Мечников. Том 9. Тень правды

Глава 21

Странно, что спустя сутки сектант всё же решил заговорить. Причём именно со мной. У него ведь была такая возможность ранее. Мог позвать меня и до пыток. А ещё лучше — завязать беседу в тот момент, когда мы встретились в переулке.

Ему ведь явно что-то от меня нужно. Вряд ли он просто решил сознаться в своих грехах именно мне. Это было бы слишком нелогично. Уж если бы его сломали городовые, он бы рассказал всё что знает и без моего участия.

Значит, нужно действовать аккуратнее. Это может оказаться ловушкой. Мы ведь до сих пор не знаем, на что на самом деле способны эти сектанты. Как я понял, у них есть главный некромант, который руководит всеми ячейками — тайными церквями. А касаемо того, кто стоит выше него — нужно ещё разобраться.

Все твердят про какого-то Тёмного бога. Вся религия этих сумасшедших посвящена поклонению этому существу. Кто он такой — сказать сложно. Либо это обладатель того самого голоса, который я услышал в Тёмном мире, либо очередная выдумка, созданная чтобы привлечь побольше прихожан, готовых пойти на всё, лишь бы заполучить вечную жизнь.

Вечная жизнь… Звучит-то как соблазнительно! Я уверен, что большая часть людей только об этом и мечтает. И речь даже не о дворянах, а о простых людях, трудящихся под их началом. Оба сословия мечтают заполучить то, что обещает им Тёмный бог. Некоторые дворяне думают, что вечная жизнь позволит им приумножить накопленный капитал, а крестьяне уверены, что приверженность столь могущественному богу будет способствовать изменению их нынешнего положения.

Вот только никто не задумывается о том, что Тёмный бог заберёт за это. Человечность? Душу? Он чем-то напоминает мне дьявола, о котором писалось в религиях моего мира. Если это существо здесь и правда существует, заключить с ним договор — очень плохая идея.

Я прошёл вслед за городовыми в полицейский участок. Хоть моя энергия и держалась сейчас исключительно на зелье-энергетике, мне всё же хотелось отложить все остальные планы и разобраться с сектантом, которого удалось разговорить хранителям правопорядка.

Однако, когда мы добрались до здания полиции, я обнаружил, что около него уже стоит Андрей Углов. Кто бы сомневался! После всех моих открытий мне теперь всегда будет казаться, что он меня преследует.

Андрей Всеволодович молча стоял около лужайки, окружавшей участок, и не спешил как-либо меня звать или самостоятельно подходить.

Но своим присутствием он намекал, что хочет переговорить. А раз ему захотелось лично со мной побеседовать, значит, ему потребовалось передать мне что-то срочное.

— Господа, — обратился я к городовым. — Догоню вас через пятнадцать минут. Побеседую с коллегой и прибуду в комнату для допросов. Идёт?

— Да, конечно, — ответил один из полицейских. — Мы пока что позовём господина Тимофеева. Он тоже хочет присутствовать при вашем диалоге с сектантом.

Пока городовые поднимались на второй этаж, чтобы вызвать своего начальника, я подошёл к Углову.

— Приветствую, Андрей Всеволодович, — произнёс я. — У вас ко мне какой-то разговор?

— Не советую вам ходить туда, господин Мечников, — вместо приветствия заявил он.

— Простите? — не понял я.

— Ничего хорошего вам там выяснить не удастся, — другими словами объяснил он. — Советую отказаться от этого разговора и направиться домой. Зачем вам этот допрос? Вы ведь сегодня всю ночь дежурили в губернском госпитале. А за день до этого тащили со мной сектанта в полицейский участок. Устали, должно быть. Зачем вам без толку расходовать свои силы?

Всё-то он обо мне знает! Похоже, у моего соперника везде есть глаза и уши. Кто-то явно сливает ему информацию обо мне. Но искать этих информаторов нет смысла, поскольку они могут находиться в каждом углу.

Обслуживающий персонал, работающий в здании со служебными квартирами; сотрудники лекарской академии; подчинённые Разумовского в губернском госпитале. Даже люди из ордена лекарей. Уверен, Углов имеет возможность следить за каждым моим движением.

Вопрос только в том, зачем ему отговаривать меня от встречи с сектантом. Чего он так боится? Не хочет, чтобы до меня дошла информация, которая мне, по его мнению, не предназначена?

