Мечников. Том 9. Тень правды

Глава 20

Мы с Разумовским выскочили из-за стола и подбежали к потерявшему сознание сторожу. Я сразу же прощупал пульс на сонной артерии, а главный лекарь — на лучевой.

— Пульс ритмичный, примерно сотня в секунду, — сказал я. — Всё с ним нормально, просто перенервничал. Сейчас ещё давление измерю, одну минуту.

Я достал из сумки тонометр, сделал замер и обнаружил, что артериальное давление у нашего сторожа немного упало.

— Ничего серьёзного, — сказал я. — Обычный обморок. Давайте положим его на кушетку.

Мы с Александром Ивановичем переместили старика на мягкую поверхность, затем я убрал из-под его головы подушку и подложил её под ноги. Благодаря такому расположению тела кровь из ног начнёт оттекать в голову и туловище, давление вернётся в норму, и он придёт в себя.

— Так, а что он там сказал перед тем, как потерял сознание? — спросил меня Разумовский и с опаской выглянул через открытую дверь в коридор своего отделения. — Призрак?

— Да, это последнее, что он произнёс, — вспомнил я.

Может, ему показалось? Какой ещё призрак? Хотя зря я, наверное, удивляюсь. В этом мире запросто могут и такие создания обитать. Ходячих мертвецов я уже видел, домового, лешего и прочих духов тоже встречал. Кто знает, а вдруг тут и призраки существуют?

А если учесть, какую чертовщину воротят сектанты, в городе и не такое может случиться. Мы ведь до сих пор не знаем, зачем они чертили этот знак прямо за орденом лекарей. А между тем орден находится в двух шагах от губернского госпиталя.

— Ну что ж, пойдёмте, проверим, — предложил Разумовскому я.

— Да я что-то… — замялся главный лекарь. — Что-то побаиваюсь, если честно. Только не смейтесь, Алексей Александрович.

Ещё лучше! Если сейчас ещё и Разумовский сознание потеряет, то мне придётся не только с призраком разбираться и за пациентами следить, так ещё и этих двоих приводить в чувство.

— Если хотите, я сам схожу, проверю, — сказал я. — Побудьте тогда с нашим сторожем пока что.

Александр Иванович спорить со мной не стал. Как только я вышел из его кабинета, он тут же запер за мной дверь. И бывает ведь такое! Мудрейший медик, первоклассный лекарь, а всякую бесовщину боится. Но почему-то мне кажется, что опасаться нечего. Клятва лекаря молчит, значит, некротики в госпитале нет.

Хотя домовые и прочие духи не являются порождениями некротики, и на них моя сила никак не реагирует. В общем, нет смысла гадать — надо идти и осматривать госпиталь самому.

Проблема только в том, что сторож не успел сказать, где он увидел призрака. Сказал: «Там!»

А где это «там» — думайте сами.

Первым делом я спустился на первый этаж в фойе здания, где обычно и дежурил наш горе-охранник. Госпиталь был закрыт изнутри. На всякий случай я проверил замок и все окна на первом этаже здания, но не нашёл никаких признаков взлома.

Значит, то, что напугало сторожа, пришло не снаружи. Оно до сих пор где-то здесь — внутри.

Изучив первый этаж, я вернулся в отделение, с которого и начал свой путь, и попытался войти в кабинет главного лекаря, но тот оказался закрыт изнутри.

— Александр Иванович! — крикнул я. — С вами там всё в порядке?

— Фух… — послышался тяжёлый вздох Разумовского. — Слава Грифону, что это вы, господин Мечников.

— Вы чего закрылись?

— Там по отделению кто-то ходит. Вы с ним, видимо, разминулись, — объяснил он. — Как только я услышал шаги, сразу же заперся. Так, на всякий случай.

Не стану, пожалуй, ему говорить, что призраки, если верить легендам, умеют ходить сквозь стены. Ещё не хватало, чтобы он через окно вылез. Перелом костей я своими препаратами ему точно залечить не смогу.

Послышался шорох. И, в подтверждение слов главного лекаря, в другом конце коридора раздались чьи-то шаркающие шаги. А затем дверь в дальнюю палату захлопнулась.

