Повелитель огня

Глава 21

Меня разбудил звук открываемой двери. Я поднялся с кровати и принялся натягивать сапоги, так как догадывался, кто и зачем пришёл.

— Пора! — раздался из коридора глухой голос.

Я сел на кровати, пытаясь прийти в себя. Получалось тяжело — я не выспался, уснул почти под утро, всю ночь размышлял, не соверши ли ошибку, отправив Велимиру к Ясне. В итоге пришёл к выводу, что поступил правильно. Весточку девчонке передать было необходимо, иначе она, подождав день-другой, начала бы выяснять, что со мной произошло — с неё станется. Я уже немного изучил Ясну и понимал, что она не уйдёт без меня, не бросит.

А придя в Дом Братства, она сдала бы себя с потрохами — огневики знали кто я, знали, с кем я сбежал из Крепинска, и им бы не составило труда вычислить, что мальчик Умил, назвавшийся братом Прозора, на самом деле — Крепинская княгиня Ясна. А там уже путь у девчонки был бы один — к Станиславу.

Конечно, можно было передать Ясне с Велимирой записку, чтобы не ждала меня и уходила сама к дяде. Но была большая вероятность, что мать Добрана эту записку прочтёт. И ей явно не понравится, что Умил, которому она передаст деньги для сына, со мной и с Добраном не встретится. Так что этот вариант тоже не годился.

Да и деньги на дорогу мне были нужны — ладно одному как-то пробираться лесами да полями, можно, в крайнем случае в какой-нибудь деревне курицу украсть, но с ребёнком было бы намного сложнее без копейки в кармане. Поэтому, как ни крути, вариантов, кроме как отправить Велимиру к Ясне, не было.

Ещё меня время от времени посещала мысль, а не является ли это большой подставой? Не передадут ли меня в итоге в руки Станиславу? Но хорошенько подумав, я решил, что не должны. Огневики явно взяли много денег с родителей Добрана за нас двоих, скорее всего, неприлично много. И дали слово нас отпустить. А держать данное тобой слово — это основа любого серьёзного бизнеса, иначе тебе просто перестанут верить.

А в том, что огневики превратили борьбу с воображаемой скверной в бизнес и хороший источник дохода, я не сомневался. Значит, отпустить нас с Добраном они были должны. Ну или как минимум выпустить из города. Ну а там уже было возможно всякое, и к этому всякому стоило быть готовым.

Я обулся, надел кафтан поверх рубахи и направился к выходу. Оказалось, что в этот раз за мной прислали одного стражника, и это было логично: меня собирались отпускать — кто в такой ситуации будет пытаться совершать побег?

Мы снова шли длинными коридорами, и я снова поражался размерам подземной части Гардовского Дома Братства. По конец пришли к узкой лестнице, но не к той, по которой я впервые спустился в этот подвал. Поднялись по отполированным каменным ступеням и вышли на улицу. Судя по всему, во внутренний двор резиденции огневиков: небольшой, окружённый высоким забором из серого камня, довольно мрачный.

Там меня уже ждали: семь здоровенных чаровников в бордовых плащах и один щуплый старик в ярко-алом. Здоровяки, возможно, были те же, что явились на пожар, по крайней мере, их командира я узнал, а вот старика я видел впервые. Невысокий, сухонький, с лицом, будто искажённым гримасой брезгливости, он стоял немного в стороне от остальных и опирался на посох из тёмного дерева, украшенный по всей длине медными кольцами и с большим медным набалдашником в виде головы какого-то непонятного зверя. И кольца, и набалдашник слегка подсвечивались, что намекало на магическую природу этого посоха.

Почти сразу же за мной привели Добрана. Мальчишка выглядел спокойным, не испуганным, явно тоже был в курсе, куда нас поведут. После этого командир отряда обратился к старику:

— Мы можем идти, уважаемый брат Чест.

Обладатель брезгливой физиономии на это лишь поморщился, но каким-то образом глава отряда определил эту гримасу, как знак согласия, и громко объявил:

— В путь!

