Их последний ужин

Глава 13

Я всегда считала себя той, кто выкрутится из любой передряги. Но, чёрт возьми, стоя на этом узком выступе старого отеля, я чувствовала, как мой внутренний сарказм начинает трещать по швам.

— Эмили, не тормози! — рявкнула Лиззи, уже балансируя на толстой ветке огромного дуба, что рос в паре метров от выступа. Её волосы, обычно идеально уложенные, сейчас торчали во все стороны, как у дикой ведьмы. — Или хочешь, чтобы тот псих с ножом догнала нас?

— О, да, Лиззи, я просто наслаждаюсь видом! — огрызнулась я, стараясь не смотреть вниз. Мои колени дрожали, но я пыталась держать марку. — Может, ещё селфи сделаю на память?

— Девочки, хватит! — прошипела Сара, её голос дрожал, как осиновый лист. Она была бледнее мела, и я почти видела, как её душа уже пакует чемоданы, чтобы свалить из этого кошмара. — Давайте просто спустимся, пока нас не пришили!

Лиззи фыркнула, но всё-таки протянула руку, чтобы помочь Саре перебраться на дерево. Первой спрыгнула она, ловко приземлившись на ветку, которая даже не дрогнула под её весом. Затем Сара, с лицом, будто её сейчас стошнит, неуклюже плюхнулась следом. Ветка жалобно скрипнула, но выдержала.

— Твоя очередь, Эмили! — крикнула Лиззи снизу. — Не заставляй нас ждать, принцесса!

— Да-да, иду, — пробормотала я, глубоко вдохнув. Сердце колотилось, как барабан. Я оттолкнулась от выступа и прыгнула… На секунду мне показалось, что я лечу, как какой-то чёртов супергерой. Но реальность быстро напомнила о себе: ветка подо мной треснула с таким звуком, будто сам лес решил меня проклясть. Я завопила, хватаясь за воздух, и рухнула вниз.

— АААААРРГХ!

— Эмили! — хором крикнули девчонки, бросившись ко мне, пока я валялась на земле, пытаясь понять, жива ли я вообще. Боль в лодыжке пронзила, как раскалённый нож, но я стиснула зубы и заставила себя подняться, облокотившись на подруг.

— Ты как? — посмотрела на меня Сара огромными глазами, полными ужаса.

— Просто шикарно, — скривилась я, пробуя наступить на ногу. Боль была сильной, но терпимой. — Ничего, что не исправит пара коктейлей… Если мы, конечно, выберемся из этого ада.

— Куда теперь? — огляделась Лиззи по сторонам, её голос звучал резко, почти раздражённо. — Конюшня сгорела, отель кишит этими психами. Мы не можем просто стоять здесь!

— Может, к шоссе? — неуверенно предложила Сара, обнимая себя руками. — Там нас кто-нибудь подберёт…

— Ты серьёзно? — закатила я глаза. — Ты забыла, что эти маньяки перекрыли нам дорогу? Нам нужно место, где можно спрятаться, а не махать флагом «Вот мы, режьте нас!»

— Озеро, — вдруг выпалила Лиззи, указывая куда-то в темноту. — Там есть плот, на котором мы загорали. Если доберёмся до него, сможем отплыть подальше от берега. На другую сторону.

Я хотела возразить, но, честно, у меня не было идей получше. Мы рванули через лес. Каждый шорох казался шагами убийцы, каждый треск ветки — выстрелом. Я обернулась на бегу, чтобы взглянуть на отель, и чуть не споткнулась от того, что увидела. В окне второго этажа стояла та женщина. Её лицо, бледное, как у призрака, было искажено жуткой улыбкой. В руке она сжимала нож, лезвие которого поблёскивало в лунном свете. Она смотрела прямо на меня, и я могла поклясться, что её губы шевельнулись, шепча что-то вроде: «Я иду за тобой».

— Быстрее! — заорала я, подгоняя девчонок. — Они нас видят!

Мы выскочили к берегу озера, тяжело дыша. Вода была чёрной, как смола… Посреди озера покачивался тот самый плот — наш единственный шанс на непонятно пока какое спасение.

