Лекарь в мире ЗОМБИ – 6

Глава 14 Второе пришествие Лешего

Он узнал меня. Старый ублюдок тоже вернулся из будущего.

Память услужливо подсовывала всё, что я помнил об этом человеке. Леший — настоящая легенда среди выживших. Два года после начала апокалипсиса он бродил по лесам Ленобласти, словно призрак. Его видели десятки людей, но никто не мог сказать, где его искать. Ни мертвяки, ни псионики, ни обычные люди не могли выследить этого призрака. Он был как лесной дух — везде и нигде одновременно.

Большинство поселений предпочитало не связываться с отшельником. Живёт себе полусумасшедший старик в лесу — кому какое дело? Но потом случилась история с Выборгскими — конченными отморозками, державшими в страхе всю северо-западную часть области. Эти ублюдки крышевали каждую деревню, каждое поселение в радиусе пятидесяти километров. Забирали половину продовольствия, лучших женщин и любое оружие. Несогласных просто развешивали на деревьях для устрашения остальных.

На Лешего они вышли по наводке. Их лидер, здоровенный мужик по прозвищу Кувалда, прослышал о тайных схронах с оружием в лесах. По слухам, у старика были спрятаны целые арсеналы — автоматы, снайперки, даже гранатомёты и сотни мин. Сокровища, за которые в новом мире убивали не задумываясь.

Выборгские отправили на зачистку пятнадцать лучших бойцов. Вооружённые до зубов, уверенные в быстрой победе, они вошли в лес как на прогулку, а встретили там свою смерть.

Две недели спустя местные охотники нашли их тела, аккуратно сложенные крестом на опушке леса. На лбу каждого вырезан грубый крест. Мёртвые глаза смотрели в небо, шеи перерезаны от уха до уха. Рядом с телами лежала самодельная табличка с выжженными словами «Господь карает грешников». Даже видавшие виды мародёры блевали при виде этой бойни. Старый лесной волк не просто убил их — он провёл ритуал очищения, как сам это называл. Местные после этого крестились, проезжая мимо леса, а верующие люди из деревень шептались, что Леший — не человек, а карающая десница самого Господа.

После этой бойни совет поселений собрался на экстренное заседание. Решение было единогласным — Леший представляет смертельную угрозу для всех. На ликвидацию отправили нас — группу из пяти псиоников. Меня назначили руководителем операции.

Ад начался с первого шага на его территорию. Серёга шёл впереди, когда его нога задела тонкую проволоку. Мы услышали щелчок, и в ту же секунду противопехотная мина превратила его в кровавый фонтан. Его тело просто перестало существовать. Горячая кровь забрызгала моё лицо, плечи, грудь. Мы не могли даже собрать останки для похорон. От человека, который ещё секунду назад шутил о своей очередной девушке, остались только фрагменты плоти на ближайших деревьях и часть разорванного ботинка.

Через километр Леший снял Вадима. Снайперская пуля вошла точно в глаз. Выстрела мы даже не слышали. Просто хлюпающий звук, и половина черепа разлетелась красным туманом. Этот ублюдок как будто знал, что один из нас Лекарь, поэтому не давал ни малейшего шанса на выживание.

Три дня мы играли в кошки-мышки. Леший превратил лес в одну сплошную ловушку. Минные поля, волчьи ямы, петли из стальной проволоки, отравленные шипы. Он не просто выживал — он превратил свою территорию в идеальную машину смерти. Даже мертвецов натравливал, заманивая их на наш запах особыми приманками.

К старику мы подобрались только на четвёртый день изматывающей охоты, когда он совершил первую за всё время ошибку. Заметив движение между деревьями, я успел поймать его в прицел в момент смены позиции и всадил пулю прямо в колено. Звук выстрела прокатился по лесу, вспугнув стаю ворон, а старик рухнул, оставляя за собой кровавый след на палой листве. Мы преследовали его, как подраненного зверя, по красным каплям на траве, пока не загнали в какую-то полуразрушенную землянку, откуда ему уже некуда было бежать. Он сидел там, прижавшись спиной к стене, весь чёрный от копоти и грязи, сжимая в руках винтовку, которая казалась продолжением его тела. Его глаза, сухие и злые, смотрели на нас с той особой яростью, которую можно увидеть только у загнанного до предела хищника.

