Гном. Выбор

Глава 13

13

Оказалось, что алтарь, возле которого очнулся наш герой был поставлен буквально в двух шагах от какой-то речки. Учитывая то, что Женька перенесся сюда, прямо с арены, последняя пришлась как нельзя кстати. Все же находиться в кожаной броне, залитой кровью, во-первых, не слишком приятно, а во-вторых, это привлекает к себе много постороннего внимания. И не только хищников, из-за запаха, но и других разумных. Причем не только грязью, но и запахом. И если на металлической броне, достаточно просто смахнуть потеки крови, если конечно не опасаешься ржавчины, то здесь придется не только оттирать кровь, но и основательно чистить все, до чего только можно дотянуться. Иначе уже на следующий день рискуешь не только привлечь к себе нездоровое внимание, но и по задохнуться от гнилостного запаха.

Поэтому Женька, выбрав местечко поудобнее, тут же разоблачился и постарался замыть все посторонние пятна, и избавиться не только от крови, но и от всего остального. Заодно и сам привел себя в порядок. Тем более, что сам того не осознавая, при последнем сборе своего походного вещмешка, положил туда банные принадлежности. Так что при наличии воды, теперь имелась возможность содержать себя в относительной чистоте. Пусть не так как это было во время пребывания в Ишуаре, но тем не менее довольно близко к идеалу.

Завершив все повседневные хлопоты, и дождавшись, когда одежда подсохнет, благо, что ветерок был достаточно теплым, все высыхало прямо на глазах. Женька, вновь надел на себя броню и вооружившись, решил продолжить свой путь. Все же оставаться неподалеку от развалин, а они находились в зоне прямой видимости, не было никакого желания. Вроде бы и избавились от него выбросив за пределы своего места обитания, а вдруг передумают и решат вернуть обратно. Кто знает их призрачные мысли? Поэтому будет лучше, как можно быстрее покинуть столь «гостеприимное» место, уйдя как можно от него подальше.

Тропинка, проложенная от алтаря богини Тарри, благополучно вывела Женьку к подножию довольно высоких гор, и продолжила свое неторопливый бег потихоньку поднимаясь вверх по склонам. Особого выбора не имелось. Либо обходить развалины по периметру, либо воспользоваться тропой ведущей в гору. И последнее показалось Женьке более приемлемым. Здесь он однозначно удалялся от этой локации и, следовательно, мог надеяться на то, что навсегда покинет это место и его не вернут обратно, если он по незнанию, вдруг забредет, туда, куда не следует. А сделать это судя по тому, что его противниками на арене были живые разумные, скорее всего пришедшие чем-то поживиться на развалинах Ишуары, было вполне возможным.

Тропинка изрядно петляла по склонам гор, то резко поднимаясь к вершинам, то наоборот несколько снижаясь по склону очередной горы, а то петляя новогодним серпантином, выделывала такие изгибы, что Женька просто дивился фантазии тех, кто прокладывал эту дорогу. Несколько раз подчиняясь скорее своим мыслям, чем тому, кто проложил тропу, он просто выравнивал свой путь переходя с одного места на другое повыше, вместо того, чтобы пройти по прямой, затем развернувшись с некоторым подъемом пройти путь назад. Впрочем, некоторое время спустя, он понял, почему тропа была сделана именно так, а не иначе. Просто, сойдя как-то с каменного плато на глинистый участок, к тому же несколько сыроватый, от протекающего неподалеку ручья, он заметил множество старых следов копыт вьючных животных. И решил, что подобная тропа создавалась скорее именно для них. Идя налегке, конечно можно было сократить путь поднявшись по склону напрямую, но вот скажем для того же осла или лошади, несущих груз, подобное будет уже не под силу, или заставит караван останавливаться на отдых гораздо чаще, нежели если двигаться пусть дальше, но обходя крутые подъемы.

Место, откуда Женька начал свой подъем, представляло собой некогда густо лес с многовековыми деревьями. Сейчас от них остались лишь огромные пни, срезанные почти возле уровня земли. Видимо порода этой древесины, была довольно ценной. Правда вырубка резко обрывалась в каком-то месте и дальше стена леса оставалась нетронутой. Скорее всего именно там начинались владения Ишуары. Склоны горы, тоже пестрели многочисленными пнями вперемежку с каким-то кустарником. И чем выше поднимался Женька, тем меньше оставалось растительности на склонах гор.