Мы двинулись к воде. Но тут Сара вскрикнула — негромко, задыхаясь. Её нога споткнулась обо что-то мягкое, большое. Фонарик на телефоне Лиззи выхватил из мрака знакомые джинсы, кроссовки… и пустоту там, где должна была быть левая нога.

Райан.

Его лицо было восковым, рот открыт в беззвучном крике. Кровь, темная и липкая, залила землю вокруг, образуя жуткое озерцо.

Истерика ударила, как тайфун. Сара завизжала, нечеловечески, рвано, заламывая руки. Я сама едва сдержала вопль, горечь подступила к горлу. Даже Лиззи на секунду потеряла дар речи, ее лицо исказилось гримасой отвращения.

— Тише! — рявкнула я на Сару, стараясь заглушить её визг и собственный страх. — Нас услышат! Надо плыть! Сейчас же!

— Это конец! Мы все умрём! — продолжала истерить брюнетка.

— Замолчи! — схватила её Лиззи за плечи и потрясла, как куклу. — Мы ничего не можем сделать! Надо плыть!

Я и сама не могла отвести взгляд от тела друга. Мой желудок скрутило, и я с трудом сдержала рвотный рефлекс. Это был не просто кошмар. Это была реальность, и она воняла смертью.

— К плоту! — наконец прошептала я, вытирая пот со лба. — Если останемся здесь, нас найдут!

Мы бросились к воде, но Сара, как всегда, замешкалась. Она плакала, бормотала что-то о том, что не может, что боится. Мы с Лиззи переглянулись, и я поняла, что она думает то же, что и я: Сара нас тормозит.

— Сара, шевелись! — крикнула я, но она только качала головой, пятясь назад. — Ты хочешь, чтобы нас всех прикончили из-за твоей истерики?

— Вы издеваетесь? — захныкала Сара, всхлипывая. — Хотите, чтобы я плыла в этой темноте? Да там под водой может быть что угодно!

— Надо плыть! — настаивала Лиззи, но в её голосе впервые слышалась неуверенность. — Иначе…

Она не договорила.

Из леса, донёсся треск сучьев. Тяжелый, неспешный. Как будто что-то большое двигалось в нашу сторону.

— Боже, они идут! — забилась Сара в истерике. — Они идут! Мы умрем!

Её паника была заразительной и смертельно опасной. Она метнулась вдоль берега, не видя ничего, кроме ужаса. Прямо к густым зарослям камыша и высокой, уже созревшей пшеницы, начинавшейся за полосой песка.

— Сара! Стой! Куда ты? — закричала я ей вслед.

Но было поздно.

Из тени двух слившихся деревьев на опушке вынырнула фигура.

Огромная, коренастая. Это был мужчина. Настоящий амбал, каких можно встретить разве что только на ринге. А в руках у него… был топор. Он не побежал. Он пошёл. Прямо на Сару, которая, оглянувшись и увидев его, издала звук, от которого кровь застыла в жилах — не крик, а предсмертный хрип. Она попятилась, споткнулась о корягу и рухнула на спину. Громила склонился над ней. Топор взметнулся вверх, поймав бледный лунный свет на лезвии.

Удар.

Тупой, влажный звук.

Хрип оборвался.

Навсегда.

— НЕТ! — вырвалось у меня.

Лиззи схватила меня за руку с железной хваткой.

— Мы ей уже не поможем! Скорее!

Подруга потянула меня за собой, и мы бросились в воду. Холод обжёг кожу, но я не чувствовала ничего, кроме ужаса. Мы доплыли до плота, цепляясь за скользкие доски, и забрались на него, тяжело дыша.

— Она… она мертва, — прошептала Лиззи, её зубы стучали. — Сара мертва.

— Я знаю, — ответила я, стараясь не смотреть на берег. Но я знала, что он всё ещё там. Этот псих с топором. Он смотрел на нас… Ждал.

— Нам нужно спрятаться, — наконец сказала Лиззи. — На том берегу есть старый сарай. Если доберёмся туда, сможем пересидеть.

— Откуда ты знаешь про сарай? — взглянула я с откровенным удивлением на девушку.