Даже истекая кровью, с раздробленной коленной чашечкой, Леший продолжал бормотать свои бесконечные молитвы, будто это могло остановить пули или излечить его раны. Слова об очищении грешной земли и Божьем суде лились из его потрескавшихся губ непрерывным потоком, смешиваясь с хриплым дыханием. Ни единого признака страха, ни малейшего намёка на мольбу о пощаде не отразилось на его изрезанном морщинами лице — лишь холодная ненависть и фанатичная уверенность в собственной правоте, которая граничила с настоящим безумием.

Когда мы приблизились, чтобы взять его живым, Леший вдруг усмехнулся с таким странным спокойствием, что у меня по спине пробежал холодок. Его рука скользнула под куртку, и мы увидели гранату, зажатую в окровавленных пальцах. Инстинкты сработали быстрее мысли, и я рванулся назад, толкая своих людей к выходу, когда оглушительный взрыв превратил землянку в кромешный ад. Раскалённая волна ударила в спину, швырнув меня на землю и засыпав влажным крошевом земли и щепок. Кровь заливала глаза из глубокой раны на виске, а в ушах стоял непрекращающийся звон, но я был жив — чего нельзя было сказать о Лешем, чьи внутренности теперь украшали стены его последнего убежища.

После него не осталось ничего материального — только призрачная легенда о человеке, который превратил свою паранойю и религиозный фанатизм в совершенное оружие. Одиночка до последней клетки своего тела, он не признавал ни союзников, ни друзей, ни каких-либо правил сосуществования с другими людьми. В его извращённом мире существовали лишь он сам и его личная миссия от Бога, ради которой он истреблял любого, кто осмеливался нарушить границы его территории.

И вот теперь, спустя три года и новую, мать его, жизнь, я все-таки оказался в его ловушке. Яма была идеально вырыта — три метра глубиной, с гладкими, будто отполированными стенками, а наверху маячил силуэт старого убийцы с двустволкой. Паршивая ситуация, но не безнадежная.

Я тщательно оценил положение, мысленно просчитывая все переменные. Других людей поблизости не наблюдалось, что уже было плюсом. Двустволка в руках Лешего представляла серьезную угрозу, но теоретически я мог уклониться и активировать защитное поле спор до того, как дробь разорвет мою плоть. Оружие само по себе не было главной опасностью. Настоящая проблема заключалась в том, что старый параноик наверняка заминировал весь район капитальными растяжками и фугасами. Начни я сопротивляться, и этот фанатичный псих без малейших колебаний подорвёт нас обоих, и даже глазом не моргнёт.

Подобный взрыв превратил бы меня в облако кровавого тумана, разметав части тела по окрестностям. Я достаточно повидал таких подрывов, чтобы точно знать — никакая регенерация не соберет человека из фарша и фрагментов костей, разбросанных на десятки метров. Физика всегда побеждает псионику, если дело доходит до критической массы разрушений.

Леший медленно вытащил из внутреннего кармана старой куртки небольшой самодельный детонатор — потрёпанную металлическую коробку с несколькими торчащими проводами и массивной красной кнопкой. Я почувствовал, как во рту разлился металлический привкус адреналина, а горло моментально пересохло. Мозг заработал на предельных оборотах, считывая ситуацию и судорожно ища выход.

— Рад был повидаться со старым знакомым, но пора заканчивать этот разговор, — прохрипел старик. — Не хочу тебя сильно расстраивать, парень, но под тобой несколько мощных зарядов. Так что может попрощаться с Богом, пока у тебя есть несколько секунд.

Я заметил в рыхлой земле под ногами тонкий чёрный провод, уходящий в стену ямы и исчезающий в почве. Сомнений не оставалось — старый ублюдок не блефовал. Рот наполнился слюной, как перед рвотой, а позвоночник словно окатили ледяной водой.

В выцветших от времени глазах Лешего застыл тот особый стеклянный блеск, который видишь только у людей, готовых убить и умереть в один момент. Взгляд человека, уже попрощавшегося с жизнью задолго до встречи со смертью.

— Стой, — выдохнул я, напрягая каждую мышцу, чтобы голос не дрогнул. Горло словно забили мелким гравием. — Ты верующий, я помню. Не думаешь, что в нашей встрече есть высший смысл? Дважды в двух жизнях — это не может быть случайностью.

Палец старика замер в миллиметре от кнопки, артритные суставы с почерневшими ногтями замерли, будто наткнувшись на невидимое препятствие.

— Господь вернул меня в этот мир, — произнёс он с той уверенностью, которую не сломить никакими аргументами. — Дал второй шанс закончить работу по очищению земли от скверны.

