Пособие по выживанию для оборотней

Глава 26. Против природы

По бокам струилась кровь, смешиваясь с потом и водой. Темное ночное небо покрывали тучи, истекающие дождем. Туомас несся задворками, избегая ярко освещенных магистралей, шарахаясь от машин. Лапы гулко и тяжело шлепали по асфальту — ничего похожего на изящный бег по лесу в его снах. Каменные города не место для зверя: здесь все направлено против него, здесь все подчинено иному хозяину — человеку.

Желающих насладиться такой погодой нашлось немного. Кто-то взвизгивал, кто-то протирал глаза, кто-то и вовсе не успевал его заметить из-под купола зонта. Без навигатора, без карты Туомас несся все дальше, пытаясь проложить маршрут к Топям. Волчий разум требовал ориентироваться на запахи и звуки, но не справлялся с тем, чтобы представить дорогу. В каждом шорохе автомобильных шин, в каждом движении где-то среди домов и деревьев ему виделись добыча или враг. Туомас бежал просто потому, что не мог не бежать: пока он мчался на скорости, сравнимой со скоростью машины, он оставался почти невидим для горожан. Стоит замедлиться — и кто-нибудь обязательно поднимет тревогу, попытается его остановить. Туомас не знал, насколько хватит сил, и старался об этом не думать.

Он бежал по наитию, держась нужного берега реки и нужного направления. Болото находилось на севере города, но не слишком далеко на запад, поэтому он старался двигаться вверх, вверх и не сворачивать вместе с изгибами набережных. Поначалу удавалось перемещаться дворами и держать в поле зрения далекие огни зданий на другом берегу Невы — горящие огромными буквами вывески крупнейших брендов, у которых, возможно, даже не было там офисов. Просто реклама, ничего личного. Иногда в череду ярких букв врывались огни светофоров на перекрестках — красно-зеленые зебры мелькали на мгновение, чтобы тут же исчезнуть за углом очередного дома или кузовом грузовика.

Волк снаружи постепенно перестал шарахаться то от визга, то от тяжелого шелеста шин; перебравшись поближе к домам, Туомас понял почему — машин с его стороны набережной стало меньше, а в обратную сторону, на юг, уже образовался затор. Сотни машин напирали друг на друга, стремясь как можно быстрее покинуть часть города, оказавшуюся под угрозой наводнения.

Мосты! Мосты до сих пор разводят — эта простая мысль вызвала у Туомаса такой ужас, что даже волк, резко затормозив, запрокинул морду к небу, собираясь излить душевную муку единственным известным ему способом.

«Нет… нет… только не сейчас». — Туомас усилием воли опустил морду. Зверь глухо заворчал, скребя когтями мокрый асфальт. Две сущности — человеческая и звериная — столкнулись в борьбе за единственное на двоих тело. Туомас требовал бежать дальше, несмотря на страх, — волк жаждал поскорее убраться от бесконечного марева ярких огней, долетавшего даже сюда яростного плеска воды и все чаще раздававшихся криков.

Сколько еще пройдет времени, прежде чем кто-то приглядится и увидит в нем не просто заблудшую «большую собачку»? Минута, две?

Туомас рывком сдвинул с места тяжелую, истекающую слюной и жаром волчью тушу.

«Еще… бежать вперед!»

Он пытался отдавать волку приказы, словно дрессированному животному, но знал, что это бессмысленно, — животные мыслили иначе, их органы чувств обрабатывали совсем иные сигналы. Ни запаха свежего мяса, ни безопасности лесной чащи Туомас представить не мог — потому что впереди их не ждало ничего подобного. Волк снова заупрямился; он отступил вглубь небольшого лесопарка, пометил ближайшее дерево и заскулил, словно наказанный щенок.

Даже спрятавшись между деревьев, Туомас почуял, как в городе нарастала паника. По ближайшим проспектам неслись машины пожарных и скорой, сверкали полицейские мигалки, захлебываясь электрическими битами. Из домов выходили люди, зажигались и гасли в безумном ритме окна — словно люди, перебегая из комнаты в комнату, лихорадочно собирали вещи. Тут и там у подъездов собирались небольшие группы; кто-то оставался ждать такси, кто-то устремлялся напрямик к ближайшей станции метро. За десять минут лесопарк перестал быть безопасным укрытием; теперь Туомас жался, словно шавка, под раскидистым и очень колючим кустом боярышника, безуспешно сливаясь с желто-зеленым ковром из опавшей листвы.

