Попаданка для дракона. Факультет гарпий (СИ)

Глава 22 Оковы любви

Карл

Я всегда терпеть не мог осень: каждый раз она становилась предвестником проблем и краха надежд.

Но этот год стал особенно неудачным: я встретил девушку, которую больше всех в Дальнем мире хотел назвать женой, а готовился к помолвке с другой.

Я посмотрел на часы, висевшие над камином. Совсем скоро она явится, и семейный ужин превратится в тягостную обязанность.

Дорого бы я дал, чтобы за столом приветствовать ту, другую, которая снилась каждую ночь и мерещилась в каждой встречной.

И угораздило меня влюбиться по-настоящему! Как это получилось, что желание обладать красивой и необычной девушкой переросло в такое крепкое чувство⁈

Я много раз жалел, что она зеркальная: на обычную гарпию не велась бы охота.

Впрочем, ему мне льстило. А потом я понял, что она не невинна.

Кровь бурлила каждый раз, стоило представить, что моя женщина извивалась под кем-то другим и также стонала, закатывала глаза и прерывисто дышала. В такие минуты я желал разорвать её и съесть ветреное сердце.

— Ты ещё не одет? — голос матери звучал как музыка. Гранда Ладон ходила неслышно и легко, будто прожитые годы и многократные роды не наложили на фейри отпечатка.

Узкая белоснежная ладонь легла мне на плечо, я почтительно поцеловал её и пододвинул соседнее кресло ближе к огню.

— Садитесь, матушка! Я принесу вам плед.

— Карл, брось этот официальный тон. К тому же я ненавижу огонь! — раздражённо отозвалась мать, но в пододвинутое кресло села.

Я укутал её плечи плюшевым пледом и устроился рядом. Моя хитрая мать никогда не начинала разговор с той темы, ради которой пришла. А если осмелилась переступить порог кабинета, где всегда ярко горел священный очаг, значит, причина и впрямь из ряда вон выходящая.

Я прижался к её ладони щекой и заглянул в глаза. Нет, не ошибся!

В голубых, почти прозрачных очах матери плескалась озабоченность и испуг. Но этикет предписывал молчать и ждать, пока Самелия Ладон заговорит первой.

Я спрятал усмешку: надолго её не хватит, а после — не остановишь.

— После равноденствия надо объявить о помолвке, — начала мать издалека, откинув назад свои длинные белоснежные волосы.

Я облегчённо выдохнул. Значит, её просто тревожит предстоящая перемена в семье. Последний из сыновей скоро обзаведётся собственным домом, и Фильстанг, скромное родовое гнездо, станет слишком большим и пустым для двоих.

Отец всё время в Совете, иногда и ночует там. Бедная мама! Она терпеть не может одиночество и пустые коридоры, находя успокоение только в мраморной ванне, похожей на небольшое озеро.

— Мама, я никуда не денусь!

— Мне неспокойно, — она зябко повела плечами и поплотнее закуталась в плед. — У тебя всё хорошо?

— Конечно!

Я ответил слишком поспешно? Сейчас пристанет и душу вынет, но до правды докопается.

— Как с вами, Драконами, тяжело! — фыркнула она и напустила строгий вид. — С ума можно сойти! К чему эти замалчивания? Спросили — ответил, и всё ясно. Нет, надо говорить недомолвками и отводить глаза, когда пытаешься солгать!

Мать встала и, сбросив плед, принялась расхаживать по комнате, напоминая сейчас больше грифона, чем воздушную фейри озёр и рек.

Я про себя ухмыльнулся: сама-то она честно и ясно никогда не отвечала.

— Накинь, замёрзнешь!

— Не указывай мне, что делать! Для этого у меня есть другой Дракон!

Мать — вспыльчивая Самелия — нахмурилась и, кинув обеспокоенный взгляд на весело разгоревшийся огонь в камине, присела рядом и погладила меня по голове.

Как в детстве.

Жить с Драконами и мёрзнуть от пламени — такое не каждая вытерпит, а она любила ходить по краю, грозя сгореть в жарких объятиях мужа!

В детстве я любил слушать россказни прислуги об их необыкновенной любви и лишь когда вырос, понял, что для домовиков любой брак освящён любовью. Они слишком наивны и добры, чтобы подозревать хозяев в корыстных мотивах.

Мать любила отца, но будучи фейри, не была способна жить только его интересами.

Ещё больше она любила своих детей, но это не мешало ограждать их от, по ёе мнению, ненужных людей.