После этого два здоровяка направились в сторону небольшой калитки у дальней стены, нам с Добраном было велено идти за ними, два огневика, как и в прошлый раз шли по бокам, и ещё двое плюс командир сзади. Всё как два дня назад, только плюс ещё старик. И ещё я обратил внимание, что в прошлый раз все бордовые плащи были с жезлами, а теперь трое были вооружены мечами.

Мы проследовали к калитке и покинули мрачный двор — оказались на узкой, неровно мощённой улочке. Прошли по ней пару кварталов и свернули на другую такую же. Потом свернули на третью. Мы шли по каким-то трущобам, избегая больших дорог, обходили площади и прочие открытые места. В одном из проулков нам навстречу вышла женщина с корзиной, но увидела бордовые плащи и тут же исчезла в ближайшем проёме.

Над головой ещё висела ночь, но уже не глубокая: небо потихоньку начало бледнеть, горланили первые петухи. Город просыпался и готовился к тяжёлому дню. А мы уходили из этого города, и я надеялся уйти от него как можно дальше и без проблем.

К главным воротам вышли неожиданно, откуда-то сбоку, прошли их, не останавливаясь, и оставили не особо гостеприимный город Гардов за спиной. Солнце уже почти взошло, и пролегающая вдоль холмов дорога утопала в предрассветной дымке. В растущих по обочине деревьях пели утренние птицы. Дул прохладный ветерок. Просто идиллия. На какие-то секунды возникло ощущение, что мы выбрались на пикник в хорошей компании, а не вышли в неизвестном направлении под конвоем угрюмых здоровяков в бордовых плащах.

Потихоньку чаровник в алом плаще перебрался во главу колонны и задавал темп ходьбы. К моему удивлению, этот щуплый старикашка так притопил, что мы все за ним еле поспевали. Может, зелье какое-то выпил, как мультяшные галлы — от этих огневиков уже всего можно было ожидать.

Минут через тридцать мы подошли к небольшой рощице. Она располагалась не у самой дороги, а немного в стороне — метрах в ста. Когда мы поравнялись с ней, старик резко остановился и поднял посох. Мы тоже все встали как вкопанные. Чаровник молча указал посохом в сторону деревьев и направился туда, мы — за ним. Мне это отклонение от маршрута сразу не понравилось, но деваться было некуда, пришлось идти.

Рощица была небольшая, но деревья стояли кучно, поэтому, когда мы вошли в неё, оказались будто в лесу. Почти сразу же вышли к небольшой полянке, по центру которой располагалось ровное круглое пятно: земля там казалась выжженной. Старик остановился возле этого круга и негромко произнёс:

— Сделаем это здесь.

Признаться, я уже начал думать, что он немой, но нет, оказался просто неразговорчивым. А вот «сделаем это здесь» мне не понравилось. Да и круг как-то вдруг начал сильно походить на место для жертвоприношений.

— Что сделаем? — спросил я.

Старик бросил на меня презрительный взгляд и ничего не ответил. Вместо него это сделал глава отряда.

— Здесь вас очистят от скверны, — сказал он.

В принципе и жертвоприношение можно было замаскировать под очищение от скверны, но я не дал паранойе взять над собой верх. А старик тем временем указал посохом на Добрана, и командир отряда произнёс, обращаясь к мальчишке:

— Ты будешь первым. Встань в круг!

Пацан спорить не стал и сделал, что было велено. Старик подошёл к нему. Все остальные отступили подальше и встали в полукруг за спиной чаровника. А тот медленно поднял посох и коснулся его нижним концом земли перед ногами Добрана и что-то произнёс на непонятном языке. И тут же на набалдашнике, на медной звериной голове вспыхнул магический огонь — не ярко, но густо, быстро покрыв весь набалдашник. Одновременно огнём покрылись все медные кольца, расположенные на посохе.

— Не сопротивляйся Истинному огню, — негромко произнёс старикашка. — И тогда скверна покинет тебя!

Добран закивал, давая понять, что не будет сопротивляться, и чаровник снова принялся начитывать какое-то заклинание. И мне это сильно не понравилось. В том, что во мне и мальчишке нет никакой скверны, и что нас не от чего чистить, я знал, но при этом я понимал, что магией местные чаровники вполне себе владеют. И я допускал, что этот явно высокоуровневый огневик может при желании на Добрана или на меня наложить что-нибудь нехорошее. И это сильно напрягало.

