Целитель. Назад в СССР

Глава 7

— Ты увидел опухоль в голове? — спросила жена, удивлённо на меня уставившись.

— Увидел. Сказал ей, она подтвердила. Говорит, снимок делала давным-давно. Ей предлагали операцию, а она отказалась.

— И что теперь?

— Завтра придут. Подлечу, чтобы ходила уверенно и пусть идут в больницу. Что там? Химия терапия… Бр-р-р… Та ещё процедура…

— Ты увидел опухоль в мозге? — задумчиво произнесла жена и посмотрела на меня. — Значит ты, действительно, можешь лечить?

Я пожал плечами и скривил в сомнении губы.

— Ты с них деньги, я надеюсь, не взял? — спросила жена, сдвинув брови.

— Как можно, Лариса? За что? За полчаса работы? За простой диагноз?

Она с подозрением посмотрела на меня.

— Поставить правильный диагноз тоже нужно уметь, но тут другой случай. С них деньги брать не надо.

Я не стал спрашивать почему. Пофиг, что она скажет и что думает. Она бы вообще, будь у неё деньги, всем вокруг подарки дарила, тратя на них последнее. Но денег у неё теперь нет. Я сам закупаю продукты. Кто на колёсах? Я на колёсах. А «нормальный» магазин у нас аж на Баляева. «Голод-холод-колбаса на верёвочке оса», как мы дразнили Вовки Голода магазин в соседнем подъезде — это так, — обдираловка.

Пришлось открыть кооператив «Целитель», вывеску которого я повесил на двери нашего бывшего клуба юных и не очень «любителей экстрасенсорики». Девушки-женщины попытались сподвигнуть меня на продолжение посиделок, тем более, что среди них были уже «продвинутые» обладательницы «дара», но я не поддался. Они даже предлагали мне платить так же как и Игорю, но «мзды» я отказался, а их энергия, которой, явно подпитывался Игорь, мне была не нужна.

Потому-то я и закрылся, что почувствовал, как из меня окружающие «бабы» сосут силу. Не Игорь закрыл, а я сам закрылся, поставив чёрный щит. Не зная сам. Матрица моя и поставила барьер. Чтобы не лез никто, ха-ха… Я по поведению Игоря понял, что оно ему не надо было, кому-то барьер ставить. Наоборот он подпитывался от нас, чтобы других лечить. А я и закрылся. Непонятно от кого. От всех, наверное. А сейчас открылся?

Ну, как сказать? Сейчас я почувствовал свою силу и силу других. Почувствовал, и стал уметь защищаться, уплотняя вокруг себя поле и видя, между прочим, чужие попытки проникновения в него. И таких оказалось очень много. Почти каждый человек пытался нащупать щель в оболочке и просунуть в неё своё щупальце. Жена первая, так сказать прочувствовала мою защиту. Не стану рассказывать как.

И оказалось, что держать оборону круглосуточно и ежедневно не очень сложно. Просто надо бать команду матрице держать оборону. На неё расходуется чуть больше энергии, но зато моё, так называемое, «тонкое тело», чувствовало себя стабильно и безмятежно. А с ним и моя психика. А сие было так необходимо.

Людишки — они такие эгоцентричные.

Маргарита Петровна — моя первая пациентка, приходила ко мне ежевечерне ровно неделю, потом ровно на три дня исчезла. К этому времени она уже совершенно нормально передвигалась и даже стояла на одной ноге. Но, всё равно, приезжала только с сыном. Через три дня она снова появилась.

— Мы летали в Москву, — сказала она. — У Виктора образовалось окно, и мы полетели. Меня обследовали. Подтвердили наличие опухоли, и она, вы знаете, Миша, даже меньше той, что у меня была.

Я молча ждал, что она мне скажет дальше.

— А это значит, Миша, что вы, что вы…

Женщина заплакала, но вскоре взяла себя в руки.

— Это значит, Миша, что вы большой молодец. И это значит, что у вас получится меня вылечить.

— Ну и хорошо, — сказал я. — В следующий раз, Маргарита Петровна, когда вы соберётесь исчезать, сообщите мне, чтобы я не ждал вас и не думал Бог знает что.

— Вы за меня переживали, Миша?