Первая достигнутая им вершина, представляла небольшую площадку, когда-то огороженную забором, от которого остались лишь воспоминания в виде пары сломанных хлыстов и нескольких вбитых в землю кольев. Похоже, все это было сделано из местного дерева, и после того, как не осталось ничего для вырубки, разобрано и увезено с собой. Приглядевшись к случайно, или намеренно брошенному небольшому обрубку ствола, Женька увидел практически черную сердцевину, в обрамлении более светлой текстуры, расположенной по краю, ближе к наружной стороны ствола. Покопавшись в своей памяти, когда-то он одно время увлекался поделками из дерева и искал сведения о различных породах древесины. Увиденное сейчас, скорее всего он бы отнес к эбеновому дереву. Учитывая, что последнее считается на земле на грани исчезновения, в некоторых местах, то и здесь, наверное, тоже представляет собой определенную ценность. Сразу же стало понятно, зачем была проложена тропа, и все остальное встреченное им сегодня.

На самом краю полянки сохранилось небольшое строение, сложенное из местного камня. Это разумеется не шикарный дворец и даже не приют для бедных, но на одну ночь его должно хватить. Кто знает, кто водится и выходит на охоту ночью в этих местах. Так-то особых опасений не было. Женька был уверен в своих силах, и не сомневался в том, что сможет справиться практически с любым противником, но нужно было просто спокойно отдохнуть, а не вздрагивать от каждого шороха, готовясь к бою. А домик, приткнувшийся к какой-то скале, вполне позволял это сделать. Тем более, что сохранившаяся дверь была достаточно прочной. Да и пусть изрядно попорченная крыша, тоже вряд ли позволит проникнуть в дом, кому-то слишком крупному, способному застать Женьку врасплох. Конечно место было не так чтобы много, но опять же для того, чтобы переночевать вполне достаточно, а большего и не требовалось. И Женька, плотненько перекусив своими запасами, довольно удобно расположился в уголке, приперев дверь обрубком бревна и камнем после чего устроившись поудобнее, спокойно уснул.

Ночью приснился горячий бассейн и нежные женские руки, ублажающие его, и с любовью отмывающие от пота, и грязи полученных на арене. После чего Женька почувствовал горячий поцелуй на своей щеке и чей-то легкий смех. Отчего и проснулся в холодном полу и долго таращился в темноту, пытаясь определить где он находится. Затем дрожащими от волнения руками, достал трубку, набил ее табаком и закурил. И только после этого его слегка отпустило от ночных кошмаров. Как бы не было хорошо в развалинах Ишуары, он все же предпочел бы лучше спать на голых камнях и питаться провяленным мясом змей, чем снова оказаться в плену и ублажать своими боями призрачную публику. Покурив, вновь лег, устроившись поудобнее и потихоньку заснул. На этот раз без сновидений. И проснулся только тогда, когда случайный лучик света, пробившись сквозь обрешетку крыши случайно упал на его лицо, что, впрочем, не вызвало у него никакого отторжения. Тем более, что давно было пора проснуться.

Горячую утреннюю ванну, заменил ледяной ручеек, пробивающийся сквозь камни, неподалеку от временного жилища, а богатый стол, взятые в дорогу припасы. Посмотрев на содержимое своего рюкзака, Женька решил в первую очередь избавиться от мясных консервов, хотя последние напоминали их очень отдаленно и то только потому, что хранились в стеклянной емкости. Вяленые и копченые продукты, как он решил, пролежат гораздо дольше, да и кто знает, что его ждет впереди, но во всяком случае при необходимости их можно есть прямо на ходу. Освободив баночку от его содержимого, он с размаху швырнул ее об скалу. К его удивлению, казалось бы, хрупкая, стеклянная посудина, которая уж точно должна была разбиться от удара об камень, просто отскочила, и откатилась в сторону, ничуть не повредившись. От удивления Женька поднял ее и внимательно осмотрел. Ровная стеклянная поверхность не получила никаких повреждений, зато камень, об который она ударилась слегка примялся. Это было удивительно и в какой-то степени даже хорошо, особенно учитывая то, что у емкости объемом порядка одного литра, или чуть поменьше, имелась крышечка, снабженная чем-то напоминающим резьбу. Следовательно, у него появилась дополнительная посудина для той же воды. Учитывая то, что имеющаяся фляга была откровенно маловата, новая банка, к тому же небьющаяся, хотя и не очень удобная по габаритам, пришлась как нельзя кстати. Поэтому хорошенько отмыв ее от жира, Женька заполнил ее водой и бросил в рюкзак за спину. Запас, как говорится, рюкзак не тянет, тем более такой нужный.

Дальнейший подъем в гору проходил без приключений. Похоже, после того, как здесь вырубили все деревья, эта локация стала неинтересной, и сюда больше не заглядывали. Ну разве, что искатели приключений, время от времени забредающие в развалины Ишуары. Которые отлавливались местными призраками и выпускались на арену, на потеху, давно умершей толпы. А иначе, откуда еще могли взяться все эти Воины Гнева, Эльфы, Гоблины и прочие живые разумные выставляемые против Женьки на местной арене?

