Князь Беркутов-Туманный

Глава 7

1 февраля 2514 по ЕГК.

…В ночь на первое февраля я проснулся от толчка супруги и, толком не успев продрать глаза, заметил «самостоятельно включившимся» прозрением хорошо знакомые «силуэты». Грозное рычание и обиженный скулеж услышал уже после того, как оценил «яркость» свечений энергетик, и хищно оскалился:

— «Семерки» и «шестерки»?

— Ага… — отозвалась Оля, уже заканчивавшая одеваться.

— Поднимай народ! — распорядился я, откинул в сторону одеяло и следом за младшенькой выстрелил собой в сторону лавки со шмотьем.

Оделся, как по тревоге, запрыгнул в ботинки, поднял с пола свой рюкзак-однодневку и закинул за плечи, пулей вылетел в коридор, в два рывка добрался до лестницы, сбежал на первый этаж и вылетел во двор. А там «навелся» на дозорную вышку, на которой «видел» прапорщика Ковалевского, и спросил, на какой ранг атак проседает Сила, вливаемая защитным комплексом заимки в автоматически поднимаемые воздушные стены.

Вояка доложил, что пиковое усилие тянет на слабенькую «шестерку», но воздействий много.

— Это мелочи! — отмахнулся я, радуясь тому, что мое знание удалось залегендировать. А через пару минут построил подопечных, выбежавших из большого сруба, и поставил боевую задачу несколькими рублеными фразами:

— К нам приперлась стая низкоранговых волков. Витя, Таня — они ваши. Но не все: Оль, выдернешь одного для Лизы, а ты, Свет — для Полины. Далее, Вика, ты страхуешь Таню. До легких ранений. Я в том же режиме «держу» Виктора. Воздух тоже на мне. И последнее: к стае движемся по лесу и походным ордером. Вопросы?

Вопросов у народа не оказалось, поэтому я требовательно махнул рукой, и Ковалевский, успевший спуститься с вышки, открыл калитку.

До опушки допрыгали по тропинке, протоптанной за три дня занятий, и, скрывшись с глаз прапора, ушли под невидимость. Я активировал ХИС, задал темп, длину и направление перемещений, ушел на юг и, описав плавную дугу, вывел группу на волков с подветренной стороны.

Да, в какой-то момент звери услышали хруст наста, перестали долбиться в воздушные стены и развернулись к нам, но в первые мгновения никого не увидели. А потом стало слишком поздно — моя старшенькая «пнула» оплеухой самую сильную самку седьмого ранга, подхватила в полете подпоркой и со всего размаху воткнула в снег метрах в десяти от Максаковой, Света в том же стиле «осчастливила» Лаптеву, а «сладкая парочка» опрокинула всех трех «шестерок» и одну «семерку». Потом Витя изобразил берсерка, атаковав чем-то понравившуюся волчицу метров с трех и, тем самым, задал цель для своей невесты. А она, не переставая перемещаться рывками, сначала зафиксировала цель, а затем вложилась в нее ледяными иглами. Причем не абы как, а в почти идеальной противофазе с Воронецким.

Согласованные атаки двух Рынд продавили марево Воина с семи точных попаданий, а восьмая игла, пробив череп, отправила зверя в края вечной охоты. За пару секунд до этого один из самцов-«шестерок» решил атаковать самого мелкого из видимых врагов — Полину.

А зря — Света, смертельно обидевшись на проявленное неуважение, прервала его прыжок убийственной оплеухой, и серый хищник, изобразив тройное сальто, впоролся в самую дохлую самку и просадил ей чуть ли не треть объема защиты. Так вот, в эту волчицу Виктор с Таней и вложились. Причем не задуряясь контролем. И убили. То ли с пятого, то ли с шестого попадания иглы!

Да, потом Ростопчину два раза подряд поймали цепкими корнями, но без толку — сброс контроля она отрабатывала добросовестнее некуда, так что самцы, прыгавшие к «зафиксированной» цели, промахивались. А «сладкая парочка» продолжала буйствовать — запинала последнюю «свободную» самку седьмого ранга и переключилась на «шестерок». И пусть марева этих зверюг продавливались втрое дольше, но ребята работали, как часы, и практически не ошибались. Поэтому первого самца положили минуты за четыре с половиной, а потом услышали мой приказ и изменили тактику: Воронецкий зарубился с вожаком, а Ростопчина — с волчарой чуть помельче.

