Привратник

Глава 12

11 сентября 2514 по ЕГК.

…На следующее утро после прорывов девчат в шестой Кошмарный ранг я вдруг задумался о целесообразности продолжения раскачки Дара. Да, каждая трансформация делала нас немного сильнее и, тем самым, увеличивала шансы на выживание в экстремальных ситуациях, но, в то же самое время, углубляла пропасть между нами и «обычными» людьми. И пусть дискомфорт, который мы стали испытывать в «нулевке», был терпимым, но следующие мутации могли добавить к нему другие, куда менее приятные негативные «эффекты». К примеру, полную репродуктивную несовместимость с «низкоранговыми» Одаренными и простецами, что могло поставить крест на счастливом будущем Полины.

В общем, всю вторую половину традиционного «заныра» к горизонту я обдумывал эту мысль, после возвращения в коттедж отправил девчат мыться в ванную сестренки, а сам в гордом одиночестве ушел в нашу и, вломившись в душевую кабинку, поделился своими мыслями с Дайной.

Она врубилась в суть моих опасений с полпинка и поделилась очередной толикой где-то стыренной информации:

— Открою страшную тайну: негативные последствия трансформаций на Надежде изучались еще в эпоху расцвета магии. Причем изучались не только гражданскими, но и вояками. Да, качественный потолок исследований был не так уж и велик — в экспроприированных мною архивах имеются свидетельства экспериментов с Одаренными не выше второго ранга — но пяток неприятных тенденций обнаружилось даже так. Раз ты привел в пример репродуктивную совместимость, значит, начну с нее и опишу потенциальные проблемы пары, состоящей из мужчины-Одаренного и женщины-простушки. Зачатие ребенка проходит чуть легче, чем у пары из двух простецов. А начиная с шестой недели развития эмбриона нагрузка на организм матери резко повышается. Причем пропорционально рангу отца. И если жены Новиков, Дружинников, Ратников и Воинов, как правило, вынашивают детей без серьезных проблем, то каждая беременность женщин, забеременевших от более высокоранговых Одаренных, становится тяжелейшим испытанием.

Да, уровень развития медицины этого мира позволяет матерям выжить, но порядка ста восьмидесяти лет тому назад появился негласный запрет на браки между потомственными аристократами и простушками…

Как я понял из ее дальнейшего рассказа, у пар из мужа-простеца и жены-Одаренной возникали проблемы иного типа: организм женщины, «изначально заточенный» на вынашивание потомства от «сильных самцов», либо отторгал слишком слабые эмбрионы, либо пытался «перекроить» их по своему образу и подобию, из-за чего в одном случае из десяти на свет появлялся абсолютно здоровый ребенок, который в четырнадцать лет пробуждал в себе Дар, а во всех остальных — дети, которым требовалась помощь врачей или целителей.

Зато в парах из двух Одаренных проблем, можно сказать, не возникало. Даже при очень большой разнице в рангах. Более того, если муж был намного сильнее матери, то во время беременности она могла подняться на ступень, а то и на две безо всяких медитаций на тренировочных заимках. В общем, на этом этапе рассказа беспокойство о будущем Птички отодвинулось на второй план. А после того, как БИУС переключился на другие побочки, практически исчезло. Ибо в моем сознании медленно, но уверенно формировался не очень приятный вывод. Им я с помощницей и поделился. Сразу после того, как она закончила затянувшийся доклад:

— Получается, что нам действительно стоит притормозить и обойтись без рейдов до тех пор, пока наши энергетические системы снова не адаптируются к жизни в «нулевке»?

— По моим ощущениям, полный отказ от появлений в Пятне вам только навредит. Поэтому имеет смысл остановить «экспансию». То есть, на какое-то время забыть о создании следующей заимки, проводить больше времени тут, в Большом Мире, ночевать не в Каньоне, а в Скале либо в Гнезде, и посвятить период обратной адаптации развитию сродства со стихиями и качественным доработкам уже имеющегося арсенала навыков.

— И когда ты мне собиралась это посоветовать? — хмуро поинтересовался я, вырубив воду и выбравшись из душевой кабинки.