Я нащупал зацепку и вцепился в неё всем своим существом. Религиозный фанатизм Лешего, над которым мы когда-то потешались, мог стать моим спасательным кругом. Апокалипсис он всегда считал божьей карой, а себя — исполнителем высшей воли. Раньше это казалось бредом сумасшедшего, теперь превращалось в шанс на выживание.

— Я думаю, это не случайность, — сказал я, удерживая его взгляд и подбирая каждое слово с осторожностью сапёра над миной. — Бог вернул нас обоих. У нас есть миссия. У обоих.

Пот заливал глаза жгучей солью, но я боялся даже моргнуть. Сердце колотилось о грудную клетку, как молот по наковальне, но я сдерживал дыхание, чтобы не выдать панику. Мускулы ног напряглись в инстинктивной готовности к бегству, хотя разум понимал всю бессмысленность такой попытки.

— Ты был безбожником, — процедил Леший сквозь редкие жёлтые зубы. — Вы все были! Думаете, я не следил за людьми из ваших поселений, когда вы проходили рядом с моими владениями? Вы смеялись надо мной. Называли психом и сумасшедшим.

— Всё верно. Так и было. Но потом я умер и вернулся на пять лет назад, — я медленно развёл руки, демонстрируя пустые ладони. — Когда погибаешь от взрыва, а потом неожиданно просыпаешься в своем же прошлом, даже отъявленный атеист начинает задумываться о высших силах. Об особом предназначении.

Леший молчал, обдумывая мои слова. Порывы ветра трепали его седые волосы и бороду, в которой застряли листья и кусочки древесной коры — естественный камуфляж человека, сросшегося с дикой природой. Детонатор в его руке подрагивал, но не от страха — от старческого тремора, который уже начал разрушать его тело, но еще не сломил железную волю.

— Сбрось верёвку, — сказал я. — Если бы Господь хотел моей смерти, он бы просто не возвращал меня в прошлое. У меня есть силы, которые нужны для очищения этого мира.

Леший, не опуская ружья, свободной рукой достал из-за пояса моток верёвки и сбросил его в яму. Конец ударился о землю рядом со мной.

— Лезь. Медленно. Руки всё время держи на виду.

Я взялся за верёвку и начал подниматься. Каждое движение — предельно осторожное, выверенное. Никаких резких рывков.

Когда моя голова поравнялась с краем ямы, Леший отступил на несколько шагов, не отводя ствола от моего лица.

— Вылезай и брось рюкзак на землю.

Я осторожно перелез через край ямы, ощущая каждую мышцу в напряжении. Сбросил рюкзак на промёрзшую землю и поднялся, держа руки раскрытыми перед собой. Ледяной осенний ветер обжигал лицо после затхлой сырости ловушки.

Леший не опускал двустволку, целясь мне в грудь. Его взгляд скользнул по моим рукам, задержавшись на тёмных пятнах, проступающих сквозь кожу. Чёрная маслянистая субстанция сочилась между пальцев — споры готовились к активации.

— Что это за дрянь? — процедил он, кивнув на мои руки.

— Ты же помнишь, я был Лекарем? — я встретил его взгляд спокойно. — Теперь Господь изменил мой дар. Сделал меня своим оружием против нечисти.

По лицу Лешего пробежала тень интереса. Ноздри раздулись, как у хищника, почуявшего кровь. Палец на спусковом крючке слегка расслабился.

— Всё это время я думал, что выжил случайно, — продолжил я, наблюдая за его реакцией. — Теперь понимаю. Бог сделал меня своим инструментом. Как и тебя.

— Красиво пиздишь, — хмыкнул старик, но ствол опустил на пару сантиметров. — Докажи.

Медленно, демонстративно повернул голову, осматривая окрестности. Между ржавых остовов техники метрах в пятнадцати брёл одинокий зомби. Сгорбленный, с кожей цвета протухшего мяса, он волочил перебитую ногу по мёрзлой земле.

— Разреши показать на нём, — кивнул в сторону мертвяка.

Леший коротко дёрнул головой — иди. Ружьё по-прежнему смотрело в мою сторону.

— Только давай без фокусов, — предупредил он. — У меня здесь каждый сантиметр заминирован.

Последним словами я, почему-то, полностью поверил. Это было в стиле Лешего.

Я направился к зомби размеренным шагом, стараясь не делать резких движений. Споры пульсировали под кожей, предвкушая пир. Леший шёл сбоку, сохраняя дистанцию. Для старика он двигался поразительно бесшумно — ни хруста раннего снега под ногами, ни шороха одежды.