— А вы как думали? То, что опухоль уменьшается я вам говорил, и слава, таки, Богу. Но зачем мне эти нервы?

Женщина рассмеялась.

— Вы такой смешной, Миша, когда пародируете Одесситов. А я так давно не была в Одессе.

— Так и слетайте, пока она ещё почти наша и никто не догадался ввести визы и загранпаспорта. Но к этому всё идет.

— Думаете?

— Знаю, — вздохнул я.

— И я вам, почему-то, верю, — вздохнула Маргарита Петровна.

— Пошлите, таки, продолжать оздоровление.

— А, пошлите, — махнула она залихватски рукой.

Забавная была мама у городского прокурора. И вот она была самой удобной, для моего биополя. Оно без сопротивления принимало мои потуги. А вот другие, не смотря на то, что приходили лечиться, чаще всего, активно сопротивлялись. Приходилось их «выключать», то есть — усыплять. У меня это лихо получалось. Знал я на какие точки надавить либо ментально, либо физически.

Приходили даже с вывихами и переломами, но этих, оказав первую медицинскую помощь, я отправлял в травмпункт. Растяжение лечилось легко. Приходили язвенники и гастритчики, коих тоже получалось залечить не до смерти, а до полного выздоровления. Сеансов за пять. До запрета в девяносто третьем году Минздравом нетрадиционных методов лечения оставалось время, которое можно было использовать себе на пользу. А почему бы и нет? Вот я и использовал.

Захарова не посадили, как и других его бандитов, кроме стрелка. Ему инкриминировали попытку убийства, потому, что он сам сказал, что пытался в меня попасть, потому, что я «побил его друзей и Захара». «Хилого» довели до суда, а Захар пытался на меня наехать, придя в мою «лекарню», но я тогда просто улыбнулся ему, сказав, что он ещё легко отделался, но и я, и мои друзья знают, где найти его жену и его дочь Веронику. И он отстал. Он не был отмороженным и я знал это.

Сейчас многие пытались «быковать», даже обычные люди, но не у всех получалось. Кто-то огребался люлей и «съезжал с темы», кто-то просто одумывался, оценив риски, кто-то погибал и таких было больше. Но «сенокос» только начинался. Тётка с косой только-только пробовала свой инструмент на «остроту». Из ПМП мне пришлось уволиться на сейчас уже вовсю торговали паспортами моряка и такой паспорт я себе оставил. По нему я пару раз скатался в Японию, где встречался и с Ямагучи, и с Татаси Мнобэ. Просто поболтать, как «старые» бизнес-партнёры.

Жить советским гражданам по паспорту моряка в Японии было нельзя, но некоторые умудрялись. Как я, например. Мне было легко узнавать, когда и в какие порты будут заходить танкера, вот я и пользовался возможностью, организовав им подгон автотранспорта по списку и его предпродажную подготовку. Были у меня знакомые с прошлой работы, имеющие квалификацию и электромехаников, и автоматчиков, и дизелистов. Вот их мы с Тадаси Минобэ и оформили в гастрбайтеры, оформив их работниками моей (Джона Смита) фирмы, которому Тадаси пробил вид на жительство. Хотя для настоящего британца получить вид на жительство в Японии, как два пальца об асфальт… Особенно для того, кто ведёт в Японии свой бизнес.

Ребята вымели все свалки, собрав более-менее восстановимую бытовую технику. А что там было нашим спецам, восстанавливать, допустим, стиральные машины. Автоматики в них было ноль целых хрен десятых. В основном меняли щётки на электродвигателях. А холодильники? Вообще легкота. Подпаять и забить фреоном? Снять с одного холодильника датчик и переставить на другой?

Попутно с легальным бизнесом у Тадаси Минобэ был и нелегальный. Он же якудза был, а не плюшевый мишка. И у него имелись заботы-хлопоты криминальные, как, например, «тёрки» с конкурирующими структурами, чаще, почему-то, с китайцами.

