Червь-2

Глава 6

Как же здесь влажно. Тепло и сыро, как в кишках, только с одним отличием — здесь, в густой тьме туннеля, я не ощущал под ногами дерьмо.

Окружённый шаром света, я и мои новые друзья, двигались в глубь. Мои руки жёлтого цвета. Стены, выложенные из булыжников различных размеров, тоже жёлтого цвета. Две крысы, бегущие впереди меня — жёлтые. Огонь, что жрёт факел, движется волнами, создавая эффект мерцания. Словно кадры бегут перед глазами с секундным прерыванием. Сколько еще метров плёнки мне придётся пройти, чтобы увидеть свет в конце туннеля?

Я ощущал, как портянки медленно впитывали кровь с моих стёртых ступней и твердели. Обувь жала, но я готов терпеть. Как терплю цистит. Как терплю боль, возникающую на лице при каждой эмоции.

Всё это мелочи. Пустяки. Не это меня сейчас беспокоит. Другое! Где мой рюкзак? Куда его спрятали эти ублюдки? А вдруг, они всё выкинули, не придав никакого значения мои вещам?

Сотни вопросов обрушились на мою голову. Ладно, нужно решать проблемы по мере их поступления.

Я смотрю на двух мохнатых пищалок, бегущих вдоль стен, и мысленно задаю вопрос:

— Где я?

— В подвале.

— Спасибо, конечно, но это и ежу ясно.

— Здесь ежей нет! Если выберешься живой — можем их в лесу поискать.

Она вот реально глумится надо мной или это прикол какой-то?

— Я хочу точно знать, где я сейчас нахожусь?

Крысы не останавливаются. Бегут себе вперёд короткими прыжками, а мне так и хочется одной из них наступить на хвост.

— Над нашими головами — двухэтажный дом, — говорит крыса, — принадлежащий отряду обороне.

Обороне?

— Обороне чего? — спрашиваю я.

— Они обороняют деревню.

— От кого?

— От «труперсов», — отвечает крыса.

Каждый раз, когда я слышу «труперсы», у меня в голове начинает бурлить. Серое вещество кипит, но выкипает впустую. Льётся из всех дыр, и только тушит огонь памяти, как газовую комфорту. И что страшное — газ копиться, заполняя в голове каждый пустой угол, каждую пустую извилину. Но ничего-ничего, рано или поздно всё тут нахуй рванёт. И я вспомню.

Труперсы.

Труперсы…

Нет, не рвануло.

— Кто они такие? — спрашиваю я.

— Это уже не важно! Сейчас важно то, что ты убил Севастьяна. Он тут главный. Был. Осознаёшь масштабы проблемы?

Ну начинается! Нашли крайнего.

— Я не виноват!

Нет, сейчас я не пытаюсь оправдаться перед двумя грязными крысами в узком туннеле. Нет! Всё это я говорю для успокоения собственной совести. Ведь если чиста совесть — чист и разум. Чисты мысли. Чистый я. Понимаете? Я чистый! Ко мне не должно быть вопросов. Они первые начали!

— Они первые начали, — всё же продолжаю оправдываться перед крысами, — Он хотел залезть на меня, вставить мне! Что мне еще оставалось делать?

— Не оправдывайся, мы всё видели. И мы тебя не осуждаем.

— И давно вы там были? В комнате?

— Мы с тобой с самого начала. Как только ты ступил за ворота деревни, мы сразу тебя почуяли.

— Почуяли? Запах мой? Если что, то это из-за цистита мои ноги воняли мочой. Я не успел вымыть ноги…

— Мысли, — перебила меня крыса. — Мы услышали твои мысли. Добрые и злые. Хорошие и плохие. Чистые и грязные!

Мне теперь страшно думать. Какие-то крысы могут читать мои мысли. Подстава, теперь обо мне все всё узнают! Узнают, как я мастурбировал в школе на переменах. Как я мастурбировал на работе. В машине. В кружку начальнику…

— Мы не читаем твои мысли, — говори крыса. — Мы их слышим! Понимаешь разницу?

Главное сейчас — это успокоиться.

Вдох.

Выдох.

Пламя огня чуть дёрнулась от порыва воздуха из моего рта. Мне вспомнились тёмные улицы местной деревни, пацан, что удирал от меня. Монетка и Эдгарс, скорее всего, разыскивающий меня по всей деревне.

— Постойте, — меня вдруг осенила, — это вы мне подсказывали на улице куда бежать?

