Неандерталец: Навстречу солнцу

Глава 6 Шестой год семьи Гррх

Четверо мужчин, не спеша, возвращались на временную стоянку людей Долгой дороги. Погоня отстала, и нет нужды торопиться— до цели совсем недалеко, успеют задолго до заката. Каждый думает о своем: Энку о том, где бы добыть себе Ввуу темнокожих; Энзи, что следующим утром отправится с Айолом подальше от многолюдной стоянки, чтобы разведать дорогу для каравана; Андрей жалеет, что не удалось пройти последним из четырех ущелий — вдруг перевал находился именно там; а Эхоут беспокоится, не родила ли Асила, пора бы уж ей, с лета с большим животом ходит.

Осталось завернуть за скалу, отделяющей каньон от широкой долины, и выйти на временную стоянку, до которой отсюда рукой подать. Энку вдруг остановился, зашевелил ноздрями и обрадовано сказал:

— Мясо жарят, много мяса…

Удивительно, с чего бы это посреди белого дня устроили пир. Чем ближе подходили к стоянке, тем сильнее Андрей хмурился. Вместо того, чтобы прятаться за укрепленными санями стоянкой, люди Долгой дороги расположились неподалеку от нее, на открытой равнине. И судя по множеству поднимающихся в небо дымов, крикливым женским голосам и просящему детскому нытью, они что-то собираются отмечать. Может Старшая объяснит, что она устроила, потому что как раз несет куда-то большой череп медведя.

— Сегодня ночью наступит шестой год по времени Гррх.

Все понятно. Хорошо, когда есть та, кто говорит женщинам, да и не только им, что они должны делать. И при этом ничего не забывает. Неужели целых шесть лет прошло с момента, как он очнулся в склепе на Холме ушедших. Как быстро летит время!

Словно снова оказался в ущелье, где родилась семья Гррх. Череп медведя на высоком камне, в глазницах которого в свете костра отсвечивают красные камни, найденные в пещере сына Иквы. Дети, выпрашивающие друг у друга кусочек сладкой еды Жжж. Взрослые, которые жадно смотрят на горы мяса, но не могут больше съесть ни кусочка. Все, как когда-то в Доме Гррх, только людей вокруг собралось намного, намного больше.

Насытившись, Андрей задремал, пока его не пробудил чувствительный толчок локтем от Эсики, которая показала пальцем на возникшую у костра Старшую, рядом с ней стоят Младшая и голубоглазый «художник». Указывающая женщинам держит в руках нечто блестящее и явно собирается о чем-то всем объявить:

— Младшая становится отныне женщиной Уони. И в знак того, что она та, кто она есть, Эссу подарит ей ожерелье и украшение из растаявшего камня.

Могла бы и предупредить, но это же Старшая. Андрей одел на голову Младшей украшение с бронзовыми висюльками, а «художнику» вручил большой нож из растаявшего камня.

— Да живет семья Гррх!

Такие же ножи и украшения он вручил еще и младшему охотнику из «каменщиков» и высокой девушке из длинноногих. Пара смотрелась немного комично— коренастый молодой охотник оказался на голову ниже своей женщины, но, похоже, на это обратил внимание только он.

— Да живет семья Гррх!

Костры догорели. Везде валялись обглоданные кости. Зря он переживал, что на праздник уничтожат весомую часть припасов. Мясо, как ни странно, оказалось свежим.

— Где вы добыли столько мяса,— задал Андрей вопрос, который интересовал его весь праздник. Ответил Эхекка:

— Со стороны большой реки сюда вышло небольшое стадо настоящих быков. Охотники добыли старого самца, еще один сорвался с обрыва, остальные повернули обратно.

Возможно, убегая от хищников, отбились от большого стада, в которое быки собираются зимой. В горах это легко может произойти. Завернули не в то ущелье и все — не найдешь пути назад.

Отдышавшиеся и неоднократно спевшие под бренчание ленмены Упеши «Битву у каньона» и «Сражение у Трех зубов» люди Долгой дороги осилили-таки оставшуюся еду и разбрелись по своим саням. Остались только те, кого Эссу попросил задержаться, чтобы рассказать об их неудачной попытке пройти через горы.

— Неужели Ввуу в этих горах живут вместе с людьми? Как такое может быть?— история Эссу настолько не укладывалась в голове, что расскажи ее не Эссу, а, например, Энку, то Эзуми ни за что бы в нее не поверил.