Все пациенты спали, но шум чужих шагов и хлопающих дверей их не будил. Уже привыкли, что в госпитале постоянно что-то происходит. То новых пациентов завозят, то уже поступившим становится хуже, и весь персонал поднимается на уши. Для любой больницы это в порядке вещей.

Я ускорил шаг и проследовал в последнюю палату, из которой доносились звуки. А затем без стука вошёл внутрь. И не обнаружил там никого. Койка, тумбочка, стул. Окно закрыто.

Интересно… И как же это понимать? На этот раз я точно уверен, что видел, как сюда кто-то вошёл. Мне не померещилось.

Я прикрыл за собой дверь, замер и прислушался к окружающим меня звукам. В ночной тишине послышалось дыхание. Прямо из-под койки.

Ага… Вот куда скрылся наш «призрак». Я медленно присел на корточки и заглянул под кровать. Передо мной тут же предстало округлое лицо лежащего на животе мужчины. Пациент был укутан в белую наволочку. Теперь понятно, почему сторож принял его за призрака.

Он посмотрел мне в глаза и заявил:

— Ку-ку.

— Ну, допустим, ку-ку, — с серьёзным выражением лица ответил я. — Вы чего под кроватью делаете, уважаемый?

— Он сказал мне, что если я не спрячусь, то меня всего раздавит, — заявил он.

— Кто сказал? — поинтересовался я.

— Голос. Это он командует. Он тут главный!

Представляю, как бы сейчас запаниковал Разумовский, если бы услышал эти слова от своего пациента. Действительно, звучит так, будто мужчина кем-то одержим. Вот только я уже сталкивался с такими «призраками». И никакой паранормальщины в этом нет.

Очевидно, у него галлюцинации. Возможно, мы имеем дело с шизофренией.

Так, нужно звать сюда Разумовского. В одиночку эту проблему я не решу. Если у пациента развилась шизофрения, то его придётся отправлять в другую лечебницу. Но кричать главному лекарю на весь коридор и будить пациентов я не хочу. И оставлять пациента надолго слишком опасно. Если он убежит — проблем потом не оберёшься.

— Всё правильно делаете, уважаемый, — кивнул ему я. — Вот тут и лежим. Я скоро вернусь и помогу вам.

На этот раз он ничего мне не ответил. Я вышел из палаты, а затем запер дверь на ключ. Убедив главного лекаря покинуть своё убежище, я провёл Александра Ивановича к последней палате и показал ему ту же картину, которую я сам лицезрел совсем недавно. К счастью, за это время пациент никуда не делся.

— Господин Давыдов! — удивлённо воскликнул Разумовский. — Вы чего творите? Антон Сергеевич, вылезайте оттуда сейчас же!

— За ним такое поведение ранее наблюдалось? — спросил главного лекаря я.

— Нет, что вы! — развёл руками Александр Иванович. — Это — граф Давыдов. Один из главных людей нашего князя Игнатова. Ему принадлежит юг Саратовской губернии. Разумеется, раньше он себя так никогда не вёл.

— И вчера всё было в порядке? — уточнил я.

— Я вам больше скажу, пять часов назад я проводил обход, и мы долго беседовали с ним на отстранённые темы, — сказал Разумовский. — Вёл он себя абсолютно адекватно. Антон Сергеевич — умнейший человек. Я поверить не могу в то, что сейчас творится перед моими глазами!

Как раз в этот момент Давыдов выкатился из-под кровати и уселся на тумбочку. При этом продолжал закутываться в простыню, которую уже успел извозить в пыли. Боюсь даже представить, где он успел побывать за последний час. Если уж он даже сторожа напугал, то по первому этажу ему точно удалось погулять.

— Может, мы допускаем ошибку? — с надеждой спросил Разумовский. — Вдруг он не сошёл с ума? Что, если им вправду кто-то овладел? Какой-нибудь злой дух, к примеру.

Насчёт злого духа сильно сомневаюсь, но на шизофрению это и вправду не похоже. Обычно она так резко не возникает. Её появлению предшествуют хоть какие-либо минимальные симптомы. У столь известного в широких кругах человека, как граф, кто-то должен был заметить отклонения.

Больше похоже на острый психоз. Но из-за чего?

