Мечников. Том 9. Тень правды

Глава 11

Чёрная пена изо рта? Впервые в жизни слышу о таком симптоме. Даже если речь идёт о желудочно-кишечном кровотечении, рвота, как я уже недавно вспоминал, цвета кофейной гущи. Возможно, Родников с Решетовым что-то перепутали и на самом деле там не пена изо рта, а рвота содержимым желудка? Может, пациент выпил что-то чёрное?

Пока что теряюсь в догадках, чем вообще может оказаться это заболевание.

— Иван Сергеевич, я помогу господам Эдуарду Семёновичу и Василию Ионовичу, — сообщил я. — Реализацию описанного мной плана начнём в ближайшее же время.

— Я переговорю с Анной Иннокентьевной, — сказал Кораблёв. — Если потребуется, запустим на территорию госпиталя их личную охрану, чтобы они оцепили периметр. Приступайте, Алексей Александрович. Я присоединюсь к вам в другой раз.

Последнюю фразу Кораблёв намеренно исказил, чтобы Родников не понял, что главный лекарь тоже собирается остаться в госпитале на ночь. Мы решили, что это пока что лучше держать в секрете.

— До сих пор поверить не могу, что вы всё-таки сюда вернулись, господин Мечников, — следуя вместе со мной к зданию госпиталя, произнёс Эдуард Семёнович. — Нам, если честно, без вас работается очень тяжко. Конечно, господин Сеченов старается компенсировать уволившихся лекарей, но всё равно — обстановка в амбулатории уже не та. Возвращаться случайно к нам не планируете?

Вот уж от кого я меньше всего ожидал услышать такой вопрос. От Родникова, который несколько раз заявлял, что я некромант. Хотя готов поспорить, дело в другом. Вряд ли он просто соскучился. Скорее всего, на него свалилось столько работы, что он постепенно перестаёт её тянуть. Теперь уже не полениться, как он любил это делать раньше. Сколько раз мы с Кораблёвым и Синицыным заставали его спящим в смотровых кабинетах? Я уже и со счёта сбился.

— Нет, Эдуард Семёнович, возвращаться я точно не планирую. У меня совсем другие планы. И заниматься ими я буду в Саратове, — ответил я.

— Это правильно, — кивнул он. — Вы не подумайте, я же не осуждаю вас за то, что вы нас покинули. Хотя, если честно, мне кажется, в Саратове вам не место. Нужно было сразу переезжать в Санкт-Петербург. Уж в столице вы бы точно взлетели очень быстро. Тем более, у вас там семья, если я не…

Я грозно зыркнул на Родникова, тем самым заставив его замолчать. Он тут же понял, что завёл тему, о которой я с ним разговаривать не хотел, и тогда наша беседа прервалась.

Понимаю, что он высказывал это из лучших побуждений, но вести беседы о моей семье излишне. Я и сам до сих пор не разобрался толком, как мы с отцом друг к другу относимся. Друзья мы или враги? Учитывая, что они с Кириллом прислали в Хопёрск банду военных преступников, чтобы захватить Сергея, я сильно сомневаюсь, что у нас могли остаться хоть какие-то намёки на тёплые взаимоотношения.

Когда мы с Родниковым влетели в приёмный кабинет госпиталя, пациент всё ещё лежал там. Вокруг него суетился пожилой лекарь Василий Ионович. Если честно, я был уверен, что он уже ушёл из организации и закончил карьеру лекаря. Видимо, когда количество сотрудников уменьшилось, он решил ещё немного поддержать Кораблёва и его амбулаторию с госпиталем.

— Алексей Александрович! — обрадовался он, но сразу же перешёл к делу. — Скорее, осмотрите и вы его. Мы никак не можем понять, что происходит!

— Где Сеченов? — подбежав к пациенту, спросил я.

— Он сегодня дежурит во вторую смену, — ответил Решетов. — Он заменит нас через час-полтора.

— Хорошо, он мне тоже пригодится, — кивнул я. — А теперь дайте мне несколько минут, я сам осмотрю больного.

Экстренным пациентом оказался тридцатилетний мужчина. Он лежал на правом боку и держался за грудь. Сознание потерять ещё не успел, но, судя по цвету, в который окрасилась его щетина и больничное бельё, у него действительно шла изо рта чёрная пена.

— Когда прекратился приступ? — спросил коллег я.

