Колыбельная для ночницы

Глава 1

Деревенька называлась смешно — Патрикевичи.

А выглядела уютной и симпатичной как с картинки.

Корней Захарович высадил ребят у околицы и показал на первый из домиков, едва просматривающийся за буйно разросшимися деревьями сада.

— Хозяйку зовут Филонида Паисьевна. Не перепутайте! Она очень ревностно относится к своему имени-отчеству.

— Филонида Паисьевна. — благоговейно повторил Петька. — Бывают же имена!

— Такие сейчас почти не встретить. Не то, что раньше. Вы записывайте, фиксируйте для истории. Тоже ведь наше прошлое. — Корней Захарович подмигнул выбравшимся из салона ребятам. — Обратно — как договаривались, сами доберётесь. Только в лес не сворачивайте, держитесь дороги. Она одна, не перепутаете. Прямо да прямо, а после под горку… В столовую к Любаше зайдёте, она вам перекус сообразит. А вечером махнём на рыбалку.

— Спасибо, — поблагодарил его за всех Петька и, помахав вслед отъезжающей машине, улыбнулся девчонкам. — Ну что, исследователи, готовы внимать бабкиным байкам?

— Готовы, — вздохнула Зося и первой побрела в сторону домов.

На самом деле сюда можно было не приезжать. У группы и без того уже собрался внушительный багаж материала. Местные восприняли приезд практикантов-филологов с радостью, зазывали к себе в гости, вспоминали рассказы родичей про старину, пели песни, частушки, пересказывали байки. В поселке где директорствовал Корней Захарович бережно относились к корням и почитали народное творчество. При клубе состояло несколько кружков — там занимались хоровым пением, танцами и собирались любители литературы.

— Сюда стоило приехать хотя бы из-за всего вот этого!.. — Петька будто прочитал Зосины мысли и упоённо взмахнул руками. — Вкусный воздух! Красивые цветы! И лес, лес настоящий! Где еще увидишь такое?!

— В интернете… — пробормотала Зося не оглядываясь. Восторги Петьки она не разделяла, в деревнях раньше никогда не бывала и к природе относилась спокойно. Даже безразлично.

— Вечно ты ноешь! — немедленно прилетело в спину то ли от Полины, то ли от Владиславы. — Всё тебе не так, привереда!

— Ничего я не ною… — шепнула Зося чуть слышно.

Пререкаться с девчонками было бесполезно. Приехали и приехали. Чего уж теперь.

С сестрами у нее сразу не сложились ни дружба, ни взаимопонимание. Оказавшись вместе в одном универе, на одном факультете и в одной группе, они вынуждены были друг друга терпеть. Зося всеми силами старалась держать нейтралитет, а близнецы открыто выражали неприязнь. Может, ревновали к Петьке?

Хотя какая может быть ревность, если ради них Петька готов был на всё — как увидел на первой паре, так и пропал. И многолетняя дружба с Зосей с того момента дала широкую трещину.

Зося не понимала — чем его привлекли две тощие, длинные, абсолютно одинаковые девицы с противным характером.

Сходство между сестрами было поразительным, они казались отражениями друг друга!

Обе густо подводили глаза, выбеливали лица, гладко зачёсывали густые тёмные волосы. Отличие состояло лишь в одежде — Полина носила черные платья в пол и изумительной красоты сотуар из чёрного жемчуга. Винтажный, по её словам. Бабушкин подарок. Владислава предпочитала брюки и блузки такого же цвета. И серебряные браслеты на запястьях.

Растрёпанный добродушный увалень Петька таскался за сестрами как хвост. Полина в глаза назвала его пажом, а Владислава — рабом. Зосю это бесило, а Петька не возражал, смотрел на близнецов с одинаковым обожанием.

По иронии судьбы все четверо оказались вместе и на первой полевой практике. Корней Захарович — давний друг их декана, охотно принял ребят у себя в поселке, поселил при школе и всячески опекал. Посетить расположенные за лесом Патрикевичи посоветовал тоже он — обещал незабываемые впечатления от знакомства с известной собирательницей быличек и травницей бабкой Филонидой.

— Нет, ну правда, девчонки, какая же здесь благодать! — настроение у Петьки было отличное. Подскочив к обочине, он сорвал парочку ромашек и с поклоном вручил близняшкам по цветку. — Не хотите погадать? Любит-не любит…

— Мы и так знаем, что любит… — Полина рассеянно отбросила цветок. — Как думаете — почему Корнеич нас не проводил к бабке? Не представил, как поселковым? Не познакомил лично?

