Гардемарин Ее Величества. Коронация

Глава 5

Штабная машина стояла в глубине лесопосадки, укрытая брезентом и ветками настолько основательно, что со стороны ее можно было принять за шалаш, сооруженный местными бродягами. Внутри, под мягким светом красных ламп, пахло металлом, мокрой одеждой и нагретой техникой. На стене — развернутая тактическая схема: аэродром «Балтимор», взятый под контроль людьми Морозова.

— Южный подход — чистое поле, — проговорил я, скрестив руки на груди. — Ни одного укрытия на километр. Снайперы, пулеметы, ПТРК. В лучшем случае — потери среди тех, кто будет прикрывать технику. В худшем — колонну разнесут, не успеем сказать «мяу».

— С востока ближе, но там жилой массив, — мрачно добавил Гагарин-младший, крутя стилус в пальцах. — Даже если обойти по частному сектору, шум поднимем. Начнут стрелять — зацепим гражданских. Не вариант.

На экране мигнули серые пиктограммы — оборонительные точки, разведанные нашими людьми до начала активной фазы. Четыре позиции ПТРК, две — на крыше старого ангара, две — на здании администрации. За зданием — машина ПВО. Судя по комплектации, модернизированный «Панцирь».

Так что заход с вертолетов отменяется. Особенно, если учесть, что по территории наверняка рассыпаны расчеты переносных зенитных комплексов. Взлетно-посадочная полоса заблокирована: наемники Морозова заставили ее бетонными блоками, грузовиками-техничками, и как-то умудрились притащить корпус старого, списанного транспортника.

Гостей с воздуха они явно не желали.

— Картинка с коптеров есть? — я посмотрел на Гагарина.

— Отсутствует. Работает РЭБ. Эти парни хорошо подготовились. Полный глушняк от сотни метров и дальше.

Я кивнул. В принципе, ожидаемо: за аэродром держалась весьма серьезная группа. Элита морозовского войска, судя по всему. И координировал их кто-то очень неглупый. Видимо, у кого-то из наемников имелся опыт подобных операций — все сделали, как по учебнику…

— Значит…. — пробормотал я, глядя на экран. — Поле — мимо. С жилой зоны — рискуем гражданскими. Прямой заход через главные ворота — самоубийство. И что остается?

Гагарин ухмыльнулся — кажется, он уже успел что-то придумать. Кончик стилуса коснулся нескольких пиктограмм, и на экране появился новый слой.

Инженерные коммуникации. Старая схема. Часть труб давно перекопана, часть засыпана, но…

— Есть вот это, — Гагарин ткнул в тонкую линию, отходящую от северной промзоны и огибающую территорию полосы с запада. — Техколлектор. Дренаж или канализационная магистраль. Идет под плитами, раньше по ней сброс воды шел. Если нигде нет завала, то можно выйти примерно здесь…

Стилус отметил точку в районе котельной, в тылу ангара. Совсем рядом с позициями ПТРК.

— А диаметр труб?

Я задумчиво почесал затылок. Если сейчас окажется, что там можно только ползком… Нет, выполнимо, конечно. В том случае, если коллектор не затоплен. Иначе придется еще и ребризеры искать… Да и времени все это займет столько, что до утра не управимся.

Однако Гагарин поспешил меня успокоить.

— Метр шестьдесят. На четвереньках не поползем, но и не выпрямиться особо. Два километра по воде и грязи. Есть шанс, что забилось. Или заминировали — но если нет…

Я смотрел на схему молча. Кажется, это то, что нужно. Слишком много «если», но других вариантов по-хорошему просто нет — разве что пойти в лобовую атаку и потерять половину техники и бог знает сколько личного состава. Или снести все к чертовой матери ракетами и артиллерией и остаться без единственного нормального аэродрома поблизости… Нет, это не годится. Значит — решено. Коллектор.

