Колыбельная для ночницы

Глава 6

Отойдя от деревни на безопасное расстояние, Зося немного сбавила темп.

Ей до сих пор не верилось, что получилось забрать футболку без потерь! Спасибо Андрею — научил, что нужно делать.

Вдруг он сможет помочь и Петьке? Если Филонида Паисьевна не соврала, и на Петьке правда приворот, то без помощи колдуна его точно не снять.

К тому же ей потребуется совет Андрея о том, как защититься от влияния близняшек. Зося отлично понимала, что сестры так просто не отстанут от Петьки, а еще попытаются отомстить ей за то, что вмешалась не в своё дело и поехала за помощью в Патрикевичи.

Всё также беспокоила спина, и голова болела после неожиданной атаки сычика, но несмотря на это Зося заметно приободрилась. Новой встречи с ляком она не боялась, поскольку в запасе оставался кусочек обережной свечи. Положив его и зажигалку поверх скомканной футболки, Зося неторопливо пошла по тропинке, покачивая корзинкой и мысленно выстраивая диалог с Андреем.

Щебетание птиц, шелест листьев под слабым ветерком, шуршание прошлогодней листвы, пряные запахи хвои и нагретых под солнцем стволов подействовали на девушку расслабляюще. Дорогу она запомнила хорошо и заблудиться не боялась, а от возможных нападок лесового переодела рубашку изнанкой наружу.

И всё же что-то заставило её остановиться, какой-то посторонний звук — будто под чьей-то ногой треснул сучок или ветка. Зося замерла на тропинке, вглядываясь в полумрак между стволами, но никого не увидела.

Ничего страшного! В лесу еще не то послышится! — попыталась успокоить себя Зося.

Снова вспомнив про ляка и букачек, вытащила из корзинки огарок, повертела в руках, собираясь его зажечь. Но почти сразу передумала — решила поберечь свечу.

Звуки больше не повторились, и Зося двинулась дальше.

Однако ощущение чужого присутствия не исчезло.

Вновь сделалось неуютно и зябко, как раньше при появлении ляка.

Густые тени у деревьев зашевелились, Зосе почудилось, что кто-то скрывается среди них, наблюдает, готовится нанести удар!

Не выдержав напряжения, она пошла быстрее, а потом побежала.

Не оборачивайся! Никому не отвечай! — всплыло в уме напутствие Андрея, а потом на дорожку шагнул он сам!

Не ожидавшая этого Зося не успела затормозить и влетела прямо в грудь парню.

— Бежишь, Зося? — Андрей покачнулся и обнял её.

— Бегу… — Зося не сразу обратила внимание на странность вопроса. — Прости… я тебя чуть не сшибла… Нервы сдали…

— По лесу нужно тихо ходить, шум привлекает внимание.

Зося знала, что шум и громкие голоса отпугивают диких зверей, но Андрей, наверняка, имел в виду не их, а нечисть.

— Спасибо, что встретил меня!

— Она злится. Морок спал. Ляльки в печку полетели.

Андрей взялся за ручку корзинки, но Зося не отдала, что-то помешало, удержало в последний момент.

Потянув корзинку к себе, пробормотала:

— Мне не тяжело. Спасибо.

Андрей настаивать не стал, но корзинку не выпустил, так они и понесли её вместе.

— Ты поэтому решил меня встретить? Из-за того, что Фила узнала про обман?

Андрей коротко и скрипуче рассмеялся.

Зося изумлённо взглянула на него, не понимая, что смешного в её вопросе.

— Узнала. Разозлилась. Ляльки в печку полетели.

Что-то было не так. Сильно не так! Андрей вёл себя очень и очень странно!

В той же черной рубашке и в черных штанах, с тем же ободком на длинных волосах, внешне он ничуть не изменился, вот только голос немного просел и говорил он иначе, рублеными короткими фразами.

Было что-то еще, неуловимое и такое знакомое. То, что невольно настораживало и пугало. Вот только бы понять — что?

— Откуда тебе известно, что Филонида сожгла куколок? — стараясь не выдать волнения, спросила Зося.

— Сожгла. Узнала. — кивнул Андрей невпопад.

— Ты можешь ответить нормально? — Зося попыталась притормозить, но Андрей был гораздо сильнее и продолжил тащить её вперёд.

— Постой! Отпусти меня! Слышишь?

Но Андрей и не думал останавливаться.

— Ты кто? Отвечай! — свободной рукой Зося выхватила из кармана перо совы, замахнулась им на парня.

