Гном. Выбор

Глава 15

15.

Казалось бы, простой и бесхитростный Бово, был вещью в себе. Иногда он выдавал такие перлы, что Женька поневоле задумывался, тот ли это глупый, несчастный и трусоватый гоблин, или под его личиной скрывается хитрая бестия, и почему-то с каждым новым днем его подозрения все больше и больше оправдывались. Но с другой стороны, каким-бы хитрым и скрытным он не ощущался, что-то в нем было такое, что располагало к себе с каждым днем все больше и больше. И даже несмотря на то, что Женька, уже обжёгшийся на тех же котах, делил все минимум натрое, все равно, даже после этого, его тянуло к Бове.

— Бова слабый. Бова несчастный, но умный. Нельзя быть умный и сильный. Бова хочет жить. Кто защитить Бова? Только сильный. Чмука быть сильный! Бова помогать Чмука. Чмука защищать Бова. Где тот Чмука? Гномо быть сильный! Гномо защищать Бово.

Казалось бы, что в этих словах плохого? Несчастный гоблин жалуется на свою слабость и рассказывает, как как он помогал своему напарнику, а тот его защищал, теперь, он прильнул к Женьке, опять же ища у него защиты. Вроде бы все верно. Но в памяти вдруг проявился маленький нюанс. По его словам, получается, что он умный, и потому ищет защиту у сильного. А Женька в таком случае дурак, и потому защищает Бову. С одной стороны, вроде бы и так, но если хорошо подумать, то помощь гоблина, во всяком случае именно сейчас просто неоценима.

Во-первых, Женька ни за что не решился бы прыгнуть в отрывшуюся расселину. Хотя он и происходил из смешанного рода Дворфийки и Гнома, и где-то в подсознании, возможно даже на генном уровне, теплились кое-какие знания о рудном деле, горнодобывающем и тому подобное, но отец был известен больше как оружейник, а он сам выбрал стезю воина. И потому, просто бы не решился на это самостоятельно, только из-за того, что не понимал этого, да и не знал, как выживать в этих условиях. И потому скорее всего сейчас продолжал бы рубить камень, и вынашивать считай бесполезные мечты о побеге.

Во-вторых, именно сейчас, гоблин был просто незаменим, в плане добычи еды. Женька просто не представлял, как в полной темноте и безмолвии можно услышать шорох, определить кто этот шорох произвел, найти гнездо крыс и вдобавок ко всему еще и изловить их. И все это в полной темноте. Да Женька бы просто с ума сошел, тыкаясь непонятно куда, и спотыкаясь на каждом шагу.

А еще гоблин иногда после того как ему приходилось долго что-то говорить, вдруг, по какой-то причине, возможно от волнения, появляющегося из-за непонимающего его слов гнома, вдруг, как казалось Женьке, терял контроль над своей речью, и она вдруг превращалась во вполне осмысленную со всеми склонениями, падежами. А еще при этом чем-то напоминающую речь Одесских евреев. Правда подобное случалось очень редко, да и гоблин начавший изъясняться правильным языком, вдруг на мгновение замолкал, и дальше шли все те же неопределенные слова, о смысле которых порой приходилось догадываться. А сам он принимал как говорится «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». И одно это наводило на определенные мысли. Все же за гоблином, скрывалась какая-то тайна, и разгадать ее для гнома было просто жизненно необходимо.