— Давит-давит, — бормотал граф Давыдов. — Раздавливает.

— Он ничего не принимал? — спросил главного лекаря я. — Никто не давал ему ошибочно те препараты, которые он пить не должен?

— Он вообще никаких препаратов не пил. Он лёг сюда спину полечить, — сказал Разумовский. — Господин Давыдов ещё в молодости получил ранение на войне и с тех пор время от времени посещает меня, чтобы я убирал боль.

— А что насчёт алкоголя? Он никаким образом случайно не мог выпить сегодня? — спросил я.

— Нет, Алексей Александрович, гарантирую вам, в госпитале он бы пить не стал. Алкоголизмом этот господин вообще не страдает. Может пригубить бокал вина за ужином, но не более того. Я очень хорошо его знаю, — произнёс Разумовский.

Значит, вариантов остаётся не так уж и много. Судя по тому, как неадекватно он себя ведёт, говорит о чьих-то голосах и, как мне кажется, даже видит несуществующие образы, у него точно имеются галлюцинации. Причём не только слуховые и зрительные, но ещё и тактильные.

Он ведь всё время повторяет, что его кто-то давит.

Стоп…

— Нужно перепроверить сердечно-сосудистую систему! — воскликнул я. — Возможно, он пытается намекнуть нам на то, что его беспокоит.

Такое при галлюцинозах действительно бывает. К примеру, бывали случаи, когда голоса заставляли людей взять в руки нож и полоснуть по близкому человеку, но болеющему удавалось заранее предупредить, что он может совершить нечто опасное.

Точно так же и в данном случае. Галлюциноз мог возникнуть из-за поражения головного мозга.

Плюс ко всему его «давит» очень сильно напоминает жалобы на стенокардию. Может быть, у пациента намечается инфаркт.

Вот уж действительно сложная ситуация. Не поймёшь сходу, за что хвататься. Но план я уже разработал. Первым делом мы с Разумовским сделали ему ЭКГ. Я бегло осмотрел плёнку и убедился в том, что инфаркта нет. Хотя гипертрофия левого желудочка имеется. Значит, он уже давно страдает от повышенного давления.

Граф, к счастью, вёл себя спокойно. После того как мы с Разумовским принялись осматривать его, Давыдов перестал нести чушь, суетиться и укутываться в простыню. Послушно выполнял всё, что мы просили.

Я проверил неврологическим молоточком рефлексы. Прошёлся иглой по коже и…

— Ну что, Алексей Александрович? — спросил Разумовский. — Есть намёки на этот ваш… Как вы его назвали? Инсульт?

— Нет, — сказал я. — Все рефлексы в норме. ЭКГ тоже.

И тут меня осенило. Мы до сих пор не проверили самое главное, хотя это стоило сделать в первую очередь. Порой в таких экстренных ситуациях врачи проводят массу обследований, но упускают какую-то элементарную мелочь, которая может дать ответы на все вопросы.

Но мне удалось вовремя вспомнить, что нужно делать.

— Давление, — сказал я Разумовскому. — Выпрямите ему руку, Александр Иванович, я надену манжету.

Воспользовавшись тонометром, я увидел результат, который показал, в чём причина столь резкого изменения в поведении графа Давыдова.

— Давление — двести на сто десять! — воскликнул я. — Расслабьте тонус его сосудов, а я подготовлю инъекции!

Я добежал до шкафчика с препаратами и нашёл изобретённые мной порошки. Один расслаблял сосудистую стенку, а второй выполнял мочегонную функцию.

Выполнив две инъекции, мы уложили графа Давыдова на кровать, и тот вскоре заснул. Через час я ещё раз измерил его давление. Оно упало до ста сорока на девяносто. Это тоже высокий показатель, но ниже после такого криза сбивать давление нельзя. Сердечно-сосудистая система может не выдержать столь резкого перепада.

— Алексей Александрович, я так и не понял, нам нужно везти его в лечебницу или нет? Он душевнобольной? — спросил Разумовский. — Или всё-таки стоит вызвать жреца из церкви Грифона?

