Мечников. Том 9. Тень правды

Глава 24

Мне пришлось бросить рентгеновские снимки и помчаться в губернский госпиталь, чтобы как можно скорее оказать помощь пациенту с подагрическим артритом.

Всё-таки это заболевание очень коварно, гораздо более опасное, чем может показаться на первый взгляд. Многие думают, что подагра поражает только суставы и из-за этого человек рискует потерять способность нормально двигаться и ничего более.

Но на самом деле это не так. Да, боль в суставах — это главная симптом. Но из-за нарушения обмена мочевой кислоты могут быть и другие.

Люди ещё часто путают мочевину и мочевую кислоту. Считают, что это — одно и то же. Просто какое-то вещество, входящее в состав нашей мочи. Но их природа сильно отличается. Мочевина образуется из-за распада белков, а мочевая кислота из пуринов — веществ, находящихся в составе наших ДНК и РНК.

И если по какой-то причине концентрация мочевины или мочевой кислоты в крови резко повышается, а почки не справляются с выводом потенциально токсичных образований, у человека начинают страдать внутренние органы.

А причина этих патологических состояний часто лежит не только в заболевании почек или генетических отклонениях, но и в образе жизни человека. В частности — в его питании.

Если человек с предрасположенностью к подагре начинает налегать на блюда, содержащие большое количество пуринов — обострение ему не миновать.

В их число входит, в первую очередь, мясо. Говядина, курятина, телятина, свинина и баранина. Наиболее безопасным мясом для таких пациентов является индейка.

Что касается рыбы, то самым вредным продуктом в данном случае будет являться лосось. Ещё больше опасных пуринов содержится в устрицах. Но при этом также стоит исключить шпроты, кильку, сардины, треску и столь привычные дворянам Российской Империи мясные бульоны, холодцы и соусы.

Список огромен, и лучше будет заготовить для пациента специальную памятку, чтобы он следовал диете после выписки из госпиталя.

Если, конечно, нам удастся его спасти. Ведь мужчину настигли сразу несколько грозных осложнений.

Я влетел в палату пациента как раз в тот момент, когда Разумовский повторно измерял температуру и пытался что-то исправить с помощью своей лекарской магии. Хотя, я готов поклясться, он и понятия не имел, что нужно делать в этой ситуации.

— Диагноз я подтвердил, Александр Иванович, — сказал я. — Это точно подагра. Я вам как-то рассказывал о ней.

— Да, только эта информация нам сейчас ничем не помогает! — воскликнул он. — Пациент бредет, в сознание почти не приходит. Мы и не заметили, как подскочила температура. Моя промашка. Нужно было проверить заранее. Я просто не думал, что больные суставы могут привести к такой лихорадке!

— Светлана Георгиевна сказала мне, что перед тем, как потерять сознание, он жаловался на боль в пояснице и кровь в моче. Это правда? — уточнил я.

— Да, я лично видел, что с ним случилось, — произнёс Разумовский. — Вы понимаете, с чем это связано? Лично я — нет. Пытаюсь залечить ему почки, но ничего не помогает.

— Проблема не в самих почках, а в камнях, которые в них образовались. Уратные камни — отложения мочевой кислоты. Из-за них и появилась кровь в моче. Они же и вызывают болевой синдром, — объяснил я. — Нам нужно обязательно перепроверить его давление и сделать ЭКГ. Иногда это заболевание может вызвать даже повреждения сердечно-сосудистой системы.

Пока Разумовский измерял давление, я подключал электроды своего аппарата. Уже через пять минут у нас были готовы результаты.

Давление оказалось ниже нормы. Сто пять на шестьдесят. На ЭКГ никаких проблем. Повезло, пока что никаких изменений в сердце нет.

— Всё в порядке, — подытожил я, — теперь нужно перейти к лечению основного заболевания.

— Разве? Уверены, что всё в порядке? Не могу понять, почему упало давление, — покачал головой главный лекарь. — Может, это уже работа сердца начала нарушаться из-за воздействия мочевой кислоты?