Женькино пробуждение, ознаменовалось скромным завтраком состоящим из горсти личинок, непонятного происхождения, и все той-же крысы, которая к его пробуждению была еще жива и достаточно бойко старалась высвободить свой хвост из щели в деревянной доске, куда его запихал Бова, пока собирал личинки для своего приятеля, для того, чтобы крыса не сбежала. Судя по его цветущему виду, он уже полакомился и тем, и другим, и был вполне сыт и доволен. От личинок Женька решил отказаться, хотя в свое время смотрел по ТВ и голодные игры, и шоу о выживании на каком-то острове, и прекрасно видел, как там поглощали нечто подобное без каких-либо проблем для организма. Но видимо именно сейчас он еще не на столько оголодал, чтобы поглощать их и потому широким жестом предложил Бове сожрать их самому, что тот с огромным удовольствием и проделал. Крыса же в очередной раз была разорвана и Женька, стараясь не нарваться на шерсть, аккуратно выел из нее мясо и высосал всю кровь. И хотел было уже отбросить шкурку в сторону, как вспомнил, что гоблин вполне себе поедает и такое, не обращая внимания ни на шерсть, не на что-то еще. Тот с благодарностью принял подношение, и слопал остатки за милую душу. Запив, скромный завтрак водой, из сочившегося неподалеку родничка, Женька уже было собрался двигаться дальше, как гоблин попросил его сделать нож, мотивируя это тем, что в этом случае не нужно будет рвать крысу на части, теряя при этом драгоценную кровь. На вопрос, как он это себе представляет, и где взять метал для ножа, гоблин просто указал, на сохранённые оковы, представляющее собой, довольно широкие браслеты, к которым крепилась цепь их соединяющая. Действительно, достаточно было снять браслеты, выправить их на любом куске камня, и на нем же навести режущую кромку. Разумеется, получится все довольно примитивно, некрасиво, но вполне действенно. Как говорится: — «Дешево, но сердито». К тому же имелась в наличии кирка, способная в какой-то степени заменить молот. Оставалось только приложить к этому руки.

Железо, из которого были выполнены браслеты, было откровенно дрянным, зато достаточно широким. И после нескольких минут холодной ковки, под светом факела, у Женьки появилось три, довольно приличных ножа. Он мало того, что распрямил браслеты, так еще и несколькими ударами смял их на одном конце образуя вполне удобную рукоятку, обрубил под углом, другой конец, сделав остриё, а сами лезвия отбил по краю, как в юности отбивал косу литовку, на хуторе у дядьки. И сейчас ножу не требовалась даже лишняя заточка. Он оказался вполне острым и достаточно удобным. Два ножа, из браслетов, когда-то сковывающих Женькины лодыжки оказались длиной около тридцати сантиметров, все же объем ног был достаточно большим, и чем-то напоминали примитивное мачете. А еще один более короткий, где-то около десяти, не считая разумеется рукоятки. Последний нож, как и один из длинных ушел гоблину, а у Женьки остался один из длинных ножей и кирка, что тоже вполне могла выступать в качестве оружия. От телеги тоже осталось не слишком много дерева, поэтому было решено разобрать ее до конца, сделав несколько заготовок для факелов. Так было и проще в плане дальнейшего пути. Часть досок обмотали цепью и закинули Женьке за спину, а одну из них вручили гоблину, прокладывающему путь в пещерах.

Вряд ли будет интересно описание дальнейшего путь, по однообразным проходам, появившимся в незапамятные времена в глубине Гремящих гор. Правда чуть позже стало несколько более понятным их название. Просто горы, оказались достаточно молоды, и в них еще жила вулканическая деятельность. В некоторых местах, приятелям встречались бездонные провалы, с бушующей в их глубине лаве. Время от времени, она вырывалась к поверхности провалов, вызывая очередные катаклизмы, в виде каменных обрушений и сотрясения гор. Чаще всего друзьям удавалось, вовремя замечать подобные явления и заранее отходить на достаточно безопасные расстояния. К тому же благодаря подобным извержениям, в пещерах становилось гораздо светлее, и можно было вполне сносно определиться со своими дальнейшими действиями.

На очередную ночевку друзья устроились, отойдя от непредсказуемой стихии, на достаточно большое расстояние. На этот раз с крысами был полный облом, почему-то последние не встречались с того самого момента, как приятели удалились от предыдущей стоянки, зато, гоблин сумел откуда-то вытащить огромного слизняка, длиной около полутора метров. При этом его рожа выражало такое удовольствие, что Женька проникся его чувствами и решился тоже попробовать это мерзкое на взгляд существо, которое оказалось довольно приятным на вкус, хотя и напоминало всем своим видом обыкновенные сопли, которые нужно было высасывать с поверхности, предварительно сделав надрез ножом, потому что иначе, добраться до них было просто невозможно. Но преодолев свою брезгливость, Женька «приобщился к прекрасному» и оказался вполне сыт и доволен. Правда от второго слизняка, чуть поменьше размером, все же отказался, решив, что на первый раз достаточно. Тем более, что пока было не ясно, как отреагирует на это его организм.