Разницу всего в один ранг почувствовали оба — звери восполняли защиту практически мгновенно и атаковали, атаковали, атаковали. А ребята, поверив в себя, спокойно, как на тренировке, экспериментировали с боевыми связками и… не испугались выполнить мой «безумный» приказ — позволили волкам вцепиться в предплечья, выставленные навстречу, и не сразу, но додумались, как заставить беснующихся животных расцепить «захват». В общем, резервы им высушили увереннее некуда, нанесли по добивающему удару и прискакали посмотреть на схватки Максаковой и Лаптевой.

А они отжигали ничуть не хуже старших. Лиза, сражавшаяся с равным противником, но старательно изображавшая «девятку», нарабатывала навык использования пресса и подпорки: выпускала свою волчицу из контроля, одновременно с уходом в рывок переворачивала вверх тормашками в верхней точке прыжка, втыкала в снег в какой-нибудь особо непотребной позе, дополнительно фиксировала наледью, всаживала в марево по воздушному лезвию и каменной игле, отбрасывала оплеухой и снова позволяла вырваться. Ну, а Полина, рубившаяся со зверем на два ранга сильнее себя и не обладавшая столь внушительным арсеналом навыков, экономила Силу, «сидела» на ее фоновом восполнении и не рисковала от слова «вообще». Поэтому держала самку прессом, обновляла его по необходимости, смещалась в сторону только в те моменты, когда срывался контроль, и шарашила воздушным лезвием по откату.

Впрочем, больше всего удивила не этим, а спокойствием, с которым отказалась убивать обреченного зверя — порубившись с ним минут двенадцать, решила не привлекать лишнего внимания к себе и своим возможностям, вот и «призналась», что вот-вот высушит резерв. А через пару секунд «благодарно приняла» помощь наставницы, «устало» села в снег и, оклемавшись от горячки боя, принялась болеть за подругу.

В общем, мелких актрис я похвалил за разные заслуги, но по делу. Потом сказал «пару ласковых» старшим «бойцам» и натравил подопечных на трупы, решив, что Максаковой и Лаптевой не помешает «подарочный фонд».

Как только эта четверка вытащила разделочные ножи и начала вырезать Искры, ко мне подошла Вика и уважительно прошептала, что тренируем мы жестковато, но эффективно. А потом так же тихо добавила:

— Не уверена, что решилась бы подставиться под волчьи укусы. А Виктор с Татьяной выполнили приказ, не задумываясь. И не запаниковали. Хотя иные рывки озверевших зверей выбивали из равновесия. Ну, а спокойствие девочек удивляет до сих пор: сражаясь с Одаренными хищниками на два ранга выше себя, они держались так, как будто возились с игрушечными робопсами. И это — в четырнадцать лет! А во что вы превратите эту парочку к восемнадцати?

— В еще более злобных монстриков… — довольно хихикнула Света, вбила филина, «внезапно» спикировавшего к месту боя, в ствол ближайшего дерева аккуратной оплеухой и деловито натравила на птичку-суицидницу злобную мелочь…

…Витю накрыло прорывом, «совмещенным» со второй трансформацией энергетики, метрах в пятидесяти от калитки. До нее он, конечно же, допрыгал. А потом дернул меня за рукав и, вымученно улыбнувшись, сообщил, что вот-вот отъедет. Ростопчина смертельно побледнела, но справилась с накатившей паникой и не стала лезть нам под руки. Так что я положил отключившегося парня на снег, а Оля со Светой провели диагностику и уверенно заявили, что дергаться не с чего — Искра перестраивается чуть быстрее, чем полагается, но в рамках допустимого. Они же успокоили и Ковалевского, впустившего нас во двор и решившего, что Воронецкий тяжело ранен, а чуть позже пообещали приглядеть за пациентом и… послали нас в баню. Причем как прямом, так и в переносном смысле этого выражения.

Таня отказалась. И, чтобы не путаться у моих оторв под ногами, осталась «дежурить» в коридоре. На всякий случай. А Виктория сочла необходимым ее поддержать. Я был уверен, что к ним присоседится и мелочь. Сразу после того, как скинет рюкзаки и снимет верхнюю одежду. И не угадал: да, через какое-то время «силуэты» Лизы и Поли вернулись к «силуэтам» страдалиц, сели на пол и немного пожестикулировали, но не успел я лечь на верхнюю полку парилки и расслабиться, как девочки сорвались с места, серией рывков допрыгали до лестницы, спустились на первый этаж и прискакали в баню!

