КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8)

04. ВОЗДУХ!

ЗНАКОМСТВО С МЫШКАМИ

Честно сказать, я так-то рассказам обо всяких гигантах не очень доверяю. Но ежели сразу несколько человек утверждают, что своими глазами видели, а не троюродная бабушка внучатого племянника от своей престарелой подружки слыхала — тогда оно, конечно, внушает определённое доверие. И всё равно где-то мыслишка проскакивает: а может, обознался человек? Мож, с испугу иль с пьяных глаз ему привиделось? А то ещё бывает мираж — это, значицца, оптический обман зрения. В Сирийских песках да в Каракумах приходилось видеть. Мало ли, может, эти миражи при определённых условиях и увеличивать картинку могут?

Сомнительно, одним словом.

Зато когда случай представляется, и эту громадину своими глазами лицезреешь, так думаешь — и нахрен бы мне сдалось на тебя смотреть? Ощущения, знаете ли, посильнее всяких музык Стравинских. Это, если б чё, не моё выражение.

В этот раз довелось самому увидеть тех здоровенных летучих тварей. И мысль в голове единственная: вот создал же Господь мерзость такую… Мне и в детстве-то противно было, когда я на нашу, сибирскую летучую мышку, маленькую такую, смотрел. А тут-то! Здоровенная уродина, а пасть разинет — прям ужасть!

Ну так вот.

Я примчался на свой участок стены — вместе с остальными занять места по «боевому». Впереди маячила недружелюбная полоса джунглей, от которой поднимались испарения утреннего тумана. И вдруг над ней, словно вынырнув из низинки, появились они — и с каждым взмахом их крыльев становилось понятнее, насколько это огромные твари.

— Волокут чевой… Кабы не бонбы⁈ — разом воскликнули несколько голосов.

Я успел подумать, что крупновато для бомб. А летающие страховидлы в пару взмахов преодолели разделяющее нас расстояние и грохнули нам прямо на стены огромные плетёные корзины. А уж из корзин попёрло…

Потом, когда всё закончится, я буду думать: как эти загадочные «они» (я наших врагов имею в виду) позапихали в замкнутое пространство таких разных тварей? Тут же тебе и собаки, и свиньи, и обезьяны, и даже какие-то крысы здоровенные. Как они друг друга-то не пожрали, пока их по воздуху к нам доставляли? Оно понятно, полёт — это быстро, но не настолько же, чтоб в глотки рядом сидящему-лежащему не вцепиться. Тем более что корзины, когда хряснулись о парапет стены и развалились, оказались полны, прям с крышечкой. Ну иначе откуда столько тварей бы взялось?

Мне будет действительно интересно. Потом.

А пока я накинул шкуру и шинковал визжащую и ревущую животную кашу, успевая кой-когда выхватывать картинки со стороны.

Одна корзина упала во внутренний двор прямо под опоры к «Детинам». Вот уж они-то рады были радёшеньки! Размазали всех, кто там был, пулемётами. Да ещё и потоптались сверху. А то им, говорят, в прошлый раз почти ничего не досталось.

Вторая упала прямо перед первой линией обороны, ну и казачки врезали по очумевшей живности из станкачей. В кровавые лоскуты порубили животин.

А дальше мне смотреть стало некогда, потому как прямо перед моим носом хряснулась, раскрываясь, очередная «бомбовозка» для живых снарядов, а из неё начали выскакивать макаки, швыряющиеся подсвеченными орехами.

— Артефакты! — гаркнул кто-то. — Берегись огня, братцы!

Против глаз у меня пшикнуло. Вместо пламени из ореха вырвались искры, как от бенгальских огней, и седоватая макака напротив яростно оскалилась.

— Оборотни! — зарычал я, понимая, что мне здорово повезло, потому как защита никак не желала накидываться. Макак напротив тоже скалился, щёлкая пальцами. Заклинание хочет кинуть, подлюка, да не получается у него! А со всех сторон скакали ещё, не давая мне до него дотянуться. Я рявкнул, отмахиваясь и снося их с парапета.

Седой макак тем временем отпрыгнул, нырнув в корзину, и тут же вылетел назад, швырнув в меня целой пригоршней орехов. Спасла меня только медвежья скорость. Всё стало как будто очень медленным. Я успел отмахнуться от артефактов, часть из которых уже активировалась и раскрывалась мне навстречу огненными тюльпанами. И насадил прыгнувшего мне в лицо макака на когти. Под стеной глухо бумкнуло. Пол под ногами слегка вздрогнул.