— Может они не ладят? — предположил Петька.

— Может и так. Но это странно…

— Более чем. — согласилась Владислава. — Эта Филонида вполне может нас турнуть.

— Не турнёт. — успокоил Петька. — Я её уболтаю. Меня бабульки любят. Правда, Зось?

Зося промолчала. Слова Полины немного насторожили её. Быстрый отъезд Корнея Захаровича и впрямь выглядел непонятно. Директор очень любил поговорить, сам водил ребят по домам, охотно знакомил их с местными. А тут — подвез и ретировался. Права Полина, это более чем странно.

— А может бабка — ведьма? Ууу!.. — Петька состроил зверскую гримасу. — Вот Корнеич и дал заднюю! Испугался её котла и метлы.

— Ведьмарка, — машинально поправила его Зося. — Местные называют ведьм ведьмарками.

— Ага. — согласился с ней Петька. — А еще каудухами. Забавно.

— Ничего забавного! — оборвала его Полина и приложила палец к губам. — Тише… вы слышите?

Со стороны леса донёсся странный звук — будто оборвалась натянутая струна. И почти сразу над головами с шумом пронеслась какая-то птица. Зося едва успела заметить серо-чёрное оперение и… оранжевый, смахивающий на лисий, хвост!

Глаза немедленно заслезились от слепящего солнца, и девушка решила, что ей просто почудилось.

— Сорока к плохому! — охнула Владислава и быстро сплюнула через плечо.

— Сороку увидеть к плохим вестям! — поддержала сестру Полина.

— Да бросьте вы, девчонки. — засмеялся Петька. — Сорока к перемене погоды летает. Сколько раз проверено. Правда, Зось?

Обсуждать причины появления сороки Зося не собиралась, да и торчать возле дома бабки-сказительницы — тоже. Поправив рюкзачок, она решительно вошла в калитку и двинулась по тропинке к крыльцу.

Из-под ног бросились куры, возмущённо прокукарекал петух, с заднего двора откликнулись еще какие-то птицы. На шум выглянула в окошко хозяйка — румяная бодрая старушка в белом платке и цветастом платье.

— Это кто же ко мне пожаловал? — добродушно поинтересовалась она. — Что за гостиньки на пороженьке?

— Здравствуйте! — расплылся Петька в улыбке. — Мы из города. На практику приехали. Собираем местный фольклор.

— Фольклор? — протянула бабка, внимательно разглядывая подошедших ребят.

— Ага. Сказки. Былички, песни.

— Ну, если былички — проходите. У меня не заперто.

— Здравствуйте, Филанида Паисьевна! — Петька снова поприветствовал бабку, и девчонки нестройно повторили. — Здравствуйте. Добрый день.

— Откуда имя моё прознали? — нахмурилась бабка.

— Да нам Корнеич сказал. Корней Захарович то есть.

— Корней значит… — бабка поправила платок и смерила ребят мрачным взглядом. — Что ж сам не зашёл?

— Да мы без понятия. — развел Петька руками. — Торопился, наверное.

Филонида Паисьевна покивала и, повернувшись к печи, принялась перемешивать что-то на широкой сковороде. Вкусно запахло поджаркой, и под аппетитное шкварчание у ребят немедленно подвело живот — так захотелось попробовать бабкиной стряпни.

— Рукомойник в сенях. Полотенце там же. Ополосните руки и за стол. Разносолов не держу. У меня всё просто, без выкрутасов.

Филонида Паисьевна разложила по тарелкам щедрые порции картошки, накромсала большими кусками огурцы, налила по полному стакану прозрачного компота из сухофруктов.

— Вот вы говорите — без выкрутасов… — Петька лукаво взглянул на бабку. — А имя-то у вас совсем не простое! Редкое имя! Малоупотребляемое!

— Обычное имя. Как мать с отцом нарекли — так под ним и хожу. Меня — Филонидой, а сестру — Авигеей… — бабка вдруг запнулась и метнула быстрый взгляд за окно. — Похоже, дождь собирается. Не вовремя вы ребятушки по гостям наладились.

Что-то зловещее прозвучало в её интонации, и у Зоси тут же пропал аппетит. Близняшки с Петькой уплетали жарёху, а она, едва попробовав, отодвинула тарелку и, не пригубив компот, выбралась из-за стола.

Бабка была права — мир за окном постепенно терял краски. Серая мгла медленно наползала на деревню со стороны леса, ластиком стирая синеву неба, солнечный свет и белые нежные облака.