Что ж, в таком случае это глупый ход с его стороны. Мне ведь теперь ещё больше хочется побеседовать с заключённым.

— Зря беспокоитесь, Андрей Всеволодович, — улыбнулся я. — Энергии у меня хоть отбавляй, а сектанты меня не пугают.

Сказав это, я развернулся, чтобы направиться в полицейский участок, но Углов тут же схватил меня за кисть.

— Стойте! — велел он.

— Господин Углов, отпустите мою руку, если не хотите, чтобы я вывихнул вашу, — прямо сказал я.

Андрей Всеволодович тут же отпустил мою кисть.

— В чём дело? — спросил я. — Почему вы так не хотите, чтобы я туда шёл? Только не нужно делать из меня дурака. Я прекрасно понимаю, что вам моя встреча с сектантом невыгодна. Чего вы так боитесь?

Возможно, опасается, что я узнаю местоположение Аркадия и Виктории Мансуровых вперёд него.

— Вы допускаете большую ошибку, господин Мечников, — произнёс он. — Вам в принципе опасно встречаться с этим человеком. Я всего лишь хочу удостовериться, что вы не наделаете глупостей.

— Беспокоитесь о моём здоровье? Вы? — усмехнулся я. — Это что-то новенькое. Странно слышать такие слова от человека, который целый месяц пытался усадить меня за решётку.

— Я вас предупредил, Мечников, — хмыкнув, пошагал прочь от полицейского участка Углов. — Можете сколько угодно меня ненавидеть и подозревать во всевозможных преступлениях, но всё же держите в уме, что там, в комнате для допросов, вам может грозить опасность.

Андрей Углов ушёл, но я ещё на пару минут задержался на улице, чтобы проанализировать его слова. Почему-то мне показалось, что он не лжёт. Не вижу причин ему помогать мне, но моё предчувствие обычно правдиво.

Чтобы обмануть меня, нужно быть очень умелым лжецом. Углов относится к числу таких людей, но именно сейчас я почувствовал, что он впервые за всё время говорил со мной откровенно.

Странно… Правда, отменять встречу с сектантом я всё равно не стану. Но возможно, и вправду буду действовать осторожнее.

Во всех хитросплетениях, которые опутали собой Саратов, разобраться и найти истину уже практически невозможно.

Приняв твёрдое решение не отступать и продолжать расследование, касающееся саратовской ячейки некро-церкви, я прошёл в полицейский участок и спустился в подвал, где находились камеры с заключёнными, комната для допросов и… особая комната для допросов, которая по сути своей являлась местом пыток.

Там меня уже ждали. Судя по всему, городовые только что перевели сектанта из пыточной в обычную камеру, где он ожидал встречи со мной.

— Добрый день, Алексей Александрович, — поприветствовал меня главный городовой Тимофеев. — Готовы?

— Добрый, — кивнул я. — Конечно. Только меня несколько вывел из равновесия тот факт, что сектант потребовал встречи. Вам удалось узнать, почему он захотел переговорить именно со мной?

— Нет, Алексей Александрович. Однако с середины ночи он повторяет лишь одно слово. «Мечников». Целый час он упоминал вашу фамилию, пока не охрип. И лишь под утро мы поняли, что он хочет встретиться с вами лично. Ну что, пройдёмте?

Я кивнул и прошёл вслед за Тимофеевым в комнату, где сидел связанный сектант. Мужчина с редкими, почти что седыми волосами вздрогнул и начал метаться из стороны в сторону, пытаясь раскачать стул, к которому его привязали.

— Нет! Нет! — кричал он. — Я не согласен! Я не буду!

— Что вы «не будете»? — спросил Тимофеев. — Вы же сами хотели, чтобы мы привели господина Мечникова. Так что сейчас же успокойтесь!

— Я хочу видеть только его одного, — стиснув зубы, прохрипел сектант. — В комнате больше не должно быть посторонних людей. В противном случае я откушу себе язык, как и обещал. И вы больше ничего не узнаете.

Он показательно высунул язык и распахнул челюсти, готовясь отсечь один из главных органов пищеварительной системы.

