Курсант: Назад в СССР 14

Глава 25

Я резко развернулся на звук выстрела, вскинул пистолет почти автоматически — на звук. Но там, куда смотрел ствол, никого не было. Что за черт? Ни тени, ни шороха. Будто выстрелил сам воздух. Или призрак. И уничтожил Хозяина.

Но нет.

Металлический звук под ногами выдал всё: по доскам беседки покатилась гильза, я услышал, как она зазвенела и замерла у ножки стола. Я перевёл взгляд вниз — и в тот момент понял, откуда прозвучал выстрел.

Шамба.

Он лежал на боку, грудь искололта, кровь тёмными пятнами пропитывала рубашку. Одна рука откинута, но в другой — он всё ещё сжимал пистолет. Пальцы дрожали, будто в них до сих пор не утихал импульс выстрела.

— Сдохни, пёс… — прохрипел он, с трудом приподнимая голову, глядя на неподвижного Бобырёва, а после скривился в улыбке: — Пригодился-таки ствол…. Сука, сам же его мне подарил и сам сдох от него. Вот так судьба… а-а….

В его голосе было всё: боль, гнев, изнеможение и даже некий предсмертный восторг. Упоение тем, что он сумел, добрался, забрал себе последнее слово в разговоре с Хозяином, который длился слишком долго.

Глаза Бобырёва были распахнуты. Мёртвые, остекленевшие, они уставились в потолок беседки. Кровь из головы подполковника стекала на пол, впитывалась в доски, сливаясь тонкой алой струйкой с другой лужей — той, что растекалась под Шамбой. Две жизни — два ручья, встретившиеся в одной точке.

Шамба ещё был жив. Он с трудом перевел взгляд на меня, попытался что-то сказать, но будто подавился воздухом, в горле сперло. Только губы шевелились, а глаза уже потухали.

Я присел рядом, осторожно выдернул пистолет из его пальцев. Тот глухо стукнулся о доски. Шамба сглотнул, напрягся, выдавил:

— Проверь…

— Что? — я осторожно тронул его за плечо. — Что проверить?

Голос его едва шептал. Я склонился ближе, весь превратился в слух.

— Проверь… бункер…

Его зрачки дрогнули в последний раз. Затем расширились, застекленели. Взгляд остановился. Тело обмякло с последним вздохом.

Я ощутил, как рука под моей ладонью стала тяжёлым грузом, как будто ушло напряжение, исчезло всё. И кожа на лице мертвеца будто мигом потемнела и одновременно поблекла. А из ран больше не вытекала кровь. Потому что сердце остановилось.

Шамба умер. Теперь уже точно.

А мне оставалось только одно: понять, что за «бункер» он имел в виду и что я там должен проверить.

Я стоял и смотрел какое-то время на тела, будто ждал от них подвоха. Но мертвецы не воскресли.

И все-таки какой живучий оказался Даур Вахтангович! Даже умирая, сумел отомстить. Выстрел был точный. Смертельный. Как будто всю ненависть, всю боль он вложил в одно-единственное нажатие на спусковой крючок.

Я смотрел на его лицо, застывшее в смертельной гримасе — и не чувствовал жалости. Скорее — облегчение. Моя последующая работа будет проще. Мёртвый Шамба — минус один обвиняемый. Бобырёв — минус два. Хорошо, что всё так вышло, ведь с подполковником пришлось бы разговаривать долго и нудно. Он всю кухню знает, так просто не возьмешь. Давить. Писать. Протоколировать. Собирать улики по крошкам. Выстраивать тактику обвинения, упираться в формальности, проводить экспертизы, искать свидетелей. И всё это под противодействием областных «доброжелателей», что не один год выгораживали Виктора Игнатьевича и сами замараны.

Теперь всё. Конец фильма. Никто за мёртвого вписываться не будет. Наоборот — сольют. Сбросят со счетов. Повесят всех собак.

