Олигарх 6

Глава 6

В различных инженерных вопросах Ян конечно уступал братьям Петровым и партию первой скрипке в оркестре исполняли они. Но был один важнейший вопрос где у братьев не было даже совещательного голоса.

Все хотят кушать и русский мужик, особенно после тяжелого труда, тут не исключение.

То, что вся Сибирь живет на привозных хлебах все знали, особенно Севера и Камчатка, но полнейшая зависимость от поступлений с запада Прибайкалья и Забайкалья оказалось полной неожиданностью.

После короткого совещания после прибытия в эти интересные места братья Петровы и Ян решили, что мой бывший новоселовский управляющий будет в первую очередь заниматься этим важнейшим вопросом — организацией сельского хозяйства в наших пределах, а всё остальное постольку-поскольку.

В этом деле Яну Карловичу все карты были в руки и он показал себя во всей красе, с места в карьер развернув бурную и самое главное плодотворную деятельность.

На Забайкалье Ян Карлович сразу же поставил жирный крест, тут с одного взгляда понятно что в этих краях быстрого результата не получишь.

А вот на левом берегу Ангары выше Балаганска и вдоль Главного почтового тракта вполне можно попробовать и развернуться.

Свободной земли здесь пока еще более чем достаточно и Ян, не вступая ни в какие конфликты с уже существующими крестьянскими хозяйствами, занялся созданием крупных хозяйств, принадлежащих лично мне и компании. Если возникали какие-то проблемы с местными крестьянами, то он решал мирно и полюбовно. И всегда помогал если они обращались за помощью.

Результат уже был налицо. Местного зерна стало намного больше и тутже появились успехи в животноводстве. Вдобавок ко всему в губернии оказались местные энтузиасты и самородки, которым Ян Карлович стал помогать. Особенно в том, что в последующем назовут селекцией.

В Иркутске он начал строить завод сельскохозяйственных машин, для которого Анна Андреевна отрядила наших специалистов.

Ян решил максимально механизировать уборку урожая этого года и полностью работать с ним под крышей. И занимался последнее время перед моим приездом только этим заводом и массовым строительством крытых токов и элеваторов.

Перед отъездом в Сибирь Ян в Новоселово воплотил в жизнь свою интересную идею. Он построил большое хранилище для доработки и хранения зерна. По сути это был первый в мире элеватор.

Здесь он для начала решил построить три элеватора: в Иркутске, Кутулике, это тридцать километрах от Черемхово и в Нижнеудинске.

В Новоселово почти сразу же произошел пожар. Вреда он особого не принес, элеватор еще был полупустой. Репутацию конечно немного подмочил.

Но Ян Карлович сделал правильные выводы и там где только возможно дерево заменил листовым железом.

Здесь же сразу по максимуму использовалось железо, частично то, что уже начали выпускать на комбинате, но большую часть привезли с Урала.

Как и в Новоселово идею быстро оценили и отбоя от желающих сдать на хранение или даже продать часть урожая не было. Мощностей трех элеваторов уже явно не хватало и надо строить новые.

Особенно популярным был элеватор Нижнеудинска. Все, кто вез зерно с Западной Сибири, быстро оценили выгоды предложения Яна продавать зерно ему. Это позволяло например привезти не три хлебных обоза, а пять, что оказывалось выгоднее несмотря на разницу цен у Яна и например в Иркутске.

Картофель в Восточной Сибири не диковинка, но ученый горьким опытом Ян решил первым делом резко увеличить его производство в этих краях. И это сработает уже в этом году.

Уже можно смело говорить, что 1835-ый год в Сибири случился страшный недород зерновых. Особенно пострадала Енисейская губерния где то засуха, то град, погубили урожай и уже сейчас понятно, что во многих местах убирать будет нечего.

В Иркутской губернии не все так печально, но намного хуже чем в прошлые годы. Но голода не должно быть, урожай картофеля судя по всему будет отменным и даже можно будет что-то отправить в Енисейскую губернию

Кроме этого Ян занялся внедрением совершенно новых культур для Сибири, в первую очередь сахарной свеклы. К этой идеи я относился с большим скептисом, все таки Восточная Сибирь это не тот регион где условия благоприятствуют выращиванию этой культуры.