— Нет, Александр Иванович, давление упало из-за лихорадки. Это нормальная реакция организма на повышение температуры тела. У человека в таком состоянии вообще редко регистрируется высокое давление. Если к вам попадут люди с простудой или пневмонией, обратите внимание на показатели тонометра. Обязательно найдёте закономерность.

— С ума сойти, — вскинул брови он. — Я о таком даже не слышал ни разу. Но это обсудим позже. Лучше давайте решим, что нам сейчас делать, Алексей Александрович. У вас уже есть какой-то план?

Ориентировочный план у меня есть. Проблема в том, что излечить это заболевание полностью невозможно, а убрать симптомы не получилось бы даже с помощью лекарской магии.

Снизить концентрацию мочевой кислоты — это задача трудная даже для колдовства. А препарата, которые способствует её выведению, у нас нет.

Обычно это делается аллопуринолом. Это лекарство назначается всем пациентам с подагрой. Но в данном случае мы такой роскоши лишены. Значит, придётся идти в обход.

Я попросил Разумовского подождать, а сам сбегал на склад, чтобы собрать все необходимые лекарственные средства, которые пригодятся нам в процессе лечения. Повезло, что я успел создать хотя бы несколько основных групп. Без них пришлось бы совсем тяжко.

— План лечения следующий, Александр Иванович, — начал объяснять я. — В течение следующих трёх недель мы будем давать пациенту противовоспалительный препарат и вводить стероидные гормоны. И то и то я уже создал, на складе у вас этих веществ полно. Таким образом, мы снимем все воспалительные процессы в организме. Но это ещё не всё. У нас остаётся три проблемы. Первая — кровотечение из-за воздействия камней. Её вам придётся купировать с помощью лекарской магии. Просто сконцентрируйтесь на сосудах, проходящих в почках, и они тут же зарастут.

— Понял, приступлю прямо сейчас, — кивнул главный лекарь и начал окутывать пациента лекарской магией.

— Вторая — его желудок, — сказал я.

— Желудок⁈ — удивился Разумовский. — А с ним-то что? Ведь с ним никаких проблем не было.

— Не было, и пока нет, но обязательно будут, — пояснил я. — Противовоспалительные препараты и стероидные гормоны очень агрессивно воздействуют на слизистую желудка. Если никак её не защищать, практически гарантированно возникнет язва. Но для этого у меня тоже есть препарат в виде таблеток.

Я показал Разумовскому на вещество, которое создал с помощью уни-грибов.

Аналог знаменитого в моём мире омепразола, которые использовался чуть ли не половиной больных людей с любыми диагнозами, чтобы защищать желудок от воздействия других лекарственных средств.

— Этот препарат будет снижать кислотность и таким образом противодействовать побочным эффектам основного лечения, — объяснил я. — По одной таблетке утром за полчаса до еды, каждый день в течение месяца.

— Это надо записать, — нахмурился Разумовский.

— Не беспокойтесь, я распишу вам всю схему. И также укажу там третью проблему — диету. Её придётся строго соблюдать, чтобы снизить концентрацию мочевой кислоты без помощи сторонних препаратов.

Пока Александр Иванович трудился над почками пациента, я составлял огромный список, описывающий схему лечения. Перечислил все продукты, которые пациенту обязательно нужно исключить.

К тому моменту Разумовский уже закончил процесс лечения, пациент стабилизировался, но в себя не пришёл. Однако это явление временное. Отоспится часов пять и будет, как новенький. Но лежать в госпитале ему придётся не меньше месяца. Столь запущенные подагрический артрит в условиях девятнадцатого века так просто не убрать.

После того, как я объяснил главному лекарю, как лечить мужчину, настало время рассказать о моём плане на день соревнований с Владимиром Павловым.

— Значит, вам нужен доброволец с нарушением ритма? — задумался Разумовский. — Причём именно с тахикардией или другими формами отклонений, из-за которых ускоряется пульс?

— Всё верно, — кивнул я. — Есть такие на примете?

— Вообще-то, если честно, ни одного, — признался Разумовский. — Хотя… Есть у меня на примете один знакомый. Он лежал в моём госпитале полгода назад. Я могу связаться с ним и попросить явиться на ваше соревнование. Он — человек покладистый, скорее всего, не откажется.

