Целитель. Назад в СССР

Глава 1

Когда я пришёл в себя голова слегка кружилась, а поэтому кровать, на которой лежало моё тело раскачивалась и намеревалась встать вертикально. Хотела поставить меня ногами вверх, да. Я открыл глаза, увидел над собой потолок, побеленный известью и стабилизировал положение тела. Солнце пробивалось через занавески в цветочек.

— О! Почти как мои на плавбазе, — подумал я с теплотой. — Те — ещё бабушкины. Не забрал, жаль.

— Очнулся? Хорошо, — сказал «голос». — Рассказывай про точки входа и выхода.

— Подожди, — сказал я. — Ты говорил, что переносил, э-э-э, «первого» в параллельные миры и, что он сам тоже научился, э-э-э, прыгать. А я? Могу научиться?

— Не думаю, — с сомнением проговорил «некто». — Хотя… То, что произошло, мне не нравится. По логике вещей получается, что этот мир первичнее того, где находится «первый». А из этого следует, что отсюда можно попасть в любой из тех миров, без изменения этого. Ты что-то нарушил в той системе, что создал я. Надо разбираться. Вот вернусь туда и тогда всё станет ясно.

— Станет ясно и что?

— Как что? Я же говорил, что те миры, которые мной открыты, я вынужден поддерживать энергетически. Хотя… Сейчас там на орбите энергетическая станция, снабжающая систему миров силой, и электричеством мир «первого». Однако, раз сюда закинуло меня, то что там вообще твориться я не знаю. Меня, видишь ли, там отключили. А кто — сие пока не ведомо. Не иначе, как «конкурирующая фирма», как у вас говорят.

— Слушай, давно заметил, что ты, будучи инопланетным разумом, разговариваешь очень по-людски. «Сие»… «Конкурирующая фирма»…

— С кем поведёшься, от того и наберёшься, — буркнул «голос». — Сам не замечаешь, как разговариваешь? А «первый», тот вообще, нахватался всякого, как собака блох.

— Но, откуда он взял это: «сие»?

— Откуда-откуда? Оттуда! В прошлое мы с ним «ходили» далёкое. Во времена Ивана Грозного. Всё ему хотелось посмотреть на первого самодержца.

Тон «голоса» был неприятно саркастическим.

— И что? — спросил я, поражённый донельзя.

— Что-что? На бочку с порохом его посадили и…

— Мама дорогая!

— Ага. Предупреждал я его, что не надо к царю на прием напрашиваться с идеями всякими. Не послушался.

Я задумался о возможностях исследования прошлого.

— Какой из тебя исследователь? — спросил «голос». — Ты же не историк. Любопытство это у тебя, а любопытной Варваре, что?

— Ну да… Ну да… задумчиво проговорил я. — Так ты, значит, уходишь и никогда не вернёшься.

— Никогда не говори никогда, — буркнул «голос». — Говори уже про точки бифуркации.

— Какие?

«Голос» вздохнул.

— Те, когда изменился этот мир с приходом и уходом «первого». И ты, изменился, да-а-а… Изменился и ещё больше изменил мир.

— Что ты на меня ответственность перекладываешь⁈ — возмутился я. — Я, что ли к вам пришёл? Это ты со своим «первым» в мой мир заявились. Я-то как мог что-то изменить?

«Голос» помолчал.

— Вполне вероятно, что ты прав, — наконец сказал мой «собеседник» и продолжил в «задумчивости» растягивая слова. — Может бы-ыть, может бы-ыть… Давай, точки, да я пошёл.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой?

Мне показалось, что «некто» не хочет отвечать на мой вопрос.

— По поводу твоего возвращения сюда…

— М-м-м… Понимаешь, мне придётся там задержаться, чтобы разобраться.

— Задержаться? — «схватился» я за слово. — То есть ты там только на время решения там проблем?

— Ну… Понима-а-а-ешь, тот мир всё-таки первичен… Э-э-э… Был, да… Поэтому мне бы, желательно, находиться там, вместе с «первым».

— Желательно, но не обязательно? — снова зацепился я за его слова.