— Выгнала! Выгнала! — оскалился тот острыми жёлтыми зубами. — Выгнала вон предателя. Без дома зачахнет. Без дома пропадёт.

Андрей потянул Зосю к себе, и в глазах алыми точечками полыхнуло пламя.

Только тогда девушку осенило.

Пуговицы! Блестящие крупные пуговицы на его рубашке!

По этой примете в народе всегда отличали лукавого, луканьку!

Белорусская мифология отчего-то наделила нечистого этой удивительной приметой, и, под кого бы не маскировался тот, пуговицы — гудзики — присутствовали на одежде всегда!

Луканька умел принимать любое обличье, потому с такой легкостью мог провести её.

Не выпуская корзинки, Зося широко перекрестила нечистого, но тот лишь передёрнулся и сделался ниже.

Лицо его смялось и поползло, проявился грязный пятак вместо носа; прорезались небольшие клыки над верхней, поросшей редкой шерстью губой; красноватые отблески в глазах вытянулись в узкий вертикальный зрачок.

Состроив умильное выражение, луканька сунулся поближе к Зосе, и тогда она с размаху ударила по мерзкой харе, да так сильно, что заломило ладонь.

Зося сделала это не задумываясь, повинуясь какому-то внутреннему порыву. Из быличек и многочисленных рассказов информантов ей было известно, что от лукавого можно защититься именно таким способом — один раз ударив его левой рукой наотмашь.

Загоготав, нечистый рассыпался пылью, блестящие пуговицы разлетелись и пропали в траве.

Баюкая ушибленную ладонь, Зося ждала, что луканька объявится снова.

Ноги тряслись так сильно, что она прислонилась к шершавому боку ствола, вдохнула поглубже, пытаясь унять расходившееся в панике сердце.

Луканька сказал, что бабка… Филонида послала за ней!

А это значит, это значит… Не привёл ли он её обратно?!

Отлепившись от дерева, Зося побежала вперёд. Лес постепенно редел, пока не окончился широкой проплешиной. Чуть вдалеке сбились в кучку домишки деревни, луканька и правда вывел её к Патрикевичам, только с другой стороны.

Зося постаралась дословно воспроизвести в памяти его фразу.

Как же он говорил-то?

Что-то вроде: «За тобой послала. Вот и привёл. Сама-то выйти не может».

Значит ли это, что Филонида привязана к дому? И не может находиться вне его?

Если так, то у неё еще есть шанс сбежать!

Зося было обрадовалась, но быстро сникла.

Эта сторона леса была ей незнакома, а идти через деревню было рискованно.

Однако, выбора у Зоси не оставалось, и она решила, что пойдёт наугад.

Какая-то точка приближалась со стороны домов.

Птица… сорока… курнеля??

Зося замахала рукой — сюда, сюда!

Но куренеля и без того летела прямо к ней.

Покружив над головой девушки, она приземлилась на ветку, покосилась блестящим глазом и перелетела на другое дерево. Прострекотала что-то быстрой очередью и скакнула дальше, словно приглашала следовать за собой.

Зося так и поступила — стараясь не потерять курнелю из виду, перемещалась за ней по земле, путаясь в корнях и спотыкаясь.

Чем глубже в чащу они уходили, тем влажнее да толще становился мох, постепенно редели деревья, на самых старых стволах на недоступной высоте лепились к сучьям подвявшие гирлянды болотных кувшинок.

Потянуло затхлым запахом застоявшейся воды, где-то рядом плеснуло негромко и всё вокруг подёрнулось неясной дымкой.

Из призрачной мути постепенно проступил старушечий силуэт, и Зося узнала ту самую бабку, с которой повстречалась ночью.

— Не пошептала цвыркуну. А я говорила! Из-за того и домовый осиротел.

— Осиротел? Как осиротел? — Зося едва узнала свой голос.

— Дом потерял. Выгнала его Филонида. Зачахнет теперь, пропадёт…

— Почему выгнала?

— А то ты не смекаешь? Тебе помог, вот и поплатился за добро.

— Откуда вы знаете?

— Да уж знаю. Зачем на имя откликнулась? Зачем с луканькой говорила? Или не предупреждала я тебя тогда?

— Я подумала… я… он знакомым прикинулся… Андреем…

— Андреем… Глаза-то тебе на что дадены? Зорче смотреть надо. Тогда и блазь отличишь. Но теперь поздно. Лес тебя всё одно не выпустит.

— Почему?

— Привязка тебя держит. Филонида нашептала.

— Но я забрала футболку!

— Забрала. И в темечко тебя домовый клюнул. В то место, куда холодные пальцы касались. Только этого мало. Ты сама якорёк кинула. Помнишь ли — что оставила в лесу?

