Орден во всю спину 4

Глава 9

Пока остальные отдыхали, Косой выбрался из душного кузова и поднялся на ближайший холм. Земля под ногами была сухая, осыпалась мелкими камешками, ботинки скользили по редким клочкам выжженной травы. Наверху пахло пылью, полынью и ветром. Ярослав задержал дыхание, вглядываясь в серые просторы.

И тут его лицо резко изменилось – он замер. Стая волков оказалась куда ближе, чем он рассчитывал.

На краю пустоши стоял серебристый Король Волков. Огромный, словно высеченный из стали, он молча смотрел на Ярослава. Даже ветер, что гнал сухие семена и колючки, вдруг будто застыл, не посмев пройти мимо зверя.

Но странным было другое – в этот раз Косой не ощутил от него ни жажды крови, ни ярости. Только тяжёлый, холодный взгляд. Волк задержался всего на мгновение, затем развернулся и неспешной трусцой ушёл вглубь пустоши.

Ярослав облизал пересохшие губы. Серебристый был огромен – выше коровы, массивный, мускулистый. Он шевельнул ухом, и травы возле лапы качнулись, показывая, насколько зверь был велик в сравнении с растениями.

"Зачем они нас преследуют?" – мелькнуло у Ярослава. Мысль о том, что волки ждали его всё это время у выхода из каньона, вгоняла в холодный пот. В прошлом году он едва ушёл от них живым, и тогда казалось, что охота велась именно на него. Но теперь всё выглядело куда сложнее.

Он мотнул головой. Неважно! Пока стая не рвёт людей на куски – уже хорошо. Причины пусть остаются тайной. В крепости 289 он разберётся с этим. Главное – добраться туда, в мир, где можно жить спокойно, без постоянного страха.

Он вспомнил, как обещал Лёшке: однажды они будут жить хорошо, в тепле, без вечных бегов. Обещание грело, как огонёк в груди.

Когда Ярослав вернулся к грузовику, все уже выбрались наружу размять ноги. Металлический кузов успел пропитаться запахом людей, крови и солярки, внутри было душно, словно в печке. Снаружи же воздух был прохладнее, но пахнул пылью и выхлопами.

Старик Ван подошёл к нему и, тяжело вздохнув, сказал:

– Спасибо, Ярослав. Спасибо, что взял меня и сына с собой в крепость.

Слова звучали серьёзно, почти торжественно.

"Благодарность, полученная от старика Вана, +1!"

Косой махнул рукой:

– Да ладно тебе, старик. Мы не просто в крепость войдём, мы там тебе лавку продуктовую откроем.

Но Ван покачал головой.

– Нет, это будет не моя лавка, а твоя. Слушай, парень: деньги ведь твои. Ты рискуешь головой. Мне хватит того, если стану управляющим. Но учти одно – зарплату мне плати приличную.

Ярослав моргнул, удивлённый таким поворотом. Он и не думал, что Ван откажется от такой возможности.

– Ну ладно, – ухмыльнулся Косой. – Пусть будет так, как ты сказал.

Старик едва не поперхнулся. Ярослав снова показал себя в привычном амплуа – бесстыдного и прижимистого парня, для которого деньги всегда пахли приятно.

И тут Косой добавил:

– Но доля в лавке у тебя будет. Тридцать процентов. И всё, что заработаешь на своих лекарствах – твоё.

Ван приоткрыл рот, но слов не нашёл.

Ярослав сказал это не из щедрости. Он понимал: управлять магазином у него ни терпения, ни таланта нет. А Ван этим всю жизнь занимался. Пусть работает профессионал – а сам Косой пойдёт учиться. Теперь он хотел не только заработать денег, но и сесть за парту, хоть на короткое время стать обычным парнем.

Пока он разговаривал со стариком, Лев Станиславович Ланский, нахмурив брови, разглядывал Чудило. Он и раньше собирал о нём сведения – и о привычках, и о странных заморочках. И всё равно не мог смириться с мыслью: его брату достался в охрану настоящий сверх. Чудило легко разделался сразу с тремя подопытными, и зависть колола Ланскому душу.

Льва не оставляла горечь: ему так и не повезло обзавестись собственным сверхом.

