Колыбельная для ночницы

Глава 11

Нынешний день выдался для Тани очень загруженным.

Она провозилась с клиентами почти до самого вечера и сильно устала.

Случаи были несложные, но хлопотные. Словно сговорившись, ей попадались упёртые дамы, и одним лишь психологическим воздействием на них ограничиться не удавалось.

Подробно и обстоятельно разъяснив каждой возможные тяжёлые последствия от спонтанных и необдуманных решений и так и не встретив понимания, Таня перешла ко второму этапу — предложила клиенткам обманку, пузырёк с безобидным содержимым, присовокупив к нему инструкцию о том, по сколько капель нужно добавлять в питьё объектам, чтобы активизировать приворот. Капли нужно было принимать обеим сторонам — Таня настаивала на этом. Это требовалось для того, чтобы объекты влюблённости не опостылели своим обожательницам.

О том, что в пузырьке обманка, знали лишь Таня да Томочка с Тонечкой. А настоящей задачей капель являлось охлаждение пыла настырных дам.

Приворот — штука очень опасная, и принимать претензии да разгребать последствия несчастливых союзов Таня не собиралась.

Перед тем, как начать сеанс, она внимательно просматривала каждую клиентку с подобными запросами, желая убедиться — блажь ли привела ту к ней или серьёзная одержимость. В первом случае помогали капли обманки с начиткой на отвод. Во втором — долгая и сложная работа.

Подобная услуга претила Тане, но, к сожалению, была одной из самых востребованных. Поначалу она собиралась совсем убрать приворот из прайса, но, поразмыслив, решила, что лучше пусть жаждущие заказать его идут к ней, чем к каким-нибудь шарлатанкам, способным поломать людские судьбы.

Рассказ Зоси о пережитом в Патрикевичах, в лесу и у Андрея Таня восприняла с сочувствием и пониманием. Поскольку уже несколько лет знала о существовании иной реальности, и даже бывала в ней.

После завершения учёбы, Таня выпросила у матери старенький автомобиль и поехала по деревенькам, мечтая о встрече с тёмным, потаённым, необычным. Маршруты выбирала хаотично, лишь изредка сверяясь с картой. Чаще всего такие визиты заканчивались ничем — местные игнорировали назойливую девицу, а то и открыто проявляли враждебность. И всё же Таня упорно продолжала попытки. Её будто бы подталкивало и направляло что-то. До тех пор, пока в одну из вылазок не привело почти в необитаемую деревеньку в глухом углу белорусского приграничья.

Таню приняла древняя бабка и, выслушав просьбу, предложила остаться на недельку. Бабка была так стара, что почти не вставала с лежанки. За неё всё пришлось делать Тане. Девушка навела порядок в единственной комнате, собирала ветки для растопки, пыталась научиться управляться с печкой, чтобы прогреть дом. Сентябрь в тот год выдался тёплый, но в доме было сыро и зябко.

В деревне не было ни удобств, ни связи, но Тане всё нравилось. Она испытывала странное умиротворение и радость.

С бабкой они почти не разговаривали, та только отдавала указания — что и как нужно сделать. Питались тоже Таниными запасами — перед поездкой девушка предусмотрительно загрузила в машину воду в бутылках и рюкзак, забитый «сухпайком».

В последний вечер бабка подозвала Таню, показала рукой в угол на потемневший прямоугольник картины в узкой деревянной рамке и попросила, чтобы Таня её сняла. Таня послушалась, приняв картину за икону. Однако она ошиблась — сквозь слой копоти и пыли слабо проглядывал какой-то пейзаж.

Картину бабка подарила Тане в качестве платы за помощь.

Велела беречь и использовать только по необходимости. Не тревожить без надобности. Она сказала — «не трявожыць». Словно картина была живым существом.

И хотя в прерывающейся речи трудно было разобрать хоть что-нибудь, основное пожелание Таня всё же услышала и пообещала, что сохранит подарок. А пожав протянутую, почти невесомую бабкину руку — почувствовала, что пора уезжать.