Проклятье… Да ведь он не шутит! По взгляду вижу, что этот человек говорит правду. Вообще-то перекусить язык зубами можно, но это не так-то просто. Чаще всего об этом способе лишить себя жизни говорилось в историях о самураях. Если они, попав в плен, не имели возможности сделать харакири и убить себя посредством рассекания живота, им приходилось перекусывать язык.

Однако даже в этом случае пленники сталкивались со сложностью. Чтобы перекусить себе язык, нужно не просто зажать его между зубами. Придётся найти способ удариться нижней челюстью о твёрдую поверхность. Ведь даже если человек сошёл с ума и решил наложить на себя руки, организм далеко не всегда позволит ему это сделать. Как только в языке активируются болевые рецепторы, челюсть автоматически разожмётся.

Но тот сектант, что сидит передо мной… Да. Я не сомневаюсь, что он сможет это сделать даже без помощи удара по нижней челюсти. По какой-то причине он готов прервать свою жизнь даже столь изощрённым путём.

Скорее всего, из-за того, что ему пообещали вечную жизнь после смерти.

Вот только я всё больше убеждаюсь, что эта вечная жизнь является превращением в зомби и ничем иным.

— Сейчас же прекратите истерику, иначе я… — попытался пригрозить сектанту Тимофеев.

— Иначе что? Снова изобьёте меня? Снова будете использовать на мне свои инструменты? Ха-ха! — он расхохотался, словно сумасшедший, коим он и являлся. — Нет. Делайте, что хотите. Мне всё равно на ваши пытки. Но если хотите, чтобы я заговорил, оставьте меня наедине с Мечниковым. У меня лишь одно условие, а вы даже его не готовы исполнить!

— Ладно! — воскликнул Тимофеев. — Господин Мечников, скажите, вы готовы переговорить с ним наедине, или нам лучше отменить эту встречу? Я не хочу подвергать вас опасности.

— Всё в порядке, — кивнул я. — Не беспокойтесь, господин Тимофеев. Покиньте комнату. Если вдруг мне потребуется помощь, я вас позову.

Главный городовой понял, что я настроен решительно, и не стал со мной спорить. Тимофеев вышел и запер за собой дверь, а я уселся напротив сектанта и произнёс:

— Ну что, «друг»? Рассказывай, зачем тебе понадобилось поговорить со мной?

Он улыбнулся во весь рот, а затем, издав тихий истерический смех, заявил:

— Это наш запасной план, Мечников. Тёмный бог желает, чтобы ты к нам присоединился. Как и те трое. Такие же, как ты. Они здорово послужили нашему господину. Наш пастор был очень доволен, когда принёс их головы на алтарь.

— Головы? — не понял я. — О ком ты вообще говоришь?

«Те трое». Звучит так, будто сектанты уже кого-то прикончили. Может, речь об Аркадии, Виктории и еще о ком-то?

— Вы убили Мансуровых? — спросил я. — Их принесли в жертву своему богу?

— Ты так ничего и не понял, — усмехнулся он. — Мы ведь знаем, кто ты такой на самом деле. Последователь Гигеи, верно?

Ого… Я ожидал это услышать от кого угодно, но только не от сектантов. Они-то откуда это узнали?

— Допустим, — кивнул я. — И к чему этот вопрос?

— Правильно, Алексей, — послышался в моей голове голос Гигеи. — Разговори его, но будь осторожен. Меня не покидает предчувствие, что он хочет нам навредить. Нам обоим.

— Мы с моими соратниками убили трёх таких же, как ты, — широко улыбнувшись, заявил сектант. — Трёх избранников. Убили их и убили трёх ваших богов. Акесо, Эглу и Панацею.

Я услышал, как громко вскрикнула Гигея где-то внутри моего сознания. Но ничего не сказала. Похоже, она была настолько шокирована этим заявлением, что не могла вымолвить и слова.

Это что же получается? У этой секты настолько большое могущество, что им даже нетрудно лишить жизни богов⁈ А ведь Гигея говорила, что детей у Асклепия было семь. Четверых я уже знаю, а остальную троицу, как выяснилось, уничтожили сектанты.

— Хочешь сказать, что вы лишили жизни не только лекарей, но и богов? — спросил я.