А теперь он снова поймал себя на том, что мечтает – будь у него такой телохранитель, жизнь выглядела бы совсем иначе.

Чудило был обычным простаком. Ну какая уж там хитрость – с таким умом только в луже квакающим головастиком сидеть. Любой, даже не самый ловкий воротила из Консорциума Потанина, обвел бы его вокруг пальца за пару минут.

В глазах Льва Станиславовича Ланского тот же Косой был всего лишь смелым и опытным беглецом, не больше. Он никогда не видел за ним проявлений какой-то особой силы. И вдруг – рядом с Косым ошивается такой сверх, да ещё и называет его своим учителем! Откуда такая честь этому оборванцу?

Ланский был богаче, красивее, влиятельнее. За ним стояли деньги, связи и организация, перед которой другие склоняли головы. По всем правилам именно у него должен был быть такой последователь, как Чудило. Но нет, этот увалень выбрал Косого.

Думая об этом, Ланский подошёл ближе. Губы тронула ухмылка, глаза блеснули лукавым светом:

– Эй, Чудило, твой учитель ведь нищий как церковная мышь. Может, тебе лучше пойти за мной?

Чудило посмотрел на него пустым, но твёрдым взглядом и буркнул:

– Я не разговариваю с прихвостнями царя драконов.

Слово ударило Ланского как пощёчина. Кровь прилила к лицу.

– Чёртов псих! – едва не сорвался он на крик. – Совсем мозги промочил? Не мог бы хоть раз вести себя как нормальный человек?!

В этот момент вернулся Ярослав. Он увидел, как Ланский сидит напротив Чудила, и улыбнулся своей хитрой, почти наглой улыбкой:

– Что, Лев Станиславович, надумал с нами в Западный Рай махнуть, за священными писаниями? Мы как раз лошадь Белого Дракона потеряли… хотя нет, ты на драконью лошадь не тянешь. – Он нарочито окинул взглядом группу и вдруг, заметив Даунa, оживился: – Во! У нас ещё не хватает коромысла с парой корзин. Ты бы стал отличной бамбуковой корзиной!

Ланский так и вскипел. Молча развернулся и ушёл прочь, чувствуя, что остаётся слишком вменяемым, чтобы общаться с этими полусумасшедшими.

***

На рассвете грузовик снова был готов к дороге. Металл кузова остыл от ночной прохлады, но в нём всё ещё держался запах солярки и старого железа. Сегодня они направлялись прямо к Крепости 289.

Все остальные машины давно встали. Их баки опустели, моторы захрипели и заглохли, и тогда из мёртвых коробок выкачали последние капли топлива, чтобы хватило на единственную уцелевшую. Теперь бензина было с избытком, дорога до крепости была им по плечу.

Косой, сидя на борту, задумался: "А каково это – жить в крепости? Без постоянных погонь, голода и страха…" И вдруг спросил у Ульяны и её учеников:

– Ну и что там, в этой крепости? Как живут люди?

Ульяна помолчала, потом ответила, будто листала воспоминания:

– Там дети учатся в школах, спокойно. На переменах играют в баскетбол, шумят на дворе. Девчонки, если кто-то нравится, кричат из-под трибун, болеют за своих. Учителя, конечно, всё понимают… но чаще делают вид, что не замечают. Иногда, правда, звонят родителям.

– Звонят? – Ярослав моргнул. – Зачем?

– Чтобы пожаловаться, – улыбнулась она. – А родители уже наказывают своих отпрысков.

– Угх, – только и выдохнул Косой. – Хорошо, что у меня нет родителей.

В кузове на секунду стало тихо. Слова его прозвучали почти буднично, но в них чувствовалась пустота. Ульяна прикусила губу, хотела что-то сказать, да не решилась. Вдруг стало грустно – этот парень жил без того, к кому можно было бы вернуться.

Косой хлопнул в ладони:

– Ладно, хватит нюни разводить! Все по местам, трогаемся!

И тут он заметил: Ланский стоит на дороге и трижды кланяется в сторону, откуда они пришли. Там остались солдаты его бригады, те, что погибли ради него.

Вид у Ланского был спокойный, даже бодрый. Но Ярослав понял: за этой показной невозмутимостью пряталась боль. Просто Лев Станиславович не хотел, чтобы кто-то видел его слабым.

