Дух экстаза

Глава 19 Как избавиться от нелюбимой женщины без последствий для организма. Часть вторая

Теплая волна прокатилась над головой. Просвистели мимо бетонные обломки. Мелкие камешки отстучали дробь на моей спине.

Проморгавшись, я только и нашел что спросить по-русски:

— На хер, Захер?

Деревенский меня не понял, но громко заорал:

— Зефур, ребята! Сюда! Я шпиена поймал!

Уткнувшийся в его кадык Боуи заставил его замолчать и переосмыслить концепцию пребывания в данной, отдельно взятой сельской местности.

Нас, продолжавших лежать на траве, окружили.

— Русский! — радостно завопил Билли, опознав меня благодаря выглянувшей из-за облаков луне. — Ща ты у меня получишь!

Зефур его придержал.

— Баз, ты чего тут позабыл?

— Люблю гулять по ночам.

— И вынюхивать? На Малхолланда работаешь?

Я встал и отряхнулся. Демонстративно убрал нож.

— Парни! На кой черт вы тут шухер устроили?

Драться со мной никто не собирался, кроме Билли. Угрюмо молчавшие до поры крепкие селяне вдруг отмерли и посыпали разъяснениями.

— Мы акведук взорвали. Пусть знают, как нашу воду воровать.

— Вот прямо акведук? Все его двести миль?

Новодельные подрывники смутились.

— Накопитель, — хмуро бросил Зефур.

— Мне можно подняться? — спросил с земли Захер.

Забавные ребята. Вежливые. Старших уважают.

— Вы, бестолочи, — с отеческой заботой уточнил я, — о такой штуке, как бикфордов шнур слышали?

— Слышали, — ответили хором.

— Инструкцию о технике безопасности при проведении взрывных работ читали?

— Эээ… — все посмотрели на Билли.

— Чего сразу я? — возмутился он.

— Не читали, — заключил я, сообразив, что именно Билли где-то увел динамит. Вполне возможно, что как раз со стройки акведука. — А чего вы толком добились? Остановили работы на пару дней?

— Чего-то я не понял. Ты, Баз, выходит не шпион? — изумился Зефур.

— Делать мне нечего, — отчасти покривил я душой. — Хотел вас предостеречь, но не успел.

— Так мне можно встать? — заныл снова Захер.

— Баз, ты только предкам не говори, ладно? — взмолился здоровяк Билли.

— Совсем все попутали? — возмутился я. — Сперва шпион, теперь стукач…

— Извини, братан! — хором ответило мне стадо телят с красными шеями и пудовыми кулачищами.

— Динамита больше нет? — уточнил я.

— Нет.

— Ну, ладно. А то рассказал бы вам, как правильно закладывать заряд… И показал.

— Расскажи так! — оживились парни.[1]

Делать мне нечего готовить банду подрывников-террористов. А, с другой стороны, еще убьются сдуру. Мысль их выдать властям у меня даже не мелькнула. И Отис об этом от меня не узнает. Замкнутый круг. Мне жалко всех. И все в своем праве. Жители Лос-Анджелеса грезят о воде. Эти мальчишки не хотят терять отчий дом и созданную трудами нескольких поколений сытую и спокойную жизнь. И выхода нет. Кто-то все равно останется в пролете. Остается одно: сделать так, чтобы парни не покалечились по незнанью.

— Значит, так, — начал я свой инструктаж….

На околице поселка меня ждала Ольга. Молча подхватила моего коня под уздцы и повела к дому своей знакомой тети Тани. Парни делали вид, что только так и нужно. Даже не стали мне напоминать о нашей договоренности хорошенько бухнуть по возвращении домашним самогоном, настоянным на грушах.

— Бывай, Баз, — крикнули мне в спину, когда Ольга заводила коня в просторный двор.

— Завтра уедешь? — спросила меня, когда я спешился.

— Задержусь на недельку. Не то ваше ранчо развалится.

— Из тебя такой же работник, как и шпион, — вдруг выдала Оля. — В конюшне переночуешь.

Я думал, ворочаясь в сене, что она ко мне присоединится. Но Ольга так и не пришла.

… Семь дней я, не щадя сил, доказывал, что работник из меня — о-го-го! Девушка за мной не могла угнаться, но пыталась. Ни разу не пожаловалась, ни взмолилась, чтобы я притормозил. Остальные жители общины наших стараний не замечали, занятые то ли воспоминаниями о прошлой жизни, то ли мечтами о победе революции в России, которая откроет им дорогу домой. Собственно, никто им и не препятствовал вернуться к самовару на веранде уютной подмосковной дачи, кроме вбитой в голову мысли, что только так и нужно. «Ну, тупые», — так и хотелось мне повторить вслед за Задорновым. Даже родная сестра не замечала растущей химии любви между мной и Олей.