«Давай же…»

Туомас в очередной раз попытался поднять волка из укрытия и понял, что таким способом ничего не добьется. Он обращался с диким животным словно с упрямым ослом, которого тянут за уздечку. Очевидно, волк — снаружи и внутри — требовал другого подхода, вот только времени у Туомаса почти не осталось. Он прекратил понукания и почувствовал ответное удивление где-то в глубине.

Туомас попытался понять, каково ему — существу, в которое он превращался ровно на три ночи каждый месяц, чьи желания становились его снами. Волк рвался на свободу — в лес, в поля, туда, где лапы могли бы мягко пружинить, едва касаясь на бегу влажного мха, где гулко ухали в вышине совы, где стелился над травой холодным покрывалом похожий на нежный заячий подшерсток туман. И ничего из этого не сбывалось как надо — он приходил в себя либо в бетонной коробке, либо в лесу, но тогда внутри головы сидел чужак, который боролся за власть и мыслил непонятными, пугающими образами.

Туомас положил морду на передние лапы и закрыл глаза.

«Я с тобой. Я не чужак, я — это ты. Двуногий ты, половина тебя. И прямо сейчас нам угрожает опасность, очень большая опасность. Я хочу помочь тебе, помочь нам. Нельзя оставаться здесь. Надо бежать дальше…»

Зверь слушал внимательно. Его мысли прерывистой цепочкой образов пульсировали в мозгу.

«Там опасно. Там плохо. Надо прятаться, надо бежать в другую сторону».

«Нам придется пойти навстречу опасности. Придется найти и остановить врага. Нельзя прятаться сейчас. Нам нужно идти, бежать. Быстрее ветра. Наперегонки с водой. Мы обязательно успеем. Иначе нельзя».

«Ты точно знаешь? Ты ведаешь?»

«Да, я говорю то, что ведаю».

Волк пулей выскочил из-за кустов, перепугав толпу, теперь уже бесконечной лентой спешившую вдоль проспекта. Кто-то ахнул, кто-то крикнул: «Держи псину!» — но на пути у огромного зверя не встал никто. Метнувшись к выходу из парка, Туомас промчался через перекресток на красный прямо под носом у пожарной машины и, не видя другого пути, понесся дальше к набережной.

Бег вдоль воды имел свои преимущества — без карты и ориентиров широкий рукав Большой Невки указывал ему путь. А также место, где им придется разойтись: Большая Невка повернет на запад, к заливу, а Туомасу предстояло двигаться мимо Черной речки дальше, на север.

Далеко позади остался крейсер «Аврора», чуть левее переливалась огнями российского флага телебашня на Петроградке. Широкими скачками волк перемахнул по мосту через автомобильный тоннель и увидел, как водители внедорожников, презрев правила, переваливались, не щадя дорогих машин, через разделительный бордюр и мчались по свободной встречной полосе дальше на юг.

Вода прибывала. Основной рукав Невы остался далеко за его спиной, но и Большая Невка угрожающе поднялась; волны плескались совсем близко, лизали чугунное ограждение. Вой сирен стал практически нескончаемым; волк прижимал уши, не сбавляя скорости, — глаза слепила бесконечная череда встречных машин, намертво вставших в заторе.

Почувствовав, что волк держится из последних сил между подступающей водой и стеной из металлических чудищ, Туомас в пару прыжков метнулся обратно прямо по крышам легковушек и больше не приближался к воде, а, наоборот, старался забирать все дальше на север. Нырнув под эстакаду у Черной речки, он помчался, едва не сшибая с ног спешивших к метро людей, вдоль чугунной ограды неизвестного ему сада. Теперь он полностью доверился волку, задав одно условие — большая вода должна остаться строго позади. Пробегая по забитым машинами перекресткам, в один прыжок взлетая над трамвайными путями, он не позволял ничему и никому сбить себя с направления. Дождь все усиливался, ливневка постепенно заполнялась водой — Туомас теперь все чаще шлепал по воде лапами, и не только на трассах, но и на тротуарах. Люди в большинстве уже не пытались открывать зонты — их тут же сдувало порывами ветра. Груженные сумками, рюкзаками, детьми и переносками с животными, люди непрерывной муравьиной вереницей двигались ему наперерез, но Туомас бежал, не думая об аккуратности, не выбирая улиц и не обращая внимания на несущиеся вслед крики.