Тадаси один раз посетовал на вредных китаёзов, другой раз, и я понял, что он таким образом просит меня обратить внимание на его проблему. Я спросил, что не так, но он сказал, что мне самому влезать в эти дела не по статусу, а вот если бы я привёз в Японию человека с нужной квалификацией…

Я подумал, и привёз ему Колю Дёмина. Почему-то мне казалось, что он человек именно такой квалификации. Как известно, Чеховское ружьё когда-нибудь но обязано стрельнуть, а у Коли, я знал, имелся самодельный револьвер. Странно если только для того, чтобы его ручкой колотить орехи. Коля же через некоторое время вернулся из Японии, стал ездить на новеньком «Мицубиси Паджеро» и собрал вокруг себя солидную вооружённую бригаду, которая взяла под контроль Баляевский рынок, весь Патрисовский микрорайон и часть Луговой. Опирался Коля на «блатных», а потому ни в какие «спортивные» группировки не входил. Да ег и не приглашали, хотя он имел определённый вес среди каратистов.

В это время иркутские «воры» надумали подмять Владивостокскую братву и между ними шли пострелушки. Приехавший из Иркутска ставленник воров в законе Банин, пытался заставить местных авторитетов жить по понятиям, но на него было совершено несколько покушений. Местного авторитета Макаренко, бывшего боксёра, тоже подстрелили, но не насмерть.

Ко мне тоже приходили бандиты. От Миши Била приходил сам Костя Воронов. Но я сказал, что целителей грех облагать данью особенно тех, кто лечит не скальпелем а силой мысли.

— Вот у тебя, Константин, большие проблемы с желудком. Пока это не проявлялось, но зреет большая язва и ты скоро ко мне придёшь, если хочешь жить. Прямо завтра и придёшь.

Ворон посмотрел на меня настороженно, но скептически, примеряясь, сразу пресануть, или потом. Но я скрутил им «агрессию» напрочь.

— И вы, ребятки, придёте, — сказал я Костиным подобревшим «ребяткам».

И Константину, и ребяткам было едва ли по двадцать лет, но уже при деле, да.

— Самое плохое в общении с такими целителями, как я, это то, что если со мной вдруг что-то случится, вы сгорите в два счёта. И сейчас вы будете защищать меня со страшной силой. И вы Константин, и ваши ребята.

— Ну-ну, — сказал Костя Ворон, и пришёл-таки ко мне назавтра. Пришёл скрюченный и зелёный. И ребятки его пришли.

— Вылечить такую болячку очень трудно, — жестоко сказал я. — Не труднее, конечно чем язву толстой кишки. Там вообще беда. Тут хоть есть нельзя, а там срать не можешь. И кровь хлещет, как из… Ну, вы понимаете, Константин, что я имею ввиду. Жуткие боли. Походить ко мне вам придётся с недельку. Но уже сейчас станет легче.

И им стало легче, да. А через дня три вообще полегчало, но до конца недели они доходили. Потом ко мне пришёл сам Миша Билл. Зашёл о дин, спросил не обижает ли меня никто. Его это район, дескать. За всех радеет и отвечает.

— Так кто же разумный «целителя» обидит? — удивился я. — Это же, как себе в ногу стрельнуть. Или в голову. Смерть после моей смерти обязательно найдёт «героя». У нас с ней договор.

— Даже так? — вскинул брови Миша. — Так вы, действительно, целитель? Или гипнотизёр?

— Про гипноз я слышал, но не видел. Но я исцеляю, да. Вон ваших ребят исцелил.

— Здоровы они были до прихода к вам, — хмыкнув, сказал Миша.

— Это им так казалось. Вот и у вас имеются проблемы, Михаил. Не очень серьёзные, но проблемы.

— Какие?

— Вас убьют, Михаил Костюков. Или, скорее так… Вы с двадцатого апреля девяносто четвёртого года будете считаться без вести пропавшим. Вас и вашего подручного похитят вместе с деньгами общака. Труп подручного найдут. Вас нет.

— Вы откуда-то знаете мою фамилию. Откуда?

— Мне кое-что видно в будущем. Не всё. Кое-что.

Миша Билл с прищуром посмотрел на меня.

— И кто меня похитит? Что за подручный?

— На первый вопрос у меня ответа нет, а подручный — Матёрый кличка. Зарежут его.

— В девяносто четвёртом? — хмыкнул Билл. — Я думал раньше.

