Дух экстаза

Глава 4 Пицца фраера сгубила

— Чем обязан, джентльмены? — вальяжно протянул я, слегка скосив голову, чтобы рассмотреть пришельцев.

Мизансцена мне понравилась, как и Осе, хотя в первый момент могло показаться, что у нас глюки на фоне переедания. На пиццу смотреть приятнее, но и эта картинка под пивко потянет. Два здоровенных мужика, вторгшись в гостиную, пытались спрятаться за листом матово отсвечивавшего железа и водили стволами как Бог на душу положит — то в нашу сторону, то в окно, то в камин. Откроют огонь, вряд ли что-то уцелеет в гостиной, а вот нас им зацепить будет проблематично. Но всякое бывает. Не стоило полагаться на авось.

— Полицейские детективы… — раздался голос из-за щита.

— Какой округ?

— Это не важно!

— Ага, значит, не из Виллидж.

— Все вопросы позже. А сейчас будьте так любезны покинуть кресла и опуститься на пол. Фриц, возьми ты их на мушку наконец!

— Зачем нам вставать?

— Выполняйте наши указания, и никто не пострадает.

— Боюсь, офицеры, (если, конечно, вы те, за кого себя выдаете) не в вашем положении указывать нам, что делать.

Я сделал паузу, чтобы дать вторженцам осознать сей простой факт. Ответом мне стало чье-то пыхтение и немецкое ругательство от Фрица. К сожалению, им потребовались более весомые доказательства, ведь у них было в руках оружие, а у нас нет. Ну что ж, карты на стол.

— Только без резких движений, господа. Медленно, я повторяю, медленно поверните головы и посмотрите на потолок за своей спиной.

Они повернули. И посмотрели. Прониклись.

Над ними, раскорячившись в трапециевидном углу под самым потолком, над самой дверью, висел Изя. Этот гимнаст-любитель так за полтора года навострился в эквилибристике, что запросто удерживался в вышине с помощью одних ног. Руки у него были заняты. Сжимали маузеры. И стволы смотрели прямо на головы ночных незваных посетителей.

— Незаконное проникновение в частное жилище, — я прибавил металла в голосе. — Ни один суд не признает нас виновными в нанесении смертельных ранений. Будь вы при исполнении, был бы другой расклад. Но вы заявились к нам как тати. С целью грабежа известных на Уолл-стрит бизнесменов.

— Мы при…

— А вот сейчас и разберёмся. Стволы на пол. Быстро!

Без резких движений приподнялся в кресле, демонстрируя пустые руки. За стальным щитом раздались звуки упавших на пол пистолетов.

— Изя, чисто?

— Да. Слезать?

— Потерпи еще пару минут.

Я вытащил из ножен свой Боуи. Приблизился к щиту и постучал по нему клинком. Щит отозвался приятным, почти колокольным звоном. Ося, подскочивший следом, не удержался и попытался проделать аналогичное, но горлышком пивной бутылкой. Получилось не так мелодично. Пацан пацаном, ёксель-моксель.

— Тук-тук, кто в домике живет? Давайте, парни, пошевеливайтесь. Первый на выход.

— Из квартиры? — затупил Фриц.

— Из-за щита. Вышел и опустился на пол, изображая морскую звезду. Ферштейн?

— Ja, ja! — перешел на родную речь немец.

Он осторожно выглянул из-за листа, сделал пару робких шагов в глубину комнаты и опустился на ковер. Я небрежно помахал кистью — мол, продолжай в том же духе. Фриц улегся на пузо.

— Джо, придержи щит. Будь вежливым хозяином и помоги джентльмену присоединиться к приятелю. Прошу вас, офицер, выполняйте мои указания, и, — я повторил его же слова с легкой насмешкой в голосе, — никто не пострадает.

Толстяк — мы теперь получили возможность изучить его комплекцию — сперва высунул на наше обозрение круглое лицо в каплях пота. Потом показал нам свою выдающуюся выпуклость на месте живота, а следом и всего себя, круглого такого.