Старик тем временем принялся водить посохом перед лицом мальчишки, затем опустил его вниз до уровня коленей, провёл им вдоль боков снизу вверх и обратно, а затем осторожно прикоснулся объятым пламенем набалдашником прямо ко лбу мальчишки.

Добран вздрогнул, и вокруг него появилась сияющая сеть, будто сотканная из жара и искр. Она словно размоталась за несколько секунд от того места, куда ткнул посохом старик, и полностью опутала пацана. Но ненадолго. Секунд пять, и она исчезла, ярко вспыхнув на прощание.

— Я вывел из тебя большую часть скверны, но ещё много осталось, — произнёс чаровник, обращаясь к Добрану. — Твоей жизни теперь ничто не угрожает, но для окружающих ты опасен. Будь осторожен, не причиняй другим людям вреда, по возможности избегай их.

Ошарашенный мальчишка снова смог лишь кивнуть. А огневик тем временем перевёл взгляд на меня и посохом указал на круг. Пришлось идти.

— Не сопротивляйся Истинному огню, — сказал мне, как и Добрану, огневик, когда я встал в центр круга. — И тогда скверна покинет тебя!

Дальше всё тоже прошло по тому же сценарию, что с мальчишкой. Разве что я не вздрагивал, когда меня оплетала сияющая сеть. Я её вообще не почувствовал, хоть она и была такой же, как у Добрана.

— Ты не открылся Истинному огню! — заявил мне сразу же после показанного шоу старик. — Почти вся твоя скверна осталась внутри тебя.

— И чем мне это грозит? — поинтересовался я.

— Это грозит тем, кто случайно окажется возле тебя, — ответил старик. — Отпустить тебя — было неправильным решением.

— Но ты же не собираешься его отменять?

— К сожалению, это не в моих силах, — вздохнув, произнёс старик и отошёл в сторону.

А глава бордовых плащей, наоборот, приблизился к нам и заявил:

— Снимайте одежду!

— Да мне не жарко, — съязвил я. — С чего вдруг снимать?

Командир отряда взял у одного из своих бойцов мешок, который тот нёс всю дорогу, и, протянув этот мешок мне, произнёс:

— Переодевайтесь! Ваша одежда тоже пропитана скверной, мы должны сжечь её в Истинном огне. Так положено.

— Ну раз положено, то, конечно, — сказал я, забирая мешок и доставая из него какие-то тряпки, слабо похожие на приличную одежду.

Льняные рубахи и штаны — выцветшие, тонкие, с небольшими дырками в разных местах, явно кем-то уже ношенные, не вызывали желания в них переодеваться.

— Вы хотите, чтобы мы в этом шли? — спросил я у главы отряда. — Вы издеваетесь?

— Другой одежды нет, — отрезал огневик. — Переодевайтесь!

— Сапоги, надеюсь, не надо снимать и идти дальше босиком?

— Не надо.

— Ну хоть на этом спасибо, — пробурчал я, снимая с себя кафтан, а Добран к этому времени уже снял даже рубаху и развязывал пояс на портах.

На весь процесс переодевания у нас ушло минут пять, в процессе я смог незаметно переложить из кармана кафтана в сапог полученные от Велимиры пять печатей. Не велико богатство, но сжигать его не хотелось. Переодевшись, мы стали выглядеть, как два деревенских оборванца. Мне ещё повезло с размерами, а вот Добрану порты были явно велики, и ему пришлось их сильно подкатать, да покрепче затянуть верёвкой на поясе. Хорошо хоть выданное нам рваньё оказалось чистым — пахло как после стирки.

— Сложите старые вещи в круг! — приказал главный бордовый плащ.

Мы сложили. После этого к кругу подошёл старик. В этот раз он решил действовать не посохом — его он запихал в петлю, прикреплённую к поясу — а руками. Сложил ладони перед собой лодочкой, негромко начитал заклятие, и в руках появился огонь. Чаровник подождал пару секунд, пока огонь не станет довольно большим, после чего опустил руки, поднеся их почти к самой одежде, и дунул на пламя.