— Понял. Работаем, — кивнул я. — Проберемся через дренаж, выйдем на территории, снимем расчеты ПТРК, запустим технику. Снесем ПВО — сядут вертушки с десантом. И дело в шляпе.

— Осталось решить, как группа поймет, что вы справились и можно выдвигаться. — Гагарин на мгновение задумался. — Какой будет сигнал?

— О, насчет этого не сомневайся, — ухмыльнулся я. — Когда я подам сигнал — вы сразу поймете.

Вода плескалась под ногами, при каждом шаге выбрасывая в воздух запахи многолетней мерзости: тухлый ил, старый мазут, ржавое железо и что-то еще. Живое, гниющее, но еще не сдавшееся окончательно. Влажный воздух лип ко лбу, просачивался под воротник и заполнял каждую складку комбинезона. Канал имел форму овального коридора — сужался ближе к верху, так что идти в полный рост было неудобно, приходилось чуть пригибаться.

— Ну и вонь, мать её, — процедил кто-то сзади, почти беззвучно, сквозь зубы. — По-любому, Морозов именно это и ел, пока в школе учился.

— Не ной, — отозвался Иван Корнилов, и хоть голос под маской звучал глухо, усмешка ощущалась отчетливо. — Тебе просто кажется, что это вонь. На самом деле, это аромат победы.

— То есть победа у тебя воняет болотом и крысами? — хмыкнул гардемарин.

— Победа не пахнет, — буркнул я. — Так что сделали тихо — и вперед!

Все замолкли.

В светло-зеленой картинке, выдаваемой прибором ночного видения, тоннель выглядел еще мрачнее, чем был на деле. Стены коллектора местами покрывались чёрной слизью, из редких отверстий сочились мутные капли, в отдалении раздавалось то ли чавканье, то ли кваканье.

Мы шли по колено в воде, перемешанной с ряской и покрытой темными маслянистыми разводами. Один раз под ногами что-то зашевелилось — то ли крыса, то ли лягушка размером с кулак. Дернулось под ботинком, чавкнуло, и затихло.

М-да. Когда выберемся — нас по запаху можно будет за версту учуять…

— Сколько осталось? — спросил Корнилов, когда мы прошагали еще метров двести.

Кажется, даже не для того, чтобы уточнить расстояние — маршрут у него в тактическом планшете был. Скорее чтобы разбавить вязкую тишину, нарушаемую только хлюпаньем ботинок и звуком падающих капель. Все же коллектор производил гнетущее впечатление даже на штабс-капитана особой роты.

— По схеме — метров триста. Дальше — запорная решётка, старая, но сварка может держать. Там и проверим.

— А если заминировано?

— Тогда дальше пойдём. За реку Стикс, — хмыкнул я. — Или ты собрался жить вечно?

Через несколько минут мы действительно наткнулись на решётку. Старую, покореженную, и заросшую плесенью. Прутья были толстыми, но ржавыми — видно, стояли тут десятилетиями.

— Инструмент? — спросил кто-то сзади.

— Сейчас.

Я шагнул вперёд, поднял руку, и Дар с тихим, едва слышным треском заискрился между пальцами. Вокруг стало чуть светлее. Воздух сгустился, и когда я провёл ладонью по решётке, та зашипела, покраснела и с тихим скрежетом разлетелась, будто изнутри её кто-то вывернул.

— Элегантно, — заметил Корнилов. — Я думал, ты сейчас как всегда — Молотом, с грохотом…

— Никак нет. Сегодня мы — шепот ветра в ночной листве, — отшутился я, шагая вперёд.

За решёткой проход сужался, и воды стало меньше. Запах при этом, что характерно, только усилился.

Непереносимо, аж глаза режет. Ну, ничего. Скоро это все закончится.

Впереди мелькнула лестница. Есть!

— На месте, — негромко проговорил Иван. — Выход — в зоне котельной, сразу за ангарами. Позиции ПТРК практически над нами.

— Готовьте снаряжение, — скомандовал я. — Минута отдыха — и выходим.