Воздух вдруг мелко-мелко заколебался. В ушах нестерпимо засвербело. И из-за парапета — прямо передо мной — вынырнула огромная орущая морда летучей мыши.

— Blöde Scheiße*, — выругался я почему-то по-немецки (всё Хагена влияние!) и хлестанул тварь поперёк хари.

*Тупое дерьмо — нем.

Она однако вцепилась крючьями-когтями, присутствующими на её кожистых крыльях, за край парапета и резко дёрнулась вперёд, клацнув зубами в неприятной близости от моего лица.

Я чирканул когтями — но на морде твари едва несколько царапин осталось — и только. Под ногами лопнул ещё один орех, досадливо опаливший шкуру. Разом пыхнуло в корзине, превращая её в обугленные ошмётки.

— Магия заработала! — радостно вскрикнули мы со Зверем и швырнули страховидле в морду Ильина огня. — Кушай, не обляпайся!

Огонь мыши не понравился. Она сорвалась со стены и взлетела, намереваясь… плевать я хотел, что она там намеревалась делать. Как вдарил по ней сосулинами, пользуясь удачным моментом!

Мышь получила несколько сквозных дыр в крыльях и резко шарахнулась к лесу. Я крутанулся вокруг себя. Рыжие хвосты вперемешку с серой шерстью и чёрной кожей кубарем катались по башенной площадке.

— АЙКО! — рявкнул я. — МАГИЯ!

И она услышала! Не понял я, что она сделала, только клубок из тел вдруг вспыхнул зелёным пламенем… и сразу опал. Кончилось магическое попущение, что ль? Но лисе хватило. Она уже стояла над тушей летучей мыши, распластывая ей грудную клетку, выдирая внутренности…

Тут я и услышал этот вопль:

— Баб спасай! — и увидел дедов, бегущих в сторону участка, где стояла женская добровольческая рота.

ДРУГАЯ СТОРОНА БОЯ

Тут надо чуть отступить назад и рассказать вам ту часть сегодняшнего дня, которую я не видел, а восстановил по свежим рассказам.

Ещё две огромных корзины упали на стены. Так, братцы, вышло, что в первый момент, как увидели мы этих тварей, на некоторых как оцепенение напало. Стрелки тупо смотрели в прицелы, не веря своим глазам. Да все, кто из ранее видеть не сподобился! Уж очень летающая мышь животная неприятная. И только когда крик более опытных бойцов: «Огонь! Огонь!» — дошёл до сознания новичков — тут жара пошла.

Но, опять же, может, от ошаления этого не всегда выстрелы лучшим вариантом оборачивались.

Короче, очнулся Саня Пушкин, сидевший стрелком на «Пантере», да и полоснул из крупняка поперёк мышиной туши. Поторопился, боялся — достигнет тварь крепости. Упредить хотел. Иль рука у него дрогнула? Я, вообще его прекрасно понимаю, самого, когда в первый раз увидел — передёрнуло. Понимаю и не сужу.

Ну и подбил мышу. А она — нет чтоб за стеной упасть! — из последних сил рванулась да вместе с грузом хлопнулась прямо на галерею стены. И ладно бы куда в приличное место — так прям туда, где бабское войско стояло.

Визг истошный поднялся, ядрёна колупайка! У животин, что в той корзине были — по-любому звуковой шок организовался. А иначе как объяснить, что ломанулись они во все стороны как подорванные и даже особо и не покусали дамочек.

А вот мышь эта гигантская — та да, натворила делов. Она поначалу-то умирать совершенно не собиралась, невзирая на пробитую крупняком грудину. Взлететь, правда, уже не могла, вот и билась без смысла на галерее. Не в том смысле, что сражалась, а как раненые животины бьются в агонии. Металась, дёргалась. И поскидала некоторых дамочек со стены. Оно, конечно, они все в облике были, но трём это таки не помогло. Двор-то камнем забран, да и стена высока. Разбились, конечно. Наши казачки, как увидели такое — с рёвом «Спасай баб!» так попёрли вверх, что порубали зверьё чуть не в минуту. Правда, упавшим девушкам это уже не помогло.

Сильнее всех отличилась героическая Дита. Она, когда на них с неба гостинец хряснулся, облик-то приняла. Превратилась в гориллу реально внушительных размеров. Эту гориллу я успел самолично наблюдать, когда на ругательный рёв пришёл. Здоровенная животная, не смотри, что обезьянка. Только вот вместо того, чтоб храбро воевать, понеслась со стены и своротила-таки две пушки, что на той стене стояли — на это ей дури хватило.

