Печать пожирателя 11

Глава 17 Путешествие в ад. Часть 1

Ровный строй «солдат» рассыпался с пугающей, нечеловеческой скоростью. Их движения, до того плавные, стали резкими, порывистыми — словно куклой-марионеткой начал дергать сумасшедший кукловод.

Первым среагировал даже не я, а Арс. Его посох с низким гулом врезался в каменистую почву, и с горловым ворчанием в воздух взметнулись две полупрозрачные сущности — его духи воздуха. Они врезались в ближайшего «одержимого» мага, обрушив на него шквал невидимых лезвий, сдирающих броню с тела и плоть с костей.

Справа от меня мир окрасился в багровое зарево. Маша, не произнеся ни звука, метнула сгусток чистейшего пламени, который живым существом обвил двоих нападающих. Воздух затрещал, запахло паленой плотью. Дракончик Тимирязевой, рыча уже по-настоящему, зверино и громко, бросился на третьего — медные чешуи «пета» на лапах вдруг выросли в несколько раз и с громким лязгом встретились с искривленным клинком одного из солдат.

Пространство позади нас сжалось — работа Авроры и Эммериха. Брат и сестра Каселёвы, действуя в идеальном тандеме, создали барьеры из спрессованного воздуха и телекинетические ловушки, отшвыривая и дробя кости солдат, пытающихся обойти нас с флангов.

Я же сосредоточился на лидере «одержимых», на том, кто назвался Весецким. Мой наруч-репульсор на левой руке загудел, освобождая «несуществующую» магию из МР и превращая её в реальную энергию.

Я не стал тратить силы на сложные заклятья — только чистая кинетика. Резкий, точечный удар, сконцентрированный в кулаке, обрушился на грудь лейтенанта. Костяной хруст прозвучал оглушительно громко даже в общей какофонии боя, но Весецкий лишь качнулся, и его рот растянулся в беззвучной, неестественной улыбке. Его сломанная грудная клетка начала пульсировать, кости сдвигались обратно с мерзким, влажным скрежетом.

А затем он начал действовать так быстро, что я даже среагировать не успел!

Весецкий ударил — коротко, кулаком, обёрнутым лиловой, статичной энергией — и его удар прошёл сквозь мою защиту! Вот так, запросто, как раскалённый нож через масло!

Удар пришелся в плечо, отбросив меня на несколько шагов. Боль, острая и жгучая, пронзила тело, но это было ничто по сравнению с тем, что последовало за ней.

Весецкий не отступил. Вместо этого его он снова подскочил ко мне — невероятно быстро! — его рука метнулась вперёд, и пальцы, холодные, как лёд, нашли свободный участок кожи на шее и впились в неё, процарапав насквозь.

А затем в меня хлынуло… Ничто.

Не энергия, не магия, не яд — холодная, бездушная пустота. Цифровой вихрь, пытающийся стереть мою волю, переписать код моей души, навязать мне чужую, чудовищную программу. Я почувствовал, как по коже побежали ледяные мурашки, в висках застучало, в глазах поплыли лиловые круги.

Но ничего не вышло.

Пустота наткнулась на… другую пустоту. На ту самую пропасть, что осталась внутри меня после победы над Ур-Намму. На природу Пожирателя, которая была не просто магией, а частью моего существа, частью реальности куда более древней и фундаментальной, чем этот искусственный вирус.

На огромную пропасть, оставшуюся от пропажи Эфира, которую было невозможно заполнить…

Чужеродный код не нашёл за что зацепиться.

Лиловый свет в глазах одержимого дрогнул, в его бездушном взгляде мелькнуло нечто — удивление? Разочарование? Он отшатнулся, будто обжёгшись о раскалённый металл.

И в эту секунду в моей голове, поверх боли и адреналина, мелькнули мысли, которые я уже не раз ловил в себе: «Почему? Почему Курташин просто не убил меня тогда? Он мог стереть меня, как Мунина. Но он этого не сделал. Он попытался запереть, изолировать. Он не смог заразить… и не стал убивать. Почему?»

Впрочем, времени на размышления не было. Одержимый передо мной уже собирался для новой атаки, а вокруг продолжал кипеть бой.

Одержимый передо мной уже оправился от шока. Его рука снова сжалась в кулак, и на этот раз лиловая энергия вокруг нее сгустилась, зашипела, приняв форму костяных, неестественно длинных когтей. Он рванул вперёд, и от его движений пахнуло озоном и горелым кремнием.

