде чем оттуда вырвался всплеск воды. «Водоворот» Стагниса распластался по пирсу, гася огонь, и в ту же секунду меня ударила «Эфирная стрела» — сверкающая, точная, выжженная злостью.

Я укрылся «Ледяным барьером» и откатился в сторону, создавая в ладони «Огненный Вихрь». Поток магии рванул к Стагнису, но тот уже использовал «Заморозок» — земля под ногами покрылась инеем, вихрь рассыпался, шипя и угасая.

Мы обменялись десятком заклинаний за считаные секунды. Воздух между нами пылал, звенел от напряжения. Мы оба знали, как сражается другой — столько лет работали вместе… Мы оба знали, что ждали этой схватки.

Я перешёл в наступление. «Смерч» и «Ярость Геи» — сдвоенный удар. Ветер поднял песок и щепки с пирса, земля вспухла, выбрасывая доски и воду. Стагнис зашатался, но удержался. Я вложил всё в «Буйство Стихий» — огонь, вода, воздух и земля сплелись в один яростный поток. Он не успел полностью отразить — эфирный щит треснул, его отбросило на несколько метров, он хрипел, но удержался на ногах.

— Сдавайся, чтоб тебя, — крикнул я. — Хоть что-то сделай по-человечески. Всё кончено!

— Кончено? — он выдохнул, глаза полыхали темным огнем. — Сейчас только начинается!

Он исчез за пеленой тумана. Я едва успел ощутить вибрацию эфира, как меня накрыла «Снежная Буря». Холод вонзился в кожу, замедляя движение. В следующее мгновение — «Стихийная волна» сзади. Я скрестил руки, сотворил «Алмазную пыль». Заклинания столкнулись, закручиваясь в смертоносный танец света, воды, льда и ветра.

Он перехватил инициативу.

«Воздушные оковы» сжали мне плечи. Я взвился в воздух, теряя равновесие. Он метнул «Ярило» — гигантский огненный шар вспыхнул, как второе солнце. Я сотворил «Ледяной вихрь» — вихрь снега и воды врезался в огонь. Меня швырнуло в сторону, я ударился спиной о мачту катера и рухнул на колено.

Он приближался. Скрюченный, злой. Он говорил — я слышал.

— Я бы все тебе простил, Алексиус. Но не прощу того, что ты предал себя.

— Я всегда защищал своих, — процедил я. — Но ты больше не свой. Ты — убийца.

Я вскочил. «Циклон» вырвался из моих ладоней — вихрь сшиб Стагниса с ног. Я прыгнул, в воздухе создал еще одно «Стихийное разрушение», направил в него. Он не успел увернуться. Вспышка магии сбила его с ног, разбила контуры брони. Магическое пламя опалило руку, он вскрикнул.

Я шагнул вперёд, готовя «Вулкан».

— Довольно! — крикнул он и рванул вперёд, отшвыривая меня «Сжигающей Аурой».

Я устоял. Лицо его исказила злоба. Он быстро вытащил что-то из рукава.

Клинок, будто выкованный из чёрного янтаря, весь стянутый прожилками силы Искажения. Он пульсировал, как живой. Тьма, принявшая форму металла.

— И это мне ты предъявляешь за «Стихийное разрушение»? — скривился я.

— Отчаянные времена — отчаянные меры. Пожиратель, — прошептал он. — И он голоден.

Он бросился вперед, но я был готов. Мой «Ледяной кинжал» пронёсся над его плечом, я отступал, заклинание за заклинанием. Он блокировал. Его аура дрожала, глаза полыхали фанатизмом.

— Ты помнишь Орден, Алексей? Там, где имела значение только сила. Где мы были равны.

— Помню, — прошептал я. — Помню, как мы спасали, а не убивали. Помню, как ты мечтал о мире. А теперь ты льешь кровь. И используешь артефакты, за хранение которых тебя бы казнили свои же.

— А разве теперь есть разница?

Я сжал кулаки, призывая эфир. «Стихийная погибель» — мощнейшее заклинание, его не любили даже алмазники. Стагнис сорвался с места и бросился прочь, но я был быстрее. Удар. Свет. Взрыв. Он отлетел, рухнул на доски пирса и выронил кинжал-пожиратель. Артефакт с тихим звоном откатился куда-то в сторону.

Я подошёл. Он лежал. Почти побеждённый. Взгляд мутный. Рука дрожала. Стагнис одновременно горел заживо и захлебывался.

— Где Ида? — я схватил его за грудки и тряхнул. — Где она⁈

Он рассмеялся. Хрипло, с надрывом.

— Совсем рядом… — прохрипел он. — На одном из катеров…

Я обернулся, глядя на мрачную линию пирса, на чёрные силуэты лодок в темноте.

— Но ты не успеешь, — прошептал он. — Я всегда перестраховываюсь…

И в этот миг что-то сверкнуло. Слишком быстро.

Я успел только повернуть голову — и почувствовал удар. Жгучий, холодный. Прямо под рёбра. Что-то пронзило меня, прошло сквозь пятиэлементную броню и плоть, словно плавило все вокруг себя.

Мир потемнел, когда эфир хлынул прочь из моего тела. Мир вокруг завертелся.