Князь Беркутов-Туманный. Диктатура Кошмаров (Щегол-10)

Глава 33

7 февраля 2515 по ЕГК

…Язык я вырезал собственноручно. Скальпелем. Потом попросил Олю исцелить рану, немного подождал, разжал пальцы, которыми держал за глотку любителя позлословить, вытер руки платком, протянутым сестренкой, и хмуро уставился в объективы стационарных камер:

— Эту трансляцию наверняка смотрят члены рода или знакомые Алексея Антоновича Платова. Так вот, передайте ему, пожалуйста, что если в течение часа на мой счет не упадет сто миллионов рублей с текстом в графе «Назначение платежа» «Вира за гнусный оговор», то через полтора я получу разрешение на межродовую войну и наведаюсь в столичный особняк этого рода.

— Можете считать, что разрешение уже получено… — внезапно заявил Император, затем величественно повернул голову к зароптавшим подданным и недобро ощерился: — Мне надоела подковерная возня, грызня и склоки между представителями вроде как благородного сословия, поэтому я счел жизненно необходимым как можно быстрее расчистить Авгиевы конюшни. Посмотрите, пожалуйста, на экран…

Как только он сделал паузу, на стене за его спиной появилась картинка. И, «задвигавшись», позволила всем присутствующим послушать фрагменты откровений главы рода Мельниковых во время медикаментозного допроса.

Я эту запись не видел, поэтому наливался бешенством до последних мгновений показа. А после того, как изображение исчезло, набрал полную грудь воздуха и… промолчал. Так как самодержец продолжил свой монолог:

— Да, Федор Николаевич — не дворянин, а глава рода потомственных военных. Но тоже являлся любителем интриговать и ловить рыбку в мутной воде. Так вот, вчера вечером все его родственники, замазанные в более-менее серьезных преступлениях, ознакомились с приговорами суда, были лишены Дара и отправились в исправительную колонию «Северное Сияние». А Федор Николаевич умер. На дуэли. От моей руки. Ибо планировал убийство супруг Игната Даниловича, которых я люблю, как родных дочерей…

Тут я потерял дар речи, так как Дайна об этом не сообщала. А Владимир Александрович и не думал замолкать:

— Эпоха мягкости, понимания и всепрощения закончилась! Так что у вас есть всего два пути: вспомнить о том, что вы, дворяне, обязаны служить своей стране, или лишиться всех привилегий, заслуженных вашими предками. И это не шутка: через несколько часов будет опубликован мой указ об ужесточении ряда статей Уголовного Кодекса. Перечислять все, естественно, не буду, но один пример, пожалуй, приведу. Сегодня в десять утра дознаватели спецотдела Канцелярии провели медикаментозные допросы абсолютно всех целителей, проводивших освидетельствования по запросам отделов ИСБ по борьбе с производством и распространением наркотиков. Сорок восемь человек, выдававших заведомо ложные заключения, были арестованы, а группы быстрого реагирования первой Отдельной Бригады Особого Назначения проводят задержания наркоманов в законе и тех, кто их прикрывал. Так что наркомании в моей Империи БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ. Равно, как больше не будет и влиятельных замшелых пней на должностях, требующих ДЕЛА: я предпочту опираться на молодежь, способную гореть и жить чаяниями своей страны. Порукой тому мое слово!

Предпоследнее утверждение государя произвело эффект разорвавшейся бомбы: «влиятельные замшелые пни», коих в зале было как бы не две трети, пошли красными пятнами и… начали накачивать марева Силой. Да, вполне возможно, что эта реакция на «попрание устоев» была чисто рефлекторной, но я вложился в слабенький ступор, заполировал его таким же дохлым ужасом, встал, подошел к краю возвышения и равнодушно оглядел побледневших аристократов:

— Тот, кто рискнет закончить формирование атакующих умений, умрет. И это тоже не шутка: я поддерживаю решения, принятые Его Императорским Величеством, убежден, что Империя должна развиваться, а не стагнировать, мечтаю жить в Эпоху Созидания и считаю тех, кому плевать на все, кроме своей мошны, врагами. А врагов — особенно старательно рядящихся под друзей и при любой возможности бьющих в спину — я предпочитаю уничтожать. Делайте выводы. И выбор…

…Сто миллионов мне, конечно же, прилетели. С правильным текстом в графе «назначение платежа». Поэтому, позавтракав в компании Императора, Императрицы, Цесаревича и Виктора, мы вылетели не в гости, а домой. Темы бардака, начавшегося в Империи, не поднимали, ибо обсуждать эту тему до смерти надоело еще во время трапезы. Но полностью отрешиться от «веселого настоящего» так и не получилось: на подлете к Никитино Ира вывела на экран пассажирского салона картинку с курсовых камер и продемонстрировала нам колонну военной техники, подъезжающую к району.