— На пол!

Айзик ловко спрыгнул, как только чудики немалых размеров разложили свои тушки на нашем ковре. Немного поприседал, чтобы размять затекшие ноги, и передал один маузер Осе. Наш золотой мальчик с бутылкой пива и пистолетом в руках, подпирающий плечом стальной лист, выглядел комично. Но у вторженцев отсутствовало желание веселиться.

— Да положите вы уже этот долбанный щит на пол или к стенке прислоните! — отдал я запоздалое указание и перешел ко второй части представления — к упаковке клиентов.

Обнаруженные у Фрица наручники помогли мне справиться с этой задачей быстрее. С толстяком оказалось сложнее — больно уж комплекция у него неподходящая для сковывания-связывания рук за спиной. С помощью принесенной Изей веревки худо-бедно проблема решилась.

Обыскал супостатов. И сразу вылез нежданчик.

— Что позабыли в Нью-Йорке помощники шерифа из округа Куинс?

— Мы сегодня не на службе, — буркнул Фриц.

Толстяк от ответов воздержался. Ему было не до того. Лежать на животе для него оказалось сущей мукой. Он побагровел, тяжело задышал и взмолился:

— Прошу вас, сэр… Мне не хватает воздуха!

— Парни, переверните его, — смилостивился я, вовсе не желая, чтобы полицейский, пусть и не на службе, отдал концы в наших апартаментах.

— Спасибо, сэр, — отдуваясь, молвил толстяк.

— Я пошел тебе навстречу. Надеюсь на взаимность. Вот ты мне и расскажи, что вас сподвигло навестить нас в столь поздний час. Ты — Чарльз О’Нил, если верить твоим документам?

— Так точно, сэр. Я помощник шерифа округа Куинс от республиканской партии. Как и мой напарник Фриц.

— Меня не интересует ваша политическая ориентация. Повторяю вопрос: на хрена приперлись? Ограбить нас решили? Прослышали, что мы куш сорвали на Уолл-стрит и решили, что Господь велел делиться?

— Нет, сэр, нет! Нам поручили вас доставить…

— Смотрю, ты ловчишь, приятель. Изя, засунь лопатку для угля в камин. Пусть раскалится. Сейчас поджарим кабанчика.

— Вы этого не сделаете, сэр! Не нарушайте закон! — отмер молчавший до сей поры Фриц.

— Ося, заткни ему рот! Можешь использовать грязные носки.

— У меня все чистые! — возмутился Ося, превратившийся в Америке в чистюлю и менявший носки каждый день. Как-никак ходил со мной на Биржу и привык соответствовать.

— Не тупи! Можешь у немца с ноги стянуть, можешь его платком воспользоваться.

— Так бы сразу и сказал, — буркнул обиженно Ося, вытащил из кармана белоснежный платок и выключил Фрица из компании беседующих.

— Ну что, Чарльз, будем колоться? Или хочешь на брюхе ожег заиметь, — для убедительности я дернул кверху его рубашку, выставив на показ белое тугое полушарие, зримое доказательство вредности свиных колбасок и прочих жирных вкусностей для человеческого организма.

— Не надо, сэр, остановитесь, — заголосил толстяк. — Скажу все как на духу. Мне нечего таить. Нас за вами отправил мистер Холик.

— Вот как. Неожиданно, — я в третий раз за день услышал это имя и заинтересовался. — Что ему от нас нужно?

— Не могу знать, сэр. Но он был очень на вас сердит. Приказал с вами не церемониться. «Притащите его ко мне за шкирку и сделайте посговорчивее», — вот его слова, с которыми он нас к вам отправил.

— «Сделайте посговорчивее», — задумчиво повторил я. — На вашем полицейском языке, полагаю, это означает крепко намять бока?

— Да, сэр. Фриц для этого захватил с собой «билли».

— С вами еще кто-то? — напрягся я не на шутку.

— Нет, сэр. «Билли-клаб» — это короткая деревянная дубинка. Есть еще дневная и ночная, но они неудобные при штурме квартиры.

