Игры иерархов (Рейн 7)

Глава 4

Прежде я был лишь в одном поселении шибинов — том, где энхардцы собирали потерявших память «живчиков». Общими между двумя деревнями оказались лишь узоры, нанесенные на наличник каждых ворот, остальное рознилось. Например, в приграничной деревне все дома окружали мощные, в два человеческих роста, заборы, а здесь ограды доходили взрослому человеку едва до пояса и служили, похоже, только для разграничения участков земли.

Деревня была большая, домов на четыреста, большая и богатая. Собственно, я впервые увидел деревню с улицами, вымощенными отшлифованным камнем — прежде мне казалось, что такой чести удостаивались лишь города.

Чувствовалось, что ни война, ни иные беды действительно не приходили сюда уже очень давно.

— А как так получилось, что вы упали с неба в нашу реку? — спросила шибинка, перебив мои мысли.

Карисса велела «девчатам» не мучить нас расспросами — как я понял, подразумевалось, что расскажем мы обо всем уже в деревне и сразу всем, чтобы не повторяться — но любопытство Циллы, как звали шибинку, оказалось сильнее.

Я задумался о том, стоит ли отвечать, и решил, что стоит. Предстояло лгать — а чем чаще ложь повторяешь, тем легче получается.

— Тут такое дело, — я тяжело вздохнул. — Моего кузена пытались убить — из-за его наследства! Дед его матери всю жизнь был купцом, водил караваны, и заработанное отписал единственному правнуку. А по законам Империи, если клановец умирает бездетным, то, чем он владел, переходит в собственность клана. И вот наш дядя — нынешний глава Шубор — решил избавиться от кузена, чтобы завладеть его богатством…

Цилла слушала меня, широко распахнув глаза, приоткрыв рот, и явно верила каждому слову. Да, пожалуй, благодарная публика как ничто иное помогает вдохновенно придумывать!

На Теагана при рассказе я намеренно не смотрел — боялся, что собьюсь. Все же дополнительные уроки лицедейства мне были очень нужны.

— … и тогда мне пришлось призвать своего Теневого Компаньона — у него есть способность переносить людей в мир Большой Пещеры. Но, похоже, маги, присланные дядей, каким-то образом повлияли на Кащи, и вместо Большой Пещеры нас выбросило сюда, — закончил я нашу «трагичную» историю.

Услышав свое имя, Кащи чуть приоткрыл глаза и с сомнением наморщил нос, но, к счастью, промолчал.

— Какой кошмар! — Цилла всплеснула руками. — И что теперь?

— Не знаю, — я снова вздохнул. — Дядя наверняка подсуетится, чтобы объявить нас в розыск. Меня как злостного еретика из-за моего демона, — я показал на Кащи. — А кузена как моего сообщника.

— Твой Теневой Компаньон такой милашка, не то что наши старшие, — сказала Цилла с сожалением, но тут же быстро добавила: — Вы не подумайте, они хорошие, и нам всегда помогают! Но как жаль, что они не похожи на плюшевых фиолетовых кроликов…

Я решил промолчать о том, что изначальный облик Кащи — горбатая пятиногая теневая гончая — был совсем не милым и ни капли не плюшевым.

— А ваши старшие — кто они? — подал голос Теаган. Лицо его выражало лишь искреннее любопытство, будто бы ему и в голову не приходило, что местные демоны-покровители могут представлять для нас опасность.

— Тишайшие, — с готовностью ответила Цилла.

— Тишайшие? — переспросил я. — Это их официальное название?

— Да, так всегда говорят.

Хм. Я запомнил все существующие виды демонов, но таких там не было…

Хотя… Я ведь читал книги, написанные в Империи, а лекции слушал в человеческой Академии. Так почему я решил, что названия, данные людьми, и самоназвания демонов совпадают?

Теаган явно подумал о том же, потому что задал следующий напрашивающийся вопрос:

— А как они выглядят?

— Ну… — Цилла явно задумалась, как лучше описать. — Так-то, когда приходят к нам, они принимают облик людей. А вот по-настоящему — пожалуй, они похожи на Божественного Владыку. Только множества голов и глаз у них нет.