Выдвинулась в дорогу Таня ранним утром. Бабка лежала тихо, и казалось — спала. Таня хотела разбудить, чтобы попрощаться, но что-то удержало её, а ноги повлекли прочь из дома.

Уже потом, спустя время, она пыталась вернуться — отвезти подарки, узнать, жива ли та бабка. Но так и не смогла найти деревеньку.

Картину Таня восстановить не смогла. Протирала и сырой картофелиной, и влажной губкой, но рисунок оставался невыразительным и тусклым.

На обратной стороне к холсту лепился плоский и грязный мешочек. Внутри него ничего не оказалось. Однако, развязав его, Таня приобрела себе помощницу в двух лицах Томочку-Тонечку, а, заодно, и любимую работу.

И вот теперь, случайно повстречав Зосю, сразу поняла, что с той неладно.

За время, что девушки не виделись, Зося сильно изменилась, выглядела потерянной и раздёрганной, будто бы её что-то подтачивало изнутри. На затылке под волосами слабо просматривалась черная точка в красноватом ореоле — метка, через которую у неё потянули немного энергии, дзядки — как назвала силу Зося, пересказывая историю своих злоключений. Красный кружок указывал на то, что канал до сих пор открыт, и это было плохим знаком.

Таня решила заранее не пугать приятельницу и предложила созвониться вечером. К тому времени надеялась понять — как можно заблокировать дыру. Основная информация всегда приходила к ней интуитивно, но в некоторых, особо серьезных случаях, требовалась помощь картины.

Между сеансами Таня позвонила Светке из флористического, чтобы узнать, приходила ли за дряквой Зося. Как оказалось, дрякву сегодня никто не спрашивал. Покупателей интересовали розы, душистые травы и злаковые. И только одна девушка купила цикламен.

Поблагодарив Светку и отключившись, Таня едва не запулила сотовым в стену.

Зачем она сказала Зосе второе название цветка!

Ведь видела её состояние и понимала, что Зося может облажаться!

Дряква служила им со Светкой чем-то вроде пароля. Когда спрашивали именно её — Светка понимала, что клиенту нужны заряженные цветы. Таких в магазинчике было немного, и над каждым Таня предварительно проводила серьёзную обработку — поливала особенной водой, делала соответствующую начитку, во много раз увеличивающую защитные свойства цветка.

Из-за собственной оплошности теперь придётся заехать к Светке и забрать то, что Зосе действительно нужно. И потом завезти к ней домой. Томочка уже пробила Зосин адрес и телефон, а Тонечка даже несколько раз набрала её, только вот сотовый оказался вне доступа.

Это был настораживающий знак, и Таня пожалела, что не попросила у Зоси какую-нибудь мелкую вещицу: платок, украшение, даже брелок от ключей. С их помощью можно было понять, где сейчас Зося находится и не грозит ли ей опасность.

Едва дождавшись, пока последняя клиентка уйдёт, Таня нырнула в машину и погнала в магазин за цветком. Толком не объяснив Светке причину спешки, забрала дрякву и унеслась. С каждой минутой тревога нарастала, Таня почти физически ощущала, что Зося снова во что-то влезла!

Дверь Зосиной квартиры была приоткрыта, Таня позвала, постучала, а потом шагнула внутрь. Воздух слегка спружинил, отказываясь её пускать, но Таня быстро нащупала брешь в солевой дорожке на полу и спокойно прошла дальше.

— Зося! Ты дома? — позвала она на всякий случай, уже понимая, что Зоси здесь нет.

Невысокая толстенькая тётка тенью метнулась вдоль стены, пытаясь спрятаться, но Таня одним щелчком пригвоздила её к месту.

Валюха было запричитала жалостное, но сбилась, почуяв любимый запах парфюма.

— Хочу! Хочу! Хочу! — заверещала она, принюхиваясь. — Дай подушиться! Дай! Дай! Дай!

— А рыльце на сторону не своротит? — хмыкнула Таня, совсем не удивляясь наглости кикиморы.

— А если и своротит — кто меня увидит, кроме толстой колдовки да домовых? — сразу нашлась та и снова заканючила. — Дай! Хочу! Дай!