— В конце сентября… — ответила она и испортила настроение намного сильнее: — Чтобы тебе было легче пережить сезон дождей, три-четыре недели вынужденного пребывания в Новомосковске и бардак, который воцарится в наших поместьях с первых дней подготовки к твоей свадьбе со Светой…

Последняя фраза, увы, тоже запала в душу. Поэтому на завтрак я вышел еще более мрачным, чем был с утра, плюхнулся в свое кресло и вынудил Олю принять меры — она накрыла ладошкой мою руку, переплела наши пальцы и заявила, что раз решение было принято, значит, его надо «отпустить».

Я не сразу понял, что она имела в виду, а после того, как перебрал все возможные варианты и выбрал наиболее вероятный, невольно усмехнулся:

— Да нет, я напрягаюсь не из-за падения Одаренных СНС под французов и не из-за проигнорированного предложения последних. Меня беспокоит наше будущее. Вернее, перспектива увеличения количества негативных побочных эффектов, вызванных прорывами на столь высокие ранги, и усиления каждого отдельно взятого.

Как и следовало ожидать, она потребовала подробностей и вытрясла из меня не только подробнейший пересказ «разведданных» Дайны, но и нюансы еще не принятых решений. А потом высказала свое мнение:

— Ну да, пожалуй, нам действительно стоит сделать паузу в «линейном» развитии Дара, провести эксперимент с обратной адаптацией, повысить КПД наиболее часто используемых умений и поэкспериментировать со стихиями, с которыми нас связывают сродства. И если делать паузу добросовестно, то надо пересаживаться на мясо и рыбу не выше первого Кошмарного ранга, ночевать в Гнезде и отказываться от Больших Охот. По большому счету, мы ничего не теряем: мы как минимум на два ранга сильнее любого Одаренного Империи, подняли потолок развития большей части навыков хотя бы на ступеньку выше уровня развития Искры и… до смерти задолбались от медитаций с аструмом. Зато проседаем по такому количеству альтернативных векторов развития, что страшно вспоминать. Так что хотелось бы уточнить только одно: Поля делает паузу одновременно с нами или после того, как прорвется в шестой ранг?

Я ответил, не задумавшись ни на мгновение, но на всякий случай поймал взгляд Птички:

— Одновременно с нами. Ибо еще растет и все такое…

Она не разочаровала: вместо того, чтобы закапризничать — как сделала бы почти любая уроженка моего прошлого мира — коротко кивнула в знак того, что принимает мою волю, и вслушалась в довольное верещание младшенькой:

— Ур-р-ра, отдыхаем! А отдых — это море, солнце, гонки и… ежевика!!!

— Какая именно? — ехидно поинтересовалась Оля, так же, как и я, заметив в глазах подруги подозрительные смешинки.

— Как это «какая»? — возмутилась та. — Конечно же, дикая, из Пятна. Я, помнится, видела чертовски большой и перспективный ежевичник на полпути между Гнездом и Башней. Но тогда мы торопились, а сейчас — нет. Так, может, соберем килограммов десять Вкусных Ягод и… очередной раз сведем с ума Наталью Родионовну с Людмилой Евгеньевной?

Как и следовало ожидать, ее почин поддержала вся Стая. Вот я и сдался. В смысле, заявил, что не возражаю, а уже минут через двенадцать-пятнадцать взмыл в воздух с вершины Зуба и следом за младшенькой понесся на север. На небольшой высоте, чтобы ненароком не зевнуть искомый ежевичник. Но он нашелся без моего участия — как только за очередным холмом, поросшим лесом, показалось небольшое озеро, Света уверенно скорректировала курс и вскоре первой спикировала на северный берег. К зарослям, просто усыпанным огромными угольно-черными ягодами.

Птицы, питавшиеся ими, шуганулись сами. А мишку третьего обычного ранга, невесть с чего приперевшегося в «единичку», отправила погулять Поля. Парой-тройкой слабых оглушений. Потом мы достали из пространственных карманов пустые пищевые контейнеры, предусмотрительно прихваченные из коттеджа, разошлись в разные стороны и забыли обо всем на свете… почти до полудня. Да, изредка отгоняли хищников, сдуру принимавших нас за пищу, но в ленивом режиме. Ибо их ядра нас в принципе не интересовали, а заливать ежевичник кровью и превращать отдых в охоту никому не хотелось.