Да, я влюбился в соплюшку.И чувствовал, что это чувство взаимно. Ее тоненькая фигурка в штопанном-перештопанном платье, ее загорелое личико с веснушками, ее крепкие кулачки с набитыми мозолями мне вдруг стали дороже всего на свете. Осталось лишь разобраться с Адель.

— Баз, кто ты? — однажды спросила меня девушка, когда мы по заведенной традиции сидели на скамейке перед домом.

От меня, как и от нее, ощутимо попахивало навозом, который мы весь день убирали во дворе.

— Я очень богатый человек, Оль, — признание далось мне нелегко, да и звучало оно смешно, учитывая обстоятельства.

— Догадалась, — неожиданно ответила она.

— Когда я ведро с навозом на себя опрокинул? — попытался за шуткой скрыть свое смущение.

— Ты смотришь на всех как на своих подчиненных, — не приняла она мой шутливый тон. — Или как на несмышленышей. Только на меня по-другому. Ты привык капитанить. Сперва я думала, что ты моряк. Потом поняла, что все гораздо серьезнее. У тебя очень дорогое нижнее белье.

— Алле! Это вторжение в личное пространство!

— Вот сам бы и стирал свое личное пространство!

Мы замолчали.

— Ты женат? — спросила она, когда солнечный диск коснулся Белых гор, удлинив все тени. В темневшем, но все еще голубом небе уже болтался лунный диск, поджидая своей очереди посветить человекам.

— Нет. Но у меня есть обязательства. И обстоятельства, которые требуют решения.

Она ничего не стала уточнять. «Кремень, девка», — только и подумал.

— Лос-Анджелес или Сан-Франциско?

— ЭлЭй.

— Я не слышала, чтобы так называли Лос-Анджелес. В этой деревне я вообще ничего не слышала, кроме бубнежа про тяжелую мужицкую долю в России.

— Я заберу тебя отсюда.

Она вспыхнула и согнулась, уткнув лицо в сжатые колени.

— Я уеду ненадолго, но обязательно вернусь. Не плачь, — волна нежности затопила меня при взгляде на ее трясущиеся лопатки.

— Не верю. Это как сказка. Так не бывает, — громко прошептала она в перерывах между всхлипываниями.

— У меня есть сын.

— Я буду любить его как своего.

— У меня есть два младших друга. Мы как семья.

— Они станут мне братьями!

— Я снимаю кино, добываю нефть и продаю машины.

— Неужели ты думаешь, что после того, как мы очистили с тобой двор от говна, меня можно напугать работой?

— Эээ… Я вообще-то пытался донести до тебя мысль, что работать тебе не придется.

Она распрямилась и гневно уставилась на меня покрасневшими глазами.

— Как ты мог подумать, что я только и мечтаю, как нарядиться в шелка и бить баклуши, пока мой муж занят делами⁈

Не знаю, какие силы вдруг нашлись, чтобы удержаться. Чтобы не схватить ее в охапку и целовать, целовать…

— Ты уедешь завтра утром! — она смотрела на меня с вызовом, а ее тон не терпел возражений. — Как только взойдет солнце! Иначе я не выдержу! Живот лопнет или еще что случится!

— Передай Билли, — сказал я, сидя утром в седле. — Если нарисуется на пороге ранчо, отрежу ему член.

— Именно так и сказала бы, даже если бы ты не попросил, — ответила Оля и хлопнула моего коня по крупу, чтобы побыстрее увез меня из долины Оуэнс. Из лунной долины моей мечты.

… Адель выдержала двухнедельную разлуку и не свалила, вопреки ожиданием, но с порога накинулась на меня с упреками.

— Почему ты не оставил мне денег?

— Денег? — не на шутку удивился я, разглядывая ее аппетитное тело без малейшего эротического подтекста. Она была вдвое сексапильнее Оли, но на порядок мне неинтереснее. — С чего ты решила, что я должен тебя содержать?

Она зарделась и демонстративно развернулась, чтобы исчезнуть.

«Бай-бай! Может, в Нью-Йорк свалишь без прямого намека?»

— Папуля! — бросился ко мне Леха, как только поляна освободилась от мегеры. — Футбол?

— Да любой каприз за мои деньги! — я подхватил его на руки и несколько раз подбросил. — Хочешь, в мяч погоняем. Хочешь в город смотаемся, как только помоюсь. Навестим дедулю генерала, поплаваем на озере под парусом. А хочешь, научу тебя кататься на пони?