Я наклонился, поднял пистолет Шамбы, чтобы тот окончалтельно не утонул в крови. Кровь на рукоятке уже чуть загустела. Аккуратно, не оставляя отпечатков, я взял его за спусковую скобу и положил на лавку. Добрая машинка — потертый старый ТТ времен войны. Явно нелегальный, иначе как бы он оказался у директора фабрики, да еще и подаренный начальником милиции. Подполковник где-то намутил левый ствол и отдал подельнику, на свою голову. Теперь вот сам лежит с простреленной башкой. Туда тебе и дорога, Хозяин… Честно говоря, самому хотелось всадить ему пулю. За убийство Марфы, похищение Груни, покушение на меня. За всех, кто сгинул в черных водах. Ну и за все зло, о котором я пока и не знаю.

Я вышел к машине. Открыл багажник, достал оттуда радиостанцию. Полевой блок, старый, но вполне рабочий. Поднял стол, выставив его возле беседки. Водрузил сверху радиостанцию, подключил питание, вытянул антенну. Щёлкнул тумблером — прибор загудел.

Нажал на кнопку передачи:

— Орёл, Орёл, это Курсант. Как слышно? Приём.

Пауза, тишина, только все бьётся мотылек о лампочку, обжигая крылья. Почему-то никак не сдается эта букашка.

— Курсант вызывает Орла, ответь. Приём!.. — повторил я запрос.

Рация зашипела, потрескивая. Несколько секунд — и наконец прошёл сухой, щелкающий, искажённый голос КГБ-шника:

— Курсант, на связи Орёл. Слышу хорошо. Приём.

Я кивнул, будто напарник мог меня видеть, и проговорил, снова вдавив кнопку вызова:

— Орёл, птичка вылетела. Встречайте…

Пауза. Потом раздалось в ответ:

— Принято. Уже ведём. Никуда не денется.

— Отлично. Не упустите. До связи…

— Не упустим. Отбой, — проскрежетала рация голосом Борислава.

Я отпустил кнопку, переключился на милицейскую волну. Вызвал дежурную часть и сообщил о трупах. Скоро приедет Горохов с нашими и Катков с местными — делать осмотр, изымать, протоколировать, все как и положено.

Пока рация шумела отголосками перекликающихся милицейских нарядов, я проверил остатки патронов. Поменял магазин в рукоятке на запасной, полный. Подошёл к трупам, будто хотел убедиться, что они на месте. Может быть, вспомнилось, как исчез тогда Мельников? Но эти никуда не делись, и я с удовлетворением отметил, что мертвее не бывает.

Присел на корточки и посмотрел в сторону Черного озера. Подумал: полдела сделано. Двое отправились в ад, третий — Мещерский — ушёл, но недалеко. Я специально его отпустил, чтобы Орлов сел ему на хвост. Проследил. Выпас. А если всё пойдёт как надо, то именно через него мы теперь и выйдем туда, где спрятано самое интересное. Где лежит правда. Я чувствовал, что Мещерский приведет нас к нужному месту…

Он сейчас в бегах, боится каждого шороха — и наверняка захочет свалить из города, а может, даже из страны. Егозливый Мещерский — не Шамба. Но перед этим он обязательно должен наведаться туда, где припрятана нычка — и, возможно, украденное вещество. Периферийный стимулятор, формула 63.

Таков был мой план. Спровоцировать Бобырева, чтобы он собрал сходку с подельниками. Выследить их сходняк, шугануть, кого-то взять, кого-то упустить, якобы случайно, и проследить за ним. Честно говоря, поначалу я думал, что из этой компании беглецом будет Шамба, он-то поживее выглядит, да и пуза нет, как у сотоварищей. Но судьба распорядилась иначе — подарила эту роль, как и жизнь, Мещерскому. Что ж… Тоже неплохо… Хомяк приведет в норку, к запасам… Уверен, что Орлов его не упустит.

А теперь оставались Лазовские. Чертовы маньяки… Серийные убийцы…

— Твою ж мать… — задумчиво пробормотал я, вглядываясь в черноту леса. — Где вас носит, гниды?