Но теперь я был готов.

Вместо уворота я шагнул навстречу, мой правый репульсор взвыл, выплескивая сконцентрированный заряд кинетической энергии, внутрь которой я «засунул» пожирание жизненной энергии.

Воздух между нами дрогнул, и удар, невидимый, но сокрушительный, пришелся «Весецкому» прямо в грудь.

Раздался глухой, влажный звук — не хруст, а скорее разрыв. «Одержимый» отлетел назад, ударился о черный, стекловидный ствол дерева и замер, его тело изогнулось в неестественной позе, а из развороченной грудной клетки сочился не кровь, а тот самый перламутровый гель — и в этот раз рана не зарастала, а напротив — становилась всё больше и больше!

Я быстро учусь, сука!

Оглядевшись, я увидел, что бой близится к концу. Арс, стоя в центре небольшого вихря, управлял своими духами с ледяной яростью. Они рвали последнего «мага» на части, «выбивая» из него клочья плоти, пропитанные лиловым светом.

Машин дракончик, оскалив пасть, из последних сил выжигал пламенем солдата, прижатого к земле телекинетическим полем Эммериха.

Аврора (её лицо было бледным от концентрации) жезлом направляла сгустки искаженного пространства, заставляя одного из одержимых буквально складываться пополам с оглушительным хрустом.

Последний выстрел, сухой и короткий, прозвучал от Эммериха — его жезл выплеснул тонкий, белый луч, прожегший голову уже недвижимому телу. Тишина, ещё более звенящая после недавней какофонии боя, снова обрушилась на нас — на этот раз густая и тяжелая, как погребальный саван.

Воздух был пропитан смрадом — паленой плотью, озоном, сладковатым, тошнотворным запахом перламутрового геля и… чем-то кислым, чужим. Я стоял, опираясь руками на колени, пытаясь перевести дыхание. На шее чесалась рана от ногтей одержимого, и я тут же зарастил её целебной энергией.

Проклятье, воротник бы пожёстче и повыше… Жаль броня Гнева больше не хочет меняться, а то я бы чуть изменил её.

— Все целы? — спросил я.

— В порядке, — отозвался Арс. Его посох снова упирался в землю, а духи исчезли в чароите.

— Живы, — коротко бросила Маша, отзывая своего дракончика, на чьей чешуе теперь виднелись неглубокие царапины.

Аврора и Эммерих молча кивнули, их лица были покрыты каплями пота и сажей.

Я достал из кармана рацию. Связь шипела и потрескивала, фоновая магия Урочища давила на сигнал, но он всё ещё был.

— Застава, застава, это Апостолов. Прием.

Секунду была лишь статика, затем до меня донёсся голос полковника Громова, искаженный помехами, но узнаваемый:

— Слышу вас, барон. Докладывайте.

— Встретили группу. Шесть человек, в форме наших, представились как «Альфа-2». Они были обращены. Угроза нейтрализована. Повторяю, угроза нейтрализована.

В динамике послышался резкий выдох.

— Понял. Будем учитывать. Ваши дальнейшие действия? Нужна помощь или эвакуация?

— Нет. Продолжаем движение по маршруту. Связь… по возможности. Апостолов, конец связи.

Я отключил рацию. Помолчал, глядя на своих людей.

— Пошли. До цели еще далеко.

Следующие несколько часов превратились в одно сплошное, изматывающее напряжение.

Мы шли, почти не разговаривая, экономя силы и прислушиваясь к каждому шороху, к малейшему изменению в гнетущей тишине Урочища.

К концу дня, когда молочно-белёсое небо начало густеть до цвета мокрого пепла, мы наконец добрались до цели — первой «оборудованной» стоянки.

Это была не пещера и не руины, а скорее, естественное углубление в странном, пористом грунте, прикрытое нависающей плитой чёрного, словно обсидиан, камня. Кто-то из предыдущих экспедиций усилил его низкой стенкой из мешков с песком, а также зачарованными и покрытыми рунами бронепластинами по периметру, которые регулярно обновляли.

Без лишних слов мы принялись обустраивать лагерь. Арс жезлом очертил по периметру простейшие руны охраны — их свет был тусклым и неровным, но хоть это была лишь первая линия защиты.