— Мы, — отвечают крысы.

— Значит это вы меня привели к тому дому…

— Мы привели тебя к пацану.

Вроде, разницы никакой, но вот подмена значимых объектов слегка меня насторожила. Мутные крысы! Мутный подвал!

Выпустите меня отсюда! Пожалуйста!

— Что ты разоралась? Успокойся…

— Если вы были там, если вы всю дорогу были со мной…

— Были…

— Значит вы должны знать где мой рюкзак! Мне нужно забрать его…

— Сейчас нужно, — говорит крыса, — чтобы ты от сюда выбралась. Живой. Ты понимаешь это? Ты наша должница.

— Помню…

Там, в глубине зевы коридора раздался натужный скрип досок. Квадрат света упал с потолка, осветив деревянную лестницу. Как и свет, лестница тянулась с потолка под небольшим углом.

— Начинается, — говорит крыса.

— Что начинается?

Только я смекнул в чём соль, как с потолка свесилась пара ног. Тяжёлые ботинки плюхнулись на ступени. Туннель быстро заполнился глухим топотом.

— Подними факел над головой! — голос крысы казался резким и быстрым. — Он не должен тебя увидеть!

Я задираю руку и бью факелом в потолок. Сноп искр опалил мне волосы, осыпался на крыс.

— Твою мать! — вырвалось у меня, но мысленно. — Здесь низкие потолки, так не получиться.

Человеческий силуэт спустился по лестнице наполовину.

— Вытяни факел перед собой и откинь голову назад!

Я вытягиваю руку, как можно дальше, и откидываю голову назад. Всё это время странный меч, сделанный из человеческой кожи, был у меня в руке. Не стоит сейчас им сверкать. Я опускаю меч — лезвие смотрит в пол.

— Теперь иди вперёд и жди нашей команды, — говорят мне крысы.

— Какой?

— Просто, будь готов бежать…

— Куда?

Пропустив две ступеньки, мужчина спрыгнул с лестницы на пол. Раздался глухой удар. В прямоугольнике света засверкали крохотные зёрна пыли, обрисовавшие силуэт высокого мужчины. Он шагнул на встречу ко мне, вытянул руку, в которой держал факел и, прищурившись, попытался меня рассмотреть. Мужчина весь жёлтый. Жёлтый на жёлтом. Жёлтое лицо. Блестящие жёлтые волосы, зачёсанные назад. Жёлтые зубы.

— Севастьян? — кричит он. — Ты чего так долго? Молодая сучка не выпускала тебя из своих объятий?

Я сжимаю рукоять меча с такой силой, что ногти на сухих пальцах врезаются мне в кожу.

Мужчина начинает идти в мою сторону, а пламя его факела словно длинный язык, лижет потолок.

— Мы устали ждать своей очереди! — продолжает он, громко хохоча. — Ты же не забыл про нас?

Он уже в паре метров от меня. Я вижу его лицо. Он вдруг видит моё. Его рука потянулась к ножнам, болтающимся на левом бедре. Мой меч быстро взмыл в воздух, и когда я уже собирался сделать замах для удара в столь узком коридоре, мужчина вдруг завизжал. Факел упал возле его ног, и я вижу, как он хватает и оттягивает кожаные штаны на уровне лобка.

— Быстро, убей его! — говорят мне крысы.

Мужик свалился на пол. Скрючился. Левой рукой оттянул ремень со штанами, а правую — запустил внутрь.

— Зачем его убивать? — спрашиваю я.

— Просто… убей… Мы так долго не протянем…

— Но он не сделал мне ничего плохого, — это что получается, крысы приняли меня за хладнокровного убийцу?

— Послушайте, — обращаюсь я к крысам максимально понятно, — я не знаю, что вы там себе напридумывали, но грех на душу я брать не собираюсь!

Мужчина извлекает руку из штанов. В туго сжатой ладони я вижу голову крысы, чьи глаза страшно блестят в свете огня. Он хочет кинуть её в конец туннеля, но я быстро пришпориваю своим ботинком его руку к полу. Крыса кусает его за большой палец. Мужчина снова громко орёт. А только что высвободившееся крыса кричит мне:

— Убегай! Сейчас на шум сбежится весь дом!

— Вы найдёте мой рюкзак?

— Поднимайся! — кричит крыса, после чего снова бросается на мужчину, и кусает его за нос.