— Ну-у-у… В общем-то, да…

— Значит ты вернёшься? — продолжал я «давить».

«Некто», назвавшийся Флибером, явно вздохнул.

— Поймал всё-таки! — констатировал он. — В шашки, наверное, хорошо играешь?

— В китайское «го» и наше «реверси», — поправил я и добавил в свои слова строгости. — Отвечай, не забалтывай меня снова.

Из его рассказов мне стало понятно, что «Флибер» субъект подчинения «первого», а значит и моего. Я вдруг вспомнил, как джин из фильма «Волшебная лампа Алладина» говорил: «Я раб лампы». Колдун Магриба требовал: «Скажи, кто ты?», а джин раз за разом повторял: «Я раб лампы!». Но Флибер ответил просто.

— Если скажешь, я вернусь.

— Давай поступим так, — сказал я. — Ты сходишь на разведку и вернёшься. Дней десять тебе на первичную оценку ситуации. Вернёшься расскажешь мне, дальше решим, что делать. Мне тоже хочется знать, что происходит в параллельных мирах. Вдруг и моему миру грозит опасность. Может такое быть?

— Вполне, — согласился «голос».

— И десять дней того мира, а не этого, если они рассинхронизированы.

В своём мире я уже привык, кхм, «распоряжаться» и привык, чтобы меня слушались. Вот и тут, сработал «командный» тон. Не голос, конечно. Разговаривали ведь мы мысленно.

— Ясно, понятно! — проговорил Флибер и я снова услышал «свои» фразы.

— Ну и отлично, что договорились, — сгладил я свой приказной тон.

Через некоторое время я понял, что остался один. Странное это было ощущение. Словно я был богатырём и вдруг, резко, ослаб.

— Хм! Ничего себе! — удивился я, почувствовав, что у меня снова закружилась голова. — Неожиданно!

Я попытался открыть верхнюю чакру, но даже не почувствовал своё биополе.

— Ни хрена себе, приехали, — сказал я и вдруг услышал, за своей головой тихий вскрик.

— О, Господи! Ожил! Пришёл в себя!

Тут же перед глазами появилась молодая девушка в синем халате. Она заглянула мне в лицо, приблизив своё почти вплотную. Что она хотела сделать? Может нюхала?

— Странно, — подумал я.

Потом я понял, что у меня расфокусировано зрение. Странно. Когда-то у меня было минус два, два с половиной, но сейчас я видел на потолке мельчайшие трещинки, а вот вблизи… Девушка отпрянула и я понял, что это она близорука и, приблизив лицо, пыталась разглядеть мои зрачки. Потому, что она тут же надела очки и оглядела меня снова.

— А здесь, значит, у меня зрение само по себе нормальное, а не после моих, э-э-э, моего вмешательства.

Девушка быстро вышла, а я снова вперился в потолок.

— Хм! С таким зрением я метров на сто попаду в «яблочко», — подумал я.

Медсестра вернулась с доктором, явно мне знакомым.

— Ё-моё! Костя⁈ Швед⁈

Лицо Костика расплылось в улыбке.

— Узнал, бродяга! Молоток! Крови из твоей башки выкачали пол литра. Думал, что всё, будет на мне висеть грех твоей смерти, а нет! Выкарабкался! Как самочувствие?

— Подташнивает и колышется всё…

— Ничего. Прокапаем тебя. Кровушки достаточно влили. Ты не шевелись пока. Головой не двигай.

— Затёк весь. Тело чешется.

— Протрёт тебя Галинка. Почухает в разных местах. Да, Галинка?

Медсестра хихикнула, стрельнув по моему телу глазами, как из пулемёта. Она стрельнула, а я почувствовал, что во-первых, — приспичило помочиться, а во-вторых, — на это желание у меня определённая реакция тела.

— О как! — швед посмотрел на середину моего тела.

— Это не то, что ты подумал, — сказал я быстро. — Мне бы отлить.

— А-а-а… Галинка, помоги ему, пожалуйста.

— Да, неудобно, как-то, — прошептал я.