А потом сообщила, что Вторая ОБОН и еще несколько подразделений Воздушно-Десантных войск, ныне состоящих практически из одних Бояр, заканчивают развертывание в местах компактного проживания дворянства.

Мое настроение, и без того балансировавшее между отметками «Очень плохое» и «Хуже некуда», рухнуло в пропасть. А зря — буквально через пару секунд подал голос БИУС. И подкинул несколько поводов для оптимизма:

— Император далеко не дурак. Да и Аноним у него ничего. Поэтому то, что вы видели — лишь верхушка айсберга. А на самом деле момент для удара по «замшелым пням» выбран с изуверской точностью и нанесен… в разы масштабнее, чем вы можете себе представить: аристократам, мешавшимся под ногами серьезнее всего, не до попыток объединиться, ибо у каждого отдельно взятого внезапно появились проблемы серьезнее некуда в собственном роду, на производствах, с налоговыми органами и так далее. Скажу больше: Михаил Владимирович, готовивший эту акцию, пустил в дело даже залежи компромата и, тем самым, столкнул лбами всю оппозицию, натравил на самых опасных противников их супруг, любовниц, наследников и родню, слил в Сеть море конфиденциальной информации и спустил с поводка Ляпишева. В общем, единого фронта не будет. Более того, процентов восемьдесят пять-восемьдесят семь нынешних оппонентов Воронецких сломаются раз и навсегда. То есть, с радостным визгом лягут под Императора и постараются о себе не напоминать. И пусть омолодить руководство министерств и ведомств удастся от силы процентов на сорок пять, «замшелые пни», которые все-таки удержатся в своих креслах, гарантированно начнут шуршать, как дизельные двигатели в Пятне. Но самым веселым будет даже не это: нашими общими стараниями в течение ближайших двух недель сменятся главы как минимум тридцати двух оппозиционных родов, а три четверти новых глав предпочтут войне мир!

Несмотря на нежелание вникать в эти выкладки голова включилась сама собой и помогла додуматься до самого актуального вопроса:

— Наше участие потребуется?

— Только в качестве Самой Жуткой Страшилки! — хохотнула Дайна и весело добавила: — Говоря иными словами, вам достаточно никуда не улетать из Новомосковска, а все остальное сделают Воронецкие, народная молва и я.

— Что ж, делайте… — после недолгой паузы заключил я и покосился на погасший экран: — … только новостями не доставайте, ладно?

— Как скажешь… — буркнула она, посадила «Орлан» на законное место и опустила дверь-трап.

Я помог супругам подняться с кресел, вытащил из пространственного кармана рюкзак, закинул за левое плечо и, потрепав по волосам сестренку, вышел из винтокрылой машины. Потом пересчитал количество засуетившихся «силуэтов», отрешенно отметил, что чуйку освоили почти все Одаренные рода, и поплелся ко входу в лифтовый холл. А через минуту с небольшим влип. На хозяйском этаже — набежавшая родня обрадовалась нашему возвращению из дворца и… нехотя вернула меня в воспоминания о пресс-конференции, беседе с государем и мыслях о начавшемся бардаке.

Слава богу, терроризировали нас не так уж и долго. Поэтому в какой-то момент я добрался до своих покоев, вернул снаряжение в пространственный карман, перебрался в ванную, разделся, вломился в душевую кабинку и врубил горячую воду в любимом режиме «Ливень». Думать не хотелось. Шевелиться — тоже. Поэтому вжался лбом в стеклянную стенку и скинул прозрение. Чтобы не отвлекаться на мельтешение энергетических систем.