Маша выпустила своего дракончика, и тот, свернувшись клубком у входа, замер, лишь изредка поводя глазами-щелками, улавливая то, что было недоступно нам — но молчал, не поднимая тревоги. Значит, ничего опасного…

Аврора и Эммерих принялись втыкать вокруг стоянки мини-жезлы с настроенными на нас охранными заклинаниями.

Я же сбросил с плеч тяжеленный рюкзак с генератором, чувствуя, как ноет каждая мышца. Затем обошёл периметр, проверил защиту — и усилил её собственным прозрачным куполом.

Всё, теперь можно слегка выдохнуть…

Мы сели в круг, достали безвкусные, но питательные батончики и воду. Повисла неловкая тишина, пока Арс не развернул проекцию карты.

— «Глаз Бури» сместился, — его голос прозвучал хрипло после долгого молчания, — Вот, глянь-ка сюда. Теперь он перекрывает самый короткий путь.

На карте мерцающее фиолетовое пятно действительно съехало, словно амеба, перекрыв узкий проход между двумя скальными выступами на «тихой тропе».

— Быстро, — мрачно заметил я.

— Обход займет лишние шесть часов, — мрачно констатировал Эммерих, впервые за день нарушив свое молчание.

— Шесть часов по этой дыре — целая вечность, — протянула Аврора, вытягивая ноги и откинувшись назад, — Каждый шаг здесь выжимает все соки!

— Прямой путь — гарантированная смерть или хуже, — я пресёк спор, ткнув пальцем в маркер цели, все так же пульсирующий красным в глубине сектора «Лямбда», — Так что по-любому идём в обход. Слегка скорректируем маршрут, ничего страшного. Вот, обойдём здесь, через плато. Оттуда — пешком, без применения магии, пока не минуем аномалию. Вопросы?

Вопросов не было. Все понимали — план был дерьмовый, но другого не было.

Завершив краткое обсуждение, я отполз чуть в сторону, под самую черную плиту, и закрыл глаза. Пора было запускать «воздушные глаза». Мысленный приказ был похож на щелчок выключателя.

«Хугин, просыпайся. Патрулирование по сетке. Радиус — два километра. Тихий режим»

Связь, так долго молчавшая, дрогнула. Не голос, не образ, а смутное, дрожащее ощущение где-то на задворках сознания. Затем — резкая, режущая боль в висках, и мое зрение на мгновение раздвоилось.

Одна картинка — моя, сидящего в темноте. Другая — резкая, чёрно-белая, с высоты, плывущая над уродливым ландшафтом. Воздух свистел в несуществующих ушах, а в ноздри бил металлический привкус Урочища, но уже с примесью высоты и свободы.

После событий в Шадринске Хугин был жив. Слегка напуган и подавлен (после потери Мунина и бегства из больницы). Но он по-прежнему подчинялся мне и также работал «дроном». Тень его крыльев скользнула над пепельными полями и стеклянными лесами, выискивая движение, тепло, угрозу.

И пока он патрулировал, мое сознание, оставшееся в теле, невольно обратилось к другой пустоте. К той, что была куда ближе и болезненнее.

К Мунину.

Я мысленно потянулся к тому месту в моем существе, где всегда ощущалась наша с ним связь — прочная, как стальной трос. Теперь там зияла чёрная, бездонная яма. Не разрыв, а именно пустота, словно моего маледикта никогда и не было.

К счастью, после смерти Курташина он появился рядом с телом барона. Правда… Был холодным, как камень, и таким же недвижимым. Никакая магия, никакие сканеры не могли определить, что с ним. Он был в состоянии, не поддающемся классификации — ни жизнь, ни смерть, ни магический сон.

@#$% анабиоз…

Так что сейчас мой питомец лежал в «замороженном» состоянии, в самом безопасном месте, какое только можно было придумать — в убежище Бунгамы. Моё родовое существо приняло его без лишних споров. В глубине моего перстня, в том карманном измерении, что служило ей логовом, Мунин покоился на мягком мхе, под сенью странных, светящихся грибов.

И я очень надеялся, что после появления новой информации об «одержимых» я смогу вернуть его к жизни…

Второй день в Урочище начался с того же гнетущего молчания, что и закончился первый.