— Вот эта, что ли? — я кивнул на валявшийся рядом с маузером короткий «демократизатор».

О’Нил энергично закивал.

— Фриц, ты такой жестокий, что готов бить незнакомого тебе человека? Ай-яй-яй!

Немец, не имея возможности ответить словами, выдал целую пантомиму, смешно вывернув голову. Изобразил лицом, что потомок тевтонов — самый мирный человек на свете, главная цель которого — снимать кошечек с деревьев и переводить старушек через проезжую часть. Так я и поверил. Вы мне еще за негров, полицейские гады, ответите! Ой, сори-сори. За афроамериканцев.

— Черт с ним, с Фрицем. Объясни, кто такой Холик?

— Очень важная персона, сэр. Правая рука самого мистера Джи Пи.

— Ты про Моргана?

— Так точно, сэр.

— Интересненько. Что могло понадобиться от меня самому влиятельному человеку в Нью-Йорке? Даже его главному помощнику. Где я — и где они, эти напыщенные дедушки в цилиндрах?

— Не могу знать, сэр. Но предполагаю, дело связано с паникой на Бирже.

Я задумался. Происходящее мне категорически не нравилось. Вмешательство в мою жизнь больших шишек с Уолл-стрит ничем хорошим закончиться не могло. Эти люди не приемлют отказов. В следующий раз за мной придет толпа громил, спеленает как мумию и притащит на стол к этому Холику со словами «Кушать подано!». Возможно, с крайне неприятными для моего организма последствиями.

— Что, вот прямо посреди ночи попремся в гости?

— Никак нет, сэр. Утром мы должны были привезти вас на Статен-Айленд.

— На своих двоих или как?

— Как получилось бы, сэр, — не стал юлить Чарльз, вызвав у Фрица предупредительное мычание.

— Хороший мальчик, — одобрил откровенность толстяка. Сразу видно: человек встал на путь добровольного сотрудничества со следствием. — И что, даже мысли не было пошарить у нас в карманах? В жизни не поверю, что вам не пришла в голову идея нас обчистить.

Фриц снова замычал, и мне пришлось нагнуться, чтобы влепить ему подзатыльник.

— Честно признаться, сэр, такая идея у нас возникла, — с полной откровенностью ответил О’Нил, будто и не заметив надругательства над напарником.

— Что с бою взято, то свято, да? — толстяк утвердительно моргнул.

Мне надоело над ним нависать.

— Парни, развяжите офицера и посадите в кресло.

Изя и Ося принялись ворочить борова, освобождая от веревок. С трудом вздернули его на ноги. Проводили до кресла у камина. Помогли усесться. Нежно, как заботливые племянники с любимым дядюшкой.

Я расположился напротив, спрятав Боуи в ножны. Вытянул ноги к камину.

— Почему Статен-Айленд? Где вообще эта дыра? — продолжил свой допрос.

— Статен-Айленд — это остров к югу от Нью-Йорка. Как я понял, сэр, мистер Морган проводит там встречу с несколькими важными людьми. Мистер Холик, как всегда, с ним. Отбыли еще сегодня. В особняк Конференц-холл.

— Как туда добраться?

— Паромом. Нас ждут не раньше восьми утра. Сэр! Я вижу, вы разумный человек, а вовсе не такой отморозок, как сообщили ирландцы. Давайте, как рассветет, отправимся вместе на Статен-Айленд. Без взаимных угроз, без членовредительства. Вы встретитесь с мистером Холиком и все обсудите, как подобает истинным джентльменам.

Да уж, в систему жизненных координат плотненького полицейского легко вписывалось представление о джентльмене, как о человеке, способном оказать вооруженное сопротивление «фараонам» и грозить им пытками. Хотя о чем это я? Мой горлорез получил свои имя благодаря не менее активному «джентльмену», походя прикончившего кучу народу. Америка — этим все сказано!