— Наверное, нам лучше уйти. Чтобы успеть вернуться до дождя… — начала было Зося и охнула, увидев на заборе уже знакомую птицу. Та сейчас никуда не спешила, сидела нахохлившись, свесив вниз рыжий меховой хвост, косила на дом жёлтым глазом.

— Прочь пойди! — бабка замахала на птицу через стекло. — Кому говорю — брысь, брысь отсюда!

— Кто это? — Зося как заворожённая наблюдала за диковинной птицей.

— Это? Да сорока, — продолжая махать, Филонида Паисьевна как-то странно взглянула на Зосю.

— Но у неё хвост!

— Хвост. Сорок без хвоста не бывает.

— Но…

— Молчи! — бабка сунулась к самому лицу, зашептала чуть задыхаясь. — Выдашь себя — курнеля запомнит! Перестрянет в лесу — не отпустит! Не отвяжешься!

— Вы чего? — опешила Зося в ответ на бабкино шипение. — Я всего-то спросить хотела…

— Да об чём спрашивать-то? Об чём спрашивать? Подумаешь диво — сороку увидала.

— Но у неё лисий хвост! — Зося не собиралась сдаваться. — И не сорока это! Вы её иначе назвали… Кажется — курнеля?

— Вот прилипала! — Филонида Паисьевна задёрнула тоненькую занавеску и поманила Зосю от окна. — Поди поешь лучше, вся картоха цела. И компота, компота попей. В нём — польза!

— Что за курнеля? — Петька тут же сунулся посмотреть и разочарованно выдохнул. — Там кроме сороки никого нет.

— Ты её хвост видишь?

— Ну, вижу. И что?

— Он рыжий! Лисий!

— Чего? Зоська, хорош прикалываться, ну!

— Ничего я не прикалываюсь! — Зося носом прижалась к стеклу, но двор оказался пустым, странная птица куда-то пропала. — У сороки был лисий хвост! Я видела! Видела его!

— Ага, ага. И заячьи уши. Разыграли нас, да?

— Вас, знатоков, разыграешь. — в голосе бабки Филониды промелькнуло облегчение. — Вы же ученый народ, фольклор собираете, должны всё про всех знать.

— Вот мы и приехали к вам за знаниями! — улыбнулся ей Петька. — Корнеич вас так нахваливал! Так нахваливал!

— Что ж вам рассказать-то? — Филонида Паисьевна прошла к подпирающей стену лавке и, пошарив под ней, извлекла туесок с разноцветными клубками. Рядом с ними помещалось начатое полотно простенького вязания и две деревянные спицы.

— Вы как, записывать станете или просто запоминать?

— Записывать. На диктофон. — Петька кивнул девчонкам и, вытащив сотовый, принялся возиться с настройкой.

Филонида Паисьевна тем временем принялась вывязывать несложный узор и негромко заговорила:

— С нами-то рядом много кто проживает. Чаще — равнодушные, но бывает, что и опасные. Вот, к примеру, теперь у нас июнь. Скоро Троица, за ней — русалии. Самое время для их чудачеств и шалостей. Да только их веселье — человеку во зло идёт. Потому и стараемся оберечься. А в лес идём — относ несём. Чтобы задобрить неведомых соседей своих. А сработает то или нет — уверенности нету. Это уж как они захотят…

— А курнеля? — не выдержала, встряла с вопросом Зося. — Она — злая?

— Далась тебе эта курнеля! — поцокала языком бабка. — Равнодушная она. Все они равнодушные. Но только до поры.

— А почему у неё лисий хвост?

— Потому как пярэварацень. Оборотень то есть. Было время — то сорокой летала, то лисицей бегала. Пока заклятьем не пришибло. С тех пор половинчатой и живёт. Тело птичье, а хвост звериный.

— А кто её так? Ну, пришиб?

— Может вядзьмак, может — вядзьмарка.

— Ведьма?

— Ведьма. Не поладили меж собой, не поделили что-то, вот и пошла вражда.

— Значит, курнеля была человеком? — ахнула Зося, вызывав негромкое хихиканье близняшек.

— Может и была. Могла обращаться. Пока под руку врагине не попалась.

— Крутота!.. — присвистнул Петька. — Такой инфы у нас еще не было. Я прям проникся. Чуть не поверил. Честно-честно.

— От твоей веры ничего не изменится. Разве что сам чуток поумнеешь. А те как были, так и дальше останутся. Былички не на пустом месте слагали.

— Если они рядом, то почему не показываются? Почему не выходят на контакт?