Послышались едва слышные щелчки, тихое бряцанье — отряд проверял оружие и экипировку.

— Готов.

— Готов.

— Готов.

Получив три доклада о готовности, я кивнул и первым полез по лестнице. Невысокой, всего метров в пять, не больше. Остановился под старым, заржавленным люком. По идее, его нельзя было открыть тихо — но с Даром иногда даже невозможное становится возможным. Я приложил ладонь к металлу и начал собирать энергию.

Сверху, едва различимо, раздался глухой стук. Кто-то ходил прямо над нами.

— Работаем по готовности, — тихо сказал я. — Выхожу первым, остальные за мной.

Я глубоко вздохнул, собрался и высвободил Дар.

Ну, поехали.

Люк вышел из гнезда без единого звука — металл буквально вспыхнул от соприкосновения с Даром. Ржавчина, прихватившая железо надежнее сварки, осыпалась, и тяжеленный кругляш плавно сдвинулся вбок. Из проёма потянуло холодным воздухом с запахом мазута и нагретого бетона — мы вылезли в подвал старого технического блока, в двух шагах от задней стены котельной.

Я первым выскользнул наверх, осмотрелся — внутри было пусто, только мёртвые шкафы с электроникой, да ржавые трубы. Присев на колено, я повел стволом автомата. Где-то здесь был тот, чьи шаги мы слышали из коллектора. Но где?

В отдалении послышалось журчание. Я усмехнулся. Понятно. Поднявшись, тихо, перекатываясь с пятки на носок, двинулся на звук. Шаг, другой, третий… Есть. Боец в темном комбинезоне, забросив автомат за спину, отливал прямо на стену. Я поднял оружие и прицелился, палец выбрал слабину спуска… Хлопок, лязг выбросившего гильзу затвора… Готово. Получивший пулю в затылок боец ткнулся лицом в стену и медленно сполз по ней в лужу собственной мочи. Я огляделся и вернулся к люку.

— Чисто, выходим.

Гардемарины, подобно призракам, один за другим просочились в ангар.

— Выходим наружу, снимаем часовых, если есть, — быстро зашептал я, тыча пальцем в планшет. — ПТРК на крыше, прямо над нами. Лестницы — здесь и здесь, — я быстро указал нужные участки. — Делимся на двойки, снимаем расчеты. Если получится тихо — спускаемся и повторяем процедуру на крыше администрации. Всем все понятно?

— Так точно! — вразнобой ответили гардемарины.

— Тогда работаем.

Пройдя к выходу, я толкнул металлическую дверь, высунулся и огляделся. И тут же, зашипев, нырнул обратно: прожекторы заливали светом взлетно-посадочную полосу, и смотреть из ангара в прибор ночного видения было физически больно. Подняв ноктовизор на шлем, я огляделся еще раз. Чисто.

— Пошли, — прошептал я.

Иван с напарником тут же растворились в темноте, направившись вдоль стены ко второй лестнице. Мне с третьим бойцом досталась ближняя.

— Иду первым, поднимаюсь, ухожу в сторону, страхую. Ты за мной. Работаем по моей команде. Быстро и тихо. Пошли.

Взобравшись по лестнице, я высунул голову, осмотрелся и одним движением втянул тело на крышу. Тут же откатился в сторону, присел за вентиляционным коробом, взял оружие наизготовку. Напарник через пару секунд занял позицию возле меня.

— Пошли, — прошептал я.

И в полуприсяде двинулся вперед. Идти тихо по металлической крыше было сложно, но я старался изо всех сил. Впереди замаячил невнятный силуэт, и я снова опустил ПНВ на глаза. В мерцающем зеленоватом свете сумел разглядеть три фигуры: две лежали у продолговатой трубы противотанкового ракетного комплекса, еще одна курила, опершись спиной на ящики. Убедившись, что напарник занял позицию и готов к работе, я поднял оружие и прицелился в ближайшего противника.