Кстати, в процессе сбора ягод я невесть в который раз за последние два года восхитился универсальности защитных навыков: то же марево позволяло игнорировать впечатляющие колючки, отодвигать побеги, не фокусируя на них внимание, и, конечно же, без труда дотягиваться до самых спелых ягод. Что самым лучшим образом сказывалось на «производительности труда» и самым худшим — на самочувствии: к двенадцати часам я не только собрал три полных контейнера, но и обожрался до состояния нестояния. А девчатам хоть бы хны: когда я выбрался из ежевичника, спустился к воде, сел и вытянул ноги, они телепортировались ко мне и… предложили поискать еще и облепиху! Да, ответ прочитали по лицу и перенесли поиски на «какой-нибудь другой день», но подумывали об этом с недетским энтузиазмом.

Слава богу, стоило им обратить внимание на красоту лиц подружек, как вся эта шайка-лейка скинула с себя шмотье и забежала в озеро. Умываться. Потом затащили туда меня, утопили… пару десятков раз, пришли к выводу, что мое настроение все равно никуда не годится, и выставили ультиматум: либо я забываю обо всех проблемах, вместе взятых, и начинаю жить текущим мгновением, либо погибаю смертью храбрых от щекотки в три пары умелых рук. Показали и руки. Со «страшно» растопыренными пальцами. Поэтому я капитулировал: решительно задвинул мысли о будущем куда подальше и дал команду телепортироваться в Расщелину. А там отправил девушек в душевую, а сам поздоровался с подлетевшим «Оводом», поделился с местной версией Дайны последними новостями и спросил, нет ли новостей у нее.

— Есть. Одна… — хмуро заявил БИУС через динамик дрона. — Сегодня ночью лягушатники добавили к прежним обещаниям фрагмент доклада агента внешней разведки, работающего в Белозерске…

— Что за фрагмент?

— Сейчас услышишь… — злобно процедила верная помощница и врубила воспроизведение. А минут через шесть-восемь «вернулась» в канал и задала риторический вопрос: — Что скажешь?

Я заставил себя разжать кулаки и недобро ощерился:

— Лягушатников продолжаем игнорировать: вне всякого сомнения, они планировали то же самое, но не успели. А нашим… нашим мы устроим столь же неприятный сюрприз.

— Опишешь?

— Чуть позже. После того, как доведу идею до ума… — угрюмо пообещал я, пощелкал костяшками пальцев, заметил, что «силуэт» сестренки начинает одеваться, и решительно хлопнул себя по бедрам: — Девчатам ничего не говори: до переговоров — четверо суток, и я не хочу, чтобы мы прожили их, злобствуя. А подготовку начнем четырнадцатого вечером. Впрочем, об этом мы с тобой еще поговорим…

…Холодный душ только взбодрил. А «смыть» злость на ублюдочное руководство СНС не смог. Но с этой проблемой неплохо справилась змея-теневик первого ранга, проползавшая мимо Расщелины и нарисовавшаяся в области покрытия прозрения: заметив ее «силуэт» и сообразив, что он может подарить успокоение, я предвкушающе оскалился, натянул плавки, запрыгнул в ботинки, пулей вылетел из душевой и ввинтился в воздух. Девчат, мгновенно рванувших следом, жестами убедил не вмешиваться и… сорвался. В смысле, спикировал к пресмыкающемуся, неспешно скользившему по дну глубокого оврага под прикрытием невидимости, и со всей дури рубанул подъемом стопы по голове. А после того, как ее «унесло» в сторону, переместился туда рывком и продолжил вкладываться в марево на этой части змеиной тушки ударами кулаков, усиленными электрошоком.

Да, на первый взгляд, это было извращением, ведь у пресмыкающегося, атакующего Молнией, не могло не быть повышенного сопротивления к этой стихии. Но я был на шесть рангов выше, поэтому мои удары, пусть и немного ослаблялись, но проходили. А попытки змеюки отвечать только раззадоривали — восприятие, разогнанное просветлением, работало, как часы, и позволяло реагировать на малейшее шевеление ни разу не слабого и не медлительного противника, дури мутировавшего тела хватало на любые авантюры, а опыт ведения рукопашного поединка со змеями нарабатывался чуть ли не бегом. Вот я и буйствовал. Вернее, срывал злость на самодвижущемся «боксерском мешке», умеющем отвечать.