— Хочу послушать виктролу тети Констанс!

Упс! Про мисс Чандлер я-то и забыл. Появление Оли в моей жизни ей явно не понравится. И Адель. С ней нужно срочно решать вопрос, но как бы все так устроить, чтобы Леха остался со мной? Может, напрямую ей деньги предложить?

— Не выйдет у тебя ничего, — спустил меня на землю многомудрый Отис, после того как я рассказал ему об остановке в долине Оуэнс. — Еврейка, этим все сказано! Ты не подумай, что я антисемит. Твоего Айзека люблю как родного сына. Но если дочь Израилева колена увидела большие деньги, она своего не упустит. Сам видишь, мой совет не помог. Значит, не чувство ею движет, а холодный расчет. Вцепится всеми коготками, сколько ей не предложи. Так что, паршивец, у тебя один только выход: найти рычаги давления. Серьезные. Такие, какими можно Скалистые горы свернуть.

— Ёксель-моксель! — в сердцах буркнул я, еще не зная, что ко мне летит спасение из Нью-Йорка.

Через два дня после моего возвращения и четыре мини-скандала с Адель я получил письмо от Изи. Новости от него меня чрезвычайно обрадовали.

Во-первых, он мне сообщил, что с ним срочно связались две шишки из треста Эдисона и просили передать, что желали бы зарыть топор войны. Не трудно догадаться, что этими шишками были адвокаты Дайер и Кеннеди. Кто сказал, что добрым словом и пистолетом можно многого добиться? Снайперка рулит!

Во-вторых, благодаря столь резкой перемене позиции Патентной компании, премьера «Большого ограбления банка» в Нью-Йорке прошла на ура. Полный триумф и разрушение навязанного трестом мифа, что фильмы должны быть только 15-минутные. Все прокатчики Восточного побережья выстроились в очередь и просят только одного: копий, дайте больше копий!

«Баз, ты удивишься, — писал мне Изя, — но я охладел к карьере актера. Меня пытался переманить Карл Леммле, известный прокатчик кинофильмов и кинопродюсер. Крутой чувак, лидер Независимых на Восточном побережье, но я поднял его на смех, когда объяснил ему наши финансовые расклады. Он неожиданно возбудился и решил перебраться в Калифорнию. Попросил меня замолвить перед тобой за него словечко. И познакомил со своими дружками, владельцами „Никельодеонов“. С Сахарным Адольфом, Маркусом Лоу, братьями Уорнер и Вильгельмом Фуксом, который называет себя Уильямом Фоксом.[2] Уровни этих евреев сильно разняться — у Цукора своя сеть роскошных кинотеатров, включая „Кристалл-холл“ со стеклянной лестницей; у Карла, помимо кинозалов, уже есть свое кинопроизводство — Laemmle Film Service; Фокс — это Greater New York Film Rental; а братья Уорнер в основном занимаются парками развлечений, но полны желания инвестировать в синема. Как ты понимаешь, мижпуха есть мижпуха. Меня приняли в эту компанию, закрытую для тех, кто пропускает шабат (я смолчал про свою любовь к ветчине, ха-ха), и тут же на пальцах объяснили, что Дензел Рассел — это халиф на час, а вот Айзек Блюм — это супербренд и надежда всей еврейской диаспоры на захват кинорынка САШ. Баз, я хочу попробовать. Вдруг это мое, да?»

Конечно, да! Боже, как бы тебя не называли! Наконец-то, ты услышал мои молитвы! Дайте мне срочно разговор с Нью-Йорком! Мы всех порвем, а неизвестный мне прохиндей Леммле поедет в долину Сан-Фернандо, но только не в Голливуд!

Я так разволновался, что не заметил постскриптум в письме Айзека. Когда успокоился и прочел, тут же схватил вскрытый конверт. В нем лежала еще одна бумажка — тончайший лист рисовой бумаги, прилипший к стенке конверта так, что я и не заметил. Дрожащей рукой я его развернул и вчитался в убористые рукописные строчки.

'Отчет детективного агентства П. Мейсона.

Согласно полученным инструкциям от г-на N детективами нашего бюро было проведено тщательное расследование обстоятельств пребывания в Нью-Йорке мисс Каган в период с 1908 по 1911 годы. Установлено:

1) Мисс А. Каган прибыла в Нью-Йорк на пароходе «Калифорниэн» компании «Лейланд Лайн» 8 февраля 1908 года вместе с ребенком одного года от роду в числе 30 пассажиров. Как пассажирка первого класса, не встретила препятствий у иммиграционных властей, хотя и заявила о своем статусе переселенца. Документы о натурализации ею были получены 21 апреля 1908 года. С этого момента Адель Каган и ее сын Алекс Каган являются гражданами Северо-Американских штатов. Расходы на получение данной информации составили 83 долларов САСШ.