— Благодарю за помощь, Александр Иванович, — кивнул я. — Держите меня в курсе насчёт своего знакомого. Если вдруг выяснится, что он не сможет прийти, мне придётся экстренно искать другого человека.

А других у меня на примете нет. Есть, конечно, запасной план, но… Он слишком рискованный. К нему я обращаться не хочу, если не возникнет экстренная ситуация.

Закончив с работой в госпитале, я решил вернуться назад — в мастерскую Бронниковой. Наверняка, к этому моменту мои коллеги уже успели создать хотя бы основу для дефибриллятора.

Однако по пути меня поймал молодой человек с большой сумкой наперевес.

— Господин Мечников! — выдохнул он. — Я всюду вас ищу. Мне нужно передать вам письмо.

Гонец? Странно. Мне казалось, что представителей этой профессии полностью вытеснили вороны.

— Почему это письмо не передали через магическую почту? — поинтересовался я.

— Потому что так безопаснее, — усмехнулся он и указал взглядом на свой пояс.

Там висел клинок, в рукоятку которого было инкрустирован магический кристалл. Судя по красному цвету, огненный.

Любопытно, значит, некоторые письма до сих пор доставляют с помощью живых людей. И, судя по уверенности этого человека, местных гонцов обучают ещё и боевой магии.

Я принял письмо, расписался в документе о том, что получил его от гонца, а затем прошёл в академический сквер, чтобы распечатать его и изучить содержимое.

Не может такого быть… Нет, это какая-то шутка? Хотя, рисковать и разбрасываться такими шутками точно никто не станет. Печать настоящая, магическая. Подделать такую невозможно.

Письмо было от самого императора Российской Империи. Я принялся изучать сообщение, высланное мне Николаем Первым. Почерк у государя был буквально каллиграфический. Причём я был уверен, что писал это письмо он лично. Вряд ли такую информацию император доверил бы писарю.

«Алексей Александрович, в первую очередь хочу поблагодарить вас за вклад в развитие лекарского дела Российской Империи. На днях я беседовал с главой Санкт-Петербургского ордена, который входит в мой личный совет, как главный лекарь Российской Империи. Он представил мне отчёт, в котором ясно читалось, какой эффект принесли ваши труды. Смертность в нашем государстве снизилась на несколько процентов, а потери на фронте и вовсе сократились в полтора раза. Поэтому я желаю встретиться с вами лично. Мы сможем пересечься на балу у князя Игнатова ровно через пять дней. Знаю, что за день до бала состоится не менее занимательное соревнование между вами и Владимиром Харитоновичем Павловым. Однако, думаю, это не помешает вам обоим посетить праздник».

Так он и Павлова решил позвать! Интересно, с чего бы это вдруг? Зачем ему столько лекарей?

Я перевернул лист бумаги и обнаружил, что письмо на этом не закончилось.

Сзади была ещё одна приписка, которая и дала ответ на поднявшийся вопрос.

'Мне искренне не хочется в это верить, но, учитывая напряжённую обстановку в империи, бал может пройти не так спокойно, как нам бы этого хотелось. Потому я прошу вас, вашего отца и господина Павлова быть бдительными. Если ситуация развернётся не в нашу пользу, многим может понадобиться ваша помощь. Также прошу уничтожить это письмо и умолчать о его содержание. Сохраните только приложенное приглашение.

Буду ждать нашей встречи.

Николай Павлович Романов'.

М-да… Всё, как я и думал. Похоже, император опасается, что на него совершат очередное покушение. А лучшего места, чем Саратов, для убийства государя, и не придумаешь.

Город очень неспокойный. Бандиты, сектанты, коррупционеры, заговорщики — кого тут только нет. Выходит, после завершения соревнования с Павловым, мне всё равно придётся поработать с ним рука об руку, чтобы оказать помощь государю и его окружению, если ситуация выйдет из-под контроля.

Честно говоря, я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то пострадал на этом балу, но мне было бы очень интересно увидеть своего отца в деле. Пока что я ни разу не видел, как он оказывает помощь. Лекарь с такой родословной точно должен обладать немалой силой.