— Ты уже тут десять дней лежишь. Кто тебя, думаешь, обхаживает? Работа у нас такая.

Швед вздохнул.

— Ты меня ковырял? — спросил я.

— Хе! Ковырял! — снова растянул губы в улыбке Костик. — Не… Не я. Я по другим частям тела хирург. Тебя Эммануилыч, хе-хе, ковырял. Я дежурный врач сегодня. Повезло мне, что ты очнулся. Был у тебя уже с утра. Лежал ты, словно… Ну, да ладно… Главное, сейчас поддержать тебя.

Это всё Костик говорил мне, пока я «делал своё дело» в подставленную Галинкой утку. Под простынкой конечно, делал, но всё-таки. Врачи, они такие, да. Пока Галинка вышла, я спросил:

— Костя, а какой сегодня день?

— Хм! Пятнадцатое января.

— Девяносто первого года, надеюсь?

— Ха! Шютъ-н-и-и-к! — проговорил Швед с акцентом персонажа из фильма «Кавказская пленница». — Канешна.

— Что-нибудь произошло существенное в стране за это время?

— За десять дней-то?

Костик почесал затылок.

— В Вильнюсе наши телецентр взяли штурмом. Погибло несколько человек. Ельцин признал прибалтийские республики суверенными.

— А зачем тогда штурмовали телецентр?

— А хрен их знает! — Костик дёрнул плечами. — Да! В Цхинвали введены грузинские войска МВД.

— Что это за войска такие? — удивился я. — Милиция?

— Хрена себе милиция! Там война в полный рост!

— Да-а-а… Пи*дец Союзу! Развалиться к концу года! Ельцин отмежуется от этих войн с Прибалтикой, и на этой волне, выйдет из состава СССР.

— Да ну, — замахал Костит руками. — Сдурел, что ли?

— А вот увидишь… К концу года будем жить в другой стране.

— В стране дураков?

— Ха-ха… Практически. Кстати, Костя, меняй пятидесяти и сторублёвки, если есть. Реформа будет. А менять разрешат не более тысячи рублей на человека и отведут всего три дня.

Костик округлил глаза.

— Ты офигел?

— Я офигел? — удивился я. — Я-то тут причём?

— Откуда знаешь? — спросил Швед.

— Оттуда…

У меня получилось произнести это слово с такой значительной интонацией, что с лица Костика сползла его вечная, при общении с друзьями, улыбка.

— У меня на кооператив лежит и, сука, зарплату ведь пятидесятками выдают. А когда?

— В конце января.

— Сам-то поменял?

— Не успел ещё! Зарплату ведь пятого дали. Но не было реформы ещё?

— Нет, — Костик покрутил головой.

— Значит будет. Сука! И мне нужно менять!

— Твой кошелёк тут. Деньги там?

Меня пробрал озноб.

— Надеюсь. Почти триста рублей было.

— Хорошая у тебя зарплата. С тринадцатой вместе?

— Не-е-е… Обычная. Я же в судоремонте…

— Никуда не денутся твои деньги. У нас не воруют. Принесу тебе, посмотришь, отдашь мне, я поменяю.

— Спасибо, Костя. А я и не знал, что ты тут работаешь. Мы же с тобой после школы почти и не виделись. Очень рад тебя видеть!

— Взаимно, Мишка. Ты лежи пока. Я зайду ещё к тебе.

И он ушёл. А у меня в душе потеплело. Это был Костя Швед с которым мы просидели за одной партой кучу лет. Лет пять — точно. Или три? Да, какая разница. У меня было такое ощущение, что он был мне братом и я его знаю всю свою сознательную жизнь. И мы с ним, действительно, давно не виделись и в этом мире, и в том, где я прожил на два года больше. Хм! Да и в других жизнях мы с ним встретились гораздо позднее. Когда кто-то из моих родственников попал в «тысячекойку». Я-то к больнице рыбаков был приписан. Там и ангину, и желтуху переболел. В этом мире, да… В том я перестал болеть сразу после, кхм, «первого переселения душ», так сказать.

— Хм! Вживаемся в образ? — спросил я сам себя мысленно.

