Игры иерархов (Рейн 7)

Глава 25

— Что? — отозвался Семарес удивленно. — О чем ты говоришь?

Теаган подошел к столу и поднял то странное письмо пепельно-серого цвета.

— Вот. Черновик твоего письма Дамару, в котором ты просишь своего доброго друга и по совместительству коменданта форта, где мы неожиданно оказались, устроить Рейну аль-Ифрит несчастный случай и даже перечисляешь несколько подходящих вариантов. У тебя, дядя, есть старая привычка сжигать черновики своих писем в камине — ты делал так на Границе и продолжил даже здесь, в Обители; а для мастера рунической ретрографии восстановить сожженное письмо из пепла совсем несложно. Он может даже определить точную дату и время, вплоть до часа. Этот черновик ты написал сразу же, как получил мое письмо о нашем прибытии в форт.

— Теаган…

— Я знаю, насколько Дамар тебе предан. Всегда был предан. И тут вдруг его покушение на Рейна — а потом его же попытка самоубийства. Мертвецов ведь не допросишь. Мертвецы не выдадут того, кто отдал им приказ. У меня еще тогда мелькнула мысль, что за ним можешь стоять ты, дядя, но я эту идею сразу отбросил. Глупость полная, верно? Зачем бы тебе устраивать такое? — Теаган криво усмехнулся, но в глазах не было и тени веселья.

Семарес молчал, только пристально смотрел на племянника, кажется, даже не моргая.

— И второе покушение. Ты присутствовал, когда я передал Рейну листы с рунами для определения яда, ты знал сколько их, как они выглядят. После нашего исчезновения эти листы забрали из моего дома твои люди — разве они отказались бы их тебе отдать, вырази ты такое желание? У тебя была отличная возможность совершить подмену и вернуть Рейну фальшивку.

Семарес молчал.

— И тот воин, который передал Рейну сверток — он ведь из моей охраны. Я помню, как он говорил, что по ротации ему ехать на Границы только следующей осенью. А два дня назад вдруг заявил, что всё перепутал, что его ротация уже начинается и нужно торопиться… Он хотя бы жив? Или его ты тоже приказал убрать?

Потянулась долгая пауза. А потом Семарес как-то сгорбился и тяжело вздохнул.

— Он жив. Его я не приказывал убивать.

Эти слова были все равно, что признание. Значит, точно. И спорить с Теаганом он ведь не пытался; ни спорить, ни оправдываться.

Получается, сейчас я смотрел на своего несостоявшегося — или всё же состоявшегося? — убийцу.

Внутри у меня черной волной плеснул гнев.

Но нет. Не сейчас. Успеется.

— Дядя, зачем? — маска Теагана пошла трещинами, и за ней я отчетливо различил отчаяние. И оно же звучало в его голосе. — Ты… Ты ведь должен был понимать, что преднамеренное убийство носителя дара этера не сойдет с рук даже старшему магистру. За такое будет не только лишение титула, но и залы Бьяра, и хорошо, если не пожизненно! Или… Или ты ожидал, что я покрою твое преступление? Притворюсь, что ничего не видел, ничего не понял? Так?

— Нет, — тяжело проговорил Семарес. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы этого ожидать.

И мое чутье подтвердило — действительно, милости от племянника он не ждал.

А вот насчет того, что действительно планировал сделать Теаган, я уверен не был. При всех их разногласиях, к своему дяде он был привязан. Всё же тот фактически заменил ему отца. Мог он действительно закрыть глаза на то, что узнал? Разговор ведь этот он повел без свидетелей, под защитой рун от подслушивания…

— Зачем? — повторил Теаган, перебив мои мысли. — Ты так и не сказал мне, зачем. Рейн ведь не делал тебе ничего дурного.

— Да причем тут я? — Семарес поджал губы. — Мне он не опасен. Опасен он тебе.

— Мне?

— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Ты решил его убить только из-за слухов? — недоверчиво спросил Теаган.

— Это не просто слухи. Мои люди проверили — он действительно родня Таллису.

Хм… Как интересно…

— Проверили? Как? Вам что же, удалось сравнить их кровь? — в голосе Теагана звучало недоверие.

Семарес поморщился.

— Нет, конечно. Я еще не настолько свихнулся, чтобы пытаться добыть кровь Таллиса.

— Тогда обычные косвенные свидетельства…

— Их магия показывает родственную схожесть! — перебил Теагана Семарес. — Пусть степень родства по магии не определить, но сам факт налицо.

Магия? Хотя мне тут же вспомнилось, что именно благодаря сходству магии стало известно о нашем с Кастианом родстве. Возможно, проверка, которую использовали люди Семареса, была похожа.

И, кстати, Теаган удивленным не выглядел.