— Большие Аммы! — пискнул Кащи, который, оказывается, внимательно прислушивался к разговору.

— Могильные Гирзы? — перевел я его название на человеческое и подавил желание выругаться. Один из самых опасных видов демонов! Чтобы убить всего одну гирзу, мне потребовался фамильный артефакт аль-Ифрит, а моя собственная демоническая одержимость тогда почти прорвалась наружу. Кроме того, магия против них не действовала, за исключением магии земли, которой я практически не владел. Не говоря уже о том, что резерв у меня все еще был пуст.

В общем, весело…

— Да, так их называют в Империи, — подтвердила Цилла. — Но это глупо! Наши старшие не имеют никакого отношения к могилам — они же не живут на кладбищах!

— Изначальный смысл в человеческом названии подразумевался иной, — мягко возразил Теаган. — Там, где проходит Могильная Гирза, остаются лишь могилы.

— Да? — удивилась Цилла. — Ну старшие, конечно, сильны… Хотя люди их тоже убивают, — она нахмурилась. — Этим летом один из наших старших погиб в человеческих землях. У проклятых аль-Ифрит!

Эм… Кажется, разговор начал сворачивать куда-то не туда…

— Почему у проклятых? — прежним мягким тоном продолжил расспрашивать Теаган.

— Потому что это они убили нашего Владыку! Сперва Владыку, а потом и старшего! — возмущенно воскликнула Цилла.

Я подавил вздох — слухи о работе ассасинов моего приемного клана дошли, оказывается, даже до простых жителей Темного Юга.

— Мы уже полгода живем без Владыки, — теперь голос Циллы звучал скорее расстроенно, чем возмущенно, — и никто не понимает почему. А мне вот кажется, что дело в этих аль-Ифрит, чтоб им в Бездну провалиться! Они сумели как-то нарушить преемственность благословения, которое Владыки получают от самого Божественного.

Под Божественным она явно подразумевала Восставшего из Бездны.

— Благословение? — мягко спросил Теаган.

— Ну да, — Цилла кивнула. — Вы не знали? Когда очередной Владыка погибает, старшие — то есть не наши старшие, а вообще — начинают сражаться за его титул. И тот, кто побеждает, кто достоин — тот получает божественное благословение… А иначе новому Владыке, как бы силен он ни был, подчиняться не будут. Вот, а сейчас что-то случилось. Наши старшие объясняли, что сражаться за титул бессмысленно, потому что благословения все равно не получить. — Она замолчала, хмурясь, а потом добавила вполголоса, скорее озвучивая свою мысль, чем говоря с нами: — Ладно хоть Юсташ успел вознестись до всех этих непонятностей.

— Юсташ? — переспросил я. — Вознестись? Что это значит?

— Юсташ — это мой муж, — пояснила она. — А вознестись — это уйти на демоническое перерождение. Об этом вы тоже не знаете, верно?

Я покачал головой.

— Он вознесся два года назад, — сказала она. — Так-то он давно хотел, еще когда был подростком — ну да многие хотят. Я думала, поженимся, деток рожу — у него и отойдет. Двоих родить успела — только не отошло… А само вознесение — это когда душа человека добровольно уходит к Божественному Владыке, в Предвечные Чертоги, а там Божественный пережигает ее и превращает в душу демона. Юсташ был кузнецом — и мечтал переродиться живым огнем, ифритом. Но сложно это. Наши старшие ему сразу сказали, что все будет зависеть от его души. Если ей хватит силы — станет ифритом. А если не хватит — то уж кем придется.

— Вознесение — это ведь… добровольное принесение себя в жертву? — куда более напряженным тоном, чем прежде, спросил Теаган. Похоже, этот рассказ Циллы задел его сильнее всего остального. А мне вспомнился фальшивый Ирдан и то, как он уговаривал меня согласиться лечь на алтарь и обещал в обмен перерождение сильным демоном… Подобное на Темном Юге явно было нормой, иначе ему бы и в голову не пришло предлагать такое…

— Ну да, — согласилась Цилла. — Добровольное жертвоприношение на алтаре у подножия Черного Трона, все как полагается.