Так сестра — сильфида — оказалась замужем за Магом, а не за тем беднягой, который выл теперь от тоски на Луну.

С чего-то я решил, что со мной будет иначе.

22.1

— Я так рада, что сегодня к нам придёт твоя невеста! — начало было мать и натужно улыбнулась, пытаясь казаться естественной. — И чем она тебе не угодила? Такая девушка!

— Одержимая гордыней любительница побрякушек.

— Узнаю в тебе Дракона! — ласково улыбнулась мать и потрепала меня по щеке, совсем как в детстве. — У неё занятная коллекция редких по окрасу сапфиров. Надеюсь, она возьмёт её с собой в новый дом. Я обязательно навещу вас вскоре.

Глаза Самелии вспыхнули, как два опала, но через минуту она овладела собой и снова превратилась в мою заботливую мать знатного семейства.

— Что хорошего в камнях? Просто куски горной породы.

— Много ты понимаешь в женщинах! Мы все их любим.

«Не все», — с тоской подумал я, вспоминая наши с Анной разговоры.

Ей я готов был подарить самый чистый бриллиант, лишь бы ввести в свой дом и запереть в спальне.

Она бы смешно обижалась, наверняка твердила о том, что не создана для тихого семейного счастья, но потом смирилась. Анне ничего не оставалось, как рожать детей и следить за домом.

Я бы возвращался вечерами к домашнему огню и рассказывал, как прошёл день. Анна непременно бы давала советы за ужином, а я делал вид, что и так всё продумал. Может, даже прислушался бы. Только жене об этом говорить не обязательно.

— Ты что заулыбался? Мечтаешь о Лилиан?

— Нет, — коротко отрезал я.

— Ка-арл, — протянула мать, став нежной и ранимой. — Ра-асскажи.

— А ты побежишь и всё передашь отцу

— Как можно! — картинно ужаснулась она и расхохоталась. Я любил её тихий смех, похожий на плеск воды. — Ты же мой любимый сынок. Мы та-ак похожи. Ты был бы королём фейри, если бы не кровь Дракона.

Мать вздохнула и улыбнулась.

— Только ты при отце так не скажи! Не умей я обращаться, он бы и сына во мне не признал!

— Это он тебе такое сказал⁈ — Мать вскочила и принялась кружить по комнате. Платье фиалкового цвета мельтешило перед глазами, у меня закружилась голова.

— Мама, присядь! Конечно, нет! Но его раздражает моя страсть к воде.

— Я с ним поговорю, — ответила мать таким тоном, что это прозвучало как угроза.

Она снова присела, и я заметил, что мать чуть было не обратилась: между пальцами, унизанными перстнями, появились непрозрачные перепонки, а цвет кожи приобрёл сероватый оттенок.

— Ладно, хватит рассиживаться! Я, пожалуй, пойду. Теперь придётся срочно приводить себя в порядок!

У порога мать обернулась и ровным тоном произнесла:

— Не терплю высокомерия Истинных! Без нас вам не видать могущества и сильных сыновей. Хорошо, если Лилиан воспитана в уважении ко всем членам семьи, в которую она собирается войти.

Гранда выскользнула, оставив после себя лёгкий аромат лилий.

И тут меня осенило: созрел план. Главное — устранить Лилиан, обесценить её как невесту, а там — я придумаю и как обойти дефект Анны. За долгие дни у меня впервые в сердце зажёгся огонёк надежды.

Анна! Ты будешь женой Дракона по праву! Не зря во мне течёт кровь хитрого народа лесов и рек!

Не теряя времени, я метнулся к письменному столу и принялся писать послание на лощёной белоснежной бумаге с золотым вензелем.

Я был рад видеть братьев и сестру.

Последняя после замужества жила далеко, за городом, и виделись мы редко.

Семейный ужин — хорошая традиция, Драконы дорожат кланом, но ветра времени вносят свои поправки в жизнь, о чём лично я часто жалел.

Сегодняшний вечер мог бы стать для меня одним из самых спокойных и приятных в этом месяце, если бы не гостья, явившаяся точно ко времени в сопровождении кузена Эмиля.

Она церемониально поздоровалась со всем семейством, намерено оставив меня напоследок.

— Рада вас приветствовать, сиятельный! — сказала она, склонив голову ниже положенного по этикету.

— Благодарю за честь, оказанную нашему дому, грандина!

Лилиан зарделась и робко улыбнулась, всё ещё не поднимая глаз.