— Всё верно, — кивнул он. — Нам пришлось долго искать их. Наши люди рыскали по всей Российской Империи. Но всё же вычислили каждого. Остался только ты, Мечников. Ты и те, кто живут в Саратовской губернии. Ваша четвёрка падёт следующей. Благо теперь вы все собрались в одном месте. Но когда мы закончим этот разговор, моим соратникам придётся найти лишь троих. Пусть я уже буду мёртв, но и ты отправишься к праотцам. Причём вместе со своей треклятой богиней!

— Алексей, он что-то знает! — воскликнула Гигея. — Уходи отсюда! Иначе…

Но было уже слишком поздно. Тело сектанта вспыхнуло фиолетовым светом, который окутал собой всю комнату для допросов. Я почувствовал, как мои магические каналы загорелись, но вскоре боль исчезла.

Интуитивно я почувствовал, что бежать не стоит. А затем понял, почему моему врагу не удастся сделать то, что он задумал.

Не знаю, откуда у сектанта взялась некротическая энергия, но вскоре она иссякла.

К тому моменту мужчина был уже мёртв. Тёмная магия будто сожрала его изнутри.

Однако мы с Гигеей не получили никаких повреждений. В этот момент в комнату вбежали городовые, чтобы выяснить, что случилось. Принялись осматривать тело сектанта.

— Это вы убили его, Мечников⁈ — крикнул Тимофеев.

— Нет, — отрезал я. — Он применил магию. Я в этом участия не принимал.

— И всё же я вынужден попросить вас задержаться. Патологоанатом уже прибыл, чтобы осмотреть тела других покойников. Но я попрошу, чтобы в первую очередь он проверил его.

Замечательно! Опять меня подозревают в убийстве. На этот раз винят в том, что я убил свидетеля. Хотя я ничего не сделал.

Однако препятствовать действиям городовых не стал. Позволил им забрать тело сектанта, а сам остался в комнате для допросов, ожидая прибытия патологоанатома.

— Я даже не думала, что кто-то на такое способен, — произнесла Гигея. — Теперь понятно, почему я не могу найти никого из своих сестёр. Они все мертвы. И они, и их избранники. Видимо, сектанты высосали из них силу. Сначала истощили лекарей, а затем через них добрались до моих сестёр. Только я не могу понять, как нам с тобой удалось избежать этой ловушки.

— Сочувствую насчёт твоих сестёр, — сказал я. — А касаемо остального — у меня магические каналы перегорели, если ты забыла. Видимо, это и заблокировало его магию.

Только до сих пор непонятно, как он смог колдовать? Он ведь не был некромантом. И его обыскали. Так с чего же он вдруг попытался поглотить нашу силу?

Так или иначе, пытаясь убить нас с Гигеей, он случайно высосал жизненную силу из самого себя. В итоге ничем хорошим для него это не закончилось.

— О, господин Мечников? — воскликнул вошедший в комнату профессор Кастрицын. — Не думал увидеть вас здесь. Меня ждёте, да? Пойдёмте-пойдёмте. Сегодня вскрытием занимаюсь я.

Давно я не был на патологоанатомических вскрытиях. Не могу сказать, что мне нравится этот процесс. Тут он мало чем отличается от того, что проводилось в моём мире. Человека разбирают, как конструктор. Достают мозг, печень, почки и другие органы. Всё это взвешивают, а затем выставляют причину смерти.

Только на этот раз мы обнаружили из ряда вон выходящий компонент организма.

— Это что ещё такое… — промычал Кастрицын. — Алексей Александрович, вы это видите? Вон там — в кишечнике.

Кастрицын рассёк тонкую кишку и показал мне потускневший кристалл.

— Зараза… — выругался я. — Так он его проглотил!

Теперь понятно, как ему удалось колдовать даже после досмотра. С момента задержания ещё даже сутки не прошли. Кристалл не успел добраться до толстого кишечника. Застрял в середине пищеварительного тракта.

Правда, я даже представить не могу, как он прошёл через желудок. Эта манипуляция должна была вызвать нестерпимую боль. Такое ощущение, что из этих сектантов сделали людей, совершенно невосприимчивых к боли.

— Алексей Александрович, участок вам пока что покидать нельзя, — заявил вошедший в комнату Тимофеев. — Но к вам пришёл посетитель.

— Посетитель? — удивился я. — Кто?

— Ваш отец, — произнёс Тимофеев. — Просил передать, что хочет рассказать вам правду о вашей семье.