Черный капеллан

Глава 25

Во рту было отвратное чувство, будто он выпил ведро разведенной в воде сажи. Голова гудела, и даже самый тихий шорох причинял настоящую боль в висках и затылке. Нелин осторожно потрогал жесткую лежанку, на которой его оставили. Узкая деревянная скамья оказалась неудобной для сна, так что тело не отдохнуло. Спина затекла, а мышцы шеи ныли от перенапряжения.

Сесть получилось не с первого раза. Резкая смена положения в пространстве вызвала такую резкую боль, что на глазах проступили слезы.

Как же больно-то.

Д’эви осмотрел себя. Ни ремня, ни шнурков. Так… а где это он, собственно говоря, сидит? Крепкие кирпичные стены, стальные решетки, а еще десяток перепуганных людей с ужасом на лицах. Скользнул по ним недовольным взглядом — у половины такой испуг, будто их в клетке с тигром заперли. И тигр этот только что проснулся.

— Э!!! — нервы какого-то бедолаги сдали, и он вскрикнул.

Слишком громко и резко для чуткого слуха и больной головы Нела. Тело отреагировало само. Одним плавным движением он пересек половину камеры и зажал придурку рот рукой. Сделал он это так быстро, что ублюдок едва ли не обоссался от испуга. Сердце его сейчас отбивало ритм от ста тридцати до ста сорока ударов в минуту, а пот пах адреналином.

— Хоть один урод пикнет, — прошипел Нелин злобно, — в морге вас всех будут собирать по фрагментам. Понятно?

В ответ сокамерники закивали.

— Вот и славненько.

Добыча плюхнулась на каменный пол и, пятясь, отползла в самый дальний угол. Нелин взглянул на парня брезгливо, но промолчал. Вместо этого он подошел к решетке камеры и выглянул в коридор. На посту стоял… черт, как же его звали? Имя напрочь вылетело из головы. Дурацкое такое, как кличка собаки. Рэкс? Пэкс!

— Эй! Пэкс! — гаркнул нелюдь.

Охранник повернул голову и тут же вытаращился на д’эви.

— Твою мать, — вскрикнул он в ужасе. — Ты как там оказался?

— Не ори только. — Резкие звуки вновь заставили поморщиться от боли. — Выпустишь меня?

— Так это… не могу, — Пэкстон сделал виноватое лицо. — Ключ на вахте, а там только офицеру его выдают.

— Так… а какого хрена тогда ты тут стоишь?

— Ну это… охраняю, слежу.

— Ну как ты следишь, я заметил. Скажи, пусть Йону вызовут.

— Так это… инспектор на вызове. Половину участка сняли.

— Что так?

— Да не знаю, — Пэкстон был явно расстроен столь пренебрежительным отношением к себе, — Радд, как пробка от игристого вина, вылетел. Всех сдернул, орал, что всех нас перевешает, если что.

— Мудак суетливый. То есть ты меня не выпустишь?

— Дык… не могу, дружище. Сам знаешь, тут бумажек куча. Потом запарюсь доказывать, что не выпускаю заключенных по-тихому. А ты понимаешь.

— Ладно, воды мне хоть можно? А то в глотку будто песка насыпали.

— Ладно, — неохотно согласился охранник, — сейчас. И постарайся никого не убить тут, пока меня не будет.

На этих словах все остальные обитатели камеры как-то резко побледнели и приготовились к неминуемой смерти. Оравший паренек, судя по запаху, точно обоссался.

— Командир!!! Беспредел творишь!!! — кто-то из задержанных заорал что есть мочи, когда полицейский вышел из коридора.

— Мама!

— Я не хочу умирать!

— А-ну, замолкли все, уроды, — в ответ гаркнул Нелин, и в камере моментально стало тихо. — У меня раскалывается голова. Я офицеру обещал вас не убивать, а вот про «ничего не ломать» разговора не было.

— Братва, да завалим его все вместе!

— Тебе надо, ты и вали, а я жить хочу.

— Вы меня, уроды, не поняли? Сидеть тихо!

На этих словах д’эви с силой вмазал по решетке, и та ощутимо завибрировала. Толпа опять взвизгнула, на этот раз испуганно. Кто-то тихо начал молиться, договариваясь с богом о том, что вот теперь он точно все. Кто-то просто стенал и звал маму.

Нелин закатил глаза от отвращения.

«Не бандиты, — мелькнуло в голове, — а ссыкуны какие-то».