— Когда вы все уснули на плоту, мы с Райаном на самом деле сбежали вместе, — посмотрела на меня виноватым взглядом блондинка. — Наткнулись на сарай и… в общем зависли там, если ты понимаешь, о чём я.

— Можешь не продолжать… Ладно, погнали.

Я кивнула, хотя каждая клеточка моего тела кричала, что это плохая идея. Но что ещё оставалось? Мы спустились с плота и поплыли к другому берегу, стараясь не шуметь. Сарай оказался полуразваленным, воняющим плесенью и гнилью, но это было лучше, чем открытое пространство. Я прислонилась к стене, пытаясь перевести дух. Сердце колотилось, как бешеное. Лодыжка пульсировала адской болью.

— Чёрт… Чёрт возьми… — выдохнула я, вытирая пот со лба. — Сара… Райан… Джек… Боже, Джек…

Лиззи сидела напротив, её лицо в полутьме было нечитаемым. Она тяжело дышала.

— Да, Джек… Мне очень жаль, Эм, — прошептала она. А потом её выражение лица вдруг смягчилось. Небольшая улыбка тронула уголки губ. — Но ты молодец, Эм. Держишься. Всегда такая… стойкая.

— Стойкая? Шутишь? — начала я нервно ржать. — Да я до усрачки боюсь всего, что находится за этими стенами. Боюсь, что эта шаткая дверь откроется и в неё ввалится чудовище, которое нас покромсает и законсервирует. Я… Вовсе я не стойкая.

Лиззи внимательно меня выслушала, а затем полезла в задний карман своих джинсов. Я подумала, что она достает платок или ещё что-то. Но в её руке блеснул металл. Маленький, аккуратный складной нож. Она щёлкнула им одной рукой. Лезвие выпрыгнуло, короткое, острое, смертельное.

— Вот, может, пригодится…

Она протянула его мне рукояткой вперёд. Я автоматически потянулась… И в этот момент её рука молнией рванула в мою сторону.

Не ко мне.

В меня.

Шлёп…

Глухой, странный звук. Как будто разрезали спелую дыню.

Боль пришла не сразу. Сначала я почувствовала тепло, разливающееся по бедру. Потом — ледяной ожог стали, глубоко вошедшей в мышцы. Я посмотрела вниз. Ручка ножа торчала из моей левой ляжки, чуть выше колена. Лезвие было полностью внутри.

— ААААРРРГГХ! — крик вырвался сам, дикий, нечеловеческий, от боли и абсолютного непонимания. — Лиззи⁇ Что… Что ты наделала⁈

Я отползла, цепляясь руками за землю, чувствуя, как горячая кровь заливает шорты. Лиззи встала. Её лицо было спокойным. Холодным. Улыбка стала шире, откровеннее. Более зловещей.

— Вот так, Эмили, — прошипела она. — Кричи громче. Пусть быстрее найдут. Сэкономим время.

— Ты… ты сумасшедшая! — я задыхалась, слёзы боли и ярости застилали глаза. — Почему⁈

— Почему? — рассмеялась она. — Потому что я — Грейвс, дорогуша. Элизабет Грейвс. Это мой дом. Моя семья. И вы все… вы все здесь по моему приглашению.

Шок.

Что?

Грейвс?

Она Грейвс?

Мир рухнул. Все кусочки пазла — её странное спокойствие, знание местности — всё сложилось в одну чудовищную картину… Всё, кроме одного момента.

— Ты… ты одна из них? — прошептала я, не веря своим ушам. — Но этот отель нашёл Райан. Не ты. Он привёз нас сюда. Не ты!

Стерва снова начала хохотать.

— Наивная малышка Эмили. Это я вас сюда заманила. Я трахалась с этим убогим Райаном, чтобы незаметно открыть на его ноуте нужное объявление. А он оказался ещё тупее, чем я думала. Даже не погуглил инфу о моём «семейном гнёздышке».

— Но за что? Мы же твои друзья! Столько лет мы шестеро были неразлучны! Как ты могла? За что? — продолжала я кричать.