— А зачем? Мы для них вроде муравьёв или мух. Пустое место. Если только сами позовём — словом или действием, тогда откликнутся. И то не всегда. Чего вы всё хихикаете? — бабка неодобрительно посмотрела на развеселившихся сестёр.

— Потому что смешно, — близняшки переглянулись и снова фыркнули. — Они вроде есть, только не показываются. И потому их никто не видел. Доказательств — ноль.

— Я видела! Только что! Курнелю! — Зося раскраснелась, увлеченная бабкиным рассказом. Она ни на минуту не усомнилась в словах Филониды Паисьевны. Поверила, что неведомый и необыкновенно заманчивый мир находится совсем рядом! И вознамерилась добыть хоть какие-нибудь доказательства его существования.

— Курнеля! Сорока с лисьим хвостом! — последовал новый взрыв смеха. — Хоть бы пострашнее что-то придумали.

Филонида Паисьевна нахмурилась, а снаружи грохнуло так, что на миг заложило уши, и стекло откликнулось жалобным дребезжанием.

— Что это? Гром? — у девчонок разом пропало веселье.

— Гром. Похоже, сейчас ливанёт. В июне грозы сильные.

Снова бахнуло где-то над головой, с потолка посыпалась сухая труха, и первые капли дождя застучали в окно.

Мигнула и погасла лампочка под потолком, потемнело как ночью, и лишь короткие всполохи молний освещали комнату.

— Электричество отключили. В грозу всегда так. Сейчас свечку достану.

Бабка прошаркала куда-то от лавки, заскрипел рассохшейся крышкой сундук, послышалось недовольное сопение.

— Как же я так сплоховала-то? Свечи все вышли, а я и не туда! Только обрядовые и остались…

— Поджигайте обрядовые! — разрешил Петька. — Так даже интересней!

— Нельзя обрядовые. Не для того сделаны! У вас вон, фонарики в телефонах. Как-нибудь перекантуетесь.

— Зарядки мало осталось.

— И ничего. Спать ляжете — никакая зарядка не понадобится.

— Спа-ать? — протянули девчонки. — С чего нам здесь спать? Нам в поселке комнату выделили!

— С того, что до утра теперь дождь зарядил. Грязи наделает, тропочки размоет. Вон как молнии шарашат! В такую-то непогоду вас не отпущу. Кровать у меня одна. Так что на полу постелю. Косточки у вас молодые. Болеть не будут.

— А давайте вообще не спать! — просиял Петька. — Вы нам еще страшилок подкинете! Или лучше погадаете! Призовёте невидимых соседей!

— Молчи! А то ведь и правда объявятся. Как бы после не пришлось пожалеть.

— Филонида Паисьевна…

— Молчи, сказала! На полу вам постелю… сейчас…

Отлично ориентируясь в темноте, бабка прошла в соседнюю комнатушку, брякнула чем-то, что-то задвигала.

— А по приколу здесь заночевать, — Петька словно не замечал недовольства девчонок. — Проникнемся деревенской экзотикой по полной! Будет о чём потрепаться на потоке.

Ответом ему было выразительно молчание, лишь за окнами продолжала бушевать стихия: завывал ветер, шумел дождь, золотыми стрелами мелькали дальние молнии. Зося даже боялась представить — что бы они делали, окажись в это время в лесу! Просто удача, что непогода застала их у бабки.

— Готово всё. Проходите, — позвала Филонида Паисьевна из комнатки.

— Нам нужно выйти… в туалет… — попросились Полина с Владиславой.

— На улицу даже не суйтесь. Ведро в сенях. Найдёте сами или проводить?

— Справимся, — подсвечивая темноту сотовым, девчонки вышли за дверь, и вскорости оттуда донёсся пронзительный визг. Чертыхнувшись, Петька бросился на голоса, и что-то покатилось с грохотом, девчонки заорали громче.

— Ведро перевернул, недотёпа! — сплюнула бабка досадливо. — А что орут — так то сыча увидали, у меня на чердаке сычи живут.

— Сычи? — удивилась Зося. — Совы, да? Они ручные?

— Какие-там ручные. Живут и живут. Я лаз наверх не прикрываю. У меня к нему лесенка приставлена. Да ты ж видала небось. А сычи любят на перекладину садиться. Сами махоньки, в темноте не различить. Только глаза золотым горят. Вот близняты и спужались.

— Может, посмотрите — как там ребята? — несмело предложила Зося.

Крики уже смолкли, но возвращаться никто не торопился. До них с бабкой доносились негромкие восклицания и будто бы сюсюканье.