С потолка бьёт яркий свет. Нужды в факеле больше нет, только руку занимает. Я кидаю за спину палку с огнём. За спиной новый сноп искр, треск, шипение, и раздирающий крик боли. обернувшись, вижу, что факел упал мужику на лицо. Извините, я не специально! Хочу вернуться, убрать факел, но крысы снова орут мне:

— Поднимайся!

С мечом на перевес я быстро поднимаюсь по лестнице. Оказываюсь в узкой комнате с одной дверью, за которой я вижу длинный коридор, залитый солнечным светом.

Уже утро⁈ Это же сколько времени я был в отключке?

— Закрывай люк, быстро!

Эти две вымазанные кровью крысы еще не успели подняться по лестнице, а уже приказывают мне во всю! Но, справедливости ради, если бы не они — продолжал бы я сейчас валяться связанным на кровати и хрен знает, какой бы по счёту мужик потел бы над моим телом. А может и под…

— Надеюсь, вы ему яйца отгрызли? — с презрением спрашиваю я, поглядывая сквозь проход на мужчину, валяющегося скрюченным на полу в тусклом квадрате света.

— Люк закрывай!

— Да-да…

Оторвав от стены массивную крышку, искусно сколоченную из шести досок толщиною с четырёхтомник Толстого, я пытаюсь закрыть вход в подвал без лишнего шума, но нихуя не выходит. Усталость и стресс начали сказываться. Где-то на середине, мои руки не выдержали веса этой махины, и побелевшие пальцы решили просто отпустить крышку. Проход закрылся, но с таким грохотом, что аж стёкла узких окон звякнули в коридоре.

— Быстрее, — говорят крысы, — побежали.

Две мохнатки ускакали вперёд, в коридор. Я следом, выставив меч.

Я уже начал думать, что пронесло. Что самое страшное позади. Что вот-вот и крысы проведут меня к двери, которую я благополучно открою, выйду на залитую солнцем лужайку и убегу домой. Уже начал мечтать о выпивки, о сигаретах, о тёплой кровати. Хотя нет, сейчас в кровать мне что-то совсем не хочется… Спасибо, но я выспался! Я мог еще много чего нафантазировать, но не успели мы пробежать коридор целиком, как услышали топот. Громкий, тяжёлый, словно молотом били по доскам.

Я притормозил, понимая, что если сейчас вылечу из прохода — попаду прямиком на приближающееся к нам тело. И я оказался прав.

Выход из коридора перекрыл огромный мужик. Он казался даже шире этого коридора. И я сразу узнал в нём того самого амбала, вырубившего меня всего одним ударом. Но даже несмотря на всю его брутальность, на его кожаные доспехи цвета бурой ржавчины, на его дюжие плечи, увидев меня он искренне растерялся. Лицо выпрямилось, челюсть чуть опала. Он уже собирался меня о чём-то спросить, но увидев в моих руках меч, который я выставил перед собой, он окончательно впал в ступор.

Честно, я сейчас и сам растерялся и даже не представлял, что делать дальше. Меч безумно лёгкий, но скопившаяся усталость тянула руки к полу, а ноги чуть лихорадило, а еще болели ступни, бля, а еще…

Еще…

Ну, и если вы помните, еще меня мучает цистит. Короче, достало всё!

Амбал перевёл взгляд с кончика меча на моё лицо. Растерянность сменилась тревогой.

— Где Севастьян? — спрашивает Амбал. — Что с ним?

Ну почему сегодня меня все спрашивают про Севастьяна? Почему меня не спросят: приятель, как ты себя чувствую? Не болят ли у тебя руки, ноги? Как голова? Эгоисты!

— С твоим дружком всё в порядке, — говорю я. — Ждёт тебя в своей уютной постельке!

Зарычав, Амбал шагнул мне на встречу. Давай-давай, дядя, я жду тебя! Его плечи упёрлись в косяк, и мне стало любопытно: сможет он втиснуться в столь узкий коридор?

Ну вас нахер!

Смог!

— Откуда у тебя этот меч?

— Подарок!

Кожаные накладки, что пришиты серым шнурком к его плечам, туго сморщиваются и покрываются белыми трещинами, когда вжимаются в стену. Каждый его шаг сопровождается скрежетом и тяжёлым пыхтеньем.

Между нами метров десять. Я стою. Ожидаю. Но меч держу двумя руками на уровне своего лица, нацелив кончик прямо в брюхо амбала.