— За что? Ты серьёзно? Да я ненавидела всех вас. Каждого. Годами. Джека — за то, что ослеплённый твоими сраными сиськами третьего размера, выбрал тебя, а не меня. А ведь я любила его… с первого курса, дура, — её голос дрогнул от злобы. — Тебя — за то, что ты была рядом с ним. За твою наглую улыбку, за твои дурацкие шуточки, за то, что ты просто дышала его воздухом! Сару — за её вечный писк и трусость. Райана — за его тупое бахвальство и руки, которые лезли куда не надо. Тома — за то, что он ничтожество! Никчёмный гик, не видящий ничего дальше своего носа.

Я смотрела на неё, на это красивое, знакомое лицо, искаженное ненавистью. Боль в ноге смешалась с жгучей, всепоглощающей яростью.

— Ты… последняя дрянь! — выплюнула я, рыдая от бессилия и боли. — Мразь! Тварь! Джек никогда бы не выбрал такую психичку!

— Молчи!

Лиззи шагнула ко мне, чтобы вытащить нож, вероятно, для следующего удара.

Адреналин — чистый, белый, яростный — хлынул в жилы. Забыв про боль, про нож в бедре, я рванулась с пола. Не вставая, бросилась на неё, как раненый зверь, вцепившись руками в её ноги. Мы свалились. Я била, кусала… Моя рука нащупала рукоять ножа, торчащую из моего же бедра. С диким воплем я выдернула её. Кровь хлынула сильнее. Лиззи вскрикнула — на этот раз от настоящей боли и ярости, когда я занесла над ней окровавленный кинжал.

— Умри, тварь! — взвыла я.

Лиззи, опрокинутая на спину, в ужасе зажмурилась.

Но в этот момент чья-то огромная, волосатая рука в грубой перчатке схватила меня за больную лодыжку и рванула на себя. Я вскрикнула от новой волны боли, потеряв равновесие. Нож выпал из ослабевшей руки. Надо мной встала огромная фигура в мешковатой маске. Тот самый громила с топором.

Я закричала, вырываясь, и, хромая, бросилась бежать.

Поле пшеницы колыхалось вокруг, царапая кожу. Шаги за спиной становились всё ближе, топор свистел в воздухе. Я споткнулась и рухнула в яму, ударившись головой обо что-то острое…

Потом всё потемнело.

Я очнулась от резкого запаха гари, жира и чего-то… сладковато-отвратительного. Голова гудела. Тело ныло. Лодыжка и бедро горели. Я пыталась пошевелиться, но не смогла. Руки и ноги были жёстко привязаны кожаными ремнями к тяжелой деревянной поверхности.

Стол.

Я лежала на столе.

Подняла голову. Каменные стены, тусклый свет керосиновой лампы. Погреб?

Кухня?

Печь.

Большая, чёрная. На плите что-то шипело в сковородах. И этот запах… Он шёл от большого блюда, стоящего прямо перед моим лицом. На серебряном подносе лежала… нога. Человеческая нога. Зажаренная до золотистой корочки, политая каким-то тёмным соусом. Стопа была неестественно вытянута, пальцы скрючены. И на лодыжке… знакомый узор. Татуировка. Якорь, обвитый розой. Джек. Это нога Джека.

— НЕЕЕЕТ!

Рёв, вырвавшийся из моей груди, был нечеловеческим. Он сотрясал всё моё тело, рвал горло. Перед глазами пробежались все те моменты, которых нас с Джеком лишили: день нашей свадьбы, рождение нашего малыша, его первые шаги, первые слова…

Больно. Как же больно.

— Джек! Вы… Вы твари! Убийцы! Чудовища!

За столом, в полутьме, сидели фигуры. Старик с лицом, как высохшая груша, в жилетке. Женщина — та самая, что наблюдала за нами в окне — с острыми скулами и мёртвыми глазами. Молодой парень, похожий на Лиззи. И сама Лиззи. Она сидела, откинувшись на спинку стула, с довольной улыбкой, вытирая платком кровь с губы. Её глаза сияли торжеством.

— Не кричи, милая, — сказала женщина с ножом. — Испортишь аппетит. Отведай. Это… деликатес. Мужская сила. Для твоего выздоровления.

Она взяла вилку, отломила кусочек мяса от ноги Джека и поднесла к моим пересохшим губам. Копчёный запах ударил в нос. Желчь подкатила к горлу…

— Ни за что! — выплюнула я, отворачиваясь. — Жрите сами, падальщики!