И теперь наш конь-артиллерист исходил на навоз. Могу его понять. И так орудий — кот наплакал, над каждым он трясётся — и всё ради того, чтоб какая-то дура-переросток, в ужасе бегая по позициям, пушки переворачивала⁈

— Как вы смеете повышать на меня голос? — вопила горилла грубым басом. — Я, между прочим, девушка!

— Девушки дома сидят, а не по гарнизонам шастают, играя в дутых героинь!

— Вы ещё поплатитесь! — пыталась нависнуть над ним горилла.

И тут атаман, перекинувшийся было в человека, снова накинул облик и встал на задние лапы:

— А ну мне это скажи!

— И скажу! Сегодня мы будем тела́готовить к отправке на родину. ТЕЛА!!! Три молодых девчонки! Дурёхи, побежали за красивыми словами идиотки… МОЛЧАТЬ! Сопроводительные письма к их родне кто будет составлять? Я ли?.. — он довольно бесцеремонно дёрнул гориллу за подбородок, поднимая выше лицо. — Эти барышни доверились вам. И прибыли они с вами, как часть этой идиотской роты, которая рота только на словах, а на деле — говно собачье!!!

— Вы забываетесь! — оскалилась Дита. — Вы забыли, чем обязаны роду Острожских.

— Нет, это вы забываетесь!!! Во-первых, никакому не роду, а лично вашему дедушке, который просил не выставлять вас вон, обещая крепости новую батарею. А, во-вторых — где она, эта батарея, не подскажете??? Ваш дедуля всё кормит меня завтраками, а орудий как не было — так и нет!

— Всего и делов? — удивился я. — Гони ты их в шею, Арсений Парамонович! Будет тебе новая батарея, слово моё!

— Вы бы уж не лезли не своё дело! То же мне, Свадебный Ворон! — пренебрежительно выпятила губы горилла. Впечатляющие губы, надо сказать. Афоня обязательно бы схохмил: «Таким ртом медку бы хлебнуть!»

— Вот это обидно было, — развёл я лапами. Да, я тоже не торопился облик снять. — А не боитесь, дамочка, что я вам чего-нибудь этакого пожелаю? На каждого зверя, знаете ли, свой укротитель найдётся! Приедете домой, а ваш дедуля уже сосватал вас за первого встречного, а? — разномастная толпа оборотниц, скучковавшаяся позади Диты, дружно ахнула.

— Я всё равно в это не верю! — огрызнулась горилла.

— Как показывает практика, — усмехнулся Иванов, — стихийные магические модели работают и на тех, кто в них не верит.

— Прекратите-прекратите-прекратите! — заверещала Дита, многие аж уши прикрыли. — Я всё равно отсюда не уеду!

— А ну цыц! — рявкнул атаман. — Здесь вам что — детский сад⁈ — Он обернулся ко мне: — Коршун — реально будет батарея?

— Я ж сказал — казачье слово!

— Добро! — он слегка откашлялся. — Я — глава гарнизона Бидарской крепости, ввиду участившихся и одновременно усилившихся атак на вверенный мне объект объявляю в крепости чрезвычайное положение! Все гражданские лица, не занятые на обслуживании и производстве, должны покинуть крепость в течение четырёх часов. Собирайте вещи, дамочки.

— Как⁈ Вы выставите нас в джунгли⁈ — ахнул кто-то из девичьей толпы.

— Что ж я, изверг, что ли? — сурово усмехнулся атаман. — Я выделю вам конвой, который сопроводит вас до генерал-губернаторского управления в городе Бидар. С тем, чтобы секретарь непременно зафиксировал ваше туда прибытие. Далее ваши жизни принадлежат только вам, я вас на поруки не брал.

— А мы разве не заняты… Как это вы сказали?.. — выпучила глазки пушистенькая волчица.

— Нет, — отрубил атаман. — Вы являетесь группой сугубо гражданских лиц. Кружком, если хотите. И подчинены вы исключительно госпоже Острожской, как многократно мне ставилось на вид. Вы не подписывали контракта ни с военным ведомством, ни с горнодобывающим министерством. Я мог бы предложить вам места на кухне, но сейчас там нет вакансий. Посему.

— Кстати, — добавил я, — князь Витгенштейн объявил открытие дома терпимости. Вот там изрядно вакансий, хватит на всех желающих.

Толпа девиц ахнула второй раз, а горилла бросилась на меня с рёвом:

— Мерзавец!!! — и… Я уж приготовился её ловить — всё же горилла против белого медведя не роляет, но Дита до меня не добежала. Повисла в воздухе, нелепо дёргаясь.