— Иван, что у вас? — одними губами прошептал я в рацию.

— На позиции. Готовы работать.

— Тогда на три. Один… Два… Три!

Палец утопил спуск, лязгнул затвор, и фигура у ящиков дернулась и обмякла. Синхронно со мной выстрелил напарник. Я тут же перевел прицел и избавился от последнего противника. Готово.

— Минус три. Чисто, — проговорил я в рацию.

— Минус четыре. Чисто, — отозвался Иван. — Что дальше? Спускаемся и работаем по расчетам на админкорпусе?

— Погоди, — я усмехнулся. — У меня появилась идея.

Я пробрался к ПТРК, быстро осмотрел… Знакомая машинка. Конкретно эта модель модернизирована, но принцип остался прежним.

Хм. А ведь может интересно получиться…

Я взялся за трубу, доворачивая устройство в нужную сторону, припал к окуляру прицела… Да. То, что надо.

Присев, я отложил автомат и прижал наушник гарнитуры.

— Иван, — вкрадчиво поинтересовался я, — а ты умеешь пользоваться ПТРК?

— Отличная работа, — усмехнулся Гагарин, входя в диспетчерскую, где наша группа, развалившись в креслах, заслуженно отдыхала после успешного штурма. — И с сигналом ты хорошо придумал, да.

По тону было не слишком понятно, издевается капитан, или на самом деле хвалит. Впрочем, мне сейчас было плевать на его подколы — я действительно очень устал за последние сутки.

Когда мы двумя выстрелами из ПТРК разнесли расчеты на административном здании, я не удержался, перезарядил комплекс и третьим зарядом подорвал машину РЭБ, стоящую в отдалении под маскировочным тентом.

Да, это наша собственная машина, да, она дорогая, но если кому-то что-то не нравится — пусть направят мне счет, оплачу. Хотя лучше переадресовать его тому, кто отдал дорогущую и, нужно заметить, секретную технику в руки Матвею Морозову.

Впрочем, этим будет заниматься контрразведка. У нас немного другие задачи.

Когда машина РЭБ взлетела на воздух, я просто вышел в эфир и отдал приказ атаковать. Все, что оставалось после этого — продержаться пять-десять минут до подхода подкрепления. Дело техники, в общем. А через полчаса аэродром снова принадлежал нам. Какими бы подготовленными ни были наемники, противостоять особой роте практически в полном составе им оказалось не под силу.

И вот мы сидели в диспетчерской, отставив оружие и сбросив бронежилеты, хлебали обжигающе-крепкий чай, который заварил предприимчивый Корнилов, отыскав чайник и пачку заварки.

А я разглядывал буквально изрешеченный пулями труп, привалившийся к стене. Рядом с ним все еще дымились остатки личной электроники — смартфона и тактического планшета, которые неизвестный координатор штурма успел сжечь, несмотря на шквальный огонь, который мы на него обрушили. Полагаю, где-то в куче горелого пластика тлели и его документы.

Постарался на совесть. Не отстреливался, не пытался уйти, а уничтожал данные… Молодец. Жаль только, что зря старался: даже отсюда я отлично различал густой бронзовый загар на еще не успевшем побледнеть мертвом лице, и характерный профиль, который сложно было спутать.

— Кажется, у меня появилось несколько новых вопросов к дону Диего, — проговорил я, заметив, что Гагарин тоже обратил внимание на мертвого иберийца. — И мне просто не терпится задать их ему как можно скорее.

— Полагаю, у тебя будет такая возможность, — усмехнулся капитан, поворачиваясь ко мне. — И гораздо раньше, чем ты думаешь,

С этими словами Гагарин достал из кармана смартфон и протянул мне. Я взял гаджет, пробежался глазами по строкам сообщения и хмыкнул.

Что ж. На ловца и зверь бежит. Очень вовремя.

Главное теперь сделать так, чтоб самому не стать охотничьим трофеем.