— Это правда, Эзуми. Но гораздо хуже, что нам придется вернуться к реке и искать проход через горы в другом месте.

— А есть ли она вообще, дорога через эти горы, Эссу?

Выросшему на прибрежной равнине у холодного моря длинноногому скалы и узкие ущелья казались недружелюбными и полными опасностей. Еще и эти непонятные Ввуу. Быстрее бы снова очутиться на равнине, где все видно до горизонта и так легко дышится.

— Во всех горах есть ведущая через них дорога, и мы найдем ее.

Люди Долгой дороги не торопились: лениво разворачивали сани, не могли выстроить по порядку свои отряды, теряли детей и свистели в свистки, чтобы найти их в образовавшемся бардаке. Даже Старшая не смогла заставить их двигаться быстрее. Переели вчера мяса что ли⁈ Андрею надоело ждать, и, посадив на сани детей на пару с Эсикой, он начал толкать их к выходу из долины. Пусть догоняют.

Сани быстро катились по утоптанному снегу. Жаль только, что он сошел, обнажив желтую землю, едва они достигли округлой равнины. Заслышав жалобный скрип, который издали наехавшие на камни полозья, Андрей решил сделать привал. На обратный путь у него ушло полдня вместо тех двух, которые они потратили на то, чтобы достичь ущелья. Скоро его догнал неусидчивый Эхоут, на полной скорости лихо тормознувший санями прямо перед ним. Асила, которая уже не могла быстро ходить из-за огромного живота, едва не вылетела из саней на камни. Андрей неодобрительно посмотрел на него, не стоило так гнать, рискуя своей женщиной. Он переживал за нее: Эсика и другие женщины Гррх в свое время переносили беременность гораздо легче. Неугомонный между тем осматривал желтоватую глину вперемешку с камнями:

— Быки, которых мы добыли, прибежали в ущелье отсюда. Кто-то гнал их.

— Нет ли там следов Ввуу?

— Нет, и следов чужих людей не видно.

Странно, от кого они тогда спасались бегством. Может ближе к выходу с плоской равнины что-то прояснится. Эхоут вертел головой во все стороны, взял с саней копье и указал им в сторону выхода с долины:

— Там кто-то есть.

Как не напрягал Андрей глаза, не мог ничего разглядеть кроме темных точек. Жаль Энку их еще не догнал, сейчас бы его превосходное зрение очень пригодилось.

— Ду-дуу-дууу…

Звук рога Рэту успокоил Андрея.

Стоянку белогорцы разбили у самого выхода с округлой долины на речную равнину. Прилично они отстали от основного каравана. Найди они проход в горах, семья с Белой горы рисковала никогда их не догнать. Но им и так хорошо, судя по количеству свежих бычьих шкур. Похоже, мужчинам белогорцев удалось добыть целое стадо.

— На равнину между горами и рекой вышло много настоящих быков. Охотники семьи из-под Белой горы добыли достаточно вкусного мяса,— Рэту заметил интерес Андрея к необработанным шкурам.

— Несколько быков отбились и убежали в горы, остальные ушли вверх по течению реки.

Так вот кто напугал быков, которых они съели на праздник. А направлялись животные, судя по всему, к равнине между двух рек, где и зимой достаточно травы.

— Откуда они пришли? На восход от большой реки нам даже облезлого Длинноухого за все время не повстречалось.

— Я не знаю этого. Утром появились Энзи с Айолом и ушли дальше по их следам.

— Аааааа…

Кричала Асила. Неужели ей подошло время рожать? Как не вовремя! Придется задержаться у белогорцев, не оставлять же ее с Эхоутом на этой стоянке. К саням, где она находилась, побежали Грака с Эдиной.

Уже глубокая ночь. Догнавший их караван светил огнями костров, на которых люди Долгой дороги готовили еду. Андрей греется у костра возле шатра Рэту, куда только что нырнула озабоченная Грака с горшком с узким горлышком, одним из тех, в которых она хранила настои трав.

— Ааааа…

Тяжело роды проходят.

Крики Асилы на время прекратились, на свежий воздух выглянула Эсика.

— Плохо ей: никак ребенок не выйдет. И живот у нее больше, чем у наших женщин.

Ну вот, опять кричит. После совсем уж отчаянного вопля раздался детский крик. Наконец-то. Андрей выдохнул. Из шатра вышла уставшая Грака, к ней торопится Эхоут с горшком воды, надо обмыть новорожденного.