И правда — где? Куда смотреть, что скрывает вашу тайну?

Выезды из города перекрыты. Дежурят и постовые, и в помощь дружинники даны. Даже кабинетных в отделе погнали в «поле». Кто раньше только планёрки знал да чай в кабинете — теперь с автоматами стоят на трассе, под дождём, днём и ночью.

Обложили мы Нижний Лесовск, мышь не проскочит. Только вот Лазовские не мыши, а волки…

Что ж… охота продолжается.

Прошло около получаса. Я сидел на лавке, один на один с тишиной, а ведь здесь ещё недавно раздавались крики, выстрелы и стоны. Радиостанция светила красным «глазом» на деревянном столе, рядом на полу — разбитая бутылка, осколки, кровь, трупы и гильзы.

Никто больше не шевелился. Лес притих.

И тут — характерный хриплый треск радио.

— Курсант, это Орёл. Приём, — послышался голос Борислава.

— На связи Курсант, — нажал я на передатчик.

— Птичку взяли. С потрохами.

— Накрыли хабар?

— Да… все по плану… Наведался в тайник, думал опустошить и дёрнуть. А мы — на хвосте были. Всё как по нотам.

— «Лекарство» при нём было? — спросил я, придвинувшись ближе к рации.

— Было. Полный комплект. Изымаем. Спасибо за идею — сработало.

И тут меня осенило… Я понял, где искать Лазовских.

— Слушай внимательно, — сказал я в рацию. — Подъезжай ко мне на точку. Срочно. Один. Понял? Есть разговор.

— А… Сейчас? У меня тут бумаги, допросы, понятые, — пробурчал Орлов. — Все отделение на ногах, координирую.

— Сейчас. Найди себе замену… Гордеич, дело важное, ты меня понял? Пистолет не забудь. И магазин запасной.

— Принято, — коротко ответил он. — Еду.

Минут через двадцать-тридцать темноту и вправду прорезали фары. «Волга» вынырнула из лесных зарослей, как ночной призрак, и встала возле турбазы. Орлов вышел быстро, пружинистым шагом, в спортивном костюме, из-под кофты выпирала кобура.

Увидел тела — остановился.

— Ну ты даёшь, Андрей, — присвистнул он. — Это ж как теперь оформлять? Тут половина прокуратуры чаем захлебнётся, когда бумаги читать начнут.

— А кому щас легко, Гордеич? — хмыкнул я.

— Этого в голову, этого ножом? Ты их так покрошил?

— Нет. Шакалы сами друг друга перегрызли. А я просто сработал, как катализатор. Оно и к лучшему, меньше возни протокольной. Мертвый фигурант — тоже фигурант. Еще даже лучше… врать и юлить не сможет.

— Есть такое, — ещё сомневаясь, но уже одобрительно кивнул майор. — А чего звал?

В это время к турбазе на гудящей «таблетке» подкатил первый представитель местной милиции. Молоденький участковый выскочил из кабины, вытянулся в струнку перед нами:

— Товарищ майор! Лейтенант Перепелицын! Участковый. Прибыл по вызову!

— Молодец, Перепелицын. Но ты тут не особо нужен, где опергруппа?

— Едет, товарищ майор. Я тут близко проезжал, меня дежурный отправил вам в помощь по радиостанции.

— Ладно… Будешь ждать группу и караулить место, а нам с коллегой, — кивнул я на КГБ-шника, — нужно отлучиться. Подойди.

Перепелицын сделал несколько шагов, глянул в сторону беседки — и тут же согнулся пополам, вцепившись в колени. Его вывернуло в траву, на подступах к крови. Не выдержало неокрепшее сознание молодого. Не зачерствел еще милиционерик.

— Простите… — прохрипел он, спотыкаясь, и метнулся в кусты, прикрывая рот.

— Перепелицын! — гаркнул я ему вдогонку. — Как блевать закончишь — займись охраной места происшествия! Ты тут теперь за старшего. Ясно?

— Есть, товарищ майор! — донеслось хриплое из кустов.