— Буквально две-три минуты назад он откашлял всю оставшуюся пену, — объяснил Решетов. — Теперь лежит и держится за сердце. Ничего не говорит. Он вообще ни слова не сказал с того момента, как его сюда притащили мужики.

— Его принесли родственники? — уточнил я.

— Нет, просто прохожие. Заметили, что ему стало плохо. Говорят, свалился посреди улицы и чуть не задохнулся. Повезло, что они быстро сообразили, что его нужно нести к нам, — пояснил Родников.

Интересно получается… Заболевание явно магическое. С такими симптомами я ещё никогда не встречался. Причём Родников с Решетовым утверждают, что он держится за сердце, но на самом деле они ошибаются.

Интуиция подсказывает мне, что всё дело в другой системе органов.

Я прослушал его лёгкие, обнаружил там лёгкие хрипы, а затем заявил:

— Переносим его в наш диагностический кабинет. Сделаем ЭКГ. Как раз к тому моменту подойдёт Сеченов. Выполним эндоскопию. Проверим, что у него там в желудке.

Так мы исключим сразу несколько заболеваний.

— Вы меня слышите? — спросил я больного, пока мы тащили его к аппарату ЭКГ. — Можете рассказать, что с вами произошло?

Он лишь тихо захрипел, а затем снова замолчал.

— Хотя бы жестом можете показать, понимаете вы меня или нет? — спросил я. — Если понимаете, пошевелите правой рукой.

Пациент сжал ладонь в кулак и утвердительно кивнул, однако сразу после этого его сознание куда-то утекло, и он вновь отвлёкся от нашего разговора.

Странно. Говорить не может, но на контакт выходит, хоть и с трудом. Может, он повредил голосовые связки? Тогда это многое объясняет. Если предположить, что он выпил какой-нибудь химикат чёрного цвета, у него мог произойти ожог желудка, который сразу же вызвал рвоту. Затем он поперхнулся ей и обжёг голосовые связки. Лишился голоса и теперь не может выйти на контакт, в том числе и из-за болевого шока.

Звучит логично. Возможно, я именно по этой причине и слышу хрипы у него в лёгких, поскольку туда попала часть раздражающего вещества. Либо же хрип возникает из-за повреждения гортани и голосовых связок.

Случай очень интересный, но попал этот человек сюда крайне не вовремя. Мне бы сейчас организовывать защиту для Иннокентия Елина и параллельно с этим готовить для него план лечения. Но бросить человека в беде я всё равно не могу. Пока что позволю другим заняться подготовкой защиты от убийц. О существовании которых никто, кроме меня с Игорем, не знает. Анне насчёт них я лишь намекнул. Но правду также стоит рассказать ещё и Ивану Сеченову, когда он прибудет в госпиталь. Он тоже владеет обратным витком, так что в случае нападения убийцы я смогу рассчитывать на его помощь.

Стоп, а куда пропал Игорь Лебедев? Мы ведь с ним договорились, что он будет на месте, когда я приду. Весь план заключался в том, что мы вместе организуем облаву для гильдии убийц.

Ох и не к добру это. Просто так, без причины он бы не стал нарушать данное слово. Похоже, что-то случилось. Возможно, гильдия сделала следующий шаг гораздо быстрее нас. Однако, если бы на Игоря кто-то напал, готов поспорить, что в Хопёрске уже давно бы начался пожар. Битву, в которой принимает участие столь могущественный пиромант, трудно не заметить.

Пока я размышлял на эту тему, ЭКГ поступившего безымянного пациента уже была готова. Да, именно безымянного, поскольку паспорта у него при себе не оказалось. Хотя одет он был неплохо. Не бедный крестьянин, но и не дворянин. Скорее всего, обычный гражданин города, который случайно пострадал по своей глупости или из-за чьего-то недоброжелательного вмешательства.

— Что там по результатам ЭКГ, Алексей Александрович? — поинтересовался Эдуард Родников. — Вы ведь знаете — мы эти плёнки читать не умеем. С этой задачей у нас справляются только Лебедев и господин Сеченов.

— Всё в порядке, — заключил я. — Небольшая тахикардия. Ритм синусовый, сто восемь ударов в минуту. В остальном никаких отклонений. Но тахикардия у него из-за повреждения пищеварительной и дыхательной систем. Из-за боли и стресса.