— Ничего… — выдавила Зося, бледнея. — Вы ошибаетесь! Я… ничего не оставила. Ничего!

— Булавку кто за кору запрятал? То и якорёк. Фила навертела, ты докончила. Пока не найдёшь — из леса не выйдешь.

Булавку!

Точно — булавку с бабкиной кофты!

Как же она могла про неё забыть!

Помнила бы — сказала Андрею. Уж он точно что-нибудь придумал бы, посоветовал — как её найти!

— Андрей твой молод еще советовать. — бабка легко прочитала её мысли. — Не постиг всей науки. Да и девок сильно любит. А в нашем деле это большая помеха.

— В каком — вашем?

— В чародейном. Знахарском. Так что на жалей, что ему не сказала.

— И как же мне быть? — от жалости к себе у Зоси защекотало в носу, предательски повлажнели глаза.

— Ты слёзы не распускай. А то русалки придут, станут их пересчитывать. Собьются — шибко осерчают. Им сейчас лучше не попадаться. Вишь, сколько венков понавешали? Подошло их времечко.

— Но что же мне делать??

— Искать. Ночью в шалаше перебудешь. А как зорька покажется — так и начнёшь.

— Вы шутите? Как я найду то дерево? Да и булавку… она же маленькая совсем!

— Вот ночью о том и подумаешь. Видишь, тропочка в камыши уходит? По ней ступай. Покажется шалаш — полезай внутрь, кругом себя очерти и сиди. Чтобы снаружи не было — не откликайся! Русалки — тебе не луканька. Уведут за собой в топь — больше солнца не увидишь, станешь им подругой.

— Но… я…

— В шалаш иди, пока русалки за собой не утянули! Да по сторонам не смотри, через плечо не оборачивайся, в лесунов след не наступи, поняла?

Погрозив девушке кулачком, старуха расплылась на клочки тумана и пропала под пронзительное сорочье стрекотание.

И лишь гулкое эхо насмешливо повторило:

— По сторонам не смотри… не смотри… не наступи…

Зосе пришлось послушаться старуху — у неё просто не было выбора.

Леса она не знала и рисковала забрести совсем уж в непролазные дебри, в которых таились опасные сущности и звери. Против и тех, и других Зося была беззащитна.

Собравшись с силами, она подхватила корзинку и пошла.

Камыши образовали узкий длинный туннель, за которым слышалось плюханье, бормотание и редкие шлепки. Зося даже думать не смела о том, кто может издавать эти звуки. Среди шуршащих стеблей мелькали какие-то юркие тени, и девушке больших усилий стоило не перейти на бег, не показать, что она заметила их.

К тому же Зося боялась просмотреть лисунов след.

Вот только не знала — как его вычислить на твердой утоптанной тропинке?

Такого в универе им не рассказывали. Им многого не рассказывали из того, что происходит сейчас.

За время учёбы Зося накопила хорошую теоретическую базу и успешно применила её при написании магистерской. У неё были прекрасные, увлеченные своим делом преподаватели, но, разумеется, они не учили студентов ни основам практической магии, ни тайнам зельеварения, не делились знаниями о том, как следует защищаться от нападения потусторонних сущностей.

Божечки! Боже!

Как бы она хотела сейчас оказаться подальше отсюда!

Для начала вернуться в поселок. Забрать сумку с вещами и уехать долмой!

И постаралась забыть обо всём случившемся здесь как о дурном сне.

Еще совсем недавно Зося строила приятные и неспешные планы на лето, даже не предполагая, какую подлянку ей подкинет судьба. Хотя нет, не судьба — сострадание к бывшему приятелю. Увидела Петьку и раскисла, дура. Сама во всём виновата!

Несправедливо, неправильно, что в жизнь так легко могут вмешаться сторонние силы! Превратить в послушную марионетку. Подчинить, навязать свои правила и желания!

И самое ужасное то, что им невозможно противостоять!

Погрузившись в тягостные размышления, Зося не заметила, что скрывающиеся в камышах тени постепенно отстали, и совсем скоро тоннель вывел её на темный пятачок земли, прямо к небольшому, покрытому лапником шалашу.

Позади шалаша кривилось на сторону сухое дерево без коры и листьев. На растопыренных ветках висели грязные мешочки, деревянные и тряпичные фигурки, густо лепились узелки из выцветших ленточек и платков.

Подарки для лесных духов, — сообразила Зося. Видимо, дерево заключало в себе особенный символический смысл, и к нему приходили попросить о выполнении желаний или о помощи. А взамен оставляли дары.