Даже мужскому поверхностному взгляду было заметно, что она тщательно готовилась к встрече: нежно-голубой цвет платья должен был подчеркнуть её принадлежность к дому водяного Дракона, обычно забранные наверх волосы сегодня спадали на спину и плечи водопадом крупных локонов. Так обычно делали девушки накануне помолвки.

Я начал злиться. Сбежать бы отсюда побыстрее, да этикет не позволит!

И как назло, Лилиан задержится после ужина, чтобы переговорить о «важных вещах». Магесса всегда строила из себя гранду, словно репетировала будущую роль жены и матери.

В просторной столовой было прохладно, из приоткрытых окон тянуло осенней свежестью.

Мать обожала такую атмосферу, и старший Дракон, желая ей угодить, шёл навстречу мелким прихотям жены.

Я был рад, что сестра сядет рядом, мне не хватало подруги детства. Будучи почти ровесниками, мы имели общие секреты и понимали друг друга с полуслова.

Я твёрдо решил: после ужина предложить сестре прогуляться по саду и спросить, отчего сильфа стала худа и бледна, почти бесцветна. Так я добьюсь сразу двух целей: пообщаюсь с сестрой и избегу общества Лилиан.

Я всё оттягивал момент объяснения, не желая делать Магессе больно, она ведь не виновата, что не пришлась ко двору?

— Сейчас подадут горячее и горячительное, вмиг согреемся, — словно извиняясь за прохладу, произнёс отец, когда все уселись за стол.

Мать, занявшая место на другом конце стола, обворожительно улыбнулась и промолвила:

— Дарен, можно сказать домовикам, чтобы закрыли окна. Я не хочу, чтобы мои дети и уважаемые гости заболели.

Отец кивнул и позвонил в серебряный колокольчик.

Ужин начался.

Я рассеянно смотрел в тарелку, не вмешивался в разговоры о политике и хорошем урожае зерна. Чувствовал прожигающий взгляд Лилиан, сидевшей напротив, и почти ничего не ел.

Мать, если бы не запрет отца, давно начала бы спрашивать, почему я не притрагиваюсь к еде. Старшая гранда не понимала, что сын вырос, а точнее, активно этому сопротивлялась. Иногда подобная забота меня раздражала, но чаще всё же умиляла.

Я радовался, что скоро покину дом, где обречён всегда быть маленьким, требующим неусыпной заботы, дракончиком. Но сначала необходимо воплотить в жизнь свой план.

И убедить Анну перестать злиться. «Ещё не известно, что сложнее», — подумал я.

Лилиан, как назло, молчала. Значит, пора её разговорить.

— Грандина, вы сегодня мало едите, — сказал я, улучив минуту.

Лилиан вспыхнула:

— Я волнуюсь. Уже осень, — многозначительно ответила она, вскинув на меня влажные зелёные глаза.

Я был уверен, что она специально их увлажняет, чтобы придать взгляду томность и поволоку.

Эти уловки злили. Лилиан уже всё решила, за всех подумала, тщательно рассчитала каждый шаг. Волнуется она!

— Не стоит заранее переживать о том, что может никогда не случиться, — ответил я и, поймав взгляды присутствующих, добавил: — К счастью, мы живём в устойчивом обществе, и эта зима не принесёт сюрпризов. Я надеюсь.

Сестра улыбнулась своей прежней улыбкой: ехидной и лукавой. Сильфа всегда понимала меня лучше остальных, даже лучше матери.

Ужин тянулся тоскливо и обещал быть бесконечным. Лилиан не попала ни в одну из расставленных мной ловушек, я злился всё сильнее и отвечал резче допустимого, но в конце ужина ему всё-таки улыбнулась удача. Мать принялась поздравлять будущую невестку с новой ролью жрицы.

Та склонила голову пробормотав:

— Спасибо, это большая честь.

— Правда, что теперь тебе нельзя выходить замуж? Пока срок не окончится? — спросила сестра и обменялась со мной лукавыми взглядами.

— Это так, — высокомерно ответила Магесса и, посмотрев на меня, добавила вкрадчивым голосом: — Помолвка разрешена. Всего год службы.

Пока она выигрывала, но я не собирался сдаваться, упрямством я пошёл в отца, пятого Драка. Тот невольно пришла мне на помощь, начав разговор с братьями и зятем о последних проектах Совета.

— У иномирянок и так много прав, — задумчиво произнёс старший брат. — Позволить им разводиться по собственной прихоти — просто блажь.

Его жена, высокая пепельная блондинка с горящим взглядом, опустила взгляд в тарелку.