Мы снова двинулись в путь, покинув укрытие стоянки и углубившись в хаотичный ландшафт аномальной зоны. Новый маршрут, проложенный в обход «Глаза Бури», вился по краю гигантского плато, с которого открывался вид на бескрайнее море искривленных, чёрных деревьев и странных, геометрически правильных, скальных образований.

Воздух по-прежнему был тяжёлым, но теперь к металлическому привкусу добавилась едва уловимая нота горелой изоляции и статики — будто где-то рядом работал гигантский, невидимый трансформатор.

Первые несколько часов прошли без происшествий.

«Слишком» без происшествий…

Мы шли по «чистой тропе», отмеченной разведкой Заставы, и я постоянно чувствовал на себе двойное зрение Хугина. Ворон кружил выше, его чёрно-белое зрение скользило по ландшафту, но в эфир нашей связи поступала лишь пустота.

Ни движения, ни тепловых следов…

Первое столкновение с «местными» случилось около полудня. Из-за груды острых, как бритва, обломков выскочила тройка существ, напоминающих помесь паука и скорпиона, с хитиновыми панцирями цвета вулканического стекла.

Их движения были резкими, ядовитые жала подрагивали в ожидании жертв. Но что-то было не так — их атака была лишена привычной ярости обитателей Урочища. Это было скорее… автоматическое, вымученное действие.

Арс и Маша справились с ними за считанные секунды. Духи воздуха скрутили одного в неестественный узел с хрустом ломающихся конечностей, а сгусток пламени Маши испепелил двух других, оставив после себя лишь лужицы расплавленного хитина и смрадный дым.

Бой был быстрым.

— Слишком легко, — проворчал Арс, вытирая сажу с лица, — Они будто спали на ходу.

Я лишь кивнул, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Друг был прав.

Мы двинулись дальше.

И снова — ничего! Ни привычных блуждающих сгустков энергии, ни подкарауливающих в тенях тварей с щупальцами, ни искажений пространства, заставляющих плутать часами. Даже вездесущий, давящий на психику гул, исходивший из самого сердца Урочища, куда-то отступил, сменившись настораживающей, звенящей тишиной.

Второй раз мы наткнулись на мелких монстров уже ближе к вечеру.

Стая крылатых тварей, похожих на помесь летучей мыши и ящерицы, спикировала на нас со скал. Но их пикирование было таким же вялым и неуверенным.

Эммерих, не прибегая к помощи сестры, рассеял тварей одним точным разрядом энергии из своего жезла, создав в воздухе ослепительную вспышку выжигающего света. Твари попросту в ней сгорели.

Именно тогда я не выдержал.

Остановив группу, снова «подключился» к Хугину, заставив его расширить радиус облета.

«Дальше. Ищи активность. Любую!»

Через нашу связь хлынули образы. Бесконечные пустынные поля с пепельной травой. Мёртвые, стеклянные леса. Застывшие, как в агонии, скальные формации.

Ни души. Ни единого движения, кроме колышущихся под невидимым ветром странных, волокнистых образований на некоторых камнях. Ни одного теплового пятна, кроме нашего собственного, жалкого и крошечного на фоне этой безжизненной громадины.

Я разорвал связь, и сознание с щелчком вернулось в тело, оставив во рту привкус меди и леденящее недоумение.

Рассказав о том, что «увидел», я вызвал лишь мрачные взгляды отряда.

— Получается, данные с Заставы не просто устарели, — тихо, произнесла Аврора. Она смотрела на свой сканнер, её пальцы бегло пролистывали показания, — Они… неверны. Согласно им, мы должны были уже трижды нарваться на стаи «крикунов» и минимум на две блуждающие гравитационные аномалии. Но здесь… пустота. Не могли твари за пару дней исчезнуть или убраться ТАК далеко!

— Значит, монстры не исчезли, — мрачно заключил Эммерих.

— Похоже на то, — кивнул я, — Возможно…

— Что?

— Их кто-то… отозвал.

— «Лорд», — тоже кивнул Арс, и скрежетнул зубами.

Я посмотрел на карту и отыскал нашу цель. До неё было ещё далеко, и обследовать эту место было нереально даже с помощью Хугина, но…

Я уже и сам понимал, что это затишье перед бурей. И мы идем прямиком в её эпицентр…

К концу второго дня нашего рейда нервы у всех были натянуты до предела.