Шалаш, хоть и походил на слегка покосившийся стог, оказался прочным и устойчивым.

Такую конструкцию вряд ли смог собрал кто-то из нечисти, скорее всего она служила убежищем от неё.

Снаружи вокруг шалаша кто-то уже нарисовал окружность, точнее прорезал-прорыл её на подсохшей земле.

Может быть, это сделала Андрей? Почему-то Зосе хотелось так думать.

Внутри шалаша лежал сплетённый кружок из лоскутков, рядом с ним — охапочка пересохших трав. Зося почти не разбиралась в них, но полынь узнала сразу. Остальные растения были ей незнакомы.

Попасть в шалаш мог кто угодно, и Зося заторопилась, намереваясь очертить вокруг себя защитную линию. Вот только у неё не было ничего подходящего для этой работы.

Выбравшись наружу, девушка подошла к дереву, чтобы отломить кусочек от ветки, но те оказались слишком толстыми и крепкими.

Нужно было найти что-то твёрдое и прочное — гвоздь или сучок, или хотя бы осколок от камня.

На одной из веток среди прочего барахла пристроился ржавый маленький ключик, Зося поглядывала на него, но не решалась снять. Мало ли с какой целью его здесь оставили? Чего доброго — привлечёт новые проблемы.

Сумрак медленно, но неотвратимо опускался на лес, со стороны болотины всё чаще и громче слышались крики и плески. Зыбкие белёсые тени скользили в камышах, всё ближе подбираясь к шалашу. И Зося не выдержала — сорвала ключик, нырнув в шалаш заторопилась, зачиркала бороздками по твердой сухой земле. В конце концов ей удалось нарисовать едва видимую линию, больше смахивающую на царапину. И это было лучше, чем ничего.

Коврик из тряпочек остался внутри круга, и Зося разместилась на нём, поджав под себя ноги.

Она смотрела в треугольный проход и ждала непонятно чего, как вдруг в кармане брюк завозился и ожил сотовый.

Это было так неожиданно, что Зося не сразу среагировала на звонок. А когда посмотрела — увидела на экране Петькин номер!

Заряда почти не осталось, но она успеет поговорить, успеет попросить у Петьки помощи!

От радости Зося едва не упустила телефон, а когда закричала: «Петя, Петя, у меня проблемы!» — услышала в ответ треск помех. Едва пробиваясь сквозь них, незнакомый деревянный голосок завел неразборчивую протяжную песню. Зося не могла понять ни слова, чувствовала лишь, как медленно и неотвратимо накатывает на неё липкая тягучая дремота.

Сотовый выпал из рук…

Кажется, выпал…

Пение прервалось…

А потом в проёме шалаша мелькнул слабый отблеск огня.

Где-то за камышами горел костёр, там было тепло и свет, а она так замерзла холодной ночью!

Зося даже не поняла, как оказалась возле огня. Пламя гудело споро и весело, распространяя ровное тепло. Протянув руки к костру, будто собираясь его обнять, Зося зажмурилась и улыбнулась — так хорошо и спокойно ей вдруг стало.

— Ты знаешь слова? — спросили откуда-то сбоку. — Её могут остановить только слова!

— Что — знаю? — девушка вздрогнула и обернулась, волшебство момента было испорчено.

— Слова. Колыбельная. Спой колыбельную для ночницы. — Зосин собеседник говорил невнятно.

— Зачем колыбельная — ночнице?

— Чтобы остановить. Ночницу нужно остановить. Ты можешь. Ты должна спеть ей колыбельную. Должна!

— Я не могу… я разучилась… у меня больше не получается…

— Ты вспомнишь… вспомнишь… и споешь… Останови её. И хотя уже ничего не исправить — всё равно останови…

Зосин собеседник вынырнул из темноты, и она узнала Корнея Захаровича! Пропавший Корнеич! Это он?? Совсем не изменившийся, такой же как пять лет назад! Только улыбка какая-то грустная и виноватая.

— Не надо было ей имя давать… А мать пожалела — назвала. Она же малая была, глупая, вот и пожалела сестричку… — Корней Захарович тяжело сглотнул и закашлялся, изо рта брызнул фонтанчик воды. — Глупая. Пожалела. Не надо было…

Он затрясся, исторгнув из себя новую порцию слизи.

Лицо начало раздуваться, синеть.

Замерев, Зося смотрела как в глазах Корнеича набухают зеленые пузыри, как сползает из уголка перекошенного рта завиток гнилой водоросли.