— Я не толстая. Я крупная, — рассмеялась Таня. — Будешь и дальше хамить — перевяжу рот.

— Да я что? Я — ничего! — тут же залебезила Валюха. — Отпусти только. Позволь с места сойти, хозяйка!

— Хозяйка у тебя Зося… Хотя подожди… — Таня прищурилась и провела рукой над макушкой тэрэньки, и мелкие тугие завитки волос змейками потянулись к её ладони. — Провела Зоську, да? Обманула! Хозяин-то у тебя колдун. Зачем фартук Зосе подкинул? Шпионить заслал? Признавайся!

— Я… мэээ… бэээ… — в ужасе заблеяла Валюха. Кувыркнувшись через голову, упала на пол напёрстком и покатилась к щели, но Таня не позволила ей сбежать. Зажав напёрсток в кулаке, велела говорить правду. В противном случае пригрозила, что бросит в огонь.

В кулаке заколотилось, затрепыхалось, завыло тоскливо. Причитая, Валюха принялась каяться и просить прощения, но на вопрос не отвечала.

Её выручил сычик Злуч.

Слетев Тане на плечо, он принялся пощёлкивать и гугукать, объясняя, в какую ловушку угодила несчастная кикимора.

Как оказалось, Андрей действительно отправил её шпионить за Зосей, но Валюхе так понравилась другая жизнь, что она решила поменять хозяина. Тем более, что фартук был здесь же. Она даже повязала себе на руку сплетённый из Зосиных волос и ниток браслетик, чтобы тем самым отгородиться от Андреевого влияния.

— Так Зося знала про это? — удивилась Таня.

— Не знала, — всхлипнуло в кулаке. — Я из вшегонялки волоски потянула.

— Откуда?

— Из вшегонялки. Из гребешка её. А что такого-то? Ведь по делу взяла. Не для вредительства!

Кикимора говорила правду, и Таня её отпустила.

А когда Валюха снова приняла прежний облик, вытащила из шоппера косметичку, порывшись в ней, презентовала тэрэньке флакончик Баккары.

— Считай это компенсацией за неудобства.

— Я… Да я! Ох!.. Моё! Моё! Моё! — Валюха выхватила флакон и, забыв поблагодарить, унеслась в комнату — наслаждаться.

А Таня вернулась мыслями к Зосе, вспомнив зачем, собственно, пришла.

На вопрос — где его хозяйка, сычик ответить не смог.

Пришлось подниматься на чердак к Порфирычу.

Подъездный повыделывался для порядка, принялся лениво чесаться, потом запросил вкусняшек, и только когда Таня пообещала вместо вкусняшек плюху — сообщил, что Зоська еще днём куда-то свинтила и больше не возвращалась.

Свинтила Зося в цветочную лавку. Это было стопроцентно. Таня показала Светке фотографию их курса, и та узнала в покупательнице цикламена Зосю.

Получалось, что из лавки Зося подалась куда-то еще.

Интуиция подсказала Тане, что Зося задумала посмотреть на особняк близняшек.

И это было очень и очень некстати!

Возвращаясь с чердака, Таня притормозила возле Петькиной двери, рассматривая зияющий чернотой прямоугольник.

— Чья это квартирка? — поинтересовалась она у Порфирыча.

— Да ейного же парниши. Зойкиного. Но он давно тут не бывал.

— А Зося не могла туда войти? — протянув руки в прямоугольнику, Таня прислушалась.

— Не могла! — фыркнул подъездный. — Я бы знал!

Из черноты сунулось лицо — сморщенное, старушечье, с носом-кочергой. Зашипело на Таню:

— Нету тута чужих. Иди себе мимо как шла!

— Брысь! — щелкнула пальцами Таня, и старуха, истаяв дымком, втянулась обратно в черноту.

Но она сказала правду — Таня не обнаружила внутри Зосиных следов, но на всякий случай квартиру взяла на заметку. Открытый портал-переход в обычной девятиэтажке нужно будет потом постараться изолировать.

Уже у Зоси Таня учинила Порфирычу допрос с пристрастием про нехорошую квартиру: давно ли там переход, пользовался ли им кто? Если да, то сколько раз и когда.