Рука амбала, облачённая в твёрдую кожу, потянулась к поясу. Там висели ножны, из которых торчала рукоятка меча в точь-точь как у меня. Только одно отличие — сухая ладонь была от левой руки. Да и сам амбал оказался левшой. Когда он достаёт меч, я вижу еще одно, немаловажное отличие — меч пиздец огромный! Эта детина словно достала кран из штанов! Лезвие взмыло в воздух, откинув на меня тень. Может мне и показалось, но я точно ощутил в этот момент тяжесть во всём теле. И обречённость.

— Крысы, вы где? — спрашиваю я, медленно отступая. — Мне нужна ваша помощь!

То, что я еще живой — заслуга узкого коридора. Будь он чуть шире, это огромный меч, кстати, сделанный, как и мой — из грубой высушенной кожи — давно бы разрубил меня пополам. Нет сомнений — один удар, и я распадаюсь на две половинки. Вываливаюсь из кишок вместе с говном на пол и…

— Беги! — кричат крысы.

Ну наконец-то! Мои друзья не забыли про меня!

— Нападай на него!

Что? Вы серьёзно?

— Нападай!

О! Отработанная схема. Такой вариант меня полностью устраивает. Я уже боюсь считать в который раз я доверяю свою жизнь крысам, но что поделать, сегодня они мои спасители.

С мечом на перевес я рванул вперёд. Целюсь амбалу в живот. Думаю, что всё пройдёт гладко, как и в прошлый раз. Но блин, с каждым шагом уверенность затухала. И куда делись крысы? Ладно. Но теперь меня беспокоит вопрос: смогу я отбить удар?

Да не-е-е-е, до этого не дойдёт.

Да, мои мохнатые друзья?

Я верно всё понимаю? Я бью ему в живот и дело с концом?

Тишина…

Усмехнувшись, амбал рубанул воздух над моей головой.

Когда морда твоей машины влетает в морду встречной машины, оказавшейся на встречной полосе не в подходящий момент, первое что ощущаешь — безумное сотрясение. Тебя всего встряхивает, как коктейль в блендере.

Вот и сейчас. Вначале меня встряхнуло, выбив из меня всё иллюзорное говно о скорейшей победе, а потом мои собственные руки прилетели мне в лицо. Мой меч улетел за спину, чудом не снеся мне голову.

Я упал навзничь. Открыл глаза и сразу закрыл, увидев сотни крохотных щепок, хлынувших мне в лицо. Я быстро повернулся на бок. Адреналин начал качать. Инстинкт самосохранения, наконец-то, проснулся. По инерции загородившись руками от очередного удара, я снова открыл глаза.

Огромное лезвие вошло боком в деревянную стену и, судя по всему, застряло. Зашло глубоко, скрывшись на половину.

Мне повезло. Амбал пытался выдернуть меч, но ему не хватало пространства. Он наваливается на рукоять. Пыхтит. Пот струиться по его лицу и пропадает за кожаным воротником, скрывающим шею амбала как зимний шарф.

— Ау… Крыски, вы где?

Тишина… Прерывистое рычание здоровяка наполняет коридор. Еще чуть-чуть и его меч снова обрушится на мою голову.

Сидя на жопе, я обернулся. Глазами нашёл свой меч. Схватился за рукоять, нежно пожавшей мне руку. Кожа на рукояти уже не кажется такой шершавой и грубой. Капли моего пота впитались в каждую складочку, в каждую пору, сделав рукоять гладкой и мягкой.

Быстро перегруппировавшись и усевшись на колени, я прижал меч к бедру и резким выпадом проткнул воздух, рассчитывая проткнуть и брюхо амбала. Места для замаха катастрофически мало, и назвать мой выпад ударом — сложно. Так, тычок.

Махина увернулась, чуть отстранившись. Лезвие ушло вниз. И вот, я уже хотел вернуть меч назад, для нового удара, но хренушки мне! Такой скорости я никак не ожидал.

Амбал задрал ногу как собака, согнул колено и резким ударом сапога, способным футбольный мяч превратить в рваный презик, обрушился на лезвие меча. Меч и мои пальцы вдавило в доски пола. Рукоять вжалась в ладонь с такой силой, что раздался хруст костей. Я как мышь, пойманная в мышеловку, начал дёргаться из стороны в сторону, пытаясь освободиться. Тщетно! С каждым новым рывком становилось только хуже. Кожу на ладони сдирало тонкими полупрозрачными лоскуточками как сыр на тёрке. Зараза!

МНЕ БОЛЬНО!