Но организаторский гений Яна Карловича посрамил меня и первый сибирский сахар был получен уже в прошлом году, в с этом году он планирует удовлетворить все наши нужду в этом сладком продукте и возможно что-то даже и продаст на сторону.

Поэтому Ян крутился как белка в колесе.

Проблемы Забайкалья он пока отложил на потом, но сделал очень хитрый ход.

Совершив набег в те края, Ян сам глянул на все, что там происходит, а самое главное по наводке иркутских энтузиастов пообщался с одним читинским чудаком. За такового все считали одного из ссыльных — сорокалетнего Афанасия Мокиевича Ильина.

В 1815-ом году молодой капитан, произведенный в офицеры после сражения под Малоярославцем и дошедший затем до Парижа был разжалован и отдан под суд за убийство полкового командира.

Что произошло между двумя офицерами осталось тайной, разговаривали они тет-а-тет, следствие ничего не смогло выяснить, а сам Ильин молчал.

В конечном итоге он оказался на Нерчинской каторге. По ходатайству Бенкендорфа его помиловали и определили на вечное поселение в Восточной Сибири, дозволив ему проживать в Чите и заниматься сельским хозяйством.

К большому удивлению властей бывший каторжник быстро добился успехов в новом деле и начал утверждать, что Забайкалье само в состоянии прокормить не только себя, но и поставлять то же зерно в другие районы Сибири.

Несколько раз он подавал властям прошения со своими предложениями, но заработал только репутацию чудака. А когда своей активностью Ильин стал вызывать раздражение у губернского начальства ему сначала пригрозили сменой места ссылки и затем дело реально пошло к этому.

Но в этот момент на горизонте бывшего капитана появился Ян Карлович.

Чем уж он взял Ильина не знаю, но бывший капитан, взявши честное благородное о молчании, откровенно рассказал свою историю и Ян поверил ему.

Эту историю описал мне Василий, которого Ян попросил защищать Ильина от чрезмерно усердных властей и присматривать за ним.

Ильину Ян Карлович предоставил как говорится карт-бланш, дал денег, семена, имеющиеся в его распоряжении сельхоз орудия и прочее, поставив задачу делом, а не словом доказать свою правоту, создав для этого крупное хозяйство.

Пока ничего тревожного в деятельности этого господина не было, а результат эксперимента Яна мне скоро предстоит увидеть своими глазами, когда я окажусь в Чите.

Всю оставшуюся дорогу до Иркутска мы с Иваном ехали вместе и болтали о самом разном. Мне было очень приятно его видеть, моя часть настоящего князя Новосильского испытывала к нему настоящее братское чувство.

Сибирская река Белая была не меньше своей европейской тезки которую мы видели в Уфе. Мост через неё уже был построен и мы проехались по нему с ветерком и два часа после полудня двадцать пятого августа 1835-ого года мы подъехали к мосту через реку Иркут, на правом берегу которой начиналась Компанейская слобода. А по отношению к Ангаре это её левобережье.

Мост расположен в двух километрах от стрелки Иркута и Ангары. Он построен почти полностью, на нем идут можно сказать отделочные работы, но движение уже полноценное.

Здесь всем командует Ян Карлович и он встретил меня собственной персоной около моста.

— Здравствуйте, ваша светлость. Рад вас видеть в добром здравии и что вы наконец-то прибыли в наши края, — обычно Ян ограничивался меньшим количеством слов и не сиял как начищенный медный пятак.

— Взаимно, Ян Карлович. Полагаю, короткую экскурсию по слободе вы нам проведете, а Ивана Алексеевича можно отпустить к супруге, — подъезжая к мосту, Иван открытым текстом спросил можно ли ему сразу уехать в компанейский дом.

— Согласен, Алексей Андреевич, Ксения второй день от окон не отходит, извелась вся ожидаючи своего ненаглядного.