Мертвяк поднял голову, когда мы приблизились. Треснувшие губы разошлись, обнажая почерневшие зубы. Утробное шипение вырвалось из разложившейся глотки. Запах ударил в ноздри — аммиак, тухлое мясо и химический смрад разложения.

— Смотри внимательно, — бросил я Лешему. — Вот он — дар Господень.

Я шагнул к зомби и с силой вонзил руку прямо в его грудную клетку. Кости поддались с влажным хрустом, словно переломленные ветки в сырую погоду. Чёрные споры немедленно хлынули из моих пальцев в гниющую плоть, проникая глубже, как чернила в промокашку. Они растекались внутри мертвеца тёмной паутиной, оплетая внутренние органы и мышцы, проникая в костный мозг и остатки нервной системы. Я физически чувствовал, как они высасывают последние крохи энергии из умершего тела, как забирают её себе, передавая мне.

Повернувшись к Лешему, я заметил, что его обычно непроницаемое лицо изменилось. Морщины перегруппировались, складываясь в новый рисунок — растерянность, которая на этом иссохшем от времени и ветра лице выглядела чужеродно, как кровь на снегу.

Впервые за всё время нашего знакомства в его глазах мелькнуло что-то живое — смесь удивления, уважения и религиозного трепета. То, как расширились его зрачки, как дрогнули кустистые брови — всё выдавало человека, увидевшего подтверждение своей безумной веры. Рот старика приоткрылся, приоткрывая жёлтые зубы, а брови поднялись, нарушив привычную маску настороженности, которую он носил, как вторую кожу.

— Раньше я спасал людей с помощью лечения, — произнёс я, ощущая, как энергия поглощённого мертвеца разливается по моим венам, наполняя тело приятной тёплой силой. — Теперь очищаю мир от скверны. Господь переплавил мой дар, превратив его в оружие против нечисти. Дал силу забирать жизнь у тех, кто больше её не заслуживает.

Леший пристально всматривался в моё лицо, изучая каждую черту, словно читал незнакомый текст на неизвестном языке. Его глаза — выцветшие, как старая джинса, с красными прожилками на белках — перемещались от моих глаз ко лбу, к губам, к подбородку. Искали ложь. Искали подвох. Искали признаки того, что я лишь притворяюсь верующим.

Порывы холодного ветра трепали его седую бороду, похожую на мочалку из стальных нитей, бросая в лицо снежную крупу и мелкий мусор, но он стоял неподвижно, как старое дерево с корнями глубиной в метры. Мышцы шеи напряжены, жилы вздулись. Лоб прорезали глубокие морщины — следы тысяч хмурых дней и бессонных ночей. Двустволка в его руках опустилась — уже не целилась мне в грудь, хотя всё ещё оставалась в боевой готовности. Палец не покинул спусковой крючок. Даже сейчас старый хищник был готов к моментальному выстрелу.

— Возможно… — пробормотал он наконец, и в его глазах я увидел знакомый проблеск религиозного фанатизма. Тот самый огонь, что горел в глазах исламистов-смертников и христианских фундаменталистов. Опасное, яростное пламя веры, способное сжечь всё на своём пути. — Возможно, Господь действительно послал тебя. Потому что в прошлой жизни я не справился в одиночку.

Старик молчал ещё несколько долгих секунд, обдумывая что-то, взвешивая варианты, прокручивая в голове возможности и последствия. Я видел, как работают желваки под его обтянутыми кожей скулами, как пульсирует вена на шее, отсчитывая удары сердца. Он мог выстрелить, мог опустить оружие, мог попытаться бежать. В его глазах — все варианты разом, расчёт шансов и обещание боли. Свинцовое небо над нами постепенно темнело, предвещая скорую ночь. Тяжёлые тучи ползли с севера, как неповоротливые серые звери. Порывы ветра усилились, принося с собой запах близкой метели — холодный, колючий, с привкусом льда и хвои. Пахло мокрой корой, прелыми листьями и смертью.

— Идём, — сказал он наконец, опуская ружьё ещё ниже, давая понять, что выбрал доверие вместо подозрения. Движение было осторожным, выверенным, как и всё, что делал этот человек. Ствол больше не смотрел мне в грудь, но я знал — при малейшей угрозе он вскинется змеёй и выплюнет свинцовую смерть. — Скоро стемнеет. А нам нужно многое обсудить.