Осколки протокола. Фантомная боль

Глава 14

Выскользнув из подъезда, Лиса осмотрелась, сверилась с коммуникатором и поманила нас за собой. Я вздохнул, поправил ремнеь деструктора, и последовал за проводницей. Судя по шагам за спиной — за мной двинулись и остальные.

Лиса двигалась медленно и осторожно, буквально прощцпывая дорогу перед собой. Я шел за ней, выдержиывая оговороенную дистанцию — десять метров. Бросив взгляд назад, я убедился, что остальные двигаются так же. М-да. Растянулись, конечно… Но иначе нельзя — слишком большой объем биомассы получается, когда мы вместе собираемся. Если удронов есть детектор объема — тут нам всем и привет. Так что лучше уж так…

Симба перевел «Скат» в режим постоянной активности, щупая лазерами пространство вокруг. Я пытался было напомнить ему слова Лисы о фоен излучения, но ассистент едва ли не отмахнулся от меня, весьма категорично отрезав, мол, знает, что делает, и никто нас не засечет. Я даже брови вскинул: кажется, наш мальчик растет, очеловечивается… Так, глядишь, скоро и на хрен посылать начнет…

Подсознательно я ожидал, что как только мы пересечем границу полигона, что-то изменится. Не изменилось, разумеется, ровынм счетом ничего. Разве что Лиса еще сильнее замедлилась, периодически замирая и водя вокруг себя громоздким сканером.

Мы только-только явтянулись на заросший высокими кустами пустырь перед первыми домами, как Лиса вскинула руку, а потом бросилась на землю, исчезнув в бурной растительности. В ту же секунду в интерфейсе мигнула красная точка, и я последовал примеру девушки.

Дрон.

Сначала где-то в вышине послышалось противное жужжание. Позже показалась небольшая точка, растущая с каждой секундой. Я лежал, накрывшись накидкой с головой, изо всех сил вжимаясь в землю, и Симба транслировал мне в визор интерфейса схематичную картинку, основанную на показания его сенсоров. Дрон завис над пустырем, от него конусом разошлаясь красная линия — проклятая штуковина щупала пространство датчиками. Пожжужав немного над головой, дрон поднялся выше и ушел обратно в застройку. Пронесло.

— Идем дальше, — послышался громкий шепот Лисы. Ну, идем — так идем. Хотя меня не отпускало ощущение, что мы движемся прямо в пасть к голодному хищнику.

Еще несколько томительно длинных минут — и мы оказались у стены первой многоэтажки. Лиса, скользнув в подъезд, махнула нам рукой. Мы, по очереди, последовали за ней.

— Теперь спокойнее будет. — прошептал Шило. — Сможем через этот дом пройти дальше? Под крышей я как-то комфортнее чувствую.

Лиса покачала головой.

— В крайних домах полно ловушек и датчиков. Нужно углубиться в застройку, тогда можно будет войти. Здесь — не надо. Тихо! — она отпихнула Шило в сторону и сама вжалась в стену. Мы тут же последовали ее примеру.

На этот раз звук, с котррым появился дрон, был не похож на жужжание — похоже, эта электронная дрянь передвигалась при помощи микротурбин. Я покосился в дверной проем. Ага, вот он, голубчик. Небольшая каплевидная туша, под брюхом — сенсорные блоки, «щупальца» лидаров, а вокруг корпуса вспыхивают крошечные красные огоньки. Дрон медленно плыл по воздуху, кружась вокруг собственной оси. Казалось, он слушает дыхание города.

Я инстинктивно затаил дыхание. И все остальные сделали то же самое. Мы вжались в стены, стараясь даже не моргать, и, кажется, в этот момент я впервые по-настоящему понял, что значит быть добычей.

Дрон проплыл дальше, зацепил лучами пустой двор, завис на мгновение, будто вслушиваясь, и только потом продолжил движение. Когда звук турбин стих, Лиса выждала некоторое время, а потом снова махнула рукой, показывая, что нужно идти.

Асфальт под ногами был каким-то подозрительно мягким, словно его только недавно положили, и покрытие еще не успело застыть. В трещинах росла жесткая трава, местами пробивались кусты, черные, облупленные фонарные столбы торчали, как костыли, вросшие в землю.

— Скат, — шепнул я. Сеть ожила, обрисовывая в визоре стены домов, окна, провалы дверей. Пусто. Но от этого становилось только тревожнее.

Первую высотку обошли вдоль стены, прячась под балконами. Ощущение было, что за нами смотрят сотни невидимых глаз, не проходило, хотя улица пустовала. У стены я заметил торчащий из асфальта остов коляски, полускрытый травой, пробившейся сквозь сгнившую материю. Почему-то этот предмет кольнул сильнее, чем пустые дома. Будто отголосок чужой жизни, застывший навечно.