— Стой!— Андрей заметил ледяную кашу на поверхности воды.— Подогрей на костре. Не хватало еще, чтобы новый человек семьи Гррх умер в первый же день своей жизни, подхватив пневмонию из-за купания в холодной воде.

— Зачем?— Грака не понимает, что он хочет. Открыла рот спросить, но в этот момент ее отвлекли возобновившиеся крики Асилы. Скоро раздался еще один писк. Неужели двойняшки. Событие необычайно редкое. За шесть лет ни разу не встретил людей, родившихся в один день и от одной женщины. А может и появлялись такие на свет, но один из них, а может и сразу оба не доживали до взрослого возраста. Что не удивительно, при таком-то отношении к новорожденным.

Вода на костре нагрелась — Андрей отнес горшок в шатер. Грака обмыла орущих разнополых младенцев, завернула их в куски обработанной шкуры криворога шерстью вовнутрь и передала Асиле. До утра они останутся в шатре под защитой матери и присмотром Граки, а уже утром отправятся дальше вместе с караваном.

Эсика мгновенно уснула в санях, а Андрей все никак не мог отключиться. Вроде и хорошо все закончилось, а из головы все не выходили ни ледяная вода для обмывания младенцев, ни грязные шкуры, в которых их завернули, ни Асила, лежащая на окровавленной шкуре, которую при нем так и не сменили.

Люди Долгой дороги шли на юг. Им повстречались несколько узких ущелий, которые вели в горы, но Андрей не рискнул зайти в них. Шли медленно: тяжело толкать загруженные сани по желтой глине. На мягкой земле отпечатались четкие следы копыт настоящих быков. Издалека пришло большое стадо в поисках травы, прежде чем у округлой долины на свою беду повстречали белогорцев. Неужели от устья большой реки поднялись так далеко на север? Все, привал.

Пока его женщина разводит костер, Андрей отправился навестить Эхоута и Асилу. Тяжело придется беспокойному, его женщина не скоро сможет помочь ему толкать сани.

— Асила мерзнет, Эссу, — Старшая суетится у саней. Мочит водой ей лоб и шею. Но, судя по потерянному виду, не очень верит, что поможет.

Темная кожа Асилы стала какой-то серой. Андрей приложил ладонь к ее лбу. Жар. Занесли все-таки инфекцию. Неужели конец⁈ Но однажды ведь у него самого был сепсис после ранения, а Грака как-то его спасла. Не так уж и далеко они отошли от стоянки белогорцев. Где этот быстроногий?

Эхекка бежит не в полную силу, стараясь сэкономить силы. Эссу сказал, что он должен вернуться еще сегодня с зельем Граки, которое должно спасти жизнь людям Гррх.

Провел бы он этот день бездельничая на стоянке, а не толкая тяжелые сани, бежать сейчас было бы легче. Главное не задохнуться. Надо ненадолго остановиться и выровнять дыхание, поесть сваренного вчера мяса, выпить воды и снова идти по следам, которые оставили сегодня их сани на пути от стоянки белогорцев. Достиг он ее только к закату солнца, затем долго ждал, пока Грака перебирала свои узкие глиняные горшки, покрытые слоем пыли, и нашла, что искала. Завернула находку в зашитую шкуру с ремнем и сказала:

— Если Асила не умрет, пока ты вернешься, то пусть Старшая напоит ее большой чашей зелья, еще половину чаши Асила должна выпить завтра утром и столько же вечером.

Эхекка, не задерживаясь, отправился обратно. Солнце давно зашло, а луна только показалась из-за гор. На плоской равнине не так много препятствий, и он не снижал скорости бега. Но везенье закончилось, когда он, не заметив булыжник с острым краем, с разбегу ударился об него, распоров свою обувь.

Нога кровоточила. Не совсем удобно бежать по острым камням в одном «сапожке». Эхекка злился. Была бы здесь трава, как на нормальной равнине, он бы уже подходил к ночной стоянке людей Долгой дороги. Несколько раз он обматывал ногу куском шкуры и через некоторое время терял его, набирая скорость.

— Ууааав…

Даже на такой плоской равнине встречаются небольшие укрытия, которые удобны для тех, кто прячется от ветра, дующего с гор. Или тех, кто не хочет, чтобы свет его ночного костра привлек чужаков. Таким и было русло пересохшей речки, которое Эхекка легко бы перепрыгнул, если бы на него неожиданно не набросился непонятно откуда взявшийся небольшой Ввуу.