Я разозлился. Стиснул зубы. И, завопив, начал расшатывать ладонь, снимая кожу с пальцев. Так, чуть-чуть, не до костей, конечно же. Но было больно. И спустя пару секунд, мои руки были свободны.

Я попытался вскочить на ноги, встать в полный рост. Уже собирался оттолкнуться руками от пола, но амбал, не оставляя попыток вырвать свой меч из стены, убрал ногу с лезвия моего меча и тут же уебал мне мысом ботинка в лицо. Был бы я дверью — нахуй бы сорвало с петель!

Были ли звезды перед глазами? Ага, были. Звёзды — это еще мягко сказано! Как-будто у меня на лице взорвалась мина, вдавив нос, губы и глаза в череп взрывной волной.

Я отлетел назад, снова упав на спину. Да сколько можно! Может хватит уже меня пинать! Сволочи! Как больно… Женское тело ни разу не предназначено для домашних побоев! Ни разу!

Амбал вырывает меч из стены. Сжимает рукоять двумя руками. Ладони у него огромные, волосатые, кожа усыпана бледными шрамами. Костяшки похожи на слоистый торт из мозолей.

Всё, что я сейчас могу, — это пятиться. Пятиться, надеясь на чудо. Голова ходит кругом, сил нет. А амбал всё ближе и ближе.

Ближе и ближе. Этот здоровый кабан поднимает меч. Кончик упирается в потолок. Еще пару шагов и всё, огромный меч обрушится на мою голову. Мне не жить. Инга, прости меня за то, что втянул тебя…

Сзади раздался грохот. Я обернулся. Крышка люка откинулась в бок, завалившись на стену. Из дырки вылезло обожжённое лицо. Мужик улыбнулся, увидев меня, поднялся еще на пару ступеней.

— Попалась, сучка! — крикнул он, протянув ко мне свои ручища.

Когда амбал уже стоял возле меня готовый снести мне башку одни точным ударом, он вдруг замер, словно его парализовало. Сжал губы, и тут же сжался сам. Как бы скукожился. А потом заорал. И опустил меч, сомкнув ноги, словно у него что-то взорвалось в яйцах.

— Беги!

О, крысы вернулись!

От меча я увернулся. Удар получился не таким точным, как хотелось амбалу, но сильным! Я вовремя отпрянул. Лезвие прошло в полуметре от моей головы, чуть не задев плечо, и вонзилось точно по центру головы бедняги, успевшего вцепиться в мои штаны.

Раздался хруст, чавканье мозгов. Мне в лицо брызнула струйка горячей крови. К ладони подкатился тёплый глаз, и следом прилетело пару гнилых зубов. Тело с грохотом улетело обратно в подвал, забрав с собой меч амбала.

Громиле сейчас было не до меча. Он сам выпустил рукоять, чтобы поскорее запустить ладонь себе в штаны. Блин, это запрещённый приём! Здоровяк начал кружиться, визжать, и, если бы коридор был чуть шире, точно пустился бы в пляс. Но он не мог. Упёрся плечами в стены и застрял.

— Беги! — кричат крысы.

Единственный путь, который я сейчас вижу — широкая арка между ног амбала. Встав на четвереньки, быстро пополз вперёд. Сжавшись, пролез между ног. Свобода! Уже собирался дать дёру, но я не мог упустить такой сладкий момент! Ох как заманчиво!

Встаю во весь рост. Оборачиваюсь. Вижу блестящий затылок здоровяка. Могучую спину. И жопу, ворочающуюся из стороны в сторону. Боль сгибает толстяка пополам. Ему явно не хватает толчка. Одно маленького толчка, чтобы он скрылся с моих глаз.

Крысы вылезли из воротника амбала и быстро спрыгнули на пол.

— Побежали, — говорят они мне.

— Постойте, есть одно дело!

— Какое⁈ Нам надо уходить…

— Такое!

Когда нестерпимая боль ставит амбала раком, я подбегаю и вмазываю ботинком ему прямо в зад. В огромный, как мишень в тире, зад. Отвесил такого пендаля, что будь его задница мячом — улетела бы в стратосферу. Затем надвое расколола бы луну. И в финале поджарилась бы на солнце.

Туша подалась вперёд, инерция захватило тело. Потянула. Громила сделал два шага, ускорился, и шагнул в пустоту. Раздался грохот, вопль, звуки ломающихся досок. Он ушёл так быстро, словно под ним проломился лёд.

Накрыв деревянной крышкой проход в подвал, я подобрал свой меч, и мы с крысками отправились дальше искать выход.