Ехать, не ехать? И хочется, и колется… Могу ведь и не вернуться… Что там у этого Холика на уме? Поглазеть на легендарного Джона Пирпонта Моргана? Сомнительное удовольствие, да и вряд ли меня представят пред его тяжелые косматые очи. А какая у меня альтернатива? Исчезнуть из Нью-Йорка и бросить здесь награбленные миллионы? И ходить по Штатам, все время оглядываясь?

— Вот как мы поступим, офицер. Мы с тобой отправимся вместе на остров, чтобы не злить дальше мистера Холика. Надеюсь, поездка пройдет без глупостей с твоей стороны? Я даже буду настолько безумен, что верну тебе значок и кольт. Разряженным, разумеется.

— Сэр, заверяю вас: с моей стороны вы встретите только самую искреннюю признательность и любую посильную помощь!

Эка, излагает — любо-дорого слушать! И про раскаленную лопатку для пуза позабыл. Душевный человек. Впрочем, крупные толстяки обычно все такие. Добродушные.

Фриц снова замычал, активно привлекая наше внимание. То ли в туалет захотел, то ли составить нам компанию во время визита к пресловутому чеху.

— А вас, штандартенфюрер Штирлиц, я попрошу остаться! Парни, устройте офицера Фрица в моей спальне поудобнее. Когда вернусь, мы его отпустим.

… Двухэтажное поместье из бутового камня с окнами в густых переплетах, старинный Конференц-холл, пряталось на южной оконечности Статен-Айленда в окружении акров леса, болот и лугов. Уединенное местечко, примечательное своими высокими фронтонными стенами. Но не безлюдное. Его охраняли уже знакомые мне ирландцы с дробовиками в руках. Парень в юбке отсутствовал. Или переоделся. Разумно при сырой-то погоде и промозглом ветре с Атлантики.

О’Нил небрежно кивнул охраннику у ворот в поместье, вежливо попросил меня подождать и засеменил в сторону дома.

Я рассматривал окружающий пейзаж, зачем-то мысленно прикидывая, как бы действовал, если хотел бы незаметно сюда проникнуть и навести шороху. Забора не было — так, просто изгородь от случайно забредшей сюда коровы. Рассредоточенные вокруг дома охранники тоже не проблема. Стоят на месте как пугало и не все видят друг друга. Зайти со стороны леса, снять часового…

— Скажи, большой парень с Зеленого острова, вы, когда килты надеваете, трусы на вас или нет? — прицепился я к узнавшему меня ирландцу, но упорно делавшему вид, что мы незнакомы.

— Пошел к дьяволу!

— Ты своему приятеля объясни, что юбка на мужчине — как приглашение для моего ножа отчекрыжить ему яйца, — я откинул полу визитки и показал рукоять Боуи. — Куда быстрее управлюсь. Задрал — и все, режь не хочу. В штанах яйцам безопаснее. И теплее.

Ирландец запыхтел и сильнее сжал цевье дробовика. Будем драться?

— Вас ждут, сэр! — выручил всех прискакавший О’Нил. — Сюда, пожалуйста.

Он показал на заднее крыльцо Конференц-холла. Цыкнул на охранника, заикнувшегося было, что я вооружен, и пошел вперед, показывая дорогу.

Я двинулся за ним, коря себя за несдержанность. Зачем я троллил ирландца? Вдруг у него хватит дури засадить мне в задницу заряд дроби из-за обиды, нанесенной национальным обычаям?

Не стрельнул, сдержался. Так я и донес в целости свой афедрон до черного входа в Конференц-холл.

А куда еще могли меня привести? Молочницам, коммивояжерам и прочей шушере, вроде меня, вход с заднего двора! Таблички нет, но все и так понятно. Дальше кухни не пустят.

Именно там, в антураже из сковородок и кастрюль, меня поджидал мистер Холик, сухой облезлый старикан с такой желчной миной на лице, что так и тянуло стереть ее оплеухой, наплевав на уважение к старости. Он пил молоко и крошил бисквит. Меня угостить и даже присесть за стол не предложил. Сразу приступил к делу.