2) Мисс Каган, не пожелавшая, несмотря на наличие ребенка, именоваться как «миссис», встретила определённые затруднения в поиске подходящего ей жилья. Она обосновалась, после недолгого пребывания в неустановленном отеле, на Седьмой авеню в еврейско-германском квартале. Занимала двухкомнатные меблированные апартаменты невысокого класса и вела скромный образ жизни. О личности навещавших ее в этот период мужчин сведений установить не удалось. Агентство готово предоставить по требованию клиента копии финансовых документов, а также протокол записи беседы с хозяином дома, у которого мисс Каган снимала жилье. Расходы на получение данной информации составили 118 долларов САСШ.

3) Мисс Каган сменила местообитание в ноябре 1909 года. Она поселилась в комнатах (четыре спальни+гостиная) первоклассного доходного дома мистера Винценгрегора по адресу: Седьмая авеню, дом № 18, под именем миссис Биэр. Вместе с ней проживал молодой человек, именовавший себя Натаном Биэром. Тщательное расследование, проведенное нашими агентами, позволило установить, что Натан Биэр является на самом деле сыном скорняжного мастера, проживающего вместе с домочадцами на улице Уильямсбург, Бруклин, и носит фамилию Беркович. Факт интимной связи А. Каган и Н. Берковича подтвержден многочисленными письменными свидетельствами. По запросу клиента данные документы будут предоставлены незамедлительно. Расходы на получение информации составили 257 долларов САСШ.

4) В конце марта 1911 года означенная мисс (миссис?) Каган-Биэр покинула город Нью-Йорк. По неподтверждённой, но, судя по всему, правдивой информации ее исчезновение вместе с ребенком не носило криминального характера, а было продиктовано финансовыми обстоятельствами. Абсолютно точно установлено, что задолженность за ренту апартаментов на Седьмой авеню, дом № 18, составляет три месяца. Кредит в лавке мясника составляет ровным счетом 33 доллара с учетом пени за просрочку (критическая сумма превышена!!!). Кредит в лавке зеленщика составляет 19 долларов, 83 цента (порог критической суммы). За услуги прачки мисс (миссис) Каган-Биэр должна 12 долларов 3 цента (отказано в обслуживании). Имеется масса других мелких долгов, список которых, как и их суммы, агентство готово предоставить по требованию клиента. Для понимания размеров долга объекта расследования прилагаем краткое резюме текущих цен на продукты в городе Нью-Йорк:

Бекон (фунт)……………………………………………….20¢

Сливочное масло (фунт)……………………………..30¢

Хлеб (буханка)…………………………………………….. 5¢

Яйца (дюжина)…………………………………………. 28¢

Молоко (литр)……………………………………………. 7¢

Стейк (фунт)……………………………………………….15¢

Сахар (фунт)……………………………………………….. 6¢

Расходы на получение информации составили 219 долларов САСШ.

Согласно сведениям, полученным неформальным образом (без письменного подтверждения), мисс (миссис) Каган-Биэр ожидается в скором времени. Мистер Н. Биэр (он же Натан Беркович) утверждает в частных беседах (домовладелец мистер Винценгрегор, портье, несколько лавочников), что в скором времени все долги будут погашены, что «мадам» скоро вернется с внушительной суммой денег и что нет никаких поводов для волнений. Он продолжает снимать апартаменты (по сведениям, полученным от уборщицы, есть основания полагать, что квартиру посещают особы женского пола). Проведенный частным образом обыск квартиры дал основания предполагать, что нет никаких признаков поспешных сборов. Внешнее наблюдение за подъездом дома, установленное неделю назад, не выявило никаких особенных отклонений в манере поведения Н. Биэра-Берковича. Он регулярно получает телеграммы из Лос-Анджелеса, текст которых, по мнению детективов, зашифрован непонятными кодовыми фразами. Опрос телефонистки ничего не дал предосудительного. Биэр-Беркович каждую пятницу посещает дом родителей и остается в нем до воскресенья. В синагогу не ходит. Соседями по улице Уильямсбург характеризуется негативно, как человек, ведущий предосудительный образ жизни. Копии записей детективов агентства, проводивших опросы, готовы предоставить по требованию клиента. Оплата за общее количество человеко-часов, затраченных на получение данной информации, составляет 264 доллара САСШ.