Не знаю, как Оля со Светой догадались, что я хочу побыть один, но не появились даже на пороге ванной. Так что меня кинуло в безвременье… аж минут на двадцать пять. К сожалению, потом в канале ТМГ снова раздался голос Дайны, и мне пришлось приходить в себя:

— Игнат, через четверть часа к нам приедет Искрицкая. Любого другого я бы послала куда подальше, а ее… не хотелось бы.

Я коротко кивнул в знак того, что согласен с ее мнением, решительно вырубил воду, приложил себя бодрячком и сдвинул в сторону дверцу кабинки. А уже минут через семь-восемь вломился на кухню, поймал вопросительный взгляд Оли,

отрицательно помотал головой и в гордом одиночестве вышел в коридор. Пока спускался в гараж, засек знакомый «силуэт», удивился, что он подъезжает к нам без какого-либо сопровождения, подождал еще немного и удивился снова: Валентина Семеновна приехала не на лимузине, а на самой обычной «Веге».

Впрочем, о вежестве я не забыл. Поэтому помог женщине выбраться из-за руля, поздоровался, пригласил в дом, предложил разделить с нами обед, принял аргументированный отказ и поднял гостью в кабинет.

Перешагнув через его порог, Искрицкая дошла до ближайшего кресла, развернулась на месте и сложилась в поясном поклоне. В таком положении простояла секунды полторы, затем выпрямилась, развернула плечи, поймала мой взгляд и поблагодарила. За спасение жизни, за Воздаяние насильникам, за подписки о неразглашении, взятые Ляпишевым с вояк, отправленных к ангару, и за гипнотерапевта.

Я попробовал, было, съехать со столь неприятной темы, но не тут-то было:

— Игнат Данилович, вашими заботами я жива и здорова, воспоминания об изнасиловании и потере мужа со свекром ощущаются чужими, и меня никто не поливает грязью ни в лицо, ни за глаза. Так что я вам должна по гроб жизни, соответственно, можете рассчитывать на то, что в любом конфликте мой род поддержит ваш. Порукой тому мое слово!

Местоимение «мой» заставило подобраться: потомственные дворяне в таких нюансах не ошибались. В лице, вроде как, не менялся, но Валентина Семеновна все равно ответила на незаданный вопрос:

— Ваша догадка верна: я подмяла род Искрицких под себя. Ибо свекру и мужу должен наследовать… и будет наследовать мой старший сын!

— Помощь в убеждении несогласных нужна? — после недолгих колебаний спросил я.

Женщина криво усмехнулась:

— Мои ублюдочные родственники поделили власть через считанные часы после того, как узнали о гибели Петра Алексеевича и моего Виталия. То есть, начали грызться за место главы вместо того, чтобы организовать перевозку тел в родовое поместье! Я в тот момент пребывала в целительском сне. Но после того, как выздоровела, добралась до столичного особняка и выяснила, до чего договорились эти уроды, вышла из себя. Брата покойного свекра изувечила. Среднего брата мужа… кастрировала. А после того, как младший попытался поднять на ноги дружину, заявила, что попрошу помощи у вас, друга рода. Вот мне власть и уступили. Из панического страха перед вами. А сейчас, вероятнее всего, дуреют от облегчения. Ибо наверняка посмотрели сегодняшнюю пресс-конференцию и поняли, что вы вышли на тропу войны со всякими выродками и вырожденцами…

…Искрицкая уехала ровно в час. Чтобы успеть добраться до аэропорта и улететь в Муром. Я проводил ее до машины, еще раз пообещал появиться на похоронах, помог забраться за руль, прикрыл дверь и отошел в сторону. Стоял на месте до тех пор, пока задний бампер «Веги» не скрылся за створом въезда на эстакаду. Потом мрачно вздохнул, поднялся в кабинет и был озадачен еще раз. Все тем же БИОС-ом:

— До приезда Столярова — порядка пятидесяти минут. В принципе, ты можешь провести их в безделье. Но я бы посоветовала пообщаться с Настей — она посмотрела пресс-конференцию и пребывает в расстроенных чувствах.

— Вызывай… — распорядился я, рухнул в свое кресло, покосился на окно, за которым начиналась метель, и захотел в лето — к солнцу, морю или, на худой конец, к Дивному.