Или смерти…

Лиса подняла кулак. Мы тут же бросились на землю. прячась кто где. Я залег за высоким бордюром. Когда-то поверх него была установлена скамейка, сейчас же об этои напоминали только остатки гнилых досок. Ткнувшись носом в землю, я прислушался. Параллельно Симба подсветил в интерфейсе новую точку, медленно приближающуюся к нам. Вскоре я и сам услышал это. Металлический глухой звук, словно кто-то перекатывал по земле железный шар. Звук, будто для разнообразия, шел не сверху, а откуда-то сбоку, с улицы, что уходила к полуразрушенному торговому центру. легли. Сначала — тишина. Потом — новый звук. На этот раз не сверху, а сбоку, где улица уходила к разрушенному торговому центру.

— Мина, — выдохнул Шило, лежащий рядом. Я аккуратно выглянул из-под накидки, и замер.

В центр двора выкатился большой железный шар. Тускло блестящие грани в свете лучшей восходящего солнца казались матовыми. Шар замер. Внутри него что-то щелкнуло, и шар выпустил тонкий луч красного света, щупающий землю вокруг себя.

Я сжал зубы, стараясь не двигаться и не дышать. Хрен знает эту штуковину, вдруг у нее датчик СО₂ есть…

Минуты тянулись, словно часы. Потом мина щёлкнула ещё раз, словно решив, что все чисто, и луч исчез. Вот только этим железная хреновина не ограничилась. Раздался новый щелчок, сфера раскрылась, и из нее выкатились еще несколько шаров, уже поменьше. Раскатившись по двору, они замерли, а «материнская» мина медленно покатилась дальше. Вот дерьмо!

Маленькие шарики, в свою очередь, выпустили каждый по лучу, ощупали пространство вокруг себя, и, будто успокоившись, остались на своих позициях. Лиса, выждав еще несколько минут, аккуратно подползла ко мне.

— Меняем направление, — прошептала она мне прямо в ухо, заставив поежиться от горячего дыхания. — Медленно, за мной, ползком, по одному.

Я прикрыл глаза, дав понять, что понял ее, и, дождавшись, пока девушка по широкой дуге обползет заминированный двор и скроется в ближайшем поъезде, последовал за ней.

На то, чтобы весь отряд перебрался в относительную безопасность, ушло примерно полчаса — и это мы даже вглубь квартала еще не втянулись. Чем больше времени мы проводили на полигоне, тем менее безумной мне казалась изначальная идея идти через Рощу. Там, хотя бы, можно было двигаться не как черепаха… А мифический Леший… Ну, он же живой наверное, да? А с живым всегда можно договориться. Не то что с бездушными железяками…

Собравшись в подъезде мы все, как один, посмотрели на Лису. Та прилонила палец к губам, жестом показала ждать, и скользнула вглубь здания. Через пару минут вернулась и поманила нас за собой. Не оставалось ничего, кроме как послушаться. Свернув за угол, Лиса шагнула в дверной проем, я последовал за ней и понял, что мы спускаемся в подвал.

— Тут вроде бы чисто, — проговорила девушка вполголоса. Практически весь район соединен подземными коммуникациями, попробуем пробраться через них.

«Вроде бы», «попробуем»… Очень хотелось бы слышать больше уверенности в голосе девушки, но, видимо, не сегодня. Ну, что же, попробуем — значит, попробуем.

Мы медленно спустились в подвал. Длинный коридор, судя по плану, действительно вел в какое-то помещение. Похоже на бомбоубежище. Не знаю, где Симба раскопал план полигона, но, если ему верить, то мы и правда можем миновать под землей заполненное механическими ублюдками пространство наверху. Было бы неплохо.

«План устаревший, вероятность завалов и тупиков в районе девяноста процентов», — одним предложением оборвал все мои сладостные мечтания Симба. Эх. А было бы неплохо.

Подвал встретил нас запахом сырости и ржавой воды. Внизу было темнее, чем хотелось бы — пришлось зажечь фонари. Ступени бетонной лестницы были покрыты плесенью, под ногами скользило, и каждый шаг отдавался в тишине, как удар молота.

Я держал наготове деструктор. Ствол чуть наклонен вниз, палец у спуска. Симба молчал, но в тактической сетке время от времени вспыхивали желтые «эхо-точки» — старые металлические предметы, провода, куски арматуры. Ничего живого. Пока.

Мы двинулись по узкому коридору. В стенах зияли ржавые трубы, кое-где с них капала вода, и звук капель в этом молчании казался грохотом артиллерии. Прежде чем я получил наглядное подтверждение того, что безопасность даже здесь, под землей, понятие крайне относительное, мы прошли, пожалуй, аж целых двадцать метров.