— Я навел справки. Вы молодой ловкач, поймавший удачу за хвост или, скорее всего, получивший непонятно каким путем доступ к сверхсекретной финансовой информации. В любом случае вы для нас чужак, если ни вор. Вы не Джесси Ливермор, а обычный трюкач. Не аналитик, а торпеда. Ход с демонстрацией живых денег был хорош, спору нет. Но этого мало, чтобы заслужить наше уважение. Мистер Морган желает вас наказать — вы отдадите нам все сделки без покрытия, которые совершили в эти дни. И исчезните из Нью-Йорка с тем, что скупили за бесценок.

— Я думал, Америка — страна равных возможностей, — я постарался, чтобы мой тон не звучал вызывающе.

— Мой босс, Джи Пи, противник идеи свободной конкуренции.

— Что будет, если я откажусь?

— Заморозим все ваши счета, устроим длительное расследования законности ваших действий. Например, проверим, может ли проводить сделки на крупные суммы в зале Биржи человек, не имеющих брокерской лицензии, — равнодушно пояснил Холик. — Вы не сможете вывести деньги из Нью-Йорка.

— А как же те, кто заработал в эти дни миллионы?

— Вы о Джесси? О Юном Хвате… — язвительно добавил чех, но потом поправился. — Ливермор признанный машинист медвежьего экспресса. Не трюкач. Он знал взлеты и падения, и он прислушался к доводам разума от мистера Моргана. Перестал валить курс, когда его попросили.

«Ха! Перевод следующий. Сперва проиграй нам пару лямов, и, быть может, мы тебе дадим свалить в закат с парой тысчонок! Да ты, старикан, за пояс заткнешь покойного Пузана из Зарядья, авторитетного вора».

— Но я же тоже начал скупать!

— Обирая всех игроков, не скрываясь? — Холик презрительно повел плечами, как старый школьный препод, разочарованный ответом второгодника. — Это не бычье воздействие на рынок, не помощь ему в трудную минуту, а разрушение. Вам подобного не простят.

— Я понял! Джесси все устроил так, чтобы выставить меня козлом отпущения! Или… Неужели вы расплатились с ним моей долей, чтобы он прекратил продавать? Ведь это же… Ведь… Грабеж!

Моему возмущению не было предела, но я удержал себя в руках и не стал хвататься за нож. Скрутил клокотавшую во мне ярость в тугой комок плазмы и спрятал на задворках души, запечатав ледяным спокойствием.

Холик усмехнулся:

— Каждый сам кузнец своего несчастья. Зайди вы в наш офис вчера во второй половине дня, все могло сложиться иначе. Не пришли, и нам пришлось пойти другим путем. Но своего мы добились: уже к концу торговой сессии Юный Хват начал закрывать позиции. И сегодня продолжит.

О, боже! Выходит, я и вправду, как сказал Джи Эл, променял миллионы на кусок пиццы⁈ Еще один такой случай, и я возненавижу итальянскую кухню!

— И что произошло бы на этой встрече? — уточнил на всякий случай, чтобы не чувствовать себя конченным придурком.

— Мы бы донесли до вас нашу позицию и отправили бы обратно на Биржу накидывать узду на прыткого Ливермора.

— Так бы он меня и послушал!

— Тогда все вышло бы так, как вышло сейчас.

Фух, просто камень с души! Меня бы кинули по любому, а так хоть пиццы поел.

(Та сама пицца, тот самый Ламбарди. Пиццерия до сих пор работает, хотя и в другом доме. К ее столетию была проведена акция — кусок пиццы продавали за 5 центов, как в 1905 г.)

— Выходит, Джесси меня предал? Посчитал, что сделал основную работу и не захотел делиться. А вы ему гарантировали, что от меня не будет проблем, если он выполнит вашу просьбу. Предпочел синицу в руке злому орлу Моргану в небе?

— Умный мальчик! — усмехнулся чех. — Быть может, не так уж и безнадежен. Но это ничего не меняет. Я жду вашего ответа, мистер Найнс.