Камаль появился ближе к обеду. Он быстро что-то чиркнул в журнале и отпер решетку. Нелин осторожно вышел из камеры, и дверь захлопнулась. Его бывшие сокамерники наблюдали за тем, как монстр покидает клетку.

— Ты как, нормально? — спросил инспектор участливо.

— Да, сейчас. — Д’эви медленно развернулся и подошел к решетке.

Каждый шаг он сопровождал тихим гортанным пением на доленге. Когда он спел последнее слово, то громко клацнул зубами и наигранно злобным голосом произнес:

— Я вас всех запомнил. Помню ваш запах. Где угодно найду в городе, любого. — С каждым словом народ в камере делался все бледнее и бледнее. — Думаете, что город большой? Ну, продолжайте так думать… мне так проще будет вас найти.

На этих словах Нел как зверь клацнул зубами и расхохотался.

— Ну и что это за херня? — спросил Йона, когда они отошли от камер достаточно далеко.

— Пункт три устава полицейского офицера помнишь?

— Предотвращение преступлений…

— Является приоритетной задачей любого офицера имперского сыска. Можешь сказать мне спасибо, я только что сделал тебе на семь рецидивистов меньше.

Инспектор взглянул с недоверием.

— Что? — Нел шел медленно, шаркая ботинками.

— Ты им вроде рецепт личинок в кляре пропел.

— Ну и? Готов поспорить, что в ближайший год ты ни одну из этих рож в камере не увидишь. Рискнешь?

— Не… ты слишком уверен, не буду.

— Вот и правильно. Что тут было-то без меня?

— Убийство и покушение на жизнь офицера, а еще похищение.

— Свидетеля выкрали?

Камаль кивнул. Они дошли до кабинета. Мари уже корпела над бумагами. Кенни сидел рядом и старательно заполнял расходную ведомость на топливо. Спирт нынче слишком дорог, чтобы платить за него из своего кармана. Нелин плюхнулся в свое кресло и осторожно втянул носом воздух. Обнюхал его едва ли не полностью, после чего недовольно произнес:

— Тут что, Варломо сидел?

— Унюхал? — с удивлением спросил Камаль.

— Эманации мирового эфира.

На этих словах Мари оторвалась от бумаг.

— Это же опровергнутая концепция, — с удивлением сказала она и подняла взгляд на Нелина.

— Кем? — Д’эви, похоже удивился не меньше, но только тому, что кто-то смеет с ним спорить в таких вопросах.

— Генрих Берингласс и Лайнел Тоттер в…

— А… ты про это. Ну, хорошо. Эти двое не смогли его определить. Ладно, хочешь пример, чтобы я разнес этих выскочек?

— Да… — Похоже, д’Алтон, сама того не ведая, затронула что-то болезненное.

— Какого цвета радуга?

— Ну… так там несколько цветов.

— Во-о-о-от. — Нел продолжал спокойно разъяснять очевидные для него вещи. — А как ты узнала?

— Ну… увидела.

— Правильно. Вы все видели радугу, кто-то даже знает, как она работает, потому как умен и наделен врожденным любопытством. А теперь представьте человека, с рождения лишенного зрения. Представили?

— Да.

— Объясни человеку, который не видел радуги, что она такое.

— Все цвета в небе. — Разговор стал так бурно развиваться, что даже Оберина заставил включиться. — Это же просто.

— Что такое цвет для слепого? Что такое небесный эфир для вас? Вы его не видите, не ощущаете, как вы можете доказать или измерить то, что ваших органы чувств не могут уловить? Это — ваша радуга для слепых. Только Йона чуть-чуть понимает. Кстати, Куколка…

— Что? — Резкая смена темы застала Мари врасплох.

— От тебя пахнет моей родней.

— Ну… мы выезжали на место, там мне мальчик кое-что рассказал.

— Мальчик? Не девочка?

— Нет. Точно мальчик.

— Глаза светились?

— Конечно, он же д’эви. А что?

— Ничего, — ответ немного расстроил Нела. Он уже понадеялся на еще одно божественное вмешательство, но, похоже, Госпожа решила не забирать все нити в свои руки. — Что он сказал?

Девушка замолчала, обдумывая слова того мальчишки.

— Говорил про какого-то гостя. Высокий, бритый и с татуировкой змеи. Зовут Энджело или как-то так. А еще мальчик сказал, что у него внутри…

— Что он увидел?

— Черную угольную пыль.

— Уверена?

— Да, он так и сказал. Пыль.