Отрывался добрых минут пятнадцать. А потом игра в одни ворота стала надоедать, и я ее закончил. Всадив в очередной раз открывшуюся пасть самую обычную ледяную иглу, спокойно принял на кольчугу предсмертный удар и подозвал к себе заскучавших девчат. Чтобы снимать «модную» кожу не в одну, а в четыре пары рук. Пока орудовал скальпелем, решил, куда девать добытые энергетические узлы и ядро, а после того, как упаковал трофеи в пакет и убрал в пространственный карман, пошел на поводу у проснувшейся совести — дал команду телепортироваться в Часовню, а там поделился со Стаей планами на ближайшие пару дней:

— Все, я в норме. Причину срыва объясню четырнадцатого вечером. А все оставшееся время предлагаю посвятить самому разнузданному веселью, возне с родичами и Людмиле Евгеньевне. Каким будет ваш положительный ответ?

Положительные ответы оказались разными. Но меня вполне устроили. Поэтому мы деловито переоделись в рейдовое шмотье, забили рюкзаки мясом и шкурами, которые планировали отослать в Большой Мир вместе с вояками второго отделения, выбрались под открытое небо и спланировали к земле. А уже минут через десять пообщались с часовым, поднялись в Башню, дошли до гостиной, пожелали обедавшему народу приятного аппетита и… выставили на столешницу три контейнера с ежевикой.

Государыня стырила одну ягодку, попробовала, закатила глаза к потолку в знак того, что в восторге от вкуса угощения, и как-то странно усмехнулась:

— Угости вы меня подобной ежевикой еще месяц назад, попробовала бы представить, сколько она должна стоить в самых дорогих ресторанах столицы, а сейчас наслаждаюсь послевкусием и… понимаю, что с этого дня каждый учебно-тренировочный выход нашей компании будет сочетать приятное с полезным — охоту на зверье и сбор всего, чем можно разнообразить питание. Кстати, Игнат Данилович, вы, помнится, собирались вернуться к нам числу к пятнадцатому. Что-то пошло не так?

— Да все… — притворно вздохнул я: — Я вдруг понял, что лето, которого мы так ждали, уже закончилось, а новых воспоминаний о безбашенном веселье не появилось. Вот и решил исправиться: повеселиться тут, в Пятне, а после возвращения в Большой Мир быстренько разобраться с неотложными делами, улететь в Бухту Уединения и вспомнить о незаслуженно забытых гоночных машинах, мотоциклах, катерах и гидроциклах…

— Игнат Данилович, вы издеваетесь⁈ — «обиженно» воскликнула она и затараторила: — Я тоже хочу повеселиться тут, в Пятне, а потом вернуться в Большой Мир и поразвлечься на море, на автодроме и где-нибудь еще!!!

— И что вам мешает? — ехидно полюбопытствовала Света. — Главный специалист Империи по буйному веселью вам очень неплохо знаком, связно излагать свои мысли вы, вроде как, умеете, а мы пока не унеслись к месту запланированного отрыва…

Воронецкая молитвенно сложила ладони перед грудью, уставилась мне в глаза и настолько жалобно попросила научить ее правильно развлекаться в Пятне, что грохнула вся гостиная. Пришлось идти навстречу. В смысле, ждать завершения трапезы, строить Императрицу и свой Ближний Круг, выводить на оперативный простор и устраивать марш-бросок к уже знакомому озерцу.

Надежда, Ксения Станиславовна, Валерий Константинович и Ульяна к нему еще не забредали, поэтому, спустившись к кромке воды, вопросительно уставились на меня. Я улыбнулся,

повел рукой в сторону нашей венценосной подопечной, уже начавшей раздеваться, скинул с плеч рюкзак-«однодневку» и вытащил наружу спальник, заранее раскрытый в «одеяло»:

— Мы собираемся как следует поплавать, от души позагорать и умять еще два контейнера с ежевикой. Но если эти планы вам не по душе…

— По душе, конечно! — протараторила Недотрога, торопливо сняла куртку и, достав из своего рюкзака сверток с купальником, унеслась к ближайшему кустарнику. Артефактор задумчиво посмотрел ей вслед, потер подбородок и спросил, как я планирую распределить сектора ответственности.

— Никак! — хихикнула его дочка и объяснила столь «крамольную» мысль: — Мы пришли сюда отдыхать. А запах крови одних хищников привлечет сюда других. Поэтому ваше дело — расслабляться, а наше — раздавать оплеухи или оглушения…