— А ты сама так не хочешь? — не удержался я от вопроса.

— Нет, — она покачала головой. — Это, конечно, большая честь и все такое, но мне нравится жить человеком.

— А не тяжело тебе одной, без мужа, с маленькими детьми? — вновь спросил я. Правда, измученной непосильным трудом Цилла не выглядела — румяная, с яркими живыми глазами, с хорошей фигурой, на которой никак не сказались двойные роды, с длинной, до пояса, толстой косой.

— Я ведь жена вознесенного, — отозвалась она. — И останусь ею, даже если возьму нового мужа. Мне полагается двойная доля добычи от каждой охоты и двойная мера от общего урожая. Не говоря уже о белом нихарне, который привозят от Черного Трона… Когда мои мальчишки вырастут, будут завидными женихами. Невесты в очередь выстроятся! — добавила она гордо.

— Мне доводилось слышать, что добровольное принесение себя в жертву высвобождает огромное количество энергии, несравнимое с тем, которое дает жертвоприношение насильственное, — проговорил Теаган.

— Так и есть, — Цилла кивнула.

— Но если добровольцев не будет…

— Пока их даже больше, чем нужно, — Цилла махнула рукой. — Не из каждой человеческой души получится годная заготовка для демонической. Но я понимаю, о чем ты говоришь — новички всегда этого боятся. Нет, даже если вдруг никто больше не захочет перерождаться демоном, насильственных принесений в жертву не будет… То есть — не будет из нас, — добавила она, обведя широким жестом деревню, но явно имея в виду что-то большее.

— Из шибинов?

— Да. На одном из наречий старших «шиби» означает Договор. Мы — люди Договора. Его наши предки заключили с самим Божественным Владыкой, и перечисленные в нем обещания никогда не нарушались. До тех пор, пока мы поклоняемся и служим Божественному, никто из верных ему демонов не нападет на нас, и никто из нас не будет принесен в жертву против воли… Конечно, все новички, приходящие на наши земли, тоже должны заключить этот Договор, — добавила она, поглядев на нас со значением, но сразу же успокаивающе улыбнулась. — Не бойтесь, это ничуть не страшно. Вам нужно будет всего лишь подняться по ступеням зиккурата в алтарную комнату, преклонить колени перед живым изображением Божественного и дать нужные клятвы — за себя и за всех своих потомков. И тогда из руки Божественного вы получите белый лотос — знак его благоволения и защиты.

Мне вспомнился Город Мертвых, алтарная комната на вершине зиккурата и, действительно, живой, движущийся образ многоголового и многоглазого чудовища, которое в одном из щупалец держало красивый белый цветок. Тогда именно цветок удивил меня больше всего — настолько он не вязался с остальным, изображенным на той фреске.

Интересно, что случилось бы, если бы я не углядел за малявкой Теей и она коснулась бы лотоса, как пыталась? Хватило бы ей такой малости, чтобы посвятить себя Восставшему из Бездны? И то, что ее тянуло к изображению чудовищного бога — было то простое детское любопытство, или же спящее наследие ее демонического предка?

С другой стороны, меня-то ведь к Восставшему из Бездны вообще не тянуло, а во мне, судя по всему, этого демонического наследия было побольше, чем в малявке.

Потом я посмотрел на Теагана и резко понял, что тему разговора надо менять. Его доброжелательно-нейтральная маска пошла трещинами — похоже, из-за самой идеи того, что он добровольно поклянется в верности Восставшему из Бездны. Ну еще бы, при его-то фанатичном отношении к служению богине! Нет-нет, здесь и сейчас было самое неподходящее время для проверки его выдержки!

— А бывало так… — начал я, одновременно судорожно придумывая, что сказать. — Бывало так, что тот, кто добровольно вызвался на жертвоприношение, в последний момент передумал? Прямо на алтаре или на пути к нему?

Цилла поморщилась.

— Несколько лет назад в соседней деревне подобное как раз случилось. Жил там один… Помню, всем хвалился, какой из него получится могущественный демон… А сам в пяти шагах от алтаря струсил.