— Она кричала, пугала — приходила к ней… вот мать имя и дала. Пожалела. Стала играть… — Корнеич говорил всё невнятнее, в груди что-то сипело и клокотало. — Так и повелось — где одна, там и вторая… только одна живая, а другая мертвенькая… Я как лучше хотел… но опоздал… Останови её! Спой колыбельную. Помоги нам…

Ледяная липкая рука коснулась Зосиных пальцев.

Вскрикнув, Зося вскочила и, не удержав равновесия, полетела прямиком в гудящее пламя…

Огонь оказался влажным и стылым, Зосю затрясло от холода, и она забарахталась, пытаясь выбраться из костра.

Тело подчинилось нехотя, не сразу. Зося неловко перевернулась на спину и, открыв глаза, еще долго лежала, пытаясь понять — где она и что произошло.

Над головой нависли еловые ветки.

В треугольном проеме подрагивала тьма.

Не было больше ни Корнеича, ни костра.

Она просто заснула! Это был всего лишь сон!

Настолько реалистичный и яркий, как будто всё происходило наяву!

Вспомнив про странный Петькин звонок, Зося начала искать сотовый.

Сначала пальцы нащупали ключик, а следом и телефон.

Когда Зося попыталась его оживить — по чёрному экрану прошла рябь и на неё взглянуло лицо Полины, а может — Владиславы?

Лицо одной из близняшек исказилось ненавистью, по нему зазмеились дорожки трещин, а потом телефон рванул в руках! Разлетелся на миллион кусочков!

И Зося разлетелась вместе с ним под жуткий грохот в голове…

Очнулась Зося от шорохов, а когда смогла разлепить веки — увидела возле себя белые длинноволосые силуэты.

Она лежала на земле, а рядом медленным печальным хороводом брели русалки. За ними как в том прошлом ночном видении маячила высокая остроголовая тень!

— Очнулась! Очнулась! Будет свадьба! Будет праздник! — девы вод захлопали в ладоши, запрыгали, понеслись галопом вокруг сжавшейся и ничего не понимающей Зоси. — Нужен венок! Нужен венок! Пусть выберет себе венок!

Несколько рук подхватили девушку, потащили через камыши — туда, где на старых деревьях висели гирлянды болотных кувшинок.

— Выбирай любой! Примерь венок! Какой тебе приглянулся? — загомонили русалки, подталкивая Зосю к дереву. Заметив её нерешительность, застучали ладонями о ствол, загукали протяжно. — Выбирай! Выбирай! Невеста должна выбрать венок!

В голове у Зоси помутилось от ужаса, отпрянув от дерева, она помчалась назад к шалашу. Следом за ней с гоготом и свистом понеслись русалки.

Маячившая за деревьями высокая тень наклонилась вперёд, потянулась к девушке длинной когтистой дланью, но промазала. Чудом успела Зося поднырнуть под руку чудовища и, ворвавшись в шалаш, закрутилась в поисках полыни. Среди темноты найти траву оказалось непосильной задачей, но в последний момент кто-то сунул ей в ладонь несколько примятых стебельков!

С хохотом и визгами русалки окружили шалаш, однако войти внутрь не посмели — их сдерживал защитный круг.

— Выйди к нам! Выйди к нам! — завели-запели просительно. — Мы в платье обрядим, наденем венок. Выйди в нам — пора сыграть свадебку. Женишок истомился!

— Не дождётесь! — крикнула Зося. — Убирайтесь в своё болото!

— Ответила! Ответила! Идём! Заберём! — закричали довольные русалки и, с лёгкостью миновав защиту, полезли в шалаш.

— Вот вам! — Зося прыгнула вперёд и ткнула в лицо первой полынным пучком. — Дарю полынь на венок! Нравится вам? Нравится?

При виде полыни русалки зашипели и попятились.

— Догадалась! Догадалась! — над поляной поплыл разочарованный стон. — Всё равно не уйдешь. Не выпустит лясун! Замкнёт дорогу! Перебьёт пути! До самого болота погонит — к нам, к нам, в топь!

Они еще долго кричали и выли за стенами шалаша, и Зося заткнула уши, чтобы не слышать их воплей.

Она надеялась, что это тоже сон, еще один примерещившийся кошмар, но время шло, а она всё не просыпалась.

Наконец, снаружи поутихло. В шалаш больше никто не пытался проникнуть, не звал её, не угрожал ни лясуном, ни болотом.

Но Зося так и не смогла расслабиться, сидела сжавшись в комочек и молилась по себя, чтобы поскорее пришёл рассвет.