– Город прямо перед нами, – возбуждённо сказал Лёшка, вытянувшись из задней части грузовика и уткнувшись носом в мутное стекло маленького окошка между кабиной и кузовом. В его голосе слышался такой восторг, будто он увидел мираж в пустыне.

Слова подействовали на людей сильнее ведра холодной воды. Те, кто до этого дремал, тут же распахнули глаза, выпрямились, оглянулись – все нервные, измученные, но готовые встрепенуться. Дорога была тяжёлой, и заснуть здесь значило лишь клевать носом в жёсткие доски кузова. Даже в короткие минуты покоя сердце всё равно билось в тревоге: а что если на них снова обрушатся волки или выскочат эти проклятые Подопытные?

Да, с ними был Чудило – сверх, способный разнести скалу голыми руками. Но разве один он мог сдержать десятки тварей? Никто в кузове не был уверен.

Ярослав Косой много раз уверял всех, что всё будет в порядке. И всё же страх, липкий и холодный, сидел в каждом, пока они, наконец, не увидели впереди очертания крепостных стен – символ живой человеческой цивилизации. Тогда напряжение спало, и грудь впервые за долгое время наполнилась тёплым облегчением. Люди переглядывались, и в их взглядах отражалось то странное счастье, которое приходит лишь после того, как проскочил в двух шагах от смерти.

Конечно, кое-кто оставался в недоумении. Ланский и Ульяна, например, до сих пор не понимали, каким образом Косой сумел заранее предугадать, что волки больше не появятся. Он не делал никаких заметных шагов, а стая и правда отстала.

Ульяна уже не раз замечала подобное. Косой принимал решения так, словно читал невидимую карту будущего. Каждый его выбор оказывался верным. Она думала: "Если бы я тогда не заставила учеников идти за ним в ту ночь, когда на нас напали Подопытные, нас бы уже давно не было в живых".

Во время бегства Лёшка, Лариска и их компания почти не потеряли людей и сумели сохранить всё, что взяли с собой. А вот остальные беженцы спасались, бросив всё, что имели. У тех пятерых даже багаж был полный, будто они знали заранее, что придётся бежать. Ульяна ловила себя на завистливых мыслях.

Она понимала, что Косой ничем им не обязан. И всё же он помогал снова и снова: достал еду, пустил их в грузовик, делился знаниями. Только благодаря ему она и её ученики добрались до Крепости 289 живыми.

Ульяна глубоко вздохнула и, повернувшись к подросткам, тихо сказала:

– Подойдите и поблагодарите Косого. Вы должны знать: живы только благодаря ему.

Ученики смущённо переглянулись, а потом хором, сдержанно, но искренне:

– Спасибо!

– Огромное спасибо!

Ярослав расплылся в широкой улыбке. Слова благодарности ударили в него, как горячая волна.

– Ой, да вы что, слишком вежливые, слишком! – замахал он руками.

Но уже через минуту пересчитал взглядом людей и прищурился:

– Так… тут ещё двое не поблагодарили. Давайте-ка, живее!

Ульяна чуть не рассмеялась. Иногда ей казалось, что в голове Косого устроена какая-то своя, особая механика, недоступная простым смертным.

Грузовик тем временем гремел колёсами по ухабистой дороге, въезжая в центр города, ведущей прямо к воротам крепости. Сквозь щели кузова доносились запахи – гари, сырого кирпича, дешёвого табака и человеческой толпы.

Лёшка высунулся наружу, вдохнул воздух и крикнул:

– Брат, да это место как наш город!

Он имел в виду кривые бараки и полуразваленные лачуги вдоль дороги. Здесь было бедно, но всё же теплее, чем в холодных пустошах.

Ярослав вспомнил, как раньше ворчал на свои городские окраины – грязь, теснота, запах жареной рыбы вперемешку с помоями. А теперь эти же картины казались родными, почти уютными.

Внутри у него щемило. С тех пор, как он ушёл в уральские горы, он так и не отдохнул толком. Вернулся – и сразу катастрофа. Полтора месяца без сна, без передышки. Даже такой упрямый человек, как Косой, чувствовал, что силы постепенно покидают его.