В раздевалку забегать и не подумали — очень быстро разделись в комнате отдыха, примчались ко мне, ворвались в помещение и оккупировали боковые полки, облюбованные в прошлый раз. А потом Максакова поделилась своими выводами:

— Вы дружите с Виктором Михайловичем достаточно давно, значит, эта трансформация не первая. Боярин на грани прорыва в Богатыри положил бы такую стаю в одно лицо и за пару-тройку минут, следовательно, и не третья. Ну, а вторая прорывает Рынд в Гридни. По меркам «городских» Одаренных, Гридень в двадцать два года — это гений поколения, а в вашей команде, Игнат Данилович, таких гениев — трое из троих. И мы с Полей станем такими же. Вот увидите…

Я заявил, что нисколько в этом не сомневаюсь, и Лиза, удовлетворенно кивнув, плавно съехала на тему поинтереснее:

— Игнат Данилович, я заметила несколько мелких изменений в поведении Егора Искрицкого и, кажется, поняла, для чего Людмила Евгеньевна посылала его на заимку спецотдела: за время пребывания там он заинтересовался Полей. А влюбленность в меня, появившаяся в «Приюте усталого гурмана», пропала. Кстати, в теории брак второго в очереди наследования рода Искрицких и Поли чрезвычайно выгоден, ибо превратит этот род в дружественный вашему. Но на практике Полина не примет ухаживаний будущего наследника, так как его в ваш род никто не отпустит, а она в другой не уйдет…

Последняя фраза, к слову, озвученная четырнадцатилетней девочкой, заставила меня приоткрыть один глаз и посмотреть на Лаптеву. А та, поймав мой взгляд, пожала хрупкими плечиками:

— Все верно: я просилась к вам под руку не на год-другой, а на всю жизнь. И уже считаю себя Беркутовой-Туманной. Так что о моем уходе в другой род не может быть и речи.

В этот момент «силуэт» Оли успокаивающе махнул рукой явно в знак того, что с Воронецким все в порядке, а на самой границе области покрытия прозрения появилось пять энергетических структур. Две из пяти я видел уже не первый раз, поэтому сделал напрашивавшийся вывод:

«О, а вот и снабженцы пожаловали…»

Срываться с места и бежать одеваться, естественно, и не подумал. А вот на монологи девочек, дожидавшихся моей реакции на «откровения», ответил:

— Лиз, ты права: Императрица действительно сдвинула фокус внимания Егора с тебя на Полину. Но — мимоходом, то есть, решая десяток в разы более важных задач. Ну, а в тебе, Поля, я нисколько не сомневаюсь.

Мелочь засияла и расслабилась. В смысле, этот заход досидела. А после прыжка в купель и возвращения обратно позволила себе лечь «в присутствии старшего», закрыла глаза и разомлела!

Я тоже парился с закрытыми глазами. Но постепенно напрягался. Нет, не из-за Виктора — судя по медленным, но уверенным изменениям в яркости свечения его ядра и отсутствию суетливости в телодвижениях моих девчонок, трансформация шла в нужном направлении. Меня бесил старший группы снабженцев, средненький Рында с самомнением Князя. Чем бесил? Да всем! Достучавшись до напарника Ковалевского и оказавшись во дворе, этот наглец приказал подчиненным снять рюкзаки, после чего — если я правильно понял энергичную жестикуляцию — велел прапору перетащить доставленный груз на склад. После того, как вояка закинул за плечи первый попавшийся и пошел к нужной двери большого сруба, дал команду остановиться и распорядился позвать Ковалевского. Потом на протяжении двадцати с лишним минут строил обоих, заставляя перекладывать доставленное с полки на полку. А когда счел наведенный порядок удовлетворительным, отправился в хранилище, устроил там очередной разнос и заставил вояк упаковать в полиэтилен обнаруженное там мясо, аккуратно загрузить в освободившиеся рюкзаки и вынести ценный груз к калитке.

Тут-то я во двор и вышел. Распаренный, «довольный» и любопытный. Поэтому, увидев бездельничающих «пришлых» и надрывающихся «местных», поинтересовался, что тут, собственно, происходит. Само собой, не у первых, а у Ковалевского. И получил правильный ответ:

— Доброе утро, ваше сиятельство! Снабженцы забирают мясо, добытое вами.

— О, как! А вы сообщили им, откуда оно взялось?

— Я пытался. Но капитан Свешников заткнул меня, тупорылого прапора, на полуслове. И заявил, что я свое уже отслужил, поэтому не далее, как завтра буду отправлен на гражданку пинком под зад.

