Дар

Глава 17

Ангелина простынку подхватила, закуталась, бросилась к моему кузену. Плачет:

— Милый, это не то, что ты подумал!

Ага, вот прямо так надо говорить, когда тебя в пикантном виде с другим мужиком застукали.

Кирилл её отодвинул, ко мне шагнул, у самого глаза мутные, опухшие. Сразу видно — нехорошо человеку. Но подсвечник держит крепко, а штука эта увесистая.

— Всё в порядке, кузен, — говорю. — Я у твоей барышни травку отобрал. Для твоей же пользы.

— Я тебе сейчас покажу травку, — Кирилл махнул подсвечником. — Я тебе сейчас покажу — барышня!

Увернулся я от удара, только ветер рядом с головой просвистел. Отскочил на площадку, кузен за мной.

— Остынь, — кричу, — хватит!

Он будто не слышит, глаза бешеные стали, так и хочет мне башку разбить. Я снова увернулся, пропустил его мимо, подтолкнул в спину. Он по ступенькам поехал, подсвечник выронил, ухватился за перила. Подсвечник по ступенькам громыхает, катится.

Кирилл развернулся, рыкнул:

— Убью!

Ангелина рыдает, просит:

— Ах, перестаньте! Ах, Дмитрий, оставьте его, я сама виновата! Милый, прости его, он не виноват!

Кузен мой от её слов ещё больше разозлился. Рычит:

— Без году неделя, а уже чужих девок лапает! Я тебе башку разобью! Ублюдок!

— А ты недоносок, — отвечаю. — Над тобой даже Елизавета Алексеевна смеётся.

Он аж взвыл от такого. Одним прыжком взлетел по ступенькам, свалил меня с ног. Мы покатились по полу. Он пытается меня в захват взять, сразу видно — классической борьбе обучался. Или как это здесь называется. Здоровый, как кабан, чуть не придушил. Ну, меня так просто не скрутишь.

Вывернулся я, перекатился, и его ногу ухватил на болевой.

— Хватит! — ему кричу.

Кирилл пыхтит, вырваться хочет, но не выходит. Слова всякие говорит, от такого знатного перца даже больно слышать.

Тут его личный слуга нарисовался. Стоит рядышком, лицо кислое, спрашивает:

— Ваша милость, Кирилл Михайлович, вам помочь?

— Нет! — рычит его хозяин. — Я его… своими руками… Тварь… инородец… эльвийский ублюдок…

Тут уже я разозлился. Выпустил гада, вскочил, пнул его в задницу ногой, говорю:

— На себя посмотри. Только по бабам бегать да вино хлебать умеешь. Убийца устриц!

— А-а-а! — вскочил мой кузен на ноги, лицо бешеное.

Ну давай, думаю, иди сюда, я тебе покажу, кто здесь ублюдок.

Ангелина к нему кинулась, в руку вцепилась, повисла. Слуга кричит, умоляет:

— Нет, не надо, хозяин, одумайтесь!

Еле удержали.

Остановился кузен, подышал тяжело, кадыком подвигал, говорит:

— Дуэль. До крови.

Слуга ему:

— Кирилл Михайлович, запрет же…

— Знаю! — а сам смотрит на меня, как волк, так бы и загрыз на месте: — Знаю, что нельзя. Ничего, тайно сделаем. Но кровь я ему пущу.

— Попробуй, — отвечаю. — Я только за. Пришли мне счёт, кузен. Расходы пополам.

На Ангелину глянул, сказал, не удержался:

— А с тобой я не закончил.

Развернулся и пошёл в номер — одеваться. Чтобы администратора этого гадюшника искать. Кирилл ещё кричал что-то за моей спиной, но догонять меня никто не стал.

***

Коридорный не признался. Какие такие торговцы травкой? Ничего не видел, ничего не слышал, никто не пробегал, ваше благородие. Спросите у администратора.

Администратора я отловил на входе — жирный мужичок, волосёнки набок прилизаны, усишки жидкие, морда гнусная. Стоит, с каким-то хмырём разговаривает, тихо так.

Подошёл я к ним поближе тихонько, прислушался.

— Обереги не работают, — говорит хмырь.

Смотрю — а это эльф-полукровка. С виду человек, худой, небритый, в коричневой тужурке, штаны в сапоги заправлены, ну прямо дядя Петя дворник из соседнего подъезда. Только вот у дворников ушей таких не бывает, и зубов острых, как будто дядя этот с утра по ним напильником ездит, вместо зубной щётки.

Администратор на эльфа смотрит, глаза выпучил:

— Как это — не работают?!

Полуэльф плечами пожал:

— Ночью работали, утром мигать начали. А как господа наверху шуметь стали — всё. Высохли до донышка.

— Высохли?! — взвизгнул администратор. — Я тебе за что плачу? За что тебе платят, морда эльвийская?!

— Обереги? — говорю.

Админ меня увидел, словами подавился. Лицо разгладил, улыбку пытается выдавить, только лицо красное от злости спрятать не получается.