Утро началось с того, что довольно чувствительный Женькин нос, почуял вначале запах паленой шерсти, а затем, довольно приятный запах жарящегося мяса. Вначале, все это было отнесено на сон, тем более, что снилась ему его комнатка с накрытым столом и многочисленными мясными блюдами. Запах конечно не слишком совпадал, особенно учитывая паленую шерсть, но Женька отнес подобное скорее к ночным кошмарам, и собирался было продолжить свой сон, как в этот момент проснулся. Увиденное его с одной стороны обрадовало, ведь над небольшим костерком, разведенным из остатков тележных колес, на свисающих с небольшой высоты цепочках, подрумянивались над огнем четыре, довольно увесистых крысиных тушки. Это сулило неплохой завтрак, потому как хотя слизни и личинки, да и сырые тушки утоляли голод, но все равно хотелось чего-то более привычного. Жаренная крыса относилась к этому, как нельзя лучше, и потому Женька очень обрадовался. С другой стороны, в костерке догорали колеса от тележки, а кроме них, в наличии оставались лишь две доски, и было не совсем понятно, когда они покинут подземелье. И если гоблин себя чувствовал одинаково хорошо, как при свете, так и в темноте, Женке, увы этого было не дано. Поэтому позавтракав, он тяжко вздохнул и решил, что придется решать этот вопрос как-то иначе. Гоблин видимо заметил Женькины вздохи и тут же поинтересовался, что его расстроило. Тот не скрывая выложил свои сомнения на счет происходящего, чем изрядно удивил гоблина. Тот пожав плечами тут же воскликнул.

— Гномо хочет выйти из пещера? Почему твоя молчал? Моя думал, что твоя здесь хорошо.

Услышав этот монолог, удивленный гном, тут же спросил.

— А, что разве это не проблема? Мы столько времени бредем по подземным проходам неизвестно куда, у нас остались лишь пара досок на факелы, а где находится выход их этого бесконечного лабиринта никто не знает.

— Моя знает. — тут же отреагировал Бова. — Твоя не нравится здесь?

— А, что мне здесь может нравится? — Удивленно заметил Женька.

— Здесь тепло. Здесь много еда. Здесь нет враг.

— И все же хотелось бы на воздух.

— Окей. — послышалось Женьке, а гоблин поднявшись пошел к ближней стене.

Гном, от неожиданности просто плюхнулся на камень не в силах поверить услышанному. Этого просто не могло быть. Вернее сказать, быть-то могло, учитывая то, что он сам попал сюда неизвестно откуда. Но ладно он, но чтобы кто-то другой и почему-то именно в гоблина он просто не поверил. Именно поэтому переспросил.

— Что ты сказал? Повтори.

— Моя сказать, пошел найти выход.

— Нет, нет, нет — он трижды повторил от волнения слово. — ты сказал нечто другое.

Гоблин пожал плечами и произнес.

— Моя не знать, что твоя хочет. А выход здесь. Руби. — взмахнув рукой он показал на каменную стенку, находящуюся по некоторым наклоном. Женька, несколько подозрительно посматривая на гоблина, подошел поближе и переспросил.

— Здесь?

— Да. — ответил тот и отошел в сторону, чтобы не путаться под ногами.

Еще не веря своему приятелю, Женька размахнулся, благо, что высота пещеры и его в общем-то небольшой рост позволяли это сделать и обрушил град ударов на камень, указанный ему гоблином. И уже после третьего удара, его кайло пробило дыру и провалилось сквозь вырубленное окно, через которое сразу же просочился свежий, довольно холодный ветерок и рассеянный свет показывающий, что снаружи, либо раннее утро, либо начало вечера. Пробитая дыра, придала Женьке сил и уже через несколько минут, она была расширена настолько, что он довольный и счастливый выбрался из пещеры и укрепившись на довольно крутом склоне горы, всей грудью вдыхал слегка морозный горный воздух.

Все же Бова был в чем-то прав, подумал Женька. Учитывая то, что из одежды, имелась лишь набедренная повязка и цепи, которые хотя и можно было отнести к предмету одежды, но с достаточно сильным допуском. К тому же Женька всегда относился к открытому телу, незащищенному от внешнего воздействия, хоть какой-то одеждой, с некоторым недоверием. То и путешествовать по открытому пространству, оставаясь при этом практически голым, будет несколько проблематично. Здесь в силу вступали факторы и стеснения, и отсутствия защиты от холода, и множества других причин. Попросту говоря, что в пещерах было гораздо теплее, а здесь, хотя с момента появления прошло не больше десятка минут он уже начал подмерзать, и чувствовал, что дальше будет только хуже, особенно учитывая то, что они находились неподалеку от покрытых снегом скал. Единственное, что несколько смущало его, так это скорое отсутствие света в пещерах. Впрочем, мгновением спустя, в его раздумья вмешался гоблин, сказав, что проблема со светом вполне решаема и указал на потеки какой-то темной субстанции находящейся на камнях неподалеку от того места где они находились.