— Не беспокойтесь, как отоспится, с ним всё будет в порядке, — сказал я. — Состояние, которое ему пришлось пережить, называется органическим галлюцинозом. Причин, которые его вызывают, может быть очень много. Но в данном случае произошло нарушение сознания и мышления из-за слишком высокого артериального давления.

— Мне нужно это записать, — тут же схватился за свои бумаги Разумовский. — Получается, при таком давлении всегда возникают галлюцинации?

— Нет, далеко не всегда. Как раз наоборот, это редкость. Точную статистику назвать не смогу, но думаю, что примерно из сотни человек с таким давлением только один начнёт переживать галлюцинации, — объяснил я.

— Подери меня Грифон, — шёпотом выругался Разумовский. — Простите, Алексей Александрович, я повёл себя непрофессионально. Испугался какого-то выдуманного призрака, а на деле в этот момент умирал один из важнейших людей в Саратовской губернии.

— Всё в порядке. Учитывая, какая сейчас в городе суматоха из-за действий сектантов, каждый третий опасается, что в его дом заглянет мертвец, чёрт или призрак, — успокоил главного лекаря я.

Так и пролетело моё первое дежурство в губернском госпитале. Этой ночью к нам больше никого не привозили, а сторож очнулся только под утро.

Прежде чем покинуть пост и отправиться по своим делам, я ещё раз заглянул в палату к графу Давыдову. Он к тому моменту уже успел прийти в себя. Увидев меня, он приложил руку к груди и воскликнул:

— Господин Мечников, я вынужден вас сердечно поблагодарить. И попросить прощения за моё поведение. Понимаете, я ведь вас видел, слышал и прекрасно понимал, что творю какую-то дурь, но ничего не мог с собой поделать.

— Всё в порядке, Антон Сергеевич, — сказал я. — Но с этого момента вам стоит наблюдаться в госпитале не только по поводу больной спины. С этого момента всегда контролируйте давление. Я уже подобрал вам препараты. Сможете принимать их дома между госпитализациями.

— Будьте уверены, я не забуду, что вы помогли мне. С этого момента можете всегда рассчитывать на мою помощь. Я у вас в долгу, — заявил он. — Но хотел бы попросить вас, чтобы вы ни одной живой душе не рассказывали, что я творил в этом состоянии. Мне, признаться, очень стыдно.

— Лекарская тайна запрещает мне распространять информацию о пациентах. Не беспокойтесь на этот счёт.

Хотя его тревогу я понять могу. Если уж даже главный лекарь не понял, почему граф так себя вёл, значит, простые люди, и уж тем более — дворяне обязательно воспользуются этой информацией, чтобы шантажировать графа.

После окончания дежурства на смену мне и Разумовскому пришли другие лекари. Как я понял, в госпитале подрабатывали почти все преподаватели академии, но на полную ставку трудился один лишь главный лекарь.

Правда, пациентов у него не так уж и много. В губернском госпитале простолюдинов не встретишь. Сюда попадают только дворяне. Отделение для других людей тоже есть, и расположено оно в соседнем корпусе, но туда редко кладут пациентов, так как цены на услуги задраны до немыслимых величин.

Странно. Куда смотрит орден лекарей? Нельзя же лечить одних только дворян. Империя держится далеко не на них одних.

Я выпил последнюю склянку своего зелья-энергетика, вышел на улицу и вдохнул свежий утренний воздух. Эх, дожили, ингредиентов для варки нового зелья у меня с собой нет. Придётся покупать свои же препараты в ближайшей лавке.

— Господин Мечников! — услышал я грубый мужской голос за своей спиной.

Как оказалось, за мной следовали два городовых.

— В чём дело? — спросил я. — Только не говорите, что меня опять в чём-то обвиняют.

— Ни в коем случае, — помотал головой полицейский. — Нам велено пригласить вас в наш участок. Сегодня ночью проводился допрос того сектанта, которого вам удалось изловить вчерашним днём.

— И как успехи? — спросил я. — Он заговорил?

— Скажу честно, его пытали. Но ни физические увечья, ни магия ему нипочём. Он молчал до самого утра, пока к нему не заглянул господин Тимофеев — наш главный городовой. И тогда сектант выдвинул условия, — объяснил он. — Сказал, что он будет говорить только с одним человеком, Алексей Александрович. С вами.