— Так значит, с сердцем никаких проблем нет? — удивился Решетов. — Ох, а я подумал, что он именно из-за нарушений в сердечной мышце так за грудь схватился. Хотя стоило догадаться, ещё слишком молодой для таких заболеваний.

— Что у вас здесь происходит? — ворвавшись в диагностический кабинет, воскликнул Иван Михайлович Сеченов.

Увидев меня, он оторопел.

— Алексей? — прошептал он. — А ты… Вернее, что вы здесь делаете?

— Я тоже рад вас видеть, но все подробности расскажу после того, как разберёмся с пациентом, Иван Михайлович, — произнёс я. — Готовьте эндоскоп. Будем осматривать его желудок.

— У? М-м-м! — промычал пациент.

О, так он всё-таки может издавать звуки.

— Что такое? Не переживайте, — попросил я. — Эта процедура неприятная, но быстрая. Нам нужно проверить, что происходит в вашем пищеварительном тракте.

Решетов с Родниковым живо покинули кабинет, поскольку в эндоскопии они не разбирались, а в госпитале осталось ещё много не осмотренных пациентов. Обход никто не отменял. А перед тем, как сдать смену, необходимо подготовить отчёт о самочувствии пациентов. Соответственно, Решетову и Родникову в любом случае пришлось бы отвлечься на пациентов, чтобы сдать Сеченову госпиталь на вечер и ночь.

Мы опрыскали анестезией глотку пациента, а затем ввели в него эндоскопическую трубку. Судя по стонам, он явно не был доволен проводимой манипуляцией, но деваться ему уже было некуда.

Через пару минут я смог разглядеть пищевод.

— Вся слизистая пищевода покрыта тёмной жидкостью, — произнёс я. — Однако видимых повреждений пока что не обнаружено. Странно, я рассчитывал увидеть здесь ожоги.

— Возможно, в пищеводе уже находится разбавленный слизью токсин, — предположил Сеченов. — Посмотри, что там в желудке.

Иван начал вводить трубку глубже в пищеварительный тракт пациента, а я через окуляр смог разглядеть содержимое желудка.

На его стенках тоже виднелись следы чёрной жидкости, однако никаких повреждений или химических ожогов я не обнаружил. Подозрительно… Может, выпитое им вещество не оказывает воздействия на слизистую, но вызывает рвотный рефлекс?

— Всё, можете доставать трубку, — осмотрев двенадцатиперстную кишку, произнёс я. — Все верхние отделы пищеварительного тракта в норме. Но промыть желудок всё равно не помешает. Кто из среднего лекарского персонала у нас сейчас остаётся на ночное дежурство, или такие правила пока что не установили?

— Установили, — ответил Иван. — Сегодня должны остаться Сапрыкин и Лебедев. Сапрыкин уже расположился в приёмном кабинете, а Игоря я пока что не видел. С утра не могу с ним связаться. Он обещал, что заглянет на завод, но так и не пришёл.

Плохи дела. Значит, с Игорем и вправду что-то случилось.

Хотя… Если говорить о работе госпиталя, свободные руки у нас найдутся. Тут должна остаться Анна Елина. Можно попросить её, чтобы она промыла желудок пострадавшему.

Мы с Сеченовым переместили пациента в зал госпиталя, дали указания среднему лекарскому персоналу, а сами вышли на улицу, чтобы обсудить произошедшее наедине. Я кратко пересказал Ивану всё, что случилось за последние сутки.

— Теперь понятно, почему всю территорию госпиталя оцепили охранники барона Елина, — кивнул он. — Напряжённая ситуация. Как думаешь, на нас и вправду кто-то нападёт этой ночью?

— Сложно сказать, — ответил я. — Даже самый искусный убийца вряд ли сможет проникнуть незамеченным через такую охрану. Плюс ко всему лекари будут следить за Иннокентием Сергеевичем всю ночь. Я планирую привести барона в чувство до завтрашнего утра. Отсюда он выйдет полностью здоровым.

— И можно было бы сказать, что всё идёт гладко, но у нас всё ещё висят две проблемы, — напомнил Сеченов. — Игорь Лебедев так и не вернулся, а в госпитале лежит пациент с неустановленным диагнозом. Как думаешь, чем может быть эта чёрная жидкость? Возможно, его тоже отравили члены гильдии убийц?