Ульяна с сомнением спросила:

– Вы, ребята, правда раньше жили в таких местах?

В крепости каждый знал: за воротами есть город. Но никто толком не понимал, как он выглядит. Большинство жителей представляли себе полуразваленные строения, серые стены, низкие дома с проваленными крышами. Ульяна искренне полагала, что так и есть, – и никак не ожидала увидеть пустоту. Не руины даже, а будто стертое место. Большинство домов здесь не просто обветшали – их словно выдрали из земли. Камни, обломки, запах гари, ржавчина на искорёженных балках – всё это било в нос тяжелым духом запустения. Они жили, выходит, в сказочном раю, отрезанном стенами, а люди вроде Косого и его товарищей – в аду, полном грязи и боли.

Лариска улыбнулась тихо, словно сама себе:

– Да не так уж нам тяжко было. Наш Косой даже подрабатывал в городе – преподавателем. Если бы не беда с крепостью, он, наверное, и впрямь стал бы новым учителем.

Эти слова заставили Ульяну посмотреть на Косого совсем по-другому. Она знала, что он не дурак, но услышать, что он преподавал – в это трудно было поверить. В её глазах он сразу вырос: не просто боец или торговец, а человек с умом и уважением.

Ведь статус учителя – это не просто работа, а знак. Если бы он оставался только "наркоторговцем", как про него судачили, никакого уважения от людей он бы не снискал.

Лев Станиславович Ланский тем временем, весь красный от злости, вывалился из машины. Чем дольше он глядел на Косого, тем сильнее злость его распирала. Ну как так? Самый обычный беженец – а рядом с ним и сверх, и красивая учительница, которая смотрит только на него.

Ланский подошёл к воротам, величественным и давящим, и гаркнул на всю округу:

"Передайте Трофиму, что я хочу его видеть!"

Страж у ворот, мужик в сером, из местных, моргнул, будто его током ударило.

"А кто это такой – Трофим?"

Лицо Ланского вытянулось, потемнело. Он рявкнул, перекрывая шум ветра:

"Где городской администратор? Тащите его сюда!"

Ярослав Косой тоже выбрался из грузовика. Его взгляд сразу выделил фигуру администратора – по походке, по одежде, по манерам. Тот был чужой среди беженцев, сразу видно. Косой шагнул к нему и спокойно произнёс:

– Мы прибыли из крепости 334. Это Лев Ланский из Консорциума Потанина. Сообщите об этом своему начальству.

И тут же, обернувшись к Лёшке и остальным, добавил:

– Вам лучше не выходить. Поедем прямо внутрь.

Ульяна заметила, что он бросил на неё выразительный взгляд. И вдруг поняла намёк: он говорил именно о ней и её учениках.

Ведь Ланский обещал пропустить только шестерых. А Ульяна с ребятами в этот список не входили. Если кто-то поднимет шум, завтра они опять окажутся среди беженцев, выброшенными за ворота.

Но пока у них была поддержка Ланского. Нужно было сидеть тихо, не высовываться, пока грузовик не проедет сквозь ворота. Люди крепости 289, конечно, могли бы проверить документы – но Косой был уверен: Трофим не посмеет устраивать допрос Ланскому.

Эти надзиратели, рослые и могучие, на деле были лишь пешками, зажатыми между жерновами враждующих кланов. Сейчас они боялись каждого неверного шага – слишком велика цена ошибки.

Сказав это, Косой вернулся в грузовик, устало откинулся на спинку, закрыл глаза. Пусть хоть немного дыхание переведёт.

А Ланский, Антон и их солдаты остались снаружи – ждать. Трофим всё не выходил. Час тянулся мучительно долго.

Косому это ожидание показалось знакомым. В поведении Ланского было что-то до боли похожее на его брата – Владимира Ланского. Та же заносчивость в глазах, та же уверенность, переходящая в наглость. Только вот Владимир всегда стоял на ступень выше: вокруг него толпились боевые отряды, и от него веяло настоящим страхом. А Лев... Косой впервые увидел его уже в изрядно жалком виде.

Он и не догадывался, что из-за него самого весь блестящий образ Владимира трещал по швам. Именно поэтому Владимир теперь жаждал поймать Станислава Хромова – любой ценой, любыми средствами.