К перевалу, Женька подошел к обеду следующего дня. Как оказалось, чуть выше, как раз на расстоянии дневного перехода имеется еще одна стоянка, так же полуразрушенная, как и расположившаяся ниже, но тем не менее снабженная кое-каким строением, ручейком и даже охапкой дров. В общем ночевка прошла, хоть и без особых удобств, но тем не менее во вполне сухом помещении, да еще и с огнем в небольшом очажке. И Женька, даже умудрился согреть себе воды и заварить ее остатками трав, брошенных в сумку еще на том далеком острове, где его одарили броней и оружием. А прошедший ночью легкий дождь только слегка прибил дорожную пыль, совсем не замочив устроившегося на ночь гнома. А поднявшись утром, не теряя времени позавтракал, остатками вечерней трапезы и пошел дальше.

И вот сейчас, схоронившись за каким-то валуном, с тревогой наблюдал за тем, что происходит на перевале, который к его удивлению, оказался охраняемым. Дело в том, что застава оказалась расположенной на перекрестке. Если с его стороны к ней шла всего-лишь полузаросшая тропа, потому что ею давно не пользовались, то с другого склона спускалась вполне приличная дорога. Самым же паршивым было то, что другого пути не имелось. Слева возвышалась отвесная гора, а справа не менее отвесная пропасть, через которую и был проложен подвесной мостик, соединяющий его тропу с заставой. Другая тропа, спускающаяся со склона горы, располагалась уже на другой стороне ущелья и была достаточно широкой, но до нее можно было добраться только минуя заставу, а другого пути не было. Сама застава представляла собой вытоптанную площадку с пристроенной к скале казармой, которая располагалась скорее всего в естественном гроте, потому как на дорогу выходила лишь небольшая каменная стена, сделанная по принципу дворфийских домов, а дорогу перегораживал шлагбаум, возле которого постоянно находились как минимум трое стражников. Всего же он насчитал двенадцать разумных. В принципе, боязни не было. Как не было и сомнения в том, что его сил вполне хватит на то, что справиться со всеми там находящимися. Хоть поодиночке, хоть сразу со всем скопом, но просто не хотелось проливать лишнюю кровь. Деви, находящиеся там, не сделали ему ничего плохого, и потому он просто не знал, как поступить. С другой стороны, и возвращаться обратно тоже не хотелось. Не то, чтобы из-за того, что он потеряет время. Последнего было более чем достаточно, и он никуда не торопился. Вот только возвращаться обратно к руинам, не хотелось категорически.

В итоге понадеявшись на гномий авось, он решил будь что будет, и поправив снаряжение, вышел из-за камня и направился к заставе, все же внимательно наблюдая за обстановкой, чтобы не попасть впросак.

Его заметили шагов за триста до шлагбаума, но судя по поведению стражи, особого беспокойства он не вызвал, хотя, находящиеся на посту и вызывали своего старшего, и тот подойдя к дороге пару минут наблюдал, за неторопливо поднимающимся гномом. Потом махнув кому-то рукой, что-то сказал охране и отошел от поста направившись в стоящий там дом. Подойдя, чуть ближе, Женька услышал можно сказать даже радостные, и что главное совсем не агрессивные возгласы, касающиеся его самого. Переговаривающиеся, между собой стражники удивлялись его появлению именно с этой стороны, при этом возбужденно размахивая, наверное, все же руками. Потому что, хотя их лица и напоминали кошачьи физиономии, а ниже спины имелся довольно длинный хвост, да и колени были вывернуты назад, но верхние конечности были скорее всего именно руками, и ничем иным. В общем несколько своеобразная помесь прямоходящего кота и человека, если можно так выразиться.

Женька не был магом. И знал он об этом, абсолютно точно. Это имелось и в памяти бывшего владельца его тела. Об этом не раз говорили ему и во время прохождения испытания в Анделоре, как иногда называли Изумрудную долину. Но с некоторых пор, точнее сказать именно сейчас, он вдруг почувствовал исходящие от котов эманации дружелюбия, и полное отсутствие какой-либо агрессии. Это не была магия. Скорее эмпатия, и, хотя он не до конца понимал этого чувства, но где-то внутри себя вполне допускал, что довериться ему, вполне возможно. Пусть с некоторой оглядкой и осторожностью, но все же.