— И раньше тоже будут попытки. Но я лучше не буду о них говорить, чтобы не изменить ситуацию в худшую сторону. Выживете же, и слава Богу.

— Хм! Слава Богу… И чем обязан такой вашей заботе о моём будущем?

— Ничем! Вы пришли справиться о моём житье-бытье, — это стоит того, чтобы позаботиться о вашем.

— И всё-таки, неужели у меня всё в порядке со здоровьем?

— Нет таких людей, вы же понимаете. Но у вас, Михаил, более-менее здоровый организм. Если что-то станет вас беспокоить, приходите.

— Спасибо! Сколько берёте за сеанс?

— Я не беру. Люди сами дают. Вон, в тот ящичек кладут.

Я указал взглядом на почтовый ящик, прикрученный у двери к бетонной стене. Миша Билл заглянул внутрь через верхнюю щель.

— Ух ты! — воскликнул он и обернулся ко мне. — Почему так? Вам не нужны деньги?

— Нужны. Но у меня, скажем так, есть другие доходы. Если мне совсем будет тяжко, я возьму отсюда. Но, думаю, до этого дело, в ближайшем будущем, не дойдёт. А так, вдруг кому-нибудь эти деньги будут нужнее, вдруг я не смогу помочь целительством, а нужна будет срочная операция, допустим, а у человека не будет денег. Я ведь всё равно не смогу отказать в помощи и дам свои. А так… Чужие, ха-ха, не жалко.

Билл смотрел на меня с интересом.

— Очень интересный вы человек, — наконец проговорил он с улыбкой. — Надо будет с вами поближе познакомиться. Вы не против?

— Почему бы и нет? Приходите. Чай-кофе-коньяк… Но куда-то в другое место я не поеду.

— Почему? — удивился Билл. — Мне не показалось, что вы чего-то или кого-то боитесь.

— Не хочу, чтобы меня посчитали виновным в чужих болячках, когда я уйду.

— Да, ну. Кто посмеет?

— Вот вы же посмели подумать, что это я навёл порчу на ребят, что ко мне приходили.

— Хм! — мотнул головой Билл. — А это, разве, не так?

— Не совсем так, — серьёзно сказал я. — У них имелись внутренние проблемы. У каждого свои. Я эти проблемы чуть «подогрел», чтобы они пришли ко мне. Спровоцировал так сказать.

— Как триппер после лечения провоцируют водкой? — выказал знание предмета Билл.

— Именно! Вот они и пришли. Теперь здоровы и полны сил.

— Напугали вы их, Михаил, э-э-э, Васильевич, — Билл показал, что тоже навёл обо мне справки. — Не уж-то и впрямь, тот кто на вас покуситься, хлебнёт той же мерой?

— А вы как думаете?

— Думаю, что это возможно. В церкви говорят, что целительство — грех, если они преследует стяжательство. У вас не так. А потому, думаю, Бог на вашей стороне.

— Я не склонен считать себя приближенным к Богу, но дар — есть дар и даётся он свыше, — это точно. Заезжайте, поговорим.

— Договорились. Заеду как-нибудь к вам.

— Кстати, у вашего подручного, что за дверью стоит, геморрой в сложной форме. Наверно от долгого сидения.

Я хотел добавить: «на параше», но передумал.

— И желудок испорчен. Пусть зайдёт как-нибудь.

— Хм! Вы и геморрой лечите? — усмехнулся Билл.

— Нет, — улыбнулся я. — С геморроем он пусть в простую больничку идет, похоже, там операция потребуется, а вот желудок я ему поправить попробую.

— А вы его узнаете, если он к вам придёт?

— Зачем? — удивился я. — Если придёт, приму. Для меня нет разницы, кто пришёл.

— Всего хорошего, — попрощался Билл.

— И вам не хворать! — пожелал здоровья я.

Так мне довелось познакомиться с «положенцем» по Приморскому краю Биллом. Его назначил на этот «пост» «комсомольский» вор в законе «Джем» — ответственным за Дальний Восток, которого, в свою очередь, поставили «воры» из Москвы. Такая вот уголовная иерархия, до которой бы мне не было никакого дела, если бы не приходилось сталкиваться с «братками» практически ежедневно.