Огонь тут же соскользнул с ладоней на вещи. Но они не загорелись. Пламя охватило их тонким коконом, как плетёной паутиной, какое-то время оно горело на одежде, не причиняя ей вредя, а затем чаровник что-то произнёс, и всё вспыхнуло разом. В считаные секунды от одежды остался лишь пепел.

После этого мы вернулись на дорогу. Едва ступили на неё, командир отряда сказал:

— С этого момента наши пути расходятся.

Я радостно выдохнул, но, как оказалось, зря. Огневик добавил:

— Нет смысла дальше сопровождать вас всем отрядом, с этим справятся три брата.

— А зачем нас вообще сопровождать? — поинтересовался я.

— Чтобы убедиться, что вы отошли достаточно далеко от Гардова.

— Ты серьёзно думаешь, что мы можем вернуться?

— Так положено! — отрезал бордовый плащ.

И снова спорить смысла не имело. Командир отряда, трое бойцов и старик, не попрощавшись, пошли в сторону Гардова, а мы с Добраном и тремя другими бордовыми плащами — в противоположном направлении.

Пока шли, я пытался хоть как-то понять смысл и задачу разыгранного перед нами шоу. Зачем его показали? С какой целью? Для кого? Для меня? Для Добрана? Или для обоих? И к сожалению, никаких логичных объяснений в голову не приходило. Только подспудное понимание, что это всё было неспроста. На пустом месте ломать такую комедию никто не станет.

А ещё я обратил внимание, что с нами отправились те три бойца-огневика, что были вооружены мечами. И это тоже напрягало. Против кого они собирались их использовать? На первый взгляд всё было логично — путь за городом опасен, но это только на первый. А если вдуматься, то кто мог напасть на этих ребят? Звери? Разбойники? Но против зверья мечи не особо полезны, тут надо было згарники брать, а что касается разбойников, то ни один из них не рискнёт напасть на огневиков. Даже самый отчаянный, в этом я был уверен. Значит, мечи были нужны, чтобы или защититься в случае чего от меня, или наоборот…

Последнюю мысль я отгонял, но она постоянно возвращалась. И раз уж возвращалась, то, видимо, не просто так — возможно, интуиция мне подсказывала, что нам с Добраном грозит опасность. Но зачем надеяться на интуицию, когда у тебя есть инструмент понадёжнее? У меня он был, и стоило его применить. Правда, для этого тоже нужно устраивать шоу, но почему бы и нет? Мой актёрский талант явно не хуже, чем у старикашки в алом плаще.

Я подошёл к одному из сопровождавших нас огневиков и обратился к нему:

— Вижу я, брат Истинного огня, что у тебя очень добрые глаза.

Огневик на это ничего не ответил, лишь бросил на меня мрачный взгляд.

— И я чувствую, что ты добрый человек, — продолжил я. — Помоги мне избавиться от проблемы, что меня гложет.

— Отстань от меня, — ответил «добрый» человек.

— Мне кажется, что мне грозит опасность.

— Отстань!

— Но как я отстану, если чувствую опасность? — продолжил я ломать комедию.

— Ничего тебе не грозит, — буркнул огневик.

Похоже, парень немного разговорился, теперь нужно было действовать быстро и решительно. Я резко схватил здоровяка за руку, сжав его ладонь, и спросил:

— Скажи, мне грозит опасность?

— Да отстань ты от меня! — воскликнул огневик, пытаясь вырвать руку.

— Что мне грозит? — истерично вопрошал я. — Вы меня не отпустите?

— Да ничего тебе не грозит! Отпустим!

Огневик таки вырвал руку и отшатнулся от меня. А я переваривал полученную информацию. А переваривать было что. По сравнению с тем, что я только что услышал, ложь моего дяди Видогоста в первый день моего пребывания в этом мире была просто безобидным детским лепетом. Не знаю почему, но враньё здоровяка в бордовом плаще я ощутил настолько сильно, что аж физически стало неприятно. А соврал он мне, отвечая на оба вопроса: мне грозила опасность, и никто меня не собирался отпускать.

И с этим надо было что-то делать. Желательно срочно.