— Херня… вот же херня…

— Что еще? — Инспектор теперь, похоже, был заинтересован.

— Мы это называем дыханием смерти, — пояснил Нелин. — Крепкая магия, похожа на нашу, но не наша.

— И что она делает?

— Не имею ни малейшего понятия, — помощник картинно развел руками. — У меня тесть был племенным жрецом, а не я. Я больше по трупам и резне. Все, что могу сказать, так это то, что этого урода будет тяжело завалить. Отрубить голову, может, или еще чего. Кол в сердце.

— В смысле, как в сказках? — Кенни нервно сглотнул.

— А сказки не всегда врут, малыш. — Голос Нелина сейчас был холоден и спокоен, а потому становилось еще страшнее. — Думаешь, почему через порог не здороваются и не целуются? Чтобы мертвец, которого похоронили под порогом, не утянул душу на ту сторону. И, предвидя твой следующий вопрос, да — под порогом хоронили стариков не просто так, чтобы немертвый мертвец не зашел внутрь.

— Так, хватит, — инспектор перебил не на шутку разошедшегося помощника. — По делу чего скажешь?

— По делу? Ну, по делу так по делу. Дно молчит. Никто ничего не мутит, не гуляет и шикарную жизнь не ведет.

— Ты мне это вчера еще сказал. Подробности будут?

— Конечно же нет, не помню ни черта.

— Сопляка Дени тоже?

— Мы его на десятку закрыли три года назад, ты чего меня путаешь, сержант?

— Вышел по УДО, а вчера его убили.

— Ну и дебил. Сидел бы тихо — был бы жив, нарик сраный.

Остаток речи д’эви снабдил таким количеством бранных слов на доленге, что Йона невольно улыбнулся, хотя и не понял даже половины эпитетов. Когда все кончилось, помощник строго взглянул на инспектора. В этот самый момент Нелин занимался шнурованием своих старых армейских ботинок, так что подбородком упирался в крышку стола.

— Я бы на твоем месте, старик, задумался над словами об этом Энджело.

— Его видел один мальчишка.

— Именно. Есть пара мыслей, которые мне не хочется думать.

— Например?

— То, что это наши.

— Уже точно не они, так что забудь. Ирма проверила.

— На кой-хрен?

— Книжку пишет.

— Ну пускай пишет. Меня только пусть вычеркнет.

— Вот сам ей об этом и скажи. Толстяк, кстати, знаешь, чем занялся?

— Не? Пьет?

— В семейном бизнесе.

— Иди ты, — Нелин принялся шнуровать второй ботинок. — Он же говорил, что лучше в башку себе выстрелит, чем это.

— Долан простудился и умер.

— Че-е-е-ерт, жалко его. Отлично мог в рыло засветить, да и парень ровный был. Чисто мой братюня-близнец…

— Тихо!

Йона поднял палец и прикрыл глаза. Мысль пронзила мозг словно вспышка, и как только до него дошло, то тут же все стало хорошо сходиться.

— Что ты понял? — Нел смотрел серьезно.

— Близнецы.

— Что?

— Черт, остроухий, не тупи. Наша ДРГ не была единственной. Мы одни из первых, но не единственные. Как я сам до этого не дошел? Тот урод в больнице меня точно знал. Мари, давай включайся.

— Да. — Девушка отложила бумаги.

— Кенни, ты тоже, нефиг тебе спирт списывать. Головой поработай, а то так и умрешь водителем, а не героем.

Оберин повернул стул так, что теперь он хорошо видел всех троих. Йона тяжело молчал — обдумал свои следующие слова.

— Я знаю всего пять или шесть групп, которые собирали по тому же принципу, что и нашу.

— Простите? — Мари немного засмущалась. — Можно подробнее.

— Группа изо всякого городского сброда, осужденных и просто лихих парней. Любой человеческий мусор, который хоть одного человека убил, получал возможность помилования после победы. Ну, либо посмертно.

— Это же глупо?

— Разве?

— В первом бою тяжелее всего переступить через себя и убить другого человека. Если у тебя в роте зеленые новички, то, скорее всего, половина не доживет и до середины боя. То ли дело человек, который пачками людей на тот свет отправлял.

— Это ваш случай.

— Почти, — инспектор кивнул. — Нас отбирали в самом начале войны, когда дела обстояли еще не так плачевно. Можно было выбирать. А вот дальше, когда гутты прорвали северный фронт, там уже потребовалось затыкать дыры, а не выделываться.

— И Близнецы — это одна из таких групп.