Я понимал, что подобные беседы унижали присутствующих женщин, словно ставили их на ступень ниже, даже если те и не думали разводиться.

Мать была неравнодушна к подобным высказываниям, как и Лилиан. Только они придерживались разных взглядов.

— Иномирянки достойны уважения, никто не спорит, — ответила Лилиан, окрылённая всеобщим вниманием. — Просто Истинные расы сделали гораздо больше для процветания этой страны. Поэтому логично, что они имеют больше прав.

— Совершенно верно, — подтвердил Эмиль и снова принялся за еду.

Мать начала постукивать коготками по тарелке: верный признак злости и обиды.

— Не будем ссориться. Тема слишком щекотливая, — отец тут же перевёл разговор, видя реакцию жены.

Я всегда поражался контрасту: суровый деятель Совета и покладистый семьянин. Во время любых ссор кричала только мать, в самых серьёзных случаях отец попросту ночевал на работе, но никогда не повышал голос на жену, если не считать хлопаний дверьми.

Семейный ужин вскоре завершился, мужчины удалились в кабинет отца.

Я решительно направился следом, намереваясь игнорировать любые намёки и просьбы Лилиан, но девушка вцепилась в мою руку мёртвой хваткой и посмотрела с выражением побитой собаки.

Я поколебался и уступил, решив, что тянуть с объяснением не стоит.

Вздохнув, я кивком попросил её следовать за ним.

Священный огонь в камине придавал сил одним своим видом. Я подвинул кресло совсем близко к решётке, словно искал поддержку у оранжевых искр.

— О чём ты хотела поговорить? — спросил я, когда усадил Лилиан в соседнее кресло, отодвинув его подальше, как бы заботясь, чтобы девушке не было слишком жарко. — Хочешь, я могу открыть окна?

— Нет, всё в порядке. Мне надо привыкать к пламени.

Опять она за своё!

Я решил дать ей высказаться.

— Я обидела твою маму, — начала она, закусив губу. — Может, мне стоило попросить прощения?

— Нет. Она вспыльчива, но не злопамятна, — ответил я и улыбнулся. Лилиан должна поверить. — Наоборот, мама не любит, когда женщина не смеет и возразить мужчине. У нас в семье царят вольные нравы.

Было видно, что она успокоилась. Тут же томно посмотрела в мою сторону и, поднявшись из кресла, села у моих ног прямо на шкуру зубра.

— Карл, я жду не дождусь, пока мы будем вместе. По-настоящему, чтобы… вместе, — Лилиан коснулась губами моего перстня с голубым глазом в обрамлении серебра.

— А скажи мне, Лилиан. Правда, что тебя хотели отдать в жёны моему троюродному дяде, Тагиру? Почему-то ни ты, ни твоя родня не сказали ни слова. Я должен был узнать об этом только на вашей помолвке?

Лилиан ответила быстро, заученными словами. Явно готовилась.

— Это была воля моих родителей, — на глазах девушки сверкнули слёзы. — Я бы умерла от тоски. К счастью, они одумались.

— Кто? Тагир не согласился. Вы, должно быть, всем семейством огорчились!

Я скатился в насмешливо-уничижительный тон, чего раньше никогда не позволял в общении с дамами, но этой удалось вывести меня из себя.

— Это дядя тебе сказал?

— А ты думала, что промолчит? Троюродный — не родственник? Я не понимаю тебя, Лилиана. Он старше тебя на четверть века, вдовец со взрослой дочерью! Или власть затмила вам разум?

Лилиан уткнулась лицом в руки и молчала, продолжая сидеть у огня. Я принялся расхаживать по комнате точно так же, как и несколькими часами раньше моя мать.

— Твои обвинения несправедливы, сиятельный, — глухо проговорила Магесса спустя какое-то время, так и не подняв лица.

Я уже остыл, и мне стало совестно. Одно дело — освободиться от ненужной помолвки, другое — пляска на костях.

Я подошёл к Лилиан и, подняв её за плечи, усадил в кресло.

— Давай повременим с помолвкой, — мягко начал я, но девушка тут же вцепилась в мои брюки и прижалась щекой к рубашке, не давая уйти. — А лучше отменим совсем.

— Карл, пожалуйста, прости меня, — услышал я её горячий шёпот. — Я сделаю всё, что хочешь. Абсолютно всё, понимаешь?

— Лилиан, выслушай!

Я перехватил руку девушки и надел снятую ею тонкую бретельку платья обратно.

— Выслушай. Держи платок, я теряюсь, когда девушки рыдают.