Порфирыч отвечал односложно, демонстративно позёвывая.

— Мне следить некогда. Если и ходют — то мне не докладываются. Беспорядков не чинят, и за то — спасибо. Шмыгнут куда надо и хорошо. Тихо, мирно, без озорства.

— Кому хорошо, а кому и не очень. Оттуда всяко кто пролезть может. И бука в том числе. Зося же рассказывала вам про свой сон?

— А то, а то! — подтвердила вертевшаяся рядом Валюха. — Зоське знак был! От того и пропала наша девчоночка!

— Ну, что-то там калякала. Про буку. — согласился Порфирыч. — Да я особо не прислушивался. К чему мне чужие проблемы.

— Были чужими — станут твоими. — Таня ловко прихватила кота за подранное ухо. — Давай ка, выбирай — на чьей ты стороне?

— Вот додельная! И откуда свалилась на наш подъезд! — взвился Порфирыч, но вырваться не смог. — Пусти, ведьма! Чего взъелася??

— Пока не скажешь — не пущу!

— Отпусти! Ухи и без твоих щипков на непогоду ноють!

— Не слышу ответа! — нахмурилась Таня, сильнее сжав пальцы.

И подъездный не выдержал натиска.

— Да на вашенской стороне. На вашенской, прилипала! Я вообще-то за нейтралитет. Но если такой коленкор намечается — то с вами я. С вами-и-и!

— Вот и молодец! — Таня пригладила свалявшуюся шерсть на спине у кота и пообещала подарить ему колтунорез.

— Сама им пользуйся! — разозлился тот. — А мне каждая шерстинка дорога!

— Принесу, принесу. Нужно тебя облагородить. Можно пока гребешком попробовать, но за результат не ручаюсь. — развеселилась Таня при виде разгневанной мордахи.

— Себя им почеши, — возмущенно пробормотал Порфирыч и, вспомнив о срочных делах, с достоинством удалился.

Сразу посерьезнев, Таня попросила у тэрэньки какую-нибудь из Зосиных вещичек.

— Будешь искать хозяйку по энергетическому следу? — козырнула осведомлённостью кикимора и быстро притащила любимый Зосин кулон, расческу и скрученные в комочек носки.

— Носки специяльно нестиранные захватила. Андрей говорил, что на чистых вещах след теряется.

— Думаю, мы обойдёмся расческой, — Таня поблагодарила Валюху и велела ей выметаться из кухни.

— А посмотреть! — залебезила кикимора. — Очень же хочется! Хоть одним глазком позволь!

— У Андрея насмотрелась. Давай, марш на выход! И сыча прихвати.

Оставшись в одиночестве, Таня посидела неподвижно, стараясь не думать ни о чём. Это нужно было для того, чтобы оттолкнуться от себя настоящей, отрешиться от собственного «я», остаться пустой оболочкой без чувств и желаний.

Благодаря практике, она легко входила в подобное состояние. Но удержать его подольше и сонастроиться с объектом поиска было всё ещё сложновато.

Зажав между ладоней расчёску, Таня ждала.

Картинки проявились не сразу — не картинки даже, а хаотичные образы: вот Зося причёсывается, вот спорит о чём-то с Валюхой, гладит по перьям сыча… замирает у витрины магазинчика… болтает с ней в кафе… поднимается по лестнице… выбегает обратно… вот прижимает к себе горшок с цикламеном… и… и всё!..

Кусочки пазлов смазались в череду помех и пропали.

Тане так и не удалось увидеть, куда дальше отправилась Зося.

Подобное повторилось и с кулоном, и с носками — изображения обрывались на самом нужном месте.

Зося исчезла, растворилась, словно была не человеком, а призраком.

После таких прощупываний Тане требовалась подпитка — хорошая порция мяса, крепкий кофе или хотя бы зеленый чай.

Просить всё это у Валюхи она не стала, решила поехать домой, и уже оттуда повторить сеанс. А если понадобится — обратиться и к картине.

Кликнув тэрэньку, Таня проинформировала её, что уезжает и велела быть на связи на случай, если Зося объявится.