— Хуже, — Йона кровожадно улыбнулся. — Это ублюдки вроде нас, только еще злее. Про стеллских гуттов слышала?

Мари кивнула. Стелланда — спорная территория, провинция на границе. Исторически она становилась переходящим призом арсорско-гуттского противостояния. Практически все войны с Гуттаном происходили из-за нее — слишком много угля и железных руд рядом, чтобы не захотеть такой кусок оттяпать. До последней войны Стелланда находилась под протекторатом гуттов. Местные говорили на их языке, одевались по их моде, а также практически полностью соблюдали все законы «господ». То, что местные жители на 85% арсорцы — сущая мелочь для всех, кроме них, да еще чуть-чуть для гуттов.

Погромы стали частыми и регулярными. В ответ особенно упоротые стелландцы устраивали резню и массовые отравления в гутских гарнизонах. Паритет сил держался ровно до того момента, пока метрополия не захотела поставить своего патриарха.

Новый глава церкви очень быстро вылетел в окно своей резиденции. Возникло сопротивление гуттизации церкви. Протестующие захватили несколько крупных храмов и укрепились. В ответ Гуттан ввел войска и, пользуясь крупным калибром как молотком, сровняли с землей Стелланду вместе с людьми.

Стихийное восстание превратилось в гражданскую войну, а затем и в полноценную.

— В Близнецы набирали в основном из стеллских полков. По задумке генштаба, их можно было забрасывать глубоко в тыл, где они бы смогли устраивать масштабные диверсии и устранять командование, после чего растворяться среди местных.

— И… они переметнулись? — спросил Кенни тихо.

— Не сказал бы. Вообще, не знаю. Только это все слишком притянуто за уши.

— Не надо про уши, — отшутился Нел. — Лучше скажи, там этот Энджело упоминался?

— Да я без малейшего понятия. Ты думаешь, что весь сержантский состав друг друга знает, или что?

— А что, нет?

— Ой, да иди ты, — инспектор картинно отмахнулся от друга.

Да… похоже, дело заваривалось крутое. Недаром Питти говорил про хмырей с акцентом, которые намеревались взять стволы. Вот только на кой-черт? Если это реально Близнецы, то с армейским оружием они могут весь город поставить раком и как следует его отыметь.

И, что самое страшное, Камаль не был уверен, что это не сойдет им с рук.

В конце концов, именно для этого их и готовили.

— Ладно, надо думать, что они собираются делать следующим, — тихо произнес инспектор. — Есть стук, что ребята очень интересовались автоматическим оружием.

— Надежный?

— Надежный, старик, надежный.

— Тогда им нужен склад.

Д’Алтон подошла к карте, встала напротив и, достав ручку, принялась наносить пометки. Первое дело, второе, третье, четвертое, так все до последнего. Точки плотно расположились в границах Тарлосс Холла.

— Похоже, — Мари указала на карту, — что их местный человек не очень хорошо знает город, раз они работают только по нашему району.

— Да. — Инспектор подошел ближе. — В таком случае и место у них должно быть недалеко. Кенни, включайся.

— Хорошо, сэр.

— Сюда иди, если бы ты был бандосом, который не знает город, где бы ты залег?

— Я бы в первую очередь узнал город, а то, как лох.

— Так, не умничай. Место должно быть не слишком далеко от нас, тихое, пустынное и где можно легко потеряться.

— Позволишь? — Оберин взял у Мари ручку и начертил несколько овалов. — Тогда тут, тут или тут. Свалка, завод и доки.

— Уверен в доках?

— Да. Лед только-только сошел. Судоходства нет. Если залечь подальше от реки, то могут и до самого мая просидеть незаметно.

— Ладно… двадцать гектаров, еще столько же и еще сорок. Долго ходить с собакой, не находите? А потому начинаем думать головой еще усиленнее. Валенберг как-то связан с этими ребятами, думаю вам не надо это лишний раз доказывать? — В ответ все трое покачали головами. — Отлично. Бывал он, судя по рассказу матери, только дома, в пивнухе да в офицерском клубе. Все пивные города мы точно не обойдем и за год, а вот клуб…

— Я готова.

Отличница. Захотелось как следует всыпать этой восторженной дуре, чтобы все эти мысли у нее нафиг вылетели из головы. Удумала тоже — агент внедрения. Эти ребята таких специалистов разделывали, а тут коп-салага, да еще и девчонка.

— Хорошо, но за тобой только слежка. А еще…

— Да?

— У тебя слишком приметная голова.