Иван тут же помчался вперед, а мы не спеша поехали по мосту, осматривая живописные окрестности.

Исторический Иркутск еще полностью расположен на правом берегу Ангары, а на левом несколько всего деревень.

Самая большая из них Глазово. На её северной околице у места переправы через Ангару начинается Кругобайкальский тракт. Под этим названием тут фигурирует на самом деле несколько дорог, что вызывает частенько путаницу.

Я хорошо знаю историю застройки левобережья Ангары и хочу внести в это будущее дело некоторые коррективы.

Здесь под слоем земли расположен уникальнейший исторический объект — Глазковский некрополь, который в моей первой жизни фактически был варварски уничтожен во время застройки левобережья Ангары.

И начало этому было положено железнодорожным строительством на крутом левом берегу Ангары.

Сейчас эти места уже пользуются популярностью у богатеньких буратино Иркутска, которые начинают присматриваться к Кайской горе.

Поэтому я приказал Яну Карловичу сделать ход конем и все что можно он просто скупить. Железнодорожный вокзал будет построен сразу же справа от моста на берегу Иркута. А слева уже раскинулась наша, пока еще не очень большая слобода.

Дорога от моста уходит к месту начала Кругобайкальского тракта и дальше пойдет по его трассе. Железная дорога будет идти строго рядом и её полотно сразу же будет под двухпутный вариант.

Хорошо было видно начавшееся строительство еще одного моста — через Ангару рядом с бойко работающей паромной переправой. Работа на нем в буквальном смысле кипела.

Выемки грунта при таком раскладе будут минимальными и некрополь сохранится. А когда в Иркутске появятся ученые мужи я их сразу же направлю на путь истинный.

Ян все это отлично знал и стоя на мосту, показал мне всё это на местности.

— Вы, Алексей Андреевич, думаю будите удивлены организацией местного транспорта. Почти все грузы идущие дальше Иркутска сначала доставляются в Жилкино, — в бывшее Жилкино мне доводилось не один раз привозить всякую всячину и я отлично знал это место. Сейчас это село в четырех верстах ниже по Ангаре от Иркутска.

— А зачем? — я не сразу понял смысл такой логистики.

— Так ведь мостов через Иркут или Ангару тут отродясь не было, — Ян начал объяснять премудрости местной логистики. — Потом это все доставляется вверх по Ангаре в Иркутск. То, что надо везти дальше перевозится карбасами в Глазково и по Кругобайкальскому тракту отправляется дальше.

— И что, открытие моста изменило этот маршрут? — спросил я больше для проформы, отлично зная ответ.

— Нет, не изменило. Во-первых движение по мосту открылось совсем недавно, а во-вторых вы, Алексей Андреевич, слишком хорошего мнения о российских чиновниках. Я совершенно не удивлюсь если для этого надо получить Высочайшее разрешение.

На пару минут наш разговор пресекся. Ян Карлович невольно затронул болезненную для меня тему. Последнее время идиотская регламентация императора Николая Павловича жизни огромной империи меня бесила как никогда.

За время нашего путешествия по Сибири я нагляделся на такой идиотизм, что иногда хотелось разорвать кого-нибудь на части. По этой причине мы кстати так долго ехали до Бирюсы.

— Паромная переправа это уже ваших рук дело? — на всякий случай уточнил я.

— Да, я сразу же решил заменить ею карбасы, — подтвердил Ян Карлович.

— А заводы вы решили строить в Жилкино исходя из каких соображений? — жесткого контроля со стороны «центра», то есть меня, над троицей управляющих не было и все текущие решения они принимали самостоятельно.

— А где еще? — Ян немного удивленно посмотрел на меня. — Кайскую гору вы, Алексей Андреевич, велели беречь. Строить в ремесленном предместье Иркутска на мой взгляд сейчас не совсем хорошо. Сначала нужно построить мост через Ангару, Хотя бы вот этот Глазковский, — Ян показал на стройку на Ангаре. — Можно конечно было строить вдоль Московского тракта почти от самой плашкоутной переправы, да только это не совсем удобно да и сразу надо еще один мост строить. А это уже затруднительно. И так строительство Иннокентьевского моста откладывается. А он-то понужнее будет.