— Да с чего мне смотреть? Наглядятся на диковины и сами придут. Они уж поняли, что нестрашно. Ты лучше послушай, что скажу. Как спать ляжете — возле каждой куколку пристрою. Пускай себе рядышком будут. Вы их не трогайте. Не обращайте внимания. Это вроде защиты.

— Защиты? От кого?

— Да так… От дурных снов. На новом то месте часто кошмары снятся. А куколки их до вас не допустят, спокойно проспите до утра. Иди-ка поближе… — Филонида Паисьевна цепко схватила Зосю за руку и притянула к себе. — Ты глаза прикрой, прикрой, ну… И моргни под веками. Три раза. Темнота и отхлынет немного.

Чувствуя себя очень глупо, Зося послушалась, зажмурившись, заворочала глазами. А когда открыла их — увидела повисшую вокруг серую тусклую дымку.

— Ну вот. Так-то лучше. Ступай теперь сюда, да не бойся. Иди за мной.

В соседней комнатушке было очень тесно, из мебели у стены притулился древний сундук и такая же тумбочка. Толстое одеяло на полу было простёгано цветными квадратами, на нём лежали три подушки и свернутая простыня.

— Нас же четверо…

— Парня с вами не положу! Нечего, нечего охальничать. В своей комнате устрою, возле кровати на коврике поспит.

Зося представила Петьку, свернувшимся как кот на коврике и подхихикнула. Бабка Филонида тут же шикнула на неё и стала тыкать рукой куда-то на пол.

— Вон куколки, вишь? Рядком лежат. Так вы их не трогайте. Пусть до утра побудут.

— Это же… маки? — Зося присела на одеяло и осторожно коснулась подсохшей коричневой коробочки. Это действительно были маки. На длинных стебельках наверчены были кусочки тканьки, для надёжности прихваченные нитками.

— Были маки — стали куколки. Не тронь, лежат себе и лежат.

— Это вы их одели?

— Я. Кто еще.

Хлопнула дверь, возбужденно заговорили ребята, и Филонида Паисьевна прикрикнула, чтобы не шумели.

— У вас сова живёт! — Петька был в полном восторге. — Такая прикольная. Крошечная, но злая! Меня за палец тяпнула. Прикинь, Зось.

— Нечего было лезть куда не просят.

— Да я просто погладить хотел. Она жутко забавная.

Зосю на миг ослепил свет от фонарика, а потом послышался разочарованный стон близнецов.

— Вы хотите, чтобы мы спали на этом? Все четверо??

— Парнишку с собой заберу. Мне спокойнее будет. А вы втроем отлично поместитесь. Давай, укладывайтесь. Время к ночи пошло. Пора.

— Филонида Паисьевна, можно мы немножечко посидим, поболтаем… — затянул было Петька, но бабка зашипела на него рассерженной гусыней.

— Не можно! Сказано — ложитесь! Делать мне нечего — возиться с вами!

Пока девчонки с причитаниями размещались на одеяле, она провела Петьку в соседнюю комнату и проследила, чтобы он улёгся. Потом снова заглянула к девчонкам, пробормотала что-то неразборчивое, принялась водить над ними руками.

— Что вы делаете? — напряглась Полина.

— Колдуете? — попыталась усесться Владислава, но бабка легонько подтолкнула её на место.

— Спите. До утра спите. И куколок не троньте. Спите. Пусть вас ничто не потревожит…

Удивительно, но из-за приоткрытой двери раздавался негромкий Петькин храп. Как он смог так моментально отрубиться? Зося только подумала об этом, а в голове что-то мягко всколыхнулось, и она стала проваливаться куда-то в темноту.

Удовлетворённо вздохнув, бабка на цыпочках вышла, и возле Зосиного уха немедленно что-то зашелестело.

Зося с трудом разлепила веки и увидела, как Полина трясет над ладонью оторванной от стебля маковой коробочкой.

— Пустая. А у тебя, Влад?

— Тоже пустая. Ладно, давай спать.

— Сейчас. Здесь еще одна кукла была… — Полина потянулась через Зосю, но та опередила, прижала бабкину самоделку к себе.

— Поцелуйся с ней ещё! — презрительно пробормотала Полина, но Зося не стала отвечать. Её продолжало плавно покачивать как на волнах, а где-то совсем рядом тихий голосок тоненько выводил заунывный мотив:

Баю да бай

Спи, засыпай…

Как помрёшь — в лес пойдёшь

Под сосной приют найдёшь

Густым мохом порастёшь

Баю да бай

Спи, отдыхай…