— Стоп, — шепотом сказала Лиса. Я посветил вперед и понял, что она заметила. В туклом свете красного светофильтра на полу виднелось что-то белое. Кости. За очередным поворотом, прислонившись к стине сидел… Ммм, да пожалуй что практически чистый скелет. Плоти на костях практически не осталось, а та, что была, давно мумифицировалась. Рядом с трупом валялась ржавая двустволка. Я пригляделся. Не человек — мутант. Слишком искривлен позвоночник, да и не бывает у нормальных людей костяных наростов, шипами спускающихся от затылка к пояснице.

Мы приблизились. Я присел рядом со скелетом, и быстро отыскал причину смерти: прямо в черепе, войдя до середины, торчал зазубренный диск. Того, кто его выпустил, тоже долго искать не пришлось — в нескольких шагах валялся развороченный выстрелом из двустволки дрон. М-да. А ведь мутант почти спасся, успел выстрелить первым… Но «почти» — не считается. Какая же нечеловеческая реакция должна быть у машины… Впрочем, а откуда у нее взяться человеческой?

— Драма, однако, — хмыкнул Шило. Остальные промолчали.

Встав, я подошел к дрону. Пнул подошвой, переворачивая. Часть брони сорвало выстрелом и в куорпусе зияла дыра, в которой были видны внутренние модули.

«Внимание, обнаружен модуль фазового щита!», — возбудился вдруг Симба. «При интеграции с боевым костюмом увеличивает защищеность на пятьдесят процентов».

Видимо, желая наглядно продемонстрировать всю ценность найденного модуля, Симба вывел в интерфейс анимацию, иллюстрирующую, как вырастет наша с ним защита. Я едва удержался, чтоб не присвистнуть. До этого фазовый щит прикрывал лишь заднюю полусферу, а сейчас, если верить ассистенту, мы получим защитьу и спереди, хоть и не такую мощную. Это нам нужно, это мы берем. Хрен знает, как этот модуль интегрировать, но, думаю, на досуге разберусь.

Я задержался, пропуская остальных вперед, присел, и быстро выдернул из разъема на плате подсвеченный Симбой модуль и сунул его в разгрузку. Хоть что-то хорошее за последнее время произошло…

Мы двинулись дальше, теперь уже медленнее. Шаги отдавались в ушах, дыхание стало тяжелее, хотя воздуха не убавилось. Через несколько сотен метров наткнулись еще один труп. У стены, в неболььшой комнатке, где раньше стоял распределительный щит, сидел человек. Вернее, то, что от него осталось. Скелет в обрывках одежды, руки заломлены за спину, притянуты пластиковыми стяжками. Голова запрокинута, глазницы пустые. В черепе зияло ровное круглое отверстие.

— Контрольный, — пробормотал Гром, и сплюнул на пол. — Пуля. Из ружья.

Я коротко выдохнул через нос. Картина происшедшего была понятна. Человек попал в лапы мутанту. Тот его зачем-то пытал, потом пристрелил, добившись (или не добившись) от человека того, чего хотел. Вот только и сам далеко не ушел — нарвался на дрон и нашел свою смерть на выходе из подвала. Судьба, видимо.

Мне стало крайне интересно, чего такого искал или хотел узнать мутант. Ведь не ради праздного любопытства или из врожденной жесткокости он пытал мужика? Я обвел фонарем помещение, но ничего не нашел. Попросил остальных подождать, вернулся назад, туда, где лежал труп мутанта, присел… Ага, есть.

Под трубой лежал нехамеченный ранее небольшой рюкзак. Я достал его, открыл, быстро перетряхнул содержимое. Патроны для ружья, пистолет — ржавый, как не знаю что, и… Коммуникатор. Угу. Эта шутка явно не мутантская. А значит, там может быть что-то, что может представлять для нас интерес. Коммуникатор давно разряжен, но ведь можно же достать карту памяти?

Забрав девайс, я вернулся к отряду. В двух словах объяснил, что хочу, и глаза у Шила тут же загорелись живым интересом. Лисе, судя по виду, тоже было любопытно, Гром не возражал, а Ворон… А Ворона никто и не спрашивал. Шило достал один из своих многочисленных ножей, щелкнула крышка найденного коммункатора, и через минуту он уже подключал карту памяти к своему собственному устройству.

— Файлы вычищены, — через несколько секунд констатировал он. — Неверный код. Видимо, мут все же не получил того, чего хотел…

Остальные закивали, один я не понял, о чем речь.

— Поясни, — попросил я.

Шило вскинул на меня удивленный взгляд, потом, видимо, понял, что если я раньше и знал, о чем он говорит, то сейчас не понял, и хмыкнул.