Полуэльф ко мне повернулся, ответил:

— Здесь на каждом этаже, господин, по три оберега: на тишину, на мир, на щедрость. На мир — это чтобы господа смирные были, не дрались, морды не били, вилками друг в друга не тыкали.

— Поди-ка вон, Федька, — приказал администратор. И мне: — Чего изволите, сударь?

Я ему про дилера, он давай отпираться. Типа, да вы что, ваше благородие господин капитан, какие посторонние? У нас приличное заведение, чистые господа, всё культурно. А ежели жалобы какие, говорите не стесняйтесь, мы в книжечку запишем.

Я и так после драки с кузеном злой был, так он мне ещё про книжечку задвигает. Тоже мне, техподдержка на минималках! Наклонился я к нему, говорю негромко, но со значением:

— Порядок нарушаете? А что это у вас, любезный, запрещённая магия по всем этажам гуляет?

Администратор губы поджал, головой качает. Но по глазам вижу — испугался.

— Какая такая магия, господин капитан? Обереги эти, что наш инород Федька смотрит, с высочайшего дозволения устроены… Мы всегда…

— Такая, — говорю, — магия. За которую в Сибирь можно пойти. Ты первый пойдёшь.

Вытащил я свой амулет из-под рубахи, показал, типа полицейский значок:

— Видишь? Я для того здесь, чтобы ту магию ловить и не пущать!

Но мужик этот не дурак оказался. Только головой мотает:

— Путаете вы что-то, ваше благородие. Нет у нас такого.

— А если найду? — шлёпнул я ладонью по его книжке. Толстая такая тетрадь, вся исписанная, на стойке лежит.

Ладонь как током дёрнуло. Тетрадка и стойка под ней синим светом засветились. По углам холла, под лестницей и между кадок с пальмами тени появились. Будто люди призрачные ходят, по одному и парами. Прозрачные такие, синие, бледные. Неслышно ходят, скользят по лестнице, прячутся в дверях. А один такой призрак нарисовался рядом с администратором, потолкался возле стойки и что-то в кармашек сюртука тому сунул.

Даже голос слышно, эхом гудит: «Должок за тобой, Ефимка, должо-о-ок…»

Глянул я на администратора — изменился он. Рожа ещё гаже стала, усишки подкручены острыми пиками, губы как пиявки шевелятся. И слова другие стали, эхом в голове гудят: «Иди отсюда, упырь в погонах… Тебе здесь не рады…»

Тут все призраки заговорили, как будто кто звук включил на полную. Зашептали, громко так, только непонятно. Гул по залу прошёл, ветер холодный. Меня аж мурашками по спине продрало.

Вздрогнул я, поморгал — призраки погасли. Вот блин, что за гадюшник эта гостиница… И вижу, врёт администратор, что запретной магии здесь нет. Есть что-то, не понять что, но есть. Но обыск делать, по всем коридорам и номерам мотаться, как собака… не сейчас. Правду сказал кузен Кирилл — это Дар мне покоя не даёт. Ещё немножко — и побежал бы по чердакам и подвалам травку вынюхивать. Погоди-ка…

— А что это у тебя, любезный? — протянул я руку и вытащил у администратора из кармашка сложенный пакетиком листок. В такие листки аптекари порошки насыпают. Там ещё и бумажка оказалась — сотенная. Есть! Не соврало видение.

— Это не моё! Не моё, клянусь! Сюртучок у нас общий со сменщиком, на стуле в зале висит, кто хочешь подкинуть может… Не моя вещь!

Выдвинул он ящик конторки, выгреб кучу денежных бумажек:

— Вот, все здесь… чаевые от постояльцев.

Кучку на стол вывалил, ко мне подвинул:

— Хотите, посчитайте. Их тут много, мы со сменщиком и не знаем, сколько здесь…

И ко мне всё ближе двигает. Типа, бери, добрый человек, а я отвернусь.

Я чуть не взял.

Хотел уже, но рука не поднялась. Говорю:

— Сейчас мимо тебя человек пробегал. Чёрная тужурка, картуз, волосы серые, шея короткая, под правым ухом чирей. Ростом на ладонь выше тебя. Кто таков?

— Ваше благородие, господин капитан, — задушевно сказал администратор. — У нас такие по чёрной лестнице ходят.

И опять мне денежную кучу суёт.

Я наудачу бросил:

— А ведь должок за тобой, Ефимка.

Сработало. Администратор враз бледный стал, как воротник рубашки.

Бормочет:

— Что же вы сразу не сказали, что от Барсука пришли? Не извольте беспокоиться, у нас всё шито-крыто. Как всегда. Вот, извольте…

Сунул руку в стол, вытащил рулончик денег, ниткой перевязанный:

— Прошу. Передайте — Ефим всё знает, всё сделает.

А сам смотрит мне за плечо, глаза стеклянные. Как будто привидение увидел. Я обернулся туда же, глянул — по ковровой лестнице, прямо за моей спиной, по ступенькам сползает женское тело. Мёртвое.