Голова уже почти не кружилась, но свет всё ещё резал глаза. А я никак не мог сконцентрироваться и увидеть своё биополе. Вообще, себя даже раньше разглядывать было ещё той проблемой. На другого взял и посмотрел, а своё биополе даже в зеркале не увидишь. Вот и приходилось «погружаться в себя» и разглядывать свои органы сверху, слой за слоем. А в голову я вообще только-только научился «влезать». А ту хренушки! Да-а-а… Видно, сильно я башкой треснулся. Ага… Ромашка, млять, тут помню, пут не помню…

Хреновые дела. Привык я контролировать своё состояние с помощью регулировки количества в организме праны. Оказалось, что то биополе, что есть «прана», то есть — живительная сила, — совсем не то биополе, которым можно ударить. И те мои щупальца, которыми я расправился с ублюдками в своём гараже, это были именно силовые щупальца, рождённые центром силы из праны. А те щупальца, которыми я щупал ни чего не подозревавших граждан, были производными силы и праны. А ещё можно было создать щупальца из других энергетических центров.

Можно было, да… Но не сейчас. Сейчас бы собрать то, что «лежало» в голове моего, кхм, тела. Кстати, не усопшего ни фига, но параллельных мыслей я не «слышал», хотя и прислушивался, и сторонних позывов тела не ощущал.

— Да и ладно, — решил я. — Живы будем, не помрём. Мы и без экстрасенсорики проживём. Думаю, надо будет комплексы тайцзицюань покрутить, помедитировать. Зачем мне сейчас торопиться выписываться из больницы? Привлекать к себе нездоровый интерес сильных мира сего? Получиться пробудить способности — хорошо. Нет — и ладно. Знание точек акупрессуры во мне как сидело, так и сидит. Кстати, можно сконцентрироваться на меридианах и мысленно погонять по ним энергию. Хуже, — точно не будет.

Настроение у меня, отчего-то, было хорошим. Странно, да? Его грохнули, жена, дети, родители где-то там горюют, а он лежит, пытается почувствовать, или хотя бы, представить, как по его каналам медленно движется жизненная сила. И хихикает к тому же. Даже Галинка после всех процедур и вливаний в меня каких-то растворов, обратила на это внимание.

— Что это вы такой весёлый? — спросила она, слегка нахмурившись. — Если вы, э-э-э, что-то непотребное задумали, то сразу выбросьте из головы.

— Галина, это я своим мыслям смеюсь. Радуюсь! Живой ведь остался. Да и с мозгами вроде бы всё в порядке. Всё помню, провалов памяти нет. Тьфу, тьфу, тьфу…

— Да? — улыбнулась медсестричка, совсем недавно обтиравшая меня во всех даже самых сокровенных местах. — И хорошо. А-то думают некоторые, что мы, медицинские сёстры, это всё делаем и удовольствие получаем.

— Стоит ли говорить об этом, товарищ медсестра? — спросил я, улыбаясь. — Не обращайте внимание на мою, кхе-кхе, реакцию на ваши действия. Основной инстинкт. Но я привыкну абстрагироваться. Буду думать о чём-нибудь постороннем. Это как на нудистском пляже или бассейне.

— Нудистский? Это, где голые все? — спросила медсестра и почему-то покраснела. — А вы были?

— На пляже не был, а в баню как-то попал. Знакомый один, зараза, позвал в сауну, а оказалось, что он состоит в секте «натуристов». Это — как нудисты, только идейные. Я же говорю — секта, пропагандирующая «красоту голого тела» и, якобы, единения с природой, потому и «натуристы». Вот и меня заманил, паразит. Я ему чуть лицо не набил потом. Представляете, Галинка, заходите вы в сауну, а там голые и парни, и девушки?

Медсестиричка покрутила головой и покраснела ещё больше.

— Ну и как вы, э-э-э, вышли из положения.

Я улыбнулся.

— У меня широкий махровый халат был с собой.