Вилка с силой ткнулась мне в лицо, пытаясь просунуть мясо между стиснутых зубов. Я сжала челюсти, мотая головой. Женщина вздохнула.

Старик, судя по всему глава этого семейства, неспешно встал со стула… Его удар кулаком мне в челюсть был коротким и страшным. В глазах сверкнули искры. Боль пронзила череп. Потом второй удар… В живот. Воздух вырвался из лёгких… Я задыхалась, слёзы текли ручьями.

— Упрямая, — констатировал старик без эмоций. Он подошёл к полке и взял толстую, заляпанную тёмными пятнами книгу в кожаном переплёте — «Семейная книга рецептов Грейвсов». Он начал медленно перелистывать страницы, шурша пергаментом. Потом вдруг его палец остановился.

— Ага, — пробормотал он. — Вот. Идеально для молодой, нежной… блондинки — «Девичий рулет с розмарином и грецким орехом». Подаётся с соусом из… свежей печени.

Он посмотрел на меня, и в его мутных глазах вспыхнул огонёк гастрономического интереса.

— Красивое блюдо. Эстетичное.

Ужас, ледяной и всепоглощающий, сковал меня. Я затряслась, как в лихорадке, ремни врезались в запястья.

— Вам… вам это не сойдёт с рук! — выкрикнула я. — Мы… мы отправили сигнал! Полиция! Полицейские найдут нас! И посадят вас всех за решётку! А потом на электрический стул!

Тишина.

Потом Лиззи вдруг снова рассмеялась своим мерзким голосом, который в глубине души всегда меня раздражал… Она смеялась громко, искренне, с ноткой презрительного веселья.

— Ох, Эмили, Эмили… — вытерла она слезу. — Наивная дурочка. Местный шериф? Это мой дядюшка Боб. Он получил твой «сигнал» и пометил его как ложный. Шалость городских подростков. Так что… — развела она руками, — никакой полиции. Ты наша. Полностью. И безвозвратно.

Её слова повисли в воздухе. Моя последняя надежда умерла.

Старик кивнул громиле в маске. Тот подошёл к столу. Его огромные руки развязали ремни с моих ног, и рук. Он легко поднял меня, перекинув через плечо, как мешок с картошкой. Я повисла вниз головой, видя перевернутый мир: ухмыляющиеся лица Грейвсов, жареную ногу Джека на блюде, раскрытую поваренную книгу с чудовищным рецептом…

— Нет! Отпустите! НЕЕЕЕЕТ!

Я отбивалась, кричала, брыкалась, плевалась… Он не реагировал. Пронёс меня через столовую, потом ещё какую-то комнату… Я уже знала, куда он меня несёт. Мои опасения оправдались, когда я увидела уже знакомый тайный проход в стене… с лестницей, ведущей в подвал…

— Пожалуйста… — прошептала я в последний раз. — Я хочу к маме… К папе, к сестре… Умоляю, отпустите…

Но на мои мольбы не откликнулись…

Людоед шагнул в чёрный провал двери. Я повисла над бездной. Последнее, что я увидела перед тем, как тьма поглотила нас, — это лица Грейвсов за столом. Старик снова углубился в книгу рецептов. Женщина поднесла ко рту кусочек мяса. Лиззи подняла бокал с тёмным вином в мою сторону. Её улыбка была самой страшной вещью на свете… Да… Теперь я поняла, что улыбкам верить нельзя. Улыбка — самая большая обманщица…

Дверь захлопнулась с глухим, окончательным стуком.

Мы спустились вниз по крутым, скользким ступеням. Темнота была абсолютной, давящей.

Внезапно мой мучитель остановился и поставил меня на ноги на холодный, липкий камень. Я еле стояла, дрожа всем телом… Рука громилы грубо толкнула меня вперёд, в непроглядный мрак, и я упала на колени.

Наступила тишина… Густая, липкая тишина, которая обещала только одно: боль. Где-то в темноте раздался звук точильного камня, скрежещущего по металлу, и я поняла, что это только начало. Мой конец будет долгим, мучительным и таким, что даже смерть покажется милосердием…

КОНЕЦ