— Вещички её заберу с собой. Заверни их во что-нибудь, — попросила Валюху.

Благоухающая «Баккарой» тэрэнька бросилась выполнять приказ и сунула Тане узелок из старенького платка.

— Ничего лучше не могла придумать?

— Да что? Да что? Да что не так то? — заверещала кикимора. — Чем тебе платочек не хорош? Чистенький. Экологичненький. Мягонький. Пушистенький.

От её верещания в голове застучали молоточки. Таня поморщилась и взяла узелок.

Как же ей всё-таки повезло с приживалкой — молчаливая, тихая, исполнительная! Таня использовала её в качестве секретарши и ни разу не пожалела. К сожалению, по дому Томочка-Тонечка ей совсем не помогала. Таков был уговор. Но это вполне устраивало Таню.

Приехав домой, она сразу прошла на кухню — ей необходимо было восполнить силы.

Оставленный с утра фарш успел разморозиться, и она решила приготовить себе бургер с салатом.

Небрежно настругав в миску капусту и огурец, Таня слепила из фарша котлету, бросила на сковороду без масла, приплюснула лопаточкой.

Собственно, это и был бургер — кроме фарша и специй Таня ничего туда не добавила. Лишь в конце положила сверху ломтик любимого сыра.

Булочка успела зачерстветь, чему Таня даже обрадовалась — она давно задумывалась о похудании и полезном питании, но пока дальше мыслей дело не шло.

Соорудив бутерброд, она налила в огромную чашку кофе, добавила овсяного молока из пакета. Сделала глоток и блаженно выдохнула.

Однако насладиться ужином не получилось — мысли всё время возвращались к Зосе.

Если бы Зося попала в особняк или в нехорошую квартиру, то оставила бы после себя следы. Их то и надеялась разглядеть Таня.

Вот только следов не было! Зося как сквозь землю провалилась!

Не значит ли это, что её засосала иная реальность?

Вполне возможно, что так и есть.

Где бы Зося не находилась сейчас — без помощи точно не сможет вернуться.

А еще эти случаи с детьми и их видениями!

С ними тоже нужно было разбираться.

Бесшумной тенью на кухню скользнула приживалка, и Таня пододвинула ей кружку с остывшим кофе.

— Печенье сама достань. Мне в лом. В холодильнике есть творожок. Диетический. Как вы любите.

Томочка поблагодарила кивком и нырнула под стол.

А Таня поднялась и потянулась.

— Я в кабинет. Буду работать с картиной. Заглянешь потом, проверишь что там со мной.

— Опять болеть будешь. — вздохнула Томочка.

— Переживу как-нибудь. Привыкла.

— А если не вернёшься?

— Вернусь. Не сомневайся даже. Ты пока найди себе занятие. Кофе еще свари. А Тонечке — чай.

— Обойдётся.

— Как знаешь. Я в ваши разборки не лезу. Всё. Я ушла.

В кабинете Таня снова попробовала поискать Зосю с помощью вещей, которые собрала по её просьбе тэрэнька, но кроме помех так ничего не смогла разглядеть. Что ж, иного она и не ждала. Значит, придётся обратиться к картине.

Этот способ был самый действенный, хотя и неприятный. В качестве платы за помощь картина подтягивала у неё энергию, и Таня потом долго восстанавливалась и собиралась с силами.

Картина хранилась на шкафу, завернутая в обычный холщовый мешок. Таня специально прятала её подальше — с магическими предметами следовало взаимодействовать дозированно.

Распаковав потемневший от времени холст, Таня пристроила его на комоде и, погасив свет, стала смотреть на расплывчатое темное пятно.

Привычно сдавило виски, на глаза навернулись слёзы, а когда она смахнула их — на картине уже начали проступать знакомые схематичные очертания деревьев, небо с тусклыми точками звезд и приплюснутый синеватый круг луны.

По ноге прошлось что-то мягкое — это оказался платок, в который кикимора завернула Зосины вещицы. Таня машинально подняла его, и по пальцам тут же пробежала синяя искорка. Раздался треск как от старой пластинки, и женский голос ворчливо поинтересовался:

— Кого там еще чарцяки принесли?