Увы, стоило представить Олю на берегу моря, как прозрение само собой зацепило «силуэт» Насти, сорвавшийся с места и рывком переместившийся к двери в коридор, а разум принялся анализировать состояние энергетических узлов, «отвечающих» за формирование навыков Разума.

«Увиденное» откровенно порадовало: за время нашего отсутствия они еще немного увеличились в размерах и «засияли» чуть ярче.

Пока прикидывал, сколько часов в день эта особа издевалась над собой-любимой, «силуэт» поднялся на хозяйский этаж, допрыгал до моего кабинета, постучал в дверь и заглянул внутрь.

Я повел рукой, предлагая девчонке заходить и устраиваться поудобнее, подождал, пока она сядет в кресло, и вспомнил, что не провел разбор полетов по результатам боя в Алмазном зале. Вот и начал издалека:

— Привет, Настя. Начну с вопроса на засыпку: боевые получила?

Она чуть-чуть порозовела и кивнула:

— Да, получила. Но считаю их незаслуженными. Так как я всего-навсего выполнила приказ, полученный через гарнитуру, и все!

— Ты забыла добавить словосочетание «не задумываясь» и предложение «благодаря чему Конвойные не мешались у вас под ногами…». А они меняют все. По крайней мере, в моей системе координат. А раз она определяет все не только для меня, но и для членов моего рода, делаем напрашивающийся вывод: ты выполнила приказ именно так, как требовалось, а я это отметил. Вопросы?

— Никак нет! — в стиле Недотроги ответила она и благодарно улыбнулась.

— Что ж, тогда переключаюсь на тему поинтереснее. Пресс-конференцию видела?

Тут в ее глазах появилось бешенство:

— Да, Игнат Данилович, видела.

— Злишься?

— Злюсь. На подлеца, решившего шантажировать вас моей родней.

— Твой однофамилец действительно подлец. Но злиться на него не надо — во-первых, это чувство туманит разум, соответственно, мешает полноценно включать голову, а, во-вторых, Алексей Антонович не заслуживает НАШИХ сильных чувств!

Тут Настя на миг расфокусировала взгляд и прозрела:

— То есть, его вы ударили по карману…

— … заставив заплатить сумасшедшую виру даже по меркам чрезвычайно состоятельных дворян… — уточнил я.

— … а журналиста лишили… хм… рабочего инструмента…

— … и, тем самым, заставил задуматься всех остальных писак Империи.

— … не злясь, а изображая гнев, верно?

— Верно.

— Я поняла… — без тени улыбки сообщила она: — Моя злость заставила сфокусироваться на одном человеке, а вы ударили по всем недоброжелателям сразу!

— Умница… — похвалил ее я и по совету Дайны закрепил правильную реакцию на этот тип раздражителей значительно жестче: — Но и это еще не все: ты — член семьи Князя, личный секретарь Черного Беркута — о чем сегодня утром узнала вся Империя — и, в скором будущем, высокоранговый Кошмар. А значит, обязана смотреть на «обычных» дворян, не являющихся друзьями нашего рода или моими деловыми партнерами, сверху вниз. И снисходить к ним даже для наказания.

— Первое место в моей табели о рангах всегда занимает семья, второе — род, третье — друзья рода, а на весь остальной мир наплевать? — на всякий случай процитировала она мое давнишнее утверждение и намеренно выделила интонацией последнее слово.

— Именно! — подтвердил я, почувствовал, что императив, что называется, «зашел», и задал еще один вопрос из категории нужных: — Кстати, с матушкой и братьями говорила?

— Да. Мама тоже злится. Так как мы потребовались вроде как родичам только после того, как вы подарили мне Дар и приняли в семью. А братья плавятся от гордости: вы, глава их рода, морально сломали главу дворянского рода одним-единственным предупреждением!

— Гордиться родом нужно… — буркнул я, вопросительно уставился на Иру, заглянувшую в кабинет, и все-таки закончил предложение: — Главное — не задирать нос…

Кукла согласно кивнула, сообщила, что Столяров приедет в поместье в течение пяти минут, и спросила, в котором часу я буду готов его принять.

Я поймал за хвост весьма своевременную мысль и изъявил свою волю:

— Поднимешь в приемную через четверть часа. А я пока объясню Насте, кто это такой, и дам возможность почувствовать себя личным секретарем…