Я отложил приглашение, затем сжёг письмо, как и просил Николай Первый, после чего направился в мастерскую.

Мастер Захаров превзошёл все мои ожидания. К ночи ему и его команде уже удалось собрать первый прототип дефибриллятора. Чтобы протестировать его, мы решили провести эксперимент над животным. Негуманно, но иного выхода у нас не было.

На следующее утро я купил у одного из местных фермеров старого больного хряка, которого и так собирались зарезать даже без нашего участия.

Было принято решение воспользоваться аппаратом на животном до того, как мы начнём испытывать его на пациентах. К сожалению, в моём мире это было нормальной практикой — проводить эксперименты на животных. Однако я не собирался наносить серьёзный вред приобретённому хряку.

И, как выяснилось позже, беспокоиться не стоило. Всё прошло гораздо лучше, чем я думал.

Сначала мы накормили хряка, предварительно подмешав туда препарат, способный вызвать аритмию. А сразу после этого использовали тестовый дефибриллятор.

И… Свин полежал несколько минут, пытаясь отойти от проведённого опыта, а затем, как ни в чём не бывало, поднялся и пошагал к миске с едой.

Это был наш первый успех. Как я уже говорил, сердце свиньи очень похоже на человеческое, поэтому нам теперь остаётся лишь немного откалибровать дефибриллятор и придумать, как более качественно использовать его уже на человеке. Фактически, изобретение полностью готово.

Работа кипела, и я на несколько дней полностью потонул в разработках, которые будут представлены на соревновании. Однако за сутки до встречи с Павловым, мне пришла весточка от моего отца.

«Приходи в мой номер. Человек, о котором я говорил, уже приехал».

Не хотелось мне тратить время на эти дурацкие тесты, проверяющие наличие некротики в теле человека, но я всё же решил перестраховаться. Всё-таки наследственность — штука опасная. Неизвестно, что могут передать мои гены потенциальному потомству.

Я прошёл в отель, где расположился мой отец. Меня сразу же проводили к его квартире и, оказавшись внутри неё, меня встретил лысый мужчина с массивным чемоданом в руках.

— Познакомься, Алексей, — произнёс отец. — Это — мой хороший знакомый, о котором я тебе уже рассказывал. Он занимается некротикой и некротическими заболеваниями, в том числе и скрытыми.

— Михаил Савельевич Тихомиров, — представился мужчина.

— Алексей Александрович Мечников, очень приятно, — пожав руку мужчине, ответил я.

— О-о… — протянул он. — Сильные вибрации лекарской магии! Не хуже, чем у вашего отца.

Быстро же он почувствовал мою силу. А ведь сегодня утром у меня как раз начали приходить в себя магические каналы. Пока что я стараюсь лишний раз ману не тратить, но в теории уже могу снова ей пользоваться.

— Я оставлю вас наедине, — сказал отец и покинул квартиру.

Тихомиров же предложил мне присесть, затем открыл свой чемодан и достал из него некий механизм, состоящий из пяти магических кристаллов.

— Что от меня требуется, Михаил Савельевич? — спросил я.

— Не беспокойтесь, процесс предельной простой и абсолютно безболезненный. Эм… Почти безболезненный, — сказал он. — Всё, что вам нужно — положить свою ладонь на главный кристалл. Он довольно острый — это сделано намеренно, чтобы вы смогли проколоть кожу ладони. Для теста понадобится ваша кровь.

Все эти манипуляции с кровью мне не нравятся ещё с тех пор, как Мансуровы умудрились соорудить клона из моего генетического материала. Но на этот раз я был готов к тесту. После его окончания смогу уничтожить свою кровь обратным витком — и никто из недругов не сможет заполучить мои клетки.

Я сделал глубокий вдох, положил ладонь на центральный кристалл и сделал небольшой прокол. Как только кровь потекла по поверхности почти прозрачного минерала, весь механизм вспыхнул.

Цвета кристаллов изменились и…

— Боги! — воскликнул Тихомиров и обхватил руками свою лысую голову. — Я… я впервые вижу такой результат.