Пусть будут статьи, пусть журналисты изойдут на громкие заголовки о волке в самом центре города (так-то Туомас прекрасно читал и про лосей на северо-западе, и даже про кабанов, которым в Питере никто особо не удивлялся). Пусть пишут, лишь бы настал завтрашний день и люди смогли все это прочесть. Лишь бы Дед не довел начатое до конца.

Домов становилось все меньше — он постепенно углублялся в промышленные районы со складами и шиномонтажом. И когда впереди показалась невидимая прежде, но такая ощутимая теперь граница, Туомас расслышал далекий, искаженный громкоговорителем голос в сопровождении сирен — в Петербурге, возможно впервые с блокадных лет, включили систему чрезвычайного оповещения.

Шерсть на загривке поднялась дыбом; Туомас резко затормозил у края разбитой дороги, круто уходившей на восток. Отсюда начиналось непролазное болото. Отсюда он дважды доходил до самого сердца Топей — и теперь ему предстояло сделать это еще раз. Даже через пелену нескончаемого дождя он видел пар, исходящий от собственного тела; язык вывалился из пасти, надетый Майей амулет запутался в слипшейся на груди шерсти, и Туомас, тяжело дыша, медленно побрел в сторону едва заметной тропы.

Он и без амулета видел, несмотря на ливень, множество следов на влажной земле, а в воздухе еще держался стойкий запах его сородичей. Значит, Стая прошла здесь совсем недавно. Он еще мог успеть!

Из последних сил, стараясь не думать о стертых об асфальт подушечках лап, Туомас двинулся дальше, к притаившейся среди кустов прогалине, и тут расслышал за спиной приглушенные голоса — слишком спокойные для подобной обстановки. Он поджал хвост и попятился — как этим людям удалось подкрасться незамеченными? Как он не почувствовал их запаха? Почему они так спокойны, почему не штурмуют сейчас мосты через вздыбленную Неву?

Голоса приближались. Туомас прижал уши, пытаясь укрыться в траве.

— …ясно говорится: собрать необходимое, отнести важные вещи на верхние этажи и следовать в пункты временного пребывания.

— Да кто вообще читал эту методичку, кроме авторов? Конечно, они все ломанулись на своих авто, ну или в метро.

— Которое уже не работает, оставшиеся станции закроют с минуты на минуту, — добавил женский голос.

— Значит, прибавь давку на входе и стычки с полицией. Куда они от станций побредут со своим скарбом? В какие такие мифические пункты? Кто их откроет для начала? — флегматично заметил первый. — Глостер, ты считаешь, нам пора вмешаться?

— Мы уже вмешались. Постараемся не допустить ухудшения ситуации, — четвертый собеседник, судя по голосу, едва ли старше самого Туомаса.

Разговор звучал уже совсем близко, а запахи все не приходили. И вот от пелены из дождя и темноты отделилось несколько теней. Люди были одеты в странную для такой погоды одежду: простые костюмы на мужчинах, брюки и легкие пальто на женщинах. При этом капли, касаясь одежды, словно испарялись, оставляя ткань совершенно сухой.

Туомас насчитал с дюжину человек, когда его наконец заметили. Он тут же сбился со счета и понял, что не может пошевелиться. Волк внутри испуганно заскулил.

— Оставили одного на стреме? — раздался презрительный голос. — Значит, с него и начнем.

— Погодите.

Знакомый… силуэт. Он попытался шевельнуться, но безрезультатно. Даже просто моргнуть оказалось непосильной задачей.

Цербер. Значит, эти люди — из Артели чудотворцев. Как и говорила Майя, они пришли остановить Деда.

— Это Туомас Эрлунд. Он…

— Он обездвижен, потому что иначе перегрызет тебе глотку.

— Отпустите его.