— Свои… — пробормотала Таня, разглядывая комнату, проявившуюся на картине.

— Ну, коли свои — заходи. — пригласил голос. — Неча на пороге торчать.

Из рамы на Таню взглянуло чумазое, с белыми глазами лицо и зашитым черными нитками ртом. Длинные тощие руки метнулись к ней и рывком втянули внутрь картины.

— Ну вот. Сопуша тебе пособила. А то попала бы куда не надобно. Порожек место опасное. Да ты и без меня знаешь.

— Знаю. — Таня оглядела комнату, пытаясь найти ту, кому принадлежит голос.

— Откуда у тебя мой платок? — спросили из-за спины.

Высокая женщина в длинном платье и с косой, венком обернутой вокруг головы, смотрела строго и сердито.

— От подруги. Её Зося зовут. А вы, наверное, Чура?

— Наверное она. Рассказывай, зачем вызвала?

— Это вышло случайно. Я собиралась узнать, где Зося. Она снова вляпалась в неприятности. Пошла в одно место и не вернулась.

— Ты по вещам смотрела?

— Смотрела. Ничего. Картинка не проходит.

— Плохо. Ну ка, присядь на лавку. И дай мне платок. След то Зоськин на нём остался. Попробую её почуять.

— Я не смогла.

— Давай платок! — Чура вырвала его из рук Тани и обмотала вокруг запястья.

Помолчав, разочарованно хмыкнула и покачала головой.

— Не девка — юла! Не сидится ей ровно.

— Вы нашли?

— Ничего! Среди людей Зоси точно нету. Не чувствую её среди людей.

— Я на квартиру грешила. Бывшего её дружка. Петьки. Там сейчас что-то вроде перехода образовалось. Нехорошее место.

— Сестрички не сидели без дела, — задумчиво кивнула Чура. — Зося вполне могла туда влезть.

— Подъездный, местечковый дух, сказал, что её там не было. И он не соврал. Я бы поняла.

— Ну, раз так… — Чура помолчала. — А слышь-ка — в зеркалах не искала её? Если не через переход потянуло, тогда — через зеркало.

— А ведь вы правы! — восхитилась Таня. — Зося может быть в зеркале! И, кажется, я знаю — в каком! Так. Мне срочно нужно наведаться в один особнячок! Уверена, у близняшек много зеркал.

— Утра дождись. По ночи не суйся туда. Вижу, что умелая ты, силу за тобой вижу. Но лучше не суйся. Мало ли что там его стережёт. Утром пойдёшь. И косынку с собой возьми. Для связи.

— Буду носить с собой вместо сотового! — пошутила Таня. — Спасибо вам, Чура!

— Должна будешь, — усмехнулась та. — Зоська сумку-то у нас оставила. Так что скоро ждите гостей.

— Андрея? Кстати! А не мог он утащить Зосю к себе?

— Нет её у нас. Точно нет. Я бы сразу поняла.

— Хорошо. Тогда я пойду?

— Ну, иди. — разрешила Чура. — Сопуша, проводи гостью.

Белоглазая надвинулась откуда-то сбоку и, подхватив довольно крупную Таню, словно пушинку вытолкала её из картины обратно в кабинет.

Таня распласталась на ковре, не двигаясь и открывая глаз — ждала, пока прекратятся кружение с тошнотой. Она чувствовала себя так, словно её прокрутили в стиралке на самом быстром режиме отжима. В висках стучало, по телу разлилась слабость.

Осторожно приоткрылась дверь, пропуская в кабинет приживалку. Она зашуршала холстиной, убирая обратно картину. Потом присела рядом, подсунула Тане под голову подушку. Положила на лоб смоченное в холодном настое травы полотенце. Таня хотела поблагодарить и попросить еще и плед, но не смогла разомкнуть губ.

— Поспи, хозяйка. — пробормотало возле уха. — К утру всё пройдет.

Томочка сама догадалась укрыть Таню, подоткнула плед со всех сторон и шепотом заругалась на Тонечку, не к месту потребовавшую себе чая.