Она машинально взяла его, но не вытирала слёзы, а комкала батистовую ткань в руках.

— Ты очень красива, даже когда плачешь, — улыбнулся я и мысленно обругал себя за то, что тяну с главным. Пора! — Но я полюбил другую.

Лилиан даже перестала лить слёзы и уставилась на меня с недоумением:

— Кого? Нежели эту… бесстыжую девку? Ты готов отказаться от меня, дочери седьмого Мага, жрицы Благочестия, ради Пришлой⁈

— Когда ты закончишь перечислять свои регалии, я отвечу: да, я люблю Анну. А сейчас вижу, ты уже пришла в себя, позволь мне присоединиться к отцу и братьям.

Я повернулся, чтобы выйти, но не успел дойти до двери, как Лилиан окликнула меня нежным голосом:

— Не уходи! Посмотри на меня!

Я обернулся, ожидая увидеть Магессу на коленях, но меня ждал сюрприз.

Обнажённая по пояс, девушка стояла, скрестив руки на груди. Чёрные, как змеи, крупные локоны разметались по плечам, контрастируя с молочно-белой кожей. Было что-то по-девичьи трогательное в её взгляде.

Лилиан вздохнула и опустила руки, открыв красивую, полную грудь, до которой хотелось дотронуться, сжать её и затем повалить ведьму на пол.

Я почувствовал желание. Понимал, что Лилиан, скорее всего, применила заклинание соблазнения, которое действовало на того, кто и так был неравнодушен к объекту, многократно усиливая влечение.

— А как же благочестие? — спросил я, медленно приближаясь.

— Оно не нужно мне без тебя, Марк! Я рожу тебе много сыновей. Я хочу стать твоей здесь, прямо сейчас.

Незатуманенная часть мозга понимала, что стоит поддаться чарам, как я вынужден буду признать её невестой.

Дракон, лишивший чести девушку, обязан взять её в жёны. Тем более Лилиан Вилтер. «Это ловушка», — подумал я и провёл рукой по её нежной коже, вмиг покрывшейся мурашками.

— Я немного боюсь, но эта честь для меня — лишиться невинности с тобой, — произнесла Лилиан, заглядывая в глаза и опуская мою руку на свой живот. — Я жду тебя, приди и возьми.

Последние слова она шептала, растягивая слова. Я на мгновение увидел на её лице хищное расчётливое выражение.

Оно вмиг исчезло, но моё правое бедро обожгло болью, словно на него вылили кипяток.

Тряхнул головой. Морок прошёл.

Я увидел перед собой лежащую на шкуре жрицу с раздвинутыми ногами, прикрытую только полоской ткани, которой оказалась её смятое платье.

Болело нестерпимо. Голова прояснилась, желание пропало.

Мне стало жаль Лилиан, которая была готова расстаться со своим сокровищем, только бы быть с Драконом. Неважно каким?

Я встал и застегнул рубашку.

— Оденься, пожалуйста! Я не тот, кто тебе нужен, не трать понапрасну чары. Слышал, они не бесконечны.

Я хотел сейчас только одного: быстрее добраться до собственной спальни. Бедро жгло так, что было больно идти.

Надо показаться лекарям: пятно, возникшее пару недель назад, и не думало проходить, а лишь разрасталось. Его идеально круглая форма тревожила меня не меньше боли, которую оно причиняло.

— Это невозможно, — растерянно проговорила Лилиан и привстала: — Ты не хочешь? Заклятье обязано было сработать…

— Нет, извини. — Я поморщился. — Прекращай театр. Зачем тебе это? Я всё равно не захочу назвать тебя женой. Секс не равно любовь, ты пока просто этого не понимаешь.

— А она понимает?

— Вполне, — сухо ответил я.

— Значит, она тебе отдалась. Это в бесстыжей всё дело. Гарпия обладает магией!

Лилиан торопливо одевалась, её пальцы дрожали.

Кивнув на прощанье, я вышел, аккуратно притворив дверь. Пусть Лилиан придёт в себя и тогда сама поймёт абсурдность своих подозрений.

Гарпии и иные Пришлые не могут ткать узоры заклинаний, для этого мало обладать способностями, нужны знания, годы тренировок под присмотром опытных наставников. Как в случае с Лилиан.

Я чуть было не стал её жертвой. И ведь стал бы, помешала боль, которая, кстати, утихала, оставив лёгкое покалывание на месте пятна. Я почти перестал хромать.

«Надо всё-таки показаться лекарю», — подумал я и довольный зашагал в кабинет отца.