Зверь повалил человека на землю, пытаясь добраться зубами до его горла. Ввуу и человек беззвучно катались по земле, пока Эхекка не добрался до своего ножа, из растаявшего камня, и не погрузил его под переднюю лапу. Ввуу взвизгнул и затих. Схватка заняла несколько мгновений. Быстроногий успел вскочить на ноги и подобрать с земли копье, прежде чем увидел двух крутящих головами темнокожих. Повезло ему: не успели они вовремя на помощь Ввуу. Спали что ли?

— Гррх…

Оставшийся в живых противник пятился, не нравилось ему, как блестит потемневший от крови его соплеменника наконечник копья. Решившись на побег, он перепрыгнул через русло реки и побежал в сторону гор.

Эхекка осторожно осматривал землю, пока не нащупал руками горшок Граки. С облегчением вздохнул — не разбился при падении, помогла шкура на ремне. У костра нашел каменный нож и еду. Не теряя времени, снял обувь с убитого, которая оказалась на редкость хороша. Она была мягкой, с острым носом и крепкой подошвой; в такой не чувствуешь камни. Теперь он быстро добежит. Заждался его Эссу, наверное.

Старшая смочила кусок шкуры и приложила ко лбу Асилы. Андрей нервничал: женщина Эхоута уже долго не приходила в себя. Жар не спадал, а Эхекка все не появлялся. На стоянке установилась тишина. Эхоут, молча сидевший у костра, поднял голову:

— Кто-то идет.

Это был быстроногий. Он отдал горшок Старшей, передал ей слова Граки и рухнул на землю. Андрей посмотрел на него. Разодранная одежда, нож в крови и в глине, странная остроносая обувь — всё указывало на происшествие, случившееся с ним в дороге. Он ободряюще похлопал по спине быстроногого.Расспросит его позже, когда помогут Асиле.

Глубокая ночь. Быстроногий сопит, завернувшись в шкуры. Не хватило Эхекке сил дойти до своих саней.

— Она спит и ровно дышит, утром дадим еще зелья— Старшая зевнула. Хочет спать, но Андрей остановил ее. После истории с Асилой ему нужно что-то прояснить.

— Сколько наших женщин умирает от жара, когда они приносят детей?

— Бывает такое, Эссу, зимой. Когда мы находимся в пути, такое происходит чаще. А когда летом останавливаемся на стоянку, то меньше.

— А младенцы?

— Первую зиму переживает половина.

Андрей вспомнил грязные шкуры, в которые завернули только что родившихся детей Асилы.

— Найди женщин, которые будут помогать другим женщинам, приносить детей. Как это Грака делает. Пусть каждая моет родившихся младенцев теплой водой. А заворачивает не в шкуры, а в мягкие сплетенные нити. За каждого нового человека, который выжил, дай этим женщинам по задней ноге криворога.

— Нет столько нитей, Эссу.

— Скажи Лэпу, пусть думает над этим.

Зевающая без конца Старшая ушла. Хорошо, что она у них есть. Можно быть уверенным, что она что-то придумает, пусть и не совсем так, как он себе это представляет.

Еще один день. Вязкая желтая глина подсохла — толкать сани легче. Но теперь ветер носит по воздуху мелкую пыль, которая забивается в любую щель. И непонятно, что хуже. В горном хребте виднеется очередное пересекающее его наискосок ущелье, которое ведет на восток. Ущелье широкое и выглядит проходимым, но почему-то не хочется туда. Андрей ловит на себе вопросительный взгляд большеносого. Похоже, чтобы избавиться от противного летучего песка, он готов нырнуть в него. И не он один.

— Нет, Энку, не можем мы терять время на каждое ущелье. Что-то должно указать нам, что дорога ведет туда, куда нам нужно.

Знать бы еще, что это за знак, который укажет им путь.

Они шли, пока ветер не усилился настолько, что началась самая настоящая песчаная буря, которая не утихала до самой ночи. Так и переждали ее в санях, закрывшись шкурами, пока ветер не пропал так же неожиданно, как и появился, а на небе засветилась круглая луна.

Песок какой-то странный, светлый, не похож на желтоватую здешнюю глину. Издалека его принес ветер. Андрей на пару с Эсикой откапывал полозья саней, когда появились Энзи с Айлом. Он обратил внимание, что одежда и волосы у обоих чистые. Явно где-то переждали бурю.

— Недалеко отсюда начинается ущелье, Эссу. Мы прошли немного на восход и повернули обратно.