5) Общая характеристика объекта. Мисс (миссис) Каган-Биэр отличается замкнутым поведением и не склонна бывать на публике. Бродвейские театры посещала редко и только в сопровождении мужчины (все не установлены, кроме Берковича). Парки развлечений посещала вместе с ребенком, но крайне редко и только в последний год (возраст ребёнка тому объяснение). Вообще (если верить показаниям приходящей няни) к сыну почти равнодушна, но кормит его исключительно сама (опасается отравления?). Любит роскошную жизнь и азартную игру (замечена в игорных клубах). В тратах умеренна. От Берковича денег не получала (на него тратила, но небольшие суммы). Расходы на наряды и парфюмерию соответствуют занимаемому статусу дамы со скромным положением. Данные выводы: бесплатно'.

Ну, не фига себе, рентген-аппарат! Просветили до трусов без фартука из свинца! Ай да, Адель, девушка оторви да брось! Твои потрахушки мне фиолетовы, а вот инфа о скором возвращении в Нью-Йорк меня крайне заинтересовала! Значит, решила нагреть папика на денежку? Чего, спрашивается, молчала? Прачке задолжала — какая беда!

— Марианна! — заорал я на весь дом. — Зови сюда гостью.

Меня услышали. Очень скоро — через полчаса, чтобы привести себя в надлежащий вид — в моем кабинете нарисовалась мисс Каган.

— О, мое почтение, миссис Биэр! — встретил ее утверждением в лоб. — Что же вы не привезли с собой мистера Натана?

Она побледнела. Нервически сжала руки.

Я потряс в воздухе тонким листиком бумаги.

— Про все твои художества мне сообщили. То-то я думаю, почему у меня на тебя не стоит.

«Фу, Вася, зачем так грубо? А как иначе? Я ж не кролик, которого надо разводить!»

— Завтра чтоб духу твоего не было в моем доме!

Я встал. Еще раз демонстративно показал листок из Нью-Йорка. Подошел к сейфу. Открыл. Адель могла заметить пачки долларов, уложенных стопкой.

Убрал отчет детективов в сейф. Показательно провернул ключ в замке и вернулся за стол.

Ой! Я уронил ключ на пол и не заметил? Какой я невнимательный.

— Бай-бай, леди! — помахал я рукой. — Мне неплохо бы навестить Хантингтон-бич. Вернусь утром. Надеюсь, тебя уже не застану. Так что прощаюсь заранее.

Адель, так и не проронив и слова, развернулась и вышла из кабинета. Последовал за ней, напевая модный шлягер, в котором пелось что-то про Олдсмобиль.

«Упущение, мистер Генри! Нам нужна заводная песня про форд „Т“! Типа гопотной „Вы можете получить «Форд-Т» любого цвета, при условии, что этот цвет будет черным“. Ой, до черного лака Форд еще не додумался! Упущение. Подсказать? Нет, лучше заткнуться! Все завязано на сушку краски, а откуда я знаю, какой нужно брать ингредиент?»[3]

— In the summer time when the weather is high… — сменил я пластинку из патриотическо-корпоративных соображений, переключившись на песенку «Манго Джери» из будущего. Которую уже придумали, как оказались, оксфордские студенты. — Ди-ди-ди-ди-ди…

Скукоженная, как летний фондовый рынок, Адель испуганно на меня оглянулась, шествуя по коридору. Или решила, что я пою «иди-иди», или усомнилась в моем психическом здоровье.

«Может, еще джазом заняться? А как на это посмотрит Оля? — мелькнула и тут же пропала шальная мысль — О сыне думай, чудило. Адель точно свалит, но Леху я ей не отдам. Перехвачу воровку на вокзале, если выберет кражу и сына с собой прихватит. Пригрожу тюрьмой. А если нет, если выберет только деньги — скатертью дорога».

[1] Во время водных войн Калифорнии взрывы на участках акведука Малхолланда были постоянным явлением. Особенно сильный случился 21 мая 1924 года, разрушив ключевой участок в Каньоне Jawbone.

[2] Карл Леммле — создатель кинокомпании «Юниверсал». Адольф Цукор — создатель «Парамаунт Пикчерз». Братья Уорнер в представлении не нуждаются. Маркус Лоу — один из создателей «Метро-Голдвин-Майер», чью фамилию «потеряли» в названии из-за ссоры учредителей. Ульям Фокс — 20th Century Studios.

[3] Правильный ответ — японский лак для шкатулок.