Давящая пустота Урочища, это зловещее затишье, действовало куда хуже, чем откровенная угроза. Мы шли, ощущая себя букашками на столе гиганта, который пока что просто за нами наблюдает.

Место для ночлега нашли в развалинах чего-то, что могло быть древним фундаментом. Полузасыпанные плиты образовывали нечто вроде ниши, и мы использовали это. На этот раз на защите никто не экономил силы.

— Выставляемся серьёзно, — бросил я, скидывая рюкзак на землю, — Всё, что есть. У меня плохое предчувствие.

Арс молча принялся выжигать руны охраны по периметру — на земле, в несколько слоёв — одни на отражение физических вторжений, другие на подавление магических колебаний, третьи (самые сложные) — на создание иллюзорной маскировки. Свет от посоха друга лился неровно, выжигая на камне и почве сложные узоры, которые тут же тускло светились и угасали, впитываясь в реальность.

Аврора и Эммерих синхронизировали свои жезлы, создав над нашим укрытием купол из спрессованного, искаженного пространства — смотреть на него было больно, глаза отказывались фокусироваться.

Маша расставила по краям крошечные кристаллы-сигнальщики, которые должны были взвыть при малейшем движении. Её дракончик, казалось, почуял общую паранойю — он не спал, сидел, уткнувшись мордой в сторону темноты, и от него исходило низкое, непрерывное ворчание.

Разговоров почти не было.

Ужин прошел в гнетущем молчании. Даже обычные бытовые звуки — шелест упаковки, глоток воды — казались неестественно громкими в этой всепоглощающей тишине.

Мы чувствовали это. Все.

Приближение чего-то… Не просто опасности, а некоего рубежа, переступив через который, назад дороги уже не будет.

Я выставил смену: первая — Арс и Аврора. Остальные попытались заснуть.

Сон долго не шёл. Я лежал, уставившись в мерцающий каменный потолок нашего укрытия, и слушал.

Ничего. Ни шороха, ни ветра. Лишь ровное, мощное гудение генератора в рюкзаке, и собственное неровное дыхание. Постепенно усталость взяла своё, и я провалился в тяжёлый, беспокойный сон, полный обрывков кошмаров: лиловые глаза Курташина, тиканье цифрового кода, безмолвный крик Мунина…

Из забытья меня вырвало резко и болезненно. Не звуком, а ощущением. Словно гигантская струна, натянутая в самой реальности, вдруг затрепетала, издавая неслышимый, но физически ощутимый гул. Сердце в груди заколотилось.

Я сел, мгновенно отойдя ото сна. Пещера была погружена в кромешную тьму, лишь тусклое свечение рун Арса отбрасывало бледные, пляшущие тени.

Было тихо — слишком тихо. Даже дыхания часовых было не слышно…

Я встал и направился к Авроре. Она сидела, прислонившись к стене у «входа», её жезл лежал на коленях. Глаза красотки были закрыты, грудь равномерно поднималась и опускалась.

Я тряхнул ее за плечо.

— Аврора!

Никакой реакции. Лицо оставалось расслабленным, будто она в глубоком сне.

Холодная волна страха ударила мне в грудь. Я посмотрел на Машу, попробовал разбудить её — безуспешно. Эммериха — также…

Вышел наружу, обнаружил Арса. Тот стоял на посту у периметра, опираясь на посох, его могучая фигура была неподвижна.

Он тоже спал. Спал стоя!

— Арс! Просыпайся!

Я схватил его за плечо, тряхнул изо всех сил. Он лишь бессильно качнулся, как марионетка, и чуть не рухнул. Его сон был мёртвым, глухим, как будто его сознание просто… отключили.

Все были погружены в непробудный, коматозный сон…

Защита была на месте, сигнализация молчала. Но нас вырубили, как скот перед забоем. Кто-то проник сквозь все наши щиты и усыпил их, даже не потревожив магические охранные контуры.

Но со мной такой фокус не прошёл… И что теперь делать?

И тогда я услышал.

Сначала это был низкочастотный гул, исходивший отовсюду сразу — из камня под ногами, из самого воздуха, из моих костей. Он нарастал, заполняя собой всё пространство, вытесняя саму мысль.

Потом к нему добавился звук, от которого кровь застыла в жилах — тяжёлый, мерный, гулкий скрежет. Словно где-то совсем рядом, в сотне-другой метров, по пепельной земле шагало что-то невообразимо огромное и тяжёлое…