Женька подошел поближе, и не поверил своим глазам. Это было настоящее природное мумиё. Даже на земле оно входило в разряд редкого и дорогостоящего снадобья, да и здесь наверняка ценится не меньше, но с другой стороны, это действительно может очень помочь, хотя и несколько странно будет использовать этот продукт в таком качестве. Но лучшего выбора все равно не имеется. Женька согласился с доводами приятеля, но все же спросил, насколько долго им придется еще пробираться по пещерам. Гоблин в ответ лишь пожал плечами, сказав, что просто не знает этого. Но с другой стороны, по его расчетам выходило, что саванну они уже почти обошли, еще немного и выйдут нам побережье кипящего моря, или в крайнем случае на плато зеленых прудов. Все зависит от того, куда повернет подгорная тропа. Впрочем, и там, и там, можно будет продолжить путь уже по поверхности.

Пособирав по склону горы изредка встречающуюся траву, гоблин подошел к потекам мумиё, отколупнул довольно приличный кусок. Женька, вначале удивленно наблюдающий за Бовой, решил, что не стоит стоять столбом, и надеясь, что тот знает, что делает, принялся повторять его действия. Затем вновь оказавшись в пещере, приятели над догорающим костром, подогрели смолянистое образование, и смешали его с травой, и частично глиной собранной на склоне горы, после чего укрепили на концах обеих досок. Правда для этого пришлось пожертвовать большей частью набедренной повязки, но Женька решил, что сейчас не время для скромности, и гораздо лучше будет озаботиться факелом, чем прикрытием своего срама. Да и стыдиться в пещерах, было просто некого, за исключением разве что гоблина. Но похоже тому было вообще наплевать на свой и Женькин вид. Слегка передохнув, друзья поднялись, и запалив один из факелов, двинулись в дальнейший путь по подземным переходам.

Смоляной факел, действительно давал свет, и как оказалось был даже в какой-то степени экономнее обычного деревянного. Во всяком случае за несколько часов перехода, последовавшие с начала движения, факел прогорел, только наполовину. Возможно благодаря тому, что глина собранная и добавленная в смолу, не давала ему разгораться. Хотя света было и не так много, но все же достаточно, чтобы видеть дорогу и не спотыкаться. За все время пути, остановились лишь дважды. Первый раз, чтобы напиться воды, и второй, когда Бова услышал шорох и передав факел Женьке, бросился на охоту. Правда в этот раз, охота не удалась. Видимо что-то вспугнуло «дичь», и гоблин вернулся с пустыми руками.

А чуть позже им встретилась такая дичь, что пожалуй впервые с того момента, как покинул развалины Ишуары, Женька наелся до отвала. Причем не какими-то там крысами или личинками, а настоящим мясом. Пусть несколько жестковатым из-за приличного возраста дичи, но тем не менее мясом.

Заночевали приятели, на открытом карнизе, на краю скалы. Хорошо поужинав и устроившись, практически со всеми удобствами. И опять во всем этом стоило благодарить именно Бову. В какой-то момент, он вздрогнул, услышав что-то ведомое только ему, и вооружившись обеими клинками, бросился куда-то в сторону. Как оказалось, чуть позже, он услышал клёкот какой-то птицы, похожей на орла. Неожиданно появившись возле нее он одним движением отсек ей голову, благо что сотворённые Женькой клинки оказались достаточно острыми. А после, ощипав тушку, которая своим размером приближалась к самому Бове, приятели долго жарили ее на костре. Топлива для него было более чем достаточно, хотя бы потому, что огромное гнездо этого пернатого было сложено из многочисленных веток каких-то деревьев нанесенных на карниз из какого-то леса, и высохнув, превратилось в прекрасное топливо. И при этом друзья разобрали всего около половины гнездышка. К тому же, все дно птичьего жилища, оказалось выстлано перьями. И теми, которые скопились в нем ранее, и ощипанными с самого орла. В общем ночь, проведенная в гнезде на мягкой перине, показалась Женьке, и не только ему, верхом блаженства.