— А если там дальше тупик?

— В ущелье мы нашли следы быков.

Сердце Андрея забилось, вот он знак. Могучие звери в поисках травы пришли не от теплого моря, а с плоскогорья расположенного за этими горами, пройдя через каньон.

Если бы Энзи не нашел в этом ущелье следы копыт, Андрею и в голову не пришло бы искать дорогу в таком месте. Каньон местами был столь узок, что и пара саней не разминется. Не он один чувствовал себя тут неуютно. Разговоры стихли, все торопились быстрее выйти на свободное пространство. А оно все никак не появлялось.

— Если люди Ввуу увидят нас, то закидают сверху камнями,— Энку закинул голову, пытаясь разглядеть, что творится наверху.

— Не узнают, если не будем шуметь. Скалы в ущелье совсем отвесные. Никто не будет без нужды ходить по самому краю.

Ночевали в санях, не разводя костров.

Ущелье расширилось, толщина снежного покрова увеличивалась с каждым шагом. Безрадостные скалы стали пологими и покрылись землей, на которой росли деревья без листьев. На снегу между стволами виднелось множество следов криворогов, зайцев и лисиц. В случае необходимости, можно передвигаться по склону, хватаясь за ветки. Как бы и в самом деле на людей Вву не напороться, это места их охоты.

Каньон раздвоился. Обычное дело в горах. И поди еще узнай, не ведет ли один из проходов, а то и оба в тупик, с которого начинается устье небольшой горной речки. Обычно в такой ситуации, наученный опытом, Андрей долго бы раздумывал, куда бы им направиться. Отправил бы Энзи разведать, что их ждет впереди, и только потом на что-то решился. Здесь же следы быков ясно показывали, куда им идти: по занесенному зернистым снегом замерзшему ручью.

К вечеру они вышли на широкую равнину, совсем близко к длинной двуглавой горе.

— Уаав…

Энку пытался определить направление, откуда идет звук.

Люди Ввуу наверняка прятались в складках этой высокой горы. Не могли они не заметить людей Долгой дороги, но не решились что-то предпринять. Охотники темнокожих, которые живут в этих горах небольшими семьями, вряд ли когда-то видели столько людей вместе — боятся.

— Уаав…

Ноги сами несли большеносого к горе. С собой он взял только топор и нож: с длинным копьем не очень то и побегаешь по скользким камням.

Снег хорошо виден в свете луны. Энку старается ступать туда, где повыше, чтобы не провалиться в расщелину.

— Уааав…

Звук совсем рядом, но не видно ни костра, ни пещеры. Но не могут же люди Ввуу жить под землей. Энку глубоко вдохнул воздух и учуял слабый запах дыма. Где-то рядом в темноте находится пещера, но ночью он не найдет убежище темнокожих, поэтому дождется утра, спрятавшись среди больших камней.

Солнце еще не взошло, а продрогший Энку, стараясь не шуметь, вылез из своего ночного убежища. Не удивительно, что он не нашел в темноте пещеру. Вход в нее, похожий на морскую ракушку, ожерелья из которых так любят «ныряльщики», был спрятан за скальным выступом.

— Уаав…

Из пещеры выскочил маленький Ввуу, а за ним коренастый темнокожий в тяжелой одежде из шкур криворога.

— Уаав, уавв…

Темнокожий лежал в луже собственной крови, а маленький Ввуу никак не давался в руки, бегал вокруг, норовя вцепиться в горло. Пока, в конце концов, Энку не прижал его телом к земле и не вырубил ударом кулака по голове.

Хорошая пещера, чтобы переждать плохую погоду охотникам или спрятаться от погони. Пусть и небольшая, но сухая. У стены валяются кости криворога, у входа зола потухшего ночью костра. А прямо от входа видна вся равнина, на которой выделяются на белом снегу сани людей Долгой дороги.

— Это мой Ввуу,— сказал он, обращаясь к убитому темнокожему.

Словно он мог ответить.

Энку завернул зверя в шкуру криворога, которую снял с убитого темнокожего и заскользил вниз по склону.

Примечания:

Люди Долгой дороги случайно прошли по маршруту Великого Шелкового пути, преодолев Загросские горы у горы Биситун.

У горы Биситун пять палеолитических пещер, которые в среднем палеолите служили прибежищем неандертальцам, а позже людям зарзийской культуры.

Своего Ввуу Энку добыл в так называемой «Пещере охотника», которая ныне является одной из достопримечательностей Биситуна.