— Ну смотри. Для всех нас самое важное — карты. На них отмечены опасные участки, зоны Искажения, логова мутов, станции Эдема и прочее. А еще — схроны, тропы, жилые убежища, дороги разведчиков и караванов. И очень не хотелось бы, чтоб это попало в лапы мутов или в манипуляторы жестянкам. Потому все наши коммуникаторы, которые без сети только как навигаторы и можно использовать, настроены особым образом. Если вести неправильный код, то вся информация, которая лежит в защищенном хранилище, сотрется. Останется только то, что лежит во внешней памяти. То, что не жалко. То, что не имеет никакого критического значения, но может быть важно для других. Так, например, у нас предсмертные записки оставляют. Чтоб те, кто нашел, хоть знали, что случилось.

Я кивнул. Понятно. С таким я уже сталкивался. Запись разведчика в метро, того самого, что вместе с Лисой и Серым в лапы сетников попал.

— Сейчас глянем, есть ли здесь что-то полезное, — пробормотал Шило и застучал по сенсору. — Ага, есть! Видеофайл. Включаю!

Шило тапнул по экрану, и через секунду на экране появилось лицо мужчины средних лет.

— Да, я был прав, — заговорил он так, будто продолжал уже начатую до этого речь. — Это испытательный полигон. Долбанный Эдем здесь обкатывает новые технологии. Только дроны, никаких мехов. Я уже несколько дней наблюдаю за ними, и встретил кучу жестянок, которых не видел до этого. А еще — я обратил внимание на одну важную деталь. Здесь будто нарочно используются более примитивные технологии. Как будто Эдем понимает, что рано или поздно ресурсы подойдут к концу, и придется переходить на техническую базу попроще. Отсюда и метательные диски вместо пулеметов, и кислота вместо лазеров… Я понаблюдаю еще пару дней, есть у меня кое-какие мысли… И если они подтвердятся, это будет означать надежду для всех нас.

Изображение замерло. Я вскинул брови, посмотрел на Шило.

— Мужик умеет заинтриговать. Еще что-нибудь есть?

Тот кивнул.

— Да, вот еще один файл. Включаю.

Шило тапнул по иконке, и в подвале снова зазвучал восторженный голос местного естествоиспытателя.

— В общем, мои подозрения, кажется, не беспочвенны. Я практически готов спорить, что сами дроны, которые используются здесь, на полигоне, не имеют развитого индивидуального интеллекта. Они упрпаляются чем-то вроде роевого разума, и, полагаю, сигнал рассылается через трансмиттер в центре полигона. То есть, Эдем действительно готовится к тому сценарию, когда ему не будет хватить современных микросхем, чипов, процессоров, и придется переходить на более примитвные технологии. Именно это он здесь и испытывает. А значит, у нас, у человечества, есть шанс. Ресурсы Эдема конечны, рано или поздно они исчерпаются, и тогда настанет наше время. Главное — продержаться. Выжить. И мы вернем себе эту планету! Я попробую пробраться ближе к трансмиттеру, и понять, верна моя гипотеза или нет. Полагаю, туда можно попасть через подземные коммуникации. У меня, правда, осталось не так много патронов, а в округе шныряют мутанты, но сюда заходить они боятся, так что, думаю, мне повезет.

Картинка дернулась и замерла, а в подвале воцарилась тишина.

— М-да, — протянул я. — Повезло так повезло. Идеалист радел за будущее человечества, а закончил в подвале со стянутыми за спиной руками. Печальный и драматичный финал. Шило, есть там еще что-нибудь?

— Больше ничего, — покачал он головой. — Все остальное было в защищенной памяти.

— Понятно, — я кивнул. — Ну что ж. По крайней мере, мы теперь знаем, что здешние дроны тупые, и сможем умереть с чувствовм собственного интеллектуального превосходства. Уже немало, я считаю.

— Хватит зубоскалить, — буркнула Лиса. — Давайте пойдем дальше. Если впереди нет завалов — пройдем под землей, как можно дальше, прежде чем выходить наверх. Что-то мне не очень хочется умирать с чувстсовм интеллекутального превосходства. И без него тоже. Мне вообще умирать не хочется. Так что, если все отдохнули и наерничались, затыкаемся, снова переходим в режим скрытности и идем дальше.

Несогласных с планом Лисы не было, и мы, оставив горе-исследователя сидеть пристегнуцтым к батарее, вернулись в коридор. Вот только чем далшьше мы по нему продвигались, тем более острым становилось ощущение, что мы идем не к выходу, а в пасть к самому дьяволу.

Впрочем, возможно, я себе это напридумывал — после всего увиденного и не так себя накрутишь. Узнать наверняка так это, или нет, можно было лишь эмпирическим путем, и именно этим мы сейчас и занимались.

Надеюсь, я все-таки ошибаюсь.