— Ничего не трогать, не топтать! Гильза, нож, пистолет ТТ — чтобы всё дошло до экспертизы в первозданном виде! Всё понял?

— По… понял, товарищ майор! Так точно!

Из кустов снова раздался характерный звук.

— Понятливый какой… Будущий генерал, не меньше… — насмешливо хмыкнул Орлов, сдерживая улыбку. — Вот молодежь пошла, некрепкая, и чему только в школе милиции учат?

— Не ворчи, Гордеич, освоится еще, успеет. Пошли лучше, переговорим, — кивнул я напарнику и двинулся в сторону ворот, к машине.

Мы сели в его «Волгу». Орлов завёл мотор и, пока тот мерно крутил обороты, глянул на меня.

— Ну что, Андрей Григорьевич, — Орлов достал из кармана кожаные перчатки, начал неторопливо натягивать. — Рассказывай. Чую, задумал ты что-то серьёзное… нужное, как всегда, но очень опасное. Я угадал? Опять идёшь напролом?

— Вроде того, — сказал я. — Но другого выхода у нас нет. Или мы — или они. Я знаю, где Лазовские.

— Значит, вдвоём, — проговорил он, — Ну, не впервой, что ж…

— Вдвоём. И больше никого. Потому что поедем… к бункеру.

Орлов застыл. Перестал шевелить пальцами. Взгляд стал хмурым.

— Какому ещё бункеру? — спросил он с некоторым раздражением.

Но я увидел по глазам — всё он понял.

— К тому самому. Который в документах у вас проходит, как… «Объект семь-ноль-два» «Пирит». Или у него теперь другое название?

Орлов помолчал. Лицо оставалось каменным, но уголок рта дёрнулся. Он откашлялся, посмотрел в сторону.

— Слушай… Андрей… Ты же умный человек. Майор. Там всё под грифом. Уровень допуска — первый. Даже внутри у нас не каждый в курсе. Я не имею права ни подтверждать, ни опровергать… Ты это понимаешь?

— Понимаю, — сказал я. — Потому и пришёл к тебе. Потому что, если они действительно там — а я почти уверен, что там — у нас есть шанс их взять. Пока не ушли окончательно. Или тебе мало убийств в Нижнем Лесовске? Нужно отпустить их, пусть идут дальше?

Орлов смотрел на меня молча. Секунд десять. Пятнадцать. Потом тихо выдохнул.

— Если ты ошибаешься… мне голову снимут.

— Если я ошибаюсь — я всё возьму на себя. У меня есть… показания. Но если я прав — ты знаешь, что нужно делать. Шамба не зря перед смертью сказал, чтобы я проверил бункер. Вряд ли в округе есть второй такой. Для чего он мне про него сказал, умирая? Ясное дело, чтобы насолить Бобыреву, сдать его родственничков. Логично? Да и зачем ему врать, на последнем-то вдохе?

— Ну, допустим…

— Сделаем вдвоем, все по-тихому. Выкурим их из бункера, а в рапорте напишем, что в лесу взяли, у озера. В допросах — ни слова о лаборатории. А им никто не поверит. Ну?

— М-да… с фантазией у тебя, Григорич, всё в порядке.

— Это не фантазия. Это оперативная смекалка. Если не мы, то никто.

Машина уже мягко катилась по просёлку. Сквозь туман за деревьями тускло блестело озеро.

— Ты же понимаешь, что у меня в приоритете другие задачи. А не ловля убийц.

— Я с тобой сейчас не как с майором госбезопасности говорю, а как с сознательным и честным жителем этого города. Я не хочу, чтобы эта история осталась без финала, Гордеич. Сколько людей они порешили, твоих земляков, подумай…

Я глянул на него и, снова, уже смотря вперёд, добавил:

— В моей практике не было висяков. И этот не будет первым.

Он кивнул. Один раз. Медленно.

— Ладно… Поехали. Только…. этого разговора — не было.

— Замётано.

«Волга» свернула с дороги, нырнув в черноту леса.