— Ты знал, — проговорил Семарес обвиняющим тоном, тоже это заметив.

— Естественно, — Теаган на мгновение отвел взгляд.

Вот ведь какой скрытный — мне об этом он ничего не сказал!

И, значит, что получается? Семарес, услышав слухи, которые специально распускались людьми Теагана, решил это дело проверить. Проверил. Убедился, что я Таллису действительно родня, а значит, теоретически могу претендовать на место наследника верховного иерарха. А убедившись, решил меня убить.

Однако я отлично помнил уверенность Теагана в том, что Семарес только обрадуется, если его племянник перестанет быть да-виром.

— Ты же говорил, что власть меня только испортила! — воскликнул между тем Теаган, будто прочитав мои мысли. — Что было бы куда лучше, если бы Таллис меня не выбрал! А теперь что, ты решил убрать моего потенциального соперника? Это… это абсурд!

— Да, испортила! Говорил и снова повторю! — не менее горячо отозвался Семарес. — Но прошлое изменить невозможно. Ты уже больше десяти лет как да-вир. И, думаешь, я не вижу, как для тебя это важно, как ты живешь этим? Но дело в другом. Неужели ты веришь, что можно просто перестать быть наследником верховного? Что с такой должности уходят живыми?

— То есть что, Рейн стал бы да-виром и убил бы меня?

— Нет. Сперва бы убил, а потом бы стал.

Да уж, всегда интересно узнать, как выглядишь в чужих глазах. Я мысленно вздохнул. И ведь Семарес верил во всё, что говорил. Ни слова лжи я от него пока не услышал.

— По-твоему, он настолько властолюбив? — спросил Теаган.

— А разве нет! Сколько он пробыл в Обители? Неделю? И уже начал активно вмешиваться, начал отдавать приказы — будто бы у него есть такое право! Теаган, ты ведь не слепой — ты тоже это заметил.

Мне вспомнились слова целителя, сказанные им две недели назад в Залах Бьяра, что я все чаще пытаюсь командовать людьми Теагана и даже им самим. Что это покушение на власть да-вира. А еще вспомнилось обещание этого целителя, что уже очень скоро у меня будет «надежная поддержка» в Обители. Забавно. Целитель предостерегал меня от гнева да-вира, но опасность пришла от главы ордена Достойных Братьев.

И ведь было еще одно предупреждение, на которое я, на свою голову, не обратил внимания. Во время нашей встречи, уже после поездки в Залы Бьяра, Семарес бросил на меня взгляд, который прямо-таки обдал льдом. Тогда я отметил это, удивился — и забыл.

Теаган, кстати, выводы Семареса о моем властолюбии опровергать не стал.

— Как бы то ни было, это не оправдывает убийство.

— Он был опасен, — твердо ответил Семарес, — а я всю жизнь учился находить и уничтожать любую опасность в самом ее зародыше.

Лучше бы он так тщательно уничтожал опасность среди своих подчиненных, подумалось мне. Может, не пропустил бы тогда одержимых, которые едва не принесли в жертву его дорогого племянника.

Но, с другой стороны, как можно выявить людей, которые добровольно запустили в свою душу иномирного демона? Таллис вон тоже упустил как минимум пятерых магистров-отступников — шестерых, если считать с Сантори. Люди привыкли к обычным демонам и худо-бедно научились с ними бороться, а Великий Древний был злом новым и непонятным.

Теаган на фразу о моей опасности опять ничего не сказал.

Так-то, если подумать, то посланник богини не может и не должен быть безопасным — не в этом мире. Но самому Теагану от меня точно ничего не грозило.

Теаган, между тем, отвернулся от Семареса, подошел к окну и долго стоял там, с лицом, искаженным в мучительной гримасе. Ему нужно было принять решение, которое, я видел, ему принимать совсем не хотелось.

Потом он обернулся.

— Властью, данной мне Пресветлой Хеймой как второму пред ее сияющим престолом, я лишаю тебя титула магистра.

Семарес молча склонил голову. Протестовать или уговаривать он не пытался.

А я, глядя на Теагана, подумал, что стал понимать его совсем хорошо, даже несмотря на все его маски. И что сейчас ему не просто больно. Что он винит себя в том, что уже случилось — и в том, что еще только случится в будущем. Залы Бьяра для его приемного отца, возможно, до конца жизни — так ведь?

Почему винит я тоже мог понять. Это было его решением не говорить Семаресу о затеянной игре, о распущенных слухах. Его ошибка в расчетах, ошибка в оценке того, как поведет себя близкий ему человек.

Еще я подумал, что, судя по характеру Теагана, себя за случившееся он не простит, хотя и приговор Семаресу от этого легче не станет.

А во главе Церкви, которой следовало стать моим надежным тылом, мне нужен был стойкий и непоколебимый в вере человек, а не мучимый бессонницей, угрызениями совести и сомнениями в себе.

— В ожидании суда ты будешь заключен… — продолжил между тем Теаган, обращаясь к Семаресу, и я, подавив вздох, втянул свои невидимые щупальцы с невидимыми глазами на них и вышел из стены.

— Теаган, подожди.

Реакция обоих на мои слова оказалась моментальной, и в воздухе вспыхнули два щита. Один из них, впрочем, так же быстро исчез, а лицо Теагана отразило то, что можно было бы назвать «смирением с судьбой». Мол, ну что ты с ним поделаешь, опять ходит сквозь стены и разговоры чужие подслушивает…

А вот щит Семареса не исчез, а через долю мгновения он ударил так, что меня расплющило бы в лепешку, если бы я заранее не накинул щит свой. Нет уж, я не собирался соревноваться в обмене ударами с опытным боевым магом с десятью камнями.

Волны моей силы обхватили Семареса со всех сторон…

Ну, с Дамаром было легче. Определенно легче.

Магия Семареса ярилась так, что несколько раз ему почти удалось освободиться. Я все черпал и черпал сырой силы, и к тому времени, как с враждебной магией удалось сладить, мой резерв, который я считал почти бездонным, оказался наполовину пуст, волны на бывшем магистре лежали бессчетными слоями, а по вискам и лбу у меня крупными каплями тёк пот.

— Вот так-то лучше, — выдохнул я. Поискал по карманам и выудил оттуда расшитый узорами платок — похоже, он прилагался к клановой форме. Вытер испарину и выдохнул снова. И подумал, что с Семаресом мне повезло — был он явно уставший, невыспавшийся, с дороги. А вот если бы свежий и отдохнувший, то не факт, что получилось бы его спеленать.

— Сейчас мы все мирно побеседуем, — сказал я, обращаясь к обоим родственникам, а потом, немного подумав, добавил уже только для Теагана: — Побеседуем после того, как я соображу, как дать твоему дяде возможность говорить, не освобождая его при этом и не позволяя магичить.

С точки зрения человека, не способного видеть слои силы, Семарес выглядел просто застывшим в середине движения. Все, что он сейчас мог, так это дышать — давление волн не позволяло ему даже пошевелить кончиком мизинца или моргнуть.

— Ты ведь все слышал? — спросил Теаган.

Я кивнул.

— Тогда о чем тут можно говорить?

— Не будь пессимистом. Тема для разговора всегда найдется, — сказал я, но Теаган убежденным не выглядел.

В итоге я создал над Семаресом еще и купол, рассеивающий любые заклинания, и настолько накачал его силой, что тот начал светиться. Против мага с десятью камнями купол мог продержаться от трех до пяти секунд, но мне этого более чем хватило бы, чтобы восстановить до прежнего уровня слои волн. Прежде чем ослабить давление и убрать звуковой барьер, я обратился к Семаресу:

— Вас ведь очень беспокоило, какие у меня планы, особенно на титул да-вира. Если не будете дурить, узнаете. — Потом, правда, мне подумалось, что с магистром стоило бы разговаривать повежливей. Хотя нет, магистр был уже бывшим, так что сойдет. — А убить меня у вас больше не получится.

Когда я ослабил давление, Семарес первым делом осмотрел барьер и явно сделал правильные выводы, поскольку не стал пытаться использовать звуковые заклинания.

— Как ты выжил? — спросил он резко.

— Чудо богини, — отозвался я. В конце концов, кто, кроме меня, знал, что там, в посмертии, я видел, и почему мою душу отпустили назад. — Предлагаю обмен — вы дадите клятву именем Пресветлой Хеймы, что сохраните в тайне всё, что сегодня узнаете от меня и от Теагана, и что не попытаетесь на меня напасть. А я…

— Рейн, зачем? — перебил меня Теаган. — Какой смысл — сейчас? Пусть лучше…

Он не договорил, но и так было понятно. «Пусть лучше и дальше верит, что все делал правильно».

— Я еще ничего точно не решил, — признался я.

Семарес, хмурясь, переводил взгляд с Теагана на меня и обратно. Этот разговор непонятными для него намеками ему определенно не нравился.

— А что ты? — напомнил он. — В обмен на мою клятву — что ты предложишь?

— Я тоже дам клятву ее именем, что в течение всего нашего разговора не произнесу ни слова лжи. Не обещаю отвечать на все вопросы без исключения, но можете быть уверенным — если я что-то скажу, мои слова будут правдивы.

— Согласен, — это Семарес произнес даже прежде, чем я успел договорить.

— Зачем? — повторил Теаган. — Рейн, что ты задумал?

Я растянул губы в подобие улыбки и перевел взгляд с Теагана на моего убийцу.

— Скоро поймешь.