О планах строительство этого моста, который вполне логично уже получил такое название по названию слободы в Жилкино, Ян докладывал и они неожиданно вызвали недовольство в Иркутске когда он отказался от замены плашкоутной переправы мостом.

Хотя это совершенно логично. Новый почтовый тракт идет немного другим маршрутом огибая сам нынешний Иркутск и почти пять верст старого тракта от развилки на Жилкино до Ангары наших строителей не интересуют и ни каких работ там не будет.

Но такие решения всегда ущемляют чьи-нибудь интересы и вызывают естественно недовольство.

Предполагаемый Иннокентьевский мост планируется построить точно на том же месте где его построили в моей первой жизни, но сейчас немного с другими целями.

На противоположном берегу Ангары уже начались работы по строительству речного порта и самое главное новой территории Иркутского Адмиралтейства, в составе которого будет и судостроительный завод.

Завод как таковой еще только строится, а первое судно уже готово. Это небольшой речной пароход «Шилка». Это полностью наш отечественный продукт и даже более того восточносибирский.

Проект разработали Василий и Иван. Они творчески подошли к этому делу и творчески применили на практике все то, чему их учили, что они видели своими глазами и то, о чем они прочитали благодаря нашей промышленной разведки в Европе и США.

Пароход можно сказать сделан на коленке, ни каких премудростей: одна палуба, нет ни каких надстроек кроме мостика.

Материалы полностью местные — дерево и первое черемховское листовое железо, которым обшита подводная часть.

Дерево отличного качества, правильно заготовленное и подготовленное для строительства кораблей. Этому мастеров местного Адмиралтейства учить не надо. А вот железо по-любому г…

Но оно есть сейчас и не надо ждать и платить бешеные деньги за уральское, которое естественно на порядок лучше.

Паровые машины то же местные, они конечно не первый блин, который комом, но качество изготовления и соответственно надежность где-то на уровне плинтуса. Главная причина та же. Г… металл.

Но недаром в Сибирь поехали отличные инженеры, мастера и рабочие с наших заводов и специально отобранные опытные моряки знающие толк в хождении по рекам и озерам. Есть правда небольшая проблема с капитанами.

Первый отечественный сибирский пароход был успешно построен и спущен на воду этой весной. Затем в какие-то немыслимые сроки его испытали на Ангаре, затем на Байкале и Селенге.

Первого июня пароход был в Верхнеудинске, где его начали в сумасшедшем темпе разбирать и по частям перевозить посуху в Читу, а из неё частично уже по воде, Ингода и затем Шилка позволяли это сделать.

Конечным пунктом был выбран Шилкинский завод на Шилке. Там уже заканчивается строительство верфи на которой полным ходом идет создание речного флота для будущего сплава по Шилке, а затем по Амуру.

Наш пароход «Шилка» должен стать флагманом этой флотилии.

Его габариты, длина тридцать три метра, ширина по обносам гребных колёс одиннадцать метров и осадка при полной загрузке восемьдесят сантиметров при глубине трюма в два с половиной метра, гарантировано должны позволить нам дойти до Амура и пойти по нему дальше по его устья.

Выбор Михаила Кюхельбекера в капитаны был для меня большой неожиданностью, но Иван заявил, что он себя так проявил во время испытаний парохода, его разбора и последующих доставке и сборке на Щилке, что другие кандидатуры ими даже не рассматривались.

Тем более, что старпомом, а в своих владениях я решил полностью перейти на привычную мне терминологию, будет опытный моряк походивший по Северной Двине, а затем Волге и Каспию — тридцатипятилетний помор Епифан Дементьевич Бернов. К нам его пригласили по рекомендации Флегонта Мокиевича. Под его руководством Бернов когда-то начинал постигать морские науки.