— Запрещено, — строго сказал голос Айко, — гражданскому лицу нападать на офицера. Наш господин всего лишь упомянул об одном из вариантов работы. Даже не предлагая вам! Вы поступили крайне невежливо. Попытка нападения на офицера трактуется как нарушение порядка. Вы будете наказаны по законам, предусмотренным чрезвычайным положениям в гарнизонах Русской империи. Хотару!

— Да! — пискнул второй голосок, и в воздухе материализовалась крупная такая розга.

— Начинай!

И, можете себе представить, они её выпороли! Прям вот так, на весу. А окружающие так обалдели, никто и слова не смог сказать. По окончании экзекуции Дита умчалась в женский дом, рыдая басом. Остальные девушки стояли, испуганно моргая, сбившись плотной кучкой.

— Однако, — крякнул атаман.

— И ведь действительно — всё в полном соответствии с уставом, — белый барс несколько нервно бил себя по бокам хвостом.

— Барышни, идите собирайтесь! — махнул рукой атаман. — Остальным — в столовую. Фронтовой шкалик* всем принять надобно.

*«Шкалик» — одна двухсотая водочного ведра, 62 мл.

— Погодите, господа! — поднял руку я. — У меня есть бутылочка настоя, приготовленного матушкой, для успокоения нервной системы. Мне кажется, многим из нас пора принять.

— А оно сертифицировано? — слегка нахмурился Арсений Парамонович.

— Ещё как! — чуть не обиделся батя.

— Дуся — она ж для самого монастыря Марка Печерского эликсиры делает! — тут же сказал дядя Антон, и все наши карлукские одобрительно зашумели.

— Тогда разбавим на общий объём, — решил атаман, — раз такая польза!

В столовой собрался весь гарнизон. Ну — кроме стоящих в карауле, те свою пайку после получат, как сменятся. Все подходили чинно, получали свою рюмку и запоздалый завтрак, рассаживались за столы. Наверное, успокоина в той водке была совсем малая доля, но всё же это лучше, чем ничего.

Офицеры и рядовые казаки неторопливо ели, обсуждая бурное утро и приходя к общему мнению, что вообще-то этот налёт оказался для наших недругов полностью провальным в прямом и переносном смысле. Индусы, считай, двух летучих мышей точно потеряли. Одной крылья покоцало. И ещё одну проводили очередями, она тоже летела как-то странно. Как бы загребая воздух, неровно… может, потом и сдохнет?

НА ВЫХОД, С ВЕЩАМИ!

Казалось бы, сколько времени нужно на сбор барахла, привезённого с собой в военный лагерь? Однако барышням четырёх часов не хватило. Или это был тайный приём на затягивание отъезда? Быть может, отдельные светлые головушки из их числа полагали, что старый медведь побьётся-побьётся — да отступится, и всё как-нибудь исправится само?

Выходить они стали, когда атаман пригрозил, что отправит их без вещичек, а для принуждения применит лис. Лис в крепости уже опасались.

Героини усаживались на платформу тягача зарёванные, обкладываясь множеством кульков и коробочек. Очевидно, всё это были нужные для войны вещи…

Тягач шёл в Бидар под максимальной защитой. Конвой из двух «Детин», «Пантеры», «Саранчи» и двух «Алёш» — достойно даже императора сопровождать. Я, конечно, тоже отправился с ними, как офицер в приличном чине да с титулом. Титул вообще оказался удобной штукой, чтобы сложные бюрократические вопросы решать.

Нынешний генерал-губернатор Бидарской губернии, граф Орлов, немножко пасовал перед княжной Острожской и её дедулей, но титула герцога он убоялся ещё больше, так что я благополучно сплавил ему всех девиц, стребовав расписку о доставке их в целости и сохранности. А также о передаче трёх тел, на которые гарнизонной канцелярией была выписана справка о гибели в момент налёта на крепость.

— Как видите, положение крепости весьма сложно и находиться там девицам опасно, — напористо внушал я Орлову.

— Да-да-да, ваша светлость, — соглашался граф. — А мне что же с ними делать?

— Я б на вашем месте ближайшим дирижаблем их эвакуировал на «большую землю», в безопасность. А дальше пусть ких родственники разбирают.

— Да-да-да, — соглашался граф Орлов. — Завтра будет борт. Отправим! Раньше — никак.

Вот так сдал я девиц и отправился обратно в крепость, лелея слабую надежду, что на этом катавасия со вздорными героинями и закончится.

Зря.