В моей голове включился калькулятор. Сделки без покрытия — пустышка. Бумажная прибыль, как любил говорить Джесси. Как ее монетизировать, когда ни у кого нет ни гроша и деньги контролируют типы, подобные Моргану? Все тот же Джесси недаром сказал, что обвал похоронит и быков, и медведей. На самом деде «большие парни» держат меня за горло. Биржа — это их поле для гольфа. Юный Хват носит за игроками клюшки, а мне досталась роль бегать за мячиками. Хорошо хоть не оставляют с одними рваными трусами — и то хлеб!

— Что, и депозит отнимите?

— Мы же не звери! — осклабился Холик. — Депозит вам вернут.

— Услуга за услугу, — выдавил я через смешок — чистый грабеж на большой дороге пришлось назвать «услугой».

Мое лицо многое подсказало Холику. То ли он догадался, что с мной рисково перегибать палку — можно разбудить хищника, плюющего на все последствия. То ли это не в его принципах — не оставлять противнику «золотого моста».

— Выкладывайте. А там посмотрим.

— Для вас сущая безделица. Мне нужны рекомендательные письма к мистеру Форду и к производителям нефтедобывающего оборудования в Детройте.

— И все? — искренне удивился Холик. — Пара-тройка рекомендаций в обмен на инвестиционный пакет без покрытия?

— Да, этого будет достаточно, — изрядно покривил я душой. — И, конечно, хорошие отношения с «Джи Пи Морган энд Ко».

— Само собой, — задумчиво вывел Холик и, кивнув своим мыслям, добавил энергичнее. — О’кей. Завтра встретимся в Нью-Йорке ближе к вечеру. Жду вас в «Корнере». Назовете свое имя. Вас ко мне проводят. Я передам вам чек и письма, о которых вы попросили. Вы подпишите все необходимые документы.

Что ж, проигрывать тоже надо уметь. Но кто сказал, что из проигрыша нельзя извлечь максимум прибыли? Все то, что я закупил на Бирже 24-го октября — это же Клондайк, золотое дно. Мало того, что акции мне достались за пятую часть от цены на дне, так они еще и будут расти в будущем. Уже начали, если Холик не соврал, и финансовые шишки вступили в игру, разворачивая рынок. Так или иначе я стану миллионером. Вернее, мы с парнями. А миллионом больше, миллионом меньше — какая разница⁈ Еще заработаем!

Но Джесси… Кто бы мог подумать, что он так перевернется? Хотя… «Перевернуться» — его любимый трюк.

«Как же мне хочется познакомить тебя, Джи Эл, с моим любимым трюком! Я тоже умею переворачивать. Уверен, тебя еще никогда не вывешивали из окна вниз головой. Я, правда, тоже так не делал, но когда-то ведь нужно начинать?»

Жалко, что подобное нельзя проделать с конторой Хардинга. Она не упоминалась в разговоре. Но пусть я и младенец на Уолл-стрит, не трудно догадаться: именно брокеры навели на меня людей Моргана, сдали мой домашний адрес и взялись подчистить все бланки приказов на продажу. Больше не буду иметь с ними дела. Обиделся.

— Вероятно, мистер Холик, я уже не увижусь с мистером Ливермором. Будет возможность, передайте ему, что я все понимаю и желаю ему дальнейших успехов. Его ждет большое будущее и кличка Большой Медведь. А я знавал в России другого человека, которого тоже звали Медведем. Так вот, он плохо кончил. Его повесили.

— Звучит, как угроза.

— Нет, сэр, это совет Ливермору. Он много раз со мной делился советами, и я решил ему отплатить той же монетой.

— Загадками говорите, — рассердился Холик. — Вечно у вас, русских, все сложно. Ваш Медведь был игроком на Бирже?

— Нет, сэр, он был главным русским террористом! И награда нашла своего героя.

— Кажется, я понимаю, куда вы клоните.

«Правда? Забавно. Лично я и сам не понял, что сейчас брякнул».