— Если это так, то он должен быть важной персоной. Но при нём нет никаких документов. На контакт он не выходит. Нам остаётся только гадать, кто этот человек, — произнёс я. — Сразу после проведения эндоскопии я попробовал залечить его гортань и голосовые связки, однако он так и не заговорил. Такое ощущение, что он не в себе. Возможно, он отравился какими-то магическими психотропными веществами.

— Только этого нам ещё не хватало, — тяжело вздохнул Иван Сеченов. — Ладно, Алексей, уже темнеет. Думаю, нам пора занимать свои посты.

— Ты пока иди в главный зал. Следи вместе с Анной за состоянием барона и других пациентов. А мне нужно переговорить с ещё одним человеком, — ответил я.

Сеченов прошёл вглубь госпиталя, а я остановился около кабинета Юрия Сапрыкина.

— Рад видеть вас, Алексей Александрович, — бодро поприветствовал меня бывший городовой.

— Взаимно, Юрий, — ответил я. — У меня к вам один вопрос, который не требует отлагательств. У вас ещё остались связи с полицейским участком? Игорь Лебедев упоминал, что вы до сих пор взаимодействуете с некоторыми из бывших коллег.

— Это правда, Игорь Станиславович не солгал, — кивнул он. — А почему вы этим интересуетесь?

— Сейчас в нашем участке держат Павла Елина, — произнёс я. — Возможно, уже этой ночью мы получим доказательства его невиновности. Я бы хотел узнать, получится ли у вас в случае острой необходимости срочно вызвать своих коллег?

— Для этого мой бывший статус и не потребуется, — пожал плечами он. — Мне выдан кристалл связи для вызова городовых.

— Вы меня не поняли. Нужно не только вызвать их, но и объяснить, что здесь происходит, — уточнил я. — Если сегодня на нас кто-то нападёт, можете быть уверены — это члены гильдии убийц. Именно они затеяли избавиться от барона Елина. Рассказываю вам об этом заранее на тот случай, если я вдруг пострадаю и не смогу самостоятельно доложить о произошедшем.

— Вы меня пугаете, господин Мечников, — напрягся Юрий Сапрыкин. — Но я сделаю всё так, как вы говорите. Однако, мне кажется, что беспокоиться не о чем. Вокруг столько охраны! Я такого количества вооружённых бойцов не видел с того раза, когда завязалась война против Леонида Рокотова.

В этом он прав. Но меня всё равно почему-то не покидает неприятное предчувствие. Думаю, мне всё же придётся выбраться наружу и поискать Игоря. Заодно отвлеку на себя внимание убийц. Но перед этим нужно приступить к лечению барона.

Я дал Сеченову точный план действий, и мы вместе приступили к восстановлению Иннокентия Елина. Сначала вместе восстановили печень, затем взялись за выведение лишней жидкости из брюшной полости и завершили весь процесс полной детоксикацией организма с помощью капельниц, которые совсем недавно завезли в Хопёрский госпиталь.

— Этого будет достаточно? — поинтересовался Сеченов.

— Нет, Иван, ты пока отдохни, а я пройдусь по другим органам. Попроси Анну, чтобы приготовила нам ещё одну капельницу с антибиотиком. Придётся постараться, чтобы излечить барона за одну ночь.

Пока Сеченов и Анна готовили капельницы, я решил разобраться с желтизной кожи, которая беспокоит Елина уже несколько недель. Расширил желчевыводящие протоки, ускорил работу почек для выведения излишков билирубина, а затем перешёл к завершающей стадии — к головному мозгу.

Он особенно сильно пострадал из-за воздействия токсинов. На восстановление нервной ткани ушла почти половина моей магии. Когда я приступил к финальным этапам лечения, в моей груди загорелись обратные витки.

Я не сразу понял, с чего это вдруг они решили активизироваться. Всё-таки снаружи охрана, убийцы внутрь проникнуть не могут, значит, и опасности мне никакой не грозит.

Возможно, обратный виток так отреагировал на бактериальную инфекцию?

Нет.

Я медленно обернулся и обнаружил, что человека, который поступил с жалобами на чёрную пену изо рта, на кровати уже больше не было.

Однако я чувствовал присутствие постороннего человека в главном зале госпиталя.

И в этот момент до меня дошло. Убийцы с самого начала понимали, что не смогут проникнуть в здание снаружи.

Именно поэтому один из них проник внутрь в качестве пациента!