Эту историю я часто рассказывал, если представлялся случай и она произошла со мной реально, но в том моём мире. Рассказывал, потому, что она, действительно шокировала не только меня, но и тех кто её слышал. Это была «бомба». А сейчас мне нужно было чем-то сгладить неловкость ситуации, да…

— И, Галинка, вы, пожалуйста поставьте утку на табурет. Я сам в другой раз справлюсь. Да и обтираться я сам теперь сумею.

Медсестра недоверчиво посмотрела на меня, оценила и ничего не сказала, а только пожала плечами.

На следующий день по моей просьбе ко мне пустили родных: маму, папу, жену. Костя сам позвонил и жене, и маме. Были у него, оказывается, их рабочие телефоны. Наши мамы вообще, оказывается, раньше дружили, потому, что работали вместе. А я об этом узнал только сейчас.

Встречи прошли нормально. Лично я никакого дискомфорта в общении с моими близкими не ощутил. Они были такими же и по возрасту, и по внешнему виду. Даже дача у родителей была тоже на Кипарисово. Правда, без моих каменных хором. И машин ни у меня, ни у отца не было. Да-а-а… А мне уже было привычным перемещение на четырёх колёсах. Они ушли, а я стал на эту тему думать. Как разжиться сначала деньгами, а потом и имуществом.

Эта Павловская реформа по обмену крупных денежных знаков — херня. На ней и не заработаешь. Если бы у меня был кооператив, то они на этом поднялись, потому что для них были льготы и они многим «помогли». Но до двадцать второго января остались считанные дни, за которые успеть зарегистрировать кооператив невозможно. А знакомых с кооперативами у меня в этом мире нет. В том были, но не в этом.

— Если бы добраться до Лондона, — мелькнула вздорная мысль. Здесь у меня ни перед КГБ, просравшим перестройку, ни перед папой Элли, с которой мы даже не знакомы, никаких обязательств нет. Но до Лондона далеко, да-а-а… Да и до любой, даже самой ближайшей «заграницы», далеко. Видит око, да зуб не ймёт, хе-хе… Ждать девяносто третьего года и скупать доллары? Тема неплохая, но сколько я смогу их скупить на мою зарплату? Да и жить на что?

Надо заняться каким-то валютным бизнесом. Или просто выгодным бизнесом… Каким? С лекарством у меня произошёл облом. Правда, точки я знаю. И точки вполне себе «рабочие». Нашёл такие, что помогали буквально от любой боли. Боль купировалась на сутки, а это много… Правда нужно будет освоить иглоукалывание. Память «тела» подсказала, что дома даже иглы есть. Один экстрасенс подарил.

— О! Точно! — мысленно воскликнул я, едва не подпрыгнув. — У нас же в доме экстрасенс приём ведёт. Прием больных и кружок, хе-хе, «умелые руки». Я туда похаживаю. Ух ты! Забавно. Но что-то, как подсказывает память «тела» у меня там пошло не так, как хотелось бы. Вместо раскрытия чакр и обретения сверхспособностей, мой мозг закрылся и перестал видеть чужие ауры.

— О, млять! Так вот в чём причина моей «слепоты»! Защита сработала?

Мне четко вспомнился тот вечер, когда мы сообща, сидя вокруг «учителя», который, походу, подпитывался нашей праной, пытались узреть, какое-то отдалённое место указанное нам на карте СССР. Какие-то картинки бродили у меня в голове, а потом вдруг наступила темнота[1]. И после этого, как обрезало. А экстрасенс он был настоящий, да. При мне восстановил тётку, насмотревшуюся Кашпировского, которая не могла ходить, такая была раскоординированная. Её двое парней к нам в «подвал» привели перед учебным сеансом.

— Игорь его зовут, — «вспомнил» я. — Вот он-то мне и поможет.

А потом меня словно стукнуло по голове.

— Так ведь это он мог мне закрыть выход в, хе-хе, астрал, как сейчас говорят. Слишком я тут продвинутый был. Знал дофига и больше. Не умел, правда ничего, но «фарисей» был ещё тот. О, как. Тогда точно путь был ясен и понятен. Надо идти к Игорю. Кстати, про него я много чего знаю из «прошлого-будущего». Могу и удивить, да.