Встретили его, если и не как родного, но во всяком случае, как хорошего друга. Тут же накрыли стол, накормили от души и только потом осторожно спросили, как он здесь оказался и куда направляется. Чуть позже из разговоров выяснилось, что коты, как они называли себя общаясь между собой, не считают гномов своими противниками. Более того, во многих поселениях вполне официально живут представители его народа, занимаясь в основном кузнечным делом, и считаются очень уважаемыми представителями разумных. Наверное, в первую очередь потому, что дэви считают себя в первую очередь воинами, а во-вторую — скотоводами и кочевниками. И потому, первой игрушкой, которую получает маленький котенок способный что-то держать в руках, является деревянный меч или кинжал. А в два года, он приручает своего первого щенка степного льва, который по мере взросления становится для будущего воина, и другом, и средством передвижения. Впрочем, о том, что здесь на Восточном материке, имеются представители его народа, Женька знал и так. Другое дело, что у него на родине их считали если и не предателями, то где-то очень близкими к этому понятию. Потому что последние появились на этом материке вместе с армией Сафироны, именно тогда, когда она в результате поражения в борьбе за корону, была вынуждена покинуть Северный материк, уйдя на восток. И потому встречаться с ними для Женьки было ничуть не менее опасно, чем с любым другим таррианцем. Но учитывая, что для деви все гномы были на одно лицо, примерно, как на земле китайцы для европейцев, то и отношение к Женьке было вполне доброжелательным. И хотя гномы, появились на этом материке вмести с остальными разумными, именно их почему-то не считали захватчиками, в то время как представителей людских народов, относили именно к ним.

В принципе Женька не сообщал дэви, цели своего путешествия, единственное, он как бы обмолвился, что хочет добраться до центральных районов империи, и при этом не слишком попадать на глаза таррианцев. Причину он выдумать не успел, но это за него сделали стражники и особенно десятник, который неожиданно расхохотался и радостно воскликнул, хлопнув Женьку по плечу.

— Так ты, тот самый дворф, который совратил жену Али Абаттура⁈ Друзья! У нас в гостях тот самый Жайн, слава о котором гремит по всей империи!

Женька для вида помялся. Очень уж громкая получалась слава, и если слухи о нем дойдут до ушей кого-то достаточно сильного, в плане положения и богатства, то его не спасет ничего. И не важно, что совратил какую-то там женщину совершенно не он. Тут сначала рубят голову, а затем уже разбираются, та ли это голова, или стоит поискать другого виновника торжества. Впрочем, именно сейчас это было ему на руку, хотя бы из-за того, что коты, приняв его за какого-то другого, прекрасно осознали, что стоит ему попасть на глаза какому высокородному, и тогда пиши пропало. Поэтому тут же посоветовали не спускаться в долину, а продолжить свой путь по горной тропе. Правда при этом предупредили, что хотя там больше вероятности не нарваться на случайную встречу с кем не следует, но и тропа просто небезопасна ввиду хотя бы того, что находится в ужасном состоянии. К тому же ему придется пройти фактически по гребню хребта, разделяющего долину кочевников от Плато Гремучих Гейзеров. Что именно находится на этом плато не пояснили, сочтя Женьку жителем империи, а, следовательно, прекрасно знающим то, с чем он может там столкнуться. Если же он спустится в долину, то очень рискует нарваться на таррианцев, особенно учитывая то, что каждое лето, в этих местах проводятся военные маневры скорее для устрашения местных жителей, чем по какой-то иной необходимости, хотя бы из-за того, что до побережья Восточной империи, отсюда, многие тысячи километров, и ожидать именно здесь нападения какого-то врага, верх глупости.

— Зато пройдя по тропе, ты сразу выйдешь на берег Кипящего моря, где вполне сможешь найти подходящее судно, способное довезти тебя до центральных районов.

Женька в свою очередь согласился с подобным предложением, потому как попасть на волне подобной славы под молот местного правосудия проще простого. А потом доказывай, что это не ты. И потому лучше выбрать для себя другой путь. Пусть более опасный из-за возможной встречи с дикими зверями, зато более безопасный в другом плане.

Пока же, он прекрасно поужинал, добавил некоторые подробности в имеющиеся слухи о совращении наложницы, или жены, кто их там разберет, наместника Али Абаттура, и даже не отказался переночевать в казарме поста, чтобы уже на следующее утро продолжить свой путь. И если его встречали как представителя уважаемого среди котов народа, то провожали как лучшего друга, от души завидуя его веселым похождениям.

При этом его, мало того, что поставили на нужную тропу, так еще и его вещмешок, пополнился изрядными запасами провизии, которые по уверениям десятника наверняка понадобятся на долгом, и сложном пути, по старой тропе. И единственное, о чем сейчас сожалел гном, так это о том, что его запасы табака подходят к концу. И осталось их еще на пять трубок самое многое. Просто среди дэви не распространено курение табака, считающееся ими чем-то неприемлемым. Впрочем, все остальное с лихвой перекрывало этот недостаток.