— Забавно… — недобро усмехнулся я и вежливо попросил привести ко мне этого клоуна. Но «клоун» нарисовался во дворе сам, оглядел меня с головы до ног и… восхитил как высокомерием тона, так и тупостью вопроса:

— Слышь, паря, а ты, собственно, кто такой и откуда тут взялся?

Я ответил. Сразу после того, как сбил хама с ног мощнейшей оплеухой и придавил прессом:

— Я — князь Игнат Данилович Беркутов-Туманный. А теперь ответьте-ка на два встречных вопроса: по какому праву вы пытаетесь унести с заимки мое мясо, и кто посмел проигнори— ..

Задать второй вопрос не получилось — этот клинический идиот заорал, что атакован, и приказал подчиненным вступить в бой. «Вступили». Но только двое. Новеньких. А старенькие, точно знавшие, чем это закончится, злорадно заухмылялись, продемонстрировали открытые ладони и остались стоять. Вот «наши» Бояре и отожгли… хм… «точечно» — в мгновение ока продавили Витязям дохленькие марева, перебили верхние конечности каменными иглами и предупредили, что следующее неправильное шевеление станет последним.

Со следующими шевелениями не сложилось: через долю секунды после того, как Ковалевский договорил, распахнулось окно комнаты Воронецкого, и во двор десантировалось аж пятеро желающих поучаствовать в схватке — Оля, Света, Вика, Таня и пока еще бледный, но уже уверенно двигающийся Витя. Он шоу и продолжил, спросив у меня, что это за уроды и почему они все еще живы.

Тут со стороны бани послышался ехидный смешок Лизы, но я удержал лицо и сказал чистую правду:

— Живы только потому, что мне захотелось выяснить, по чьему приказу отменен твой запрет на включение в ротацию прапорщика Ковалевского, и что за охамевшее создание собирается завтра отправить его на гражданку пинком под зад…

— Моего человека — и на гражданку, да еще и пинком под зад? — гневно прошипел Воронецкий, и я с удовольствием подлил в костер его гнева пару-тройку цистерн бензина:

— Это еще не все: капитан, валяющийся у меня под ногами, считает невместным вслушиваться в объяснения каких-то там прапоров, поэтому во-он те рюкзаки забиты мясом, добытым мною и для нас. А слышал бы ты, как этот гордец обратился ко мне, князю…

— Кажется, новое командование «Лугов» оказалось таким же гнилым, как старое… — недобро оскалился Виктор, пообещал сообщить об этом генералу Ляпишеву и… подозвал к себе сначала сестру, а потом Ковалевского: — Мне нужна предельно подробная информация обо всех прегрешениях капитана, его людей и тех, кто игнорирует мои распоряжения. Без «химии» справитесь?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество! — молодцевато гаркнули оба.

— Отлично. Виктория Леонидовна, вы — старшая. Можете приступать. Только не здесь…

Прапор сорвался с места чуть ли не раньше, чем выслушал приказ, вбил кулак в челюсть «языка», с которого я еле успел убрать пресс, перевернул мордой вниз, вцепился в воротник куртки и поволок бессознательное тело в сторону поленницы. Второй прапор, правильно истолковав мой безмолвный намек, поднял с земли «раненых» и погнал в том же направлении. А один из «стареньких», поймав взгляд Воронецкого, попросил разрешения обратиться, дождался кивка и выдал занимательный монолог:

— Ваше Императорское Высочество, новый командир базы, заменивший подполковника Пятницкого, был достойнейшим офицером. Но в декабре его куда-то перевели. А полковник Федякин, прибывший ему на замену, считает «Луга» своей вотчиной, поэтому наводит свои порядки и освобождает теплые места для своих людей. Постоянный состав заимки, экипажи катеров, группу снабжения и группу быстрого реагирования до недавнего времени не трогал — увольнял в запас только тех, за кого некому заступиться. А с тех пор, как на базу перевелся новый особист, женатый на его младшей дочери, почувствовал силу…

— Ви-и-ить… — негромко выдохнул я, поймав за хвост перспективную мысль.

Воронецкий, пребывавший в бешенстве, порывисто повернулся ко мне и вопросительно мотнул головой:

— Что?

— Одна база — хорошо. А две соседние — лучше… — весело ухмыльнулся я, понял, что он не врубился в намек, и помог таким же коротким уточнением: — Особенно если это «Нелидово» и «Луга».