— Цербер…

— Отпустите. Он никого не тронет. Он пришел, чтобы остановить Стаю. Верно, Том?

Мужчина в темном плаще присел и встретился с ним взглядом. Туомас хотел кивнуть, но шея ему не повиновалась.

— Что за бред он несет, Глостер? Перетрудился, пытаясь разоблачить несуществующий заговор против Пакта?

Туомас хотел открыть пасть, чтобы рассказать о депутате и его прихвостне, но челюсти не размыкались. Тут он сообразил, что волчья гортань не умеет воспроизводить человеческую речь.

— Если это бред, он же за него и поплатится. Нас тут достаточно, чтобы Роман не пострадал, — вступилась за Цербера женщина.

Туомас увидел, как несколько чудотворцев постарше покачали головами. Тот, кого называли Глостером, с любопытством присел на корточки рядом с Цербером и теперь разглядывал волчью морду в упор.

— И сколько мы потом будем искать нового Цербера? Работенка дрянь, что скрывать.

Цербер тихонько фыркнул, не сводя глаз с Глостера. Туомас тоже смотрел на Мастера Артели — вроде бы так называл его Роман. Тот оказался молод, темноволос и, кроме черного плаща, носил шляпу — дождевые капли отскакивали от ее полей, словно однополярные магниты. Некоторые летели Туомасу прямо в глаза — а он даже веки не мог прикрыть.

— Он умеет контролировать волка, Глостер. Позволь ему доказать. Он пришел, чтобы разобраться с Дарьей.

— Оборотень, изучивший самоконтроль? — Глостер помедлил. — Я слышал, Уотерби пытался работать над этим, но безуспешно. Что ж, на такое стоит посмотреть, если ты не ошибаешься. Сбрось хасту, Ловуд.

Ловудом оказался тот, что цинично отзывался о штурмующих метро толпах, он пожал плечами и встряхнул правой рукой. Прошло несколько секунд, и Туомас осмелился шевельнуть хвостом. Получилось.

Он открыл пасть и поднял на Романа глаза. Медленно кивнул.

— У него на шее медальон? Или жетончик с кличкой? — продолжал издеваться Ловуд. — Оборотень одомашненный, новый подвид?

Цербер нагнулся, чтобы разглядеть амулет. Среди чудотворцев раздался предостерегающий шепот. Туомас стоял неподвижно — ему очень не понравился полный паралич, устроенный Ловудом совершенно незаметно.

— Похоже на ведьминский оберег, — Роман выпрямился.

— Так он на поводке у полоумной старухи из Ковена!

Туомас яростно замотал мордой.

— Нет? А Дарья ей служит, — скривился Ловуд. — Стоило раньше обратить внимание на ее невероятные успехи в постельных делах.

— Только разбираться в собачьих свадьбах не хватало, — отозвался Глостер. — Что ж, Туомас, будем знакомы. Интересно услышать твой рассказ позже. Мы будем сдерживать наводнение здесь — никому из нас через Топи сейчас не пройти. Иначе лишим себя возможности защищаться. Помочь тебе тоже не сможем и со спины не прикроем. Будешь там с ведьмами и твоими собратьями один на один. Ты хорошо подумал?

Туомас оглянулся. В толпе чудотворцев раздались хмыканья. Волк внутри продолжал скулить, поджимая хвост, — Туомас решил не бороться с таким проявлением трусости и кивнул три раза, для надежности.

— Есть и обходной путь, — вдруг высказалась женщина. — Возможно, имеет смысл отправить часть из нас на ту сторону.

— Если кто-то из волков…

— Если кто-то из волков или Ковена прорвется наружу — мы их встретим. Глостер?

Мастер, поразмыслив, кивнул.

— Считаю предложение Виты разумным. Стоять всей толпой на одном месте бессмысленно. И оборотни, и Госпожа должны понести наказание. Решено: мы дойдем здесь до предела, до которого сможем, — семеро отправятся с Витой на другой конец. Роман? Время поджимает.

— Беги, — Цербер посмотрел Туомасу в глаза и кивнул в сторону Топей. — Мы идем следом. Но если встретим их раньше тебя — ничего уже не поможет. Вода подступает, будь осторожен.

Туомас оскалился в ответ и метнулся в темноту.