— И что потом?

— Да ничего, — она пожала плечами. — Отправили его домой. Только позорно это — с ним все знаться после того перестали. Пару месяцев он так помыкался, да и отправился в город. Говорят, сумел-таки обжиться, устроился помощником к скорняку…

— У вас тут есть города? В смысле, человеческие? — отчего-то прежде мне казалось, что на Темном Юге шибины жили в основном вот в таких отдаленных и обособленных поселениях, под присмотром своих демонов-«хранителей».

— Конечно, полно городов. Только шумно там и толкучка, мне не нравится. Ну и как сказать человеческие — смешанные они. Если старшие захотят жить в городе, кто их прогонит?

Я бросил быстрый взгляд на Теагана — тот слушал нас внимательно, и маска вновь казалась целой. Я очень надеялся, что надолго.

Мы так и шли по деревне. Дома тут стояли на большом расстоянии друг от друга, не теснились, так что и пространство деревня занимала немаленькое. Но было на ее улицах как-то пустовато. И если женщин я еще иногда замечал, то из людей мужского пола видел только редких ребятишек да еще более редких стариков.

— А где ваши мужчины? — спросил я у Циллы.

— На охоте все, — отозвалась она, махнув рукой в сторону, противоположную реке.

— Что за добыча тут водится? — вновь подал голос Теаган, кажется, полностью взявший себя в руки.

— О, ты тоже любишь охотиться? — Цилла повернулась к нему, улыбаясь. — У нас тут богатые угодья. Мокруш много водится — даже если больше ничего не найдут, без мокруш точно не вернутся. Еще подземные беры есть, и клювастые синешеи, и…

— А обычной добычи тут нет? — перебил я ее перечисление. — Ну, там, зайцев, уток, фазанов? Может, лосей или кабанов?

Цилла заморгала.

— Нет, — протянула удивленно. — Таких зверей я вовсе не знаю.

— Абсолютно разные биомы, — негромко сказал Теаган. — Животные и птицы человеческой Империи на Темном Юге не выживают.

Биом… Я напряг память. Да, это определение попадалось мне в бестиариях. Совокупность всех видов демонов и монстров, обитающих на определенной территории. Ну и не только их, конечно, просто авторы бестиариев про обычных животных упоминали редко.

И тут я вспомнил о том, что грозило мне очень большой проблемой.

— А как у вас дела насчет демонической скверны?

— Скверны? — удивленно переспросила Цилла.

— Это разновидность демонической энергии, которая приводит людей к одержимости и перерождению.

— А, поняла, — Цилла закивала. — Мы называем это Истоком. Старшим Исток полезен, так что его энергию они выпивают подчистую. Не волнуйся, не переродишься, — она засмеялась.

Группа купальщиц, вместе с которыми мы вошли в деревню, уже вся разошлась по своим домам, когда впереди я заметил ту девчонку-подростка, которая вытащила из реки Кащи. Мы-то шли не торопясь, а вот она явно спешила, потому оказалась далеко впереди. Стояла она сейчас у ворот большого двухэтажного дома рядом со взрослой женщиной, у которой в перевязи на груди лежал младенец. Лицо женщины показалось мне смутно знакомым.

— Это наша большуха, — сказала Цилла, и на мое видимое недоумение пояснила: — Главная в деревне. Есть еще совет старейшин, но ее слово важнее.

Большуха, между тем, внимательно выслушала торопливо докладывающую ей девушку, после чего посмотрела на нас с Теаганом. И в тот момент, когда ее взгляд остановился на моем лице, ее глаза изумленно округлились.

Похоже, меня она тоже узнала.

Я напряг память, пытаясь вытащить из нее, почему же внешность большухи поселения шибинов кажется мне знакомой, но смог это сделать только когда она размашистым шагом направилась к нам.

Та самая беременная шибинка, которую мы с Кастианом обнаружили в демоническом гнезде Великого Древнего и спасли.

Те немногие мгновения, которые она шла к нам, я потратил, изо всех сил пытаясь вспомнить